-Вам помочь? — Спрашиваю я.
Гермиона от неожиданности вздрогнула. Потом, не сразу осознала, что спрашивают её.
-Да, если Вам не ой…
-Да, я знаю, что выгляжу кошмарно. Давай вместе. ВАУ! Сейчас догадаюсь. У тебя там кирпичи.
-Нет, — обиженно буркнула девочка, — там…
-Значит камни.
-Не камни! — Обида стала перерастать в злость.
-О-О-О! — И громким шёпотом. — Неужто слитки золота.
Видя, что я играю бровями, Гермиона поняла, что я не издеваюсь, а просто шучу.
-Здесь книги, — чуть виновато говорит она.
-Вот видишь, — на моём лице появилась победная улыбка. — Я оказался прав. Ведь есть выражение: «Знание — Золото!» А ещё есть выражение: «Знание — Сила!» И если ты и дальше будешь носить такие тяжести, ты станешь очень сильной. А ещё можно стукнуть таким чемоданом кого-нибудь по голове. Так сказать, оружие массового поражения. Так и представляю, как ты с лёгкостью размахиваешь этим чемоданом, а волшебники с ужасом убегают от тебя.
Под этот монолог мы тащили чемодан Гермионы.
-Давай сюда. Закидываем чемодан на полку?
Гермиона кивнула головой.
-Тогда вместе.
Но даже вдвоём мы с трудом справились с этой задачей. Сев на лавочку напротив друг друга, я сказал.
-Слушай, это, вообще-то моё купе. Я знаю, что кошмарно выгляжу, так что если тебе неприятно со мной находиться, то я могу перейти в другое купе.
Ну, и как могла ответить порядочная девочка на такое моё заявление? В особенности, после моей помощи?
-Нет-нет, оставайся. Это же твоё купе.
-Уверена? Я не обижусь.
-Нет-нет. Всё нормально. А-а-а…
-Что со мной случилось? Меня морили голодом. Родственники. Я сирота. Жил у дяди с тётей. Но я их больше не считаю своей семьёй. Думаю, что глядя на меня, понятно, почему?
Девочка растерянно кивнула головой.
-Слушай, ты не обижайся только. Мне тут с одним мальчиком поругаться нужно. Ну, заодно, и с его родителями, пока они не ушли. Я быстро.
С этими словами я вышел из купе, а потом и из вагона.
«Ага, вот ты где!»
-Извините, — говорю я, обходя волшебника, — извините, простите, извините.
При этом я понимаю, что своими извинениями я привлекаю внимание. Ну, да. С моей-то мордой, и не привлечь внимание, это нужно постараться. Очевидно, странность в моём лице привлекло к себе внимание и Малфоев. Вот я подхожу вплотную к Драко, и внимательно смотрю ему в глаза. Разумеется, он меня узнал. А вот моим видом, он явно обескуражен. Как и окружающие нас волшебники. Во всяком случае, разговоры вокруг стихли.
Медленно, но в то же время, чётко, говорю:
-Я узнал, что значит слово «грязнокровка». — И сквозь стиснутые зубы цежу, вкладывая в свои слова всю ненависть, на которую способен. — Если хочешь жить, не суйся ко мне. — И продолжаю смотреть в глаза Драко.
Какая будет реакция у волшебника, если на глазах толпы угрожают его сыну? Поэтому в следующий момент на моё плечо ожидаемо легла трость Люциуса.
-Драко, ты не познакомишь меня с этим… молодым человеком.
«Говори прямо, с этим говном. Грубо, но зато честно».
-Я его не знаю, — с брезгливостью выплёвывает Драко.
Делаю шаг и едва не сталкиваюсь с ним нос к носу.
-Но это не помешало тебе назвать меня грязнокровкой.
Толпа шумно охнула, и тут же приблизилась, чтобы не пропустить ни единого слова.
-И всё же, — раздался холодный голос Люциуса, — как Ваше имя?
Я по-прежнему смотрю Драко в глаза.
-Учись, Драко. Вот с этого должен начинаться разговор между двумя незнакомыми волшебниками. Меня зовут Гарри Поттер.
Толпа вновь шумно выдыхает. Я же поднимаю руку, а в следующий момент раздаётся треск, и мою ладонь, и пальцы, окутывают ветви маленьких молний.
-И впредь не советую прикасаться ко мне. В особенности тростью. Я не комнатная собачка. Я этого не потерплю.
Драко неотрывно смотрит на бьющие молнии в моей руке. Трость же с моего плеча тут же пропала. Убрав молнии, снимаю кепку, и поправляю волосы, чтобы был виден шрам. Поворачиваюсь, и смотрю в растерянное лицо Люциуса.
-С кем имею честь говорить?
-Люциус, Люциус Малфой.
«А ты молодец. Быстро взял себя в руки».
-Гарри Поттер, — повторно представился я, и кивнул головой. — Я недавно в магическом мире. Но я уже достаточно много услышал о Вас, мистер Малфой. Как хорошее, так и плохое. Ваш сын действительно может гордиться Вами, мистер Малфой. А вот Вы своим сыном — нет.
Мельком глянул на блондинку, стоящую рядом с ним, я сделал вид, что удивлён.
-Мэм?
-Моя жена, Нарцисса Малфой.
Но я не отрываю от неё взгляд, жадно рассматривая её лицо. Действительно красивая волшебница.
-Мэм, мы знакомы?
-Не думаю, — холодно ответила Нарцисса.
-Странно. — Поворачиваюсь к Драко.
-Значит, тебя зовут Драко. Из уважения к твоему отцу, совет. Не называй незнакомого волшебника грязнокровкой. Иначе ты рискуешь умереть не своей смертью.
Вновь смотрю на Люциуса, и на Нарциссу.
-Моё почтение, — и киваю, давая понять, что разговор окончен.
Получив ответные кивки, я развернулся, чтобы уйти, но замер. Вновь развернувшись, и делаю шаг к Нарциссе.
-Вы уверены, что мы с Вами раньше не встречались?
При этом я прямо таки неприлично рассматриваю её лицо.
-Уверена, мистер Поттер, — всё также холодно отвечает Нарцисса.
Не отрывая своего взгляда от её лица:
-Странно. Я бы мог поклясться, что… хотя, может Вы и правы. Моё почтение. Моё почтение.
Повторно кивнув Малфоям, я развернулся, и иду обратно к своему вагону.
Так, а где Гермиона. Хотя, где же может быть девочка с шилом в одном месте, да ещё которой сказали, что сейчас я иду устраивать скандал? А вот и она.
-Привет.
Гермиона виновато отводит взгляд.
-Всё слышала?
Лицо девочки вспыхнуло, как маков цвет.
-Я просто ходила за тобой, чтобы тебя остановить, и не допустить скандала, — начала оправдываться она.
-Так ты меня хотела защитить? — Вроде как озарило меня.
-Я…это…ну…ты правда Гарри Поттер?
-Ага. Удивительно, правда? А тебя как звать?
-Гермиона Грейнджер. Я тебя другим представляла.
-Ну, уж извини. Сверкающих доспехов у меня нет. Да и белоснежного коня, тоже. Но, похоже, я нашёл свою принцессу.
Внимательно смотрю на смущённую девочку.
-Только ты странная принцесса, раз хотела меня защитить. Обычно, всё должно быть наоборот.
-Я за равноправие полов, — Гермиона задрала подбородок, пытаясь обратить всё в шутку. Но я не повёлся.
-Знаешь, а ведь ты первая после Хагрида, кто решил позаботиться обо мне. Да и Хагрид не особо… он больше кричал.
-Что?
-Необычное ощущение, когда обо мне заботятся. Спасибо тебе. Нет, правда. Спасибо.
Видя, что девочка не знает, куда деть руки от смущения, я решил перевести разговор на другую тему.
-Слушай, а вот твои слова о том, что в твоём чемодане книги, это правда? В смысле ты не шутила? Без дураков?
-Да, у меня там книги. А что?
-А какие? — При этом демонстрируя искренний интерес. — Можешь показать?
Мы достали чемодан, и открыли его.
-О-хо-хо! Так ты не шутила! Глазам не верю! Можно?
Получив кивок, я начал перебирать книги.
-Гермиона? Откуда у тебя эти сокровища?
-Ну, — смутилась девочка моему искреннему восхищению. — Родители купили.
Какое-то время смотрю на девочку:
-У тебя замечательные родители, Гермиона. Завидую. По-доброму завидую.
-Тут и про тебя написано. Например, вот в этой, «Взлёт и падение тёмных искусств».
-Ну-ка, ну-ка. И что там пишут?
-Ты разве не знаешь? Я бы на твоём месте всё о себе прочитала.
-Гермиона. Месяц назад ко мне пришёл Хагрид, он работает лесничим. Так вот, месяц назад он пришёл к нам, и сказал, что я волшебник. До этого момента мне никто не говорил, кто я.
Гермиона явно была удивлена.
-Но как же так?
-Я покажу тебе.
С этими словами я достал тот самый конверт.
-Читай. А потом скажешь, что тебя в этом адресе смущает.
В этот момент в наше купе открылась дверь:
«Да здравствует канон, мать твою!»
-Здравствуйте, вы не против… все купе уже заняты.
-Гермиона, ты как?
-Я не против.
-Мы не против. Заходи.
Устроившись, Рон сел напротив меня и начал внимательно рассматривать мой лоб.
-Я Рон. Рон Уизли. А ты?
-Гарри Поттер. А эта очаровательная девочка — Гермиона Грейнджер.
«Мог бы хотя бы, для приличия, посмотреть на неё. А, нет. Лучше бы ты не смотрел на неё. Похоже, ты ей тоже не понравился».
-А у тебя правда есть, это, — и шёпотом, — шра-а-ам.
-О! Благодаря моим родственникам, бывшим родственникам, у меня целая куча шрамов. Есть на спине. На заднице. На руках. У меня есть даже шрам на ноге от укуса бульдога, которого на меня натравила сестра моего… бывшего дяди Вернона. Тебя какой интересует?
-Ну, я, это, ну, который, — и показывает на свой лоб.
-А-а-а, — разочарованно тяну я. — Этот. Этот шрам мне оставили не мои «любящие родственники», — делаю руками кавычками. — Этот шрам мне оставил убийца моих родителей.
Поднимаю волосы, и показываю шрам.
-Во, чёрт! — Восхищается Рон. — А ты, это, помнишь… его?
-Рон! Да как ты можешь! — Возмутилась Гермиона.
-А чего такого? — Раздражённо спросил Рон.
«Ну, ещё бы, ты тут с героем дружбу налаживаешь, а тут эта девчонка между тобой и мной влезает. В нашу, фактически, уже мужскую дружбу. Фу, ей».
-Между прочим, Рон, Гермиона права.
-Я просто спросил, — набычился Рон, и обиженно отвернулся.
-Ты действительно не понимаешь?
Смотрю на Рона пять секунд.
-Да, Рон. Я помню ту ночь. Я помню маму, на коленях которой я сидел и играл. Помню папу, когда он наколдовывал мне разноцветные мыльные пузыри. А потом пришёл он. Я помню, как папа закричал: «Лили! Это он! Хватай Гарри и бегите! Я задержу его!» Я помню спину папы, когда он закрыл нас своим телом. Я помню, как мама бежала, прижимая меня к груди. Помню, как мама положила меня в кроватку, и начала бегать по комнате, наваливая вещи напротив двери. Помню страх и отчаяние на её лице. Помню, как он выбил дверь. Помню крики мамы и её мольбу о том, что бы он меня не убивал. Она кричала и молила: «Пожалуйста, только не Гарри. Убей меня, но не трогай Гарри». Помню, потому, что теперь её крик мне снится по ночам. Помню зелёную вспышку заклятия. Помню, как мама закрыла меня собой. Помню, как она упала мёртвой. А потом, он подошёл ко мне, Рон, и наставил на меня палочку. И тогда он вновь сказал «Авада Кедавра».
С тех пор больше не было папы и мамы, Рон. Не было их улыбок и смеха. Не было разноцветных мыльных пузырей. Больше не было их теплых и надёжных рук. Не было их объятий. А потом, Рон, потом пришёл Дамблдор, и отдал меня в рабство садистам. И они превратили мою жизнь в Ад. С тех пор я жил в чулане под лестницей. Я был их рабом. И я не знал ничего, кроме холода, боли, голода и оскорблений. Но зато, во сне, я всё так же слышу крик папы. Я слышу крик мамы. Я вижу зелёную вспышку света, и падающее тело моей матери. Скажи мне, Рон, твоё любопытство удовлетворено?
-Я, это, я пойду, — Рон взял свои вещи, и открыл дверь.
«Драко? Да твою мать! Вот тебя мне для полного счастья и не хватало. Да чтобы этот канон разорвало!»
На мгновение ошалев, Рон уставился на Драко, но тот отступил в сторону, и Рон выскочил из купе.
* * *
«Гарри Поттер. Это Гарри Поттер», — билось в мозгу Драко. «Как это возможно? Почему он так выглядит? Но я же спрашивал его, волшебники ли его родители? Почему он соврал?»
-Драко, — раздался холодный голос его отца. — Я очень недоволен тобой, сын. Не этому я тебя учил. Когда ты вернешься летом домой, за своё недостойное поведение ты будешь наказан. А теперь, отправляйся в поезд, и принеси Гарри Поттеру свои извинения за то, что оскорбил его. Так же принеси ему извинения от моего имени и от имени всей нашей семьи. И пока не получишь от Гарри Поттера прощение, на мои глаза не попадайся. Иди.
Драко понадобилось время, чтобы успокоиться, и взять себя в руки. Но, прежде чем извиняться, он решил узнать, почему Гарри Поттер солгал ему.
Найти Гарри Поттера не составило труда. Хоть стеклянные окна на дверях и стенах были занавешены, сидящих всё равно можно было разглядеть. А как выглядит Гарри Поттер, он теперь никогда не забудет. Драко предупредил Кребба и Гойла, пока он будет разговаривать с Гарри Поттером, чтобы никого к ним не пускали.
«А всё же здорово он молнии на руке сделал» — отметил Драко. — «Нужно будет у папы или у крёстного узнать, что это было за заклинание или артефакт. Страшно было до усрачки».
Но стоило Драко подойти к двери, как у него вырвался вздох разочарования. Он опоздал. Один из пронырливых нищебродов Уизли, уже сидел в купе Гарри Поттера. Драко уже хотел уйти, и подойти к Гарри, когда он будет один в Хогвартсе, как он услышал:
-Рон! Да как ты можешь! — Возмутилась девочка.
-А чего такого?
-Между прочим, Рон, Гермиона права, — послышался голос Гарри Поттера, благо стенки купе были тонкими, а заклятия приватности будущие первокурсники ещё не знали.
-Я просто спросил, — послышался голос Уизли.
-Ты действительно не понимаешь?
А потом Гарри закатил такую речь, что Драко не поверил своим ушам. Он даже усомнился, а тот ли это Гарри Поттер, Может, это однофамилец? Но этот Гарри Поттер рассказывал то, с чего в книгах начинался любой рассказ о Гарри Поттере. Но быть рабом у маглов? Как это возможно? И они его держали в чулане под лестницей? Но самое важное, Гарри Поттер считает, что в этом виноват Дамблдор. Отец должен немедленно об этом узнать. Нужно связаться с отцом через сквозное зеркало. И связаться немедленно.
И в этот момент дверь купе Гарри Поттера открылась. Какие-то секунды Драко смотрел на ошарашенное лицо Уизли. Но потом на автомате сделал шаг в сторону. Уизли выскочил из купе, и побежал по коридору вагона.
* * *
Какое-то время у Драко был растерянный вид:
-Я не вовремя?
-О, да, Драко, — говорю я. — Ты не вовремя.
Но вот Драко взял себя в руки и шагнул в купе. Кребб и Гойл остались снаружи. Закрыв за собой дверь, Драко спросил:
-Почему ты обманул меня?
Разочарованно качаю головой.
-Драко, Драко, Драко. Сначала ты называешь меня грязнокровкой. Теперь ты фактически называешь меня лжецом. Определённо, ты ищешь своей смерти Драко. Может ты ещё как-то хочешь оскорбить меня? Не стесняйся. Я слушаю.
-Я тебя спрашивал, волшебники ли твои родители?
-И я начал отвечать тебе. Но ты не дал мне договорить, назвав меня грязнокровкой.
-Но ведь ты знал, что твои родители волшебники.
-Я узнал, что я волшебник, и что мои родители были волшебниками от Хагрида месяц назад. До этого момента мне говорили, что мои родители были алкоголиками, и что они погибли в автокатастрофе. Собственно, именно тогда, со слов моей «любящей» тётушки, и появился вот этот шрам. — Я приподнял волосы и показал шрам на лбу. — Ведь я тоже был в той машине, в которой погибли мои родители-алкоголики. Я не врал тебе, Драко. Я просто не успел тебе всего рассказать. Я был очень удивлён, что в ВАШЕМ мире я считаюсь героем. Да и мои родители, оказывается, погибли не так, как рассказывала моя дорогая тётя. Ещё вопросы?
