Падение Снежного Занавеса - Начало грандиозного шухера!

Первая Зима была самой страшной, постоянный голод и холод, хлеб из муки, смешанной с опилками и размолотыми корневищами рогоза с тростником, пришлось баграми через проруби вытаскивать водоросли со дна и варить их, чтобы можно было съесть. Хорошо хоть, старожилы знали, как готовить отвар из еловой хвои, который давал самые необходимые витамины, но не сытость. Мы старались спасти всех, в первую очередь, конечно, жеребят, но после — всех. И... это самый тяжёлый и страшный эпизод. После Праздника Согревающего Очага старики, тяжело больные и раненые, искалеченные так, что не могли больше работать, втайне сговорились и, когда все спали, ушли в ночь, в пургу и холод, оставив тёплую одежду. Ушли, чтобы умереть, оставив жеребятам и тем, кто мог работать, лишний кусок хлеба, лишнюю ложку жидкой каши... С тех пор мы называем их «Ушедшие в Ночь».

Было видно, что даже Генеральному секретарю тяжело рассказывать, но, собравшись, он продолжил свой рассказ.

— Следующее лето наступило поздно, мы кое-как восстановили дома, посадили огороды и засеяли поля, но встал вопрос топлива. Лес «таял» просто с катастрофической скоростью, и возить его приходилось всё дальше. Шахты и рудники в горах мы потеряли, пришлось отправлять экспедиции на север для поиска полезных ископаемых. Они нашли уголь, хороший и очень много, но его надо было не только добыть, но и привезти в город. Мы разобрали ставшие ненужными железнодорожные пути, что шли к потерянным шахтам и в сторону Эквестрии, и стали строить дорогу к угольным копям. «Дорогу Жизни», потому что от неё зависело выживание всех оставшихся пони. Строили дорогу добровольцы, днём и ночью, при свете факелов, летом и зимой, отогревая мёрзлую землю кострами, спали в трофейных палатках, утепленных лапником, посменно и на скудном пайке. Но никто не отказывался и не сбегал, потому что на эту стройку шли сами, понимая что от неё зависит жизнь собственных жеребят.

«Дорога Жизни», это официальное название, «Дорога на Костях» — так её зовут в народе до сих пор. Потому что вдоль неё сотни безымянных могил, слишком многие умирали от холода, болезней и истощения. Но повторюсь — все строители были добровольцами, и никто не сбежал со стройки! Мы её построили за год, а пока её строили, навстречу стройке от угольных копей на телегах и санях везли уголь, который дальше уже везли по «железке» в город. И когда, наконец, в Сталлионград прибыл первый грузовой состав с углем, который тянул единственный на тот момент наш паровоз, который мы смогли восстановить — это был настоящий праздник. Теперь, имея массовые и быстрые поставки угля, стало намного легче.

— Основной проблемой стала снова еда. Лето оказалось коротким и холодным, мало что успело вырасти. Но отчасти помогли лесные ягоды и грибы, даже мох, водоросли. Мы научились ловить и готовить рыбу. Куры и коровы войну не пережили, все оставшиеся погибли во время удара по нашим тылам, нам пришлось искать новые источники жиров. И учиться выращивать грибы, круглый год. Потому мы стали осваивать изготовление стекла и главное — электрическое освещение. Сначала это были «дуговые лампы Эппл». К сожалению, не сохранилось полное имя изобретателя, придумавшего, как зажечь дугу между двумя электродами, которая давала яркий свет. После мы освоили электровакуумные и люминисцентные газоразрядные лампы. И, помня удар Огненного Дождя, никогда больше не строили из дерева. Только камень, металл, кирпич, бетон, иногда черепица. И даже внутри строим так, чтобы пожар в одном помещении не мог распространиться дальше.

— Да, у нас развитая инфраструктура, но мы её строили сотни лет, просто делая один раз и на века, чтобы как можно реже ремонтировать, чтобы ресурсы тратить не на постоянные ремонты, а на другие нужды, — пояснил министр финансов. — И нам приходилось много тратить на оборону. Мы не знали, что и как там за Занавесом, были вынуждены учитывать возможность победы Сомбры. Что даже если он давно сдох, его последователи могут быть такими же гадами, только ещё более сильными, учтя опыт боев с нами и демикорнами. Что их армия будет равна по возможностям нашей, а может и будет превосходить.

Диархи Эквестрии грустно переглядывались между собой, они даже и представить не могли, что было тут, через какие испытания прошли эти пони, которые не только выжили, но и достигли очень многого, по многим пунктам опередив Эквестрию. И стал понятен их «милитаризм», они жили тысячу лет под постоянной угрозой начала новой войны, ещё более страшной, чем первая, после которой предки этих пони едва выжили.

Молчание прервал один из «пони из высшего общества», непонятно какая муха и куда его укусила, но после его слов...

— Вы так привыкли жертвовать своими жизнями ради абстрактного «общего блага», что даже своего пони, управляющего вашим летающим разведчиком не пожалели, взорвав его над Эквестрией! — запальчиво произнес он. — Мы куда больше бережём свои жизни, и не послали бы своих пегасов верхом на бомбе куда-то ради любых «интересов государства»!

Вытаращившиеся в глубоком шоке от его слов принцессы-аликорны повернулись к «говоруну» и посмотрели на него так, что даже самому тупому стало понятно — его карьера только что с позором закончилась. И больше никогда в жизни его не подпустят ни к каким государственным должностям, а может и всю его родню — тоже.

— Мы приносим глубочайшие извинения за слова этого глупца! — Принцесса Луна опередила свою сестру буквально на пол секунды, выступая вперёд.

Генеральный секретарь, сморщившийся от слов «родовитого дурачка» будто съев лимон, только махнул копытом:

— Извинения приняты, глубокоуважаемая принцесса Луна. Это на самом деле больная тема, которую он затронул. И я обязан внести ясность по этому вопросу.

Отдав пару распоряжений по телефону, он достал с полки старую картонную папку и положил её на стол, на обложке выцветшими чернилами было написано — «Результаты эксгумации и экспертизы останков участников боевых действий и жертв Чёрной Армии». Открыв папку, он передал её для ознакомления эквестрийцам. Внутри были фотографии, много фотографий, и исписанные быстрым медицинским почерком листы с результатами экспертизы. Страшные свидетельства минувшей войны — не просто случайные жертвы боев, нет, большинство попавших в плен к солдатам Сомбры были убиты, перед тем пережив жестокие пытки. Причём не только пленные воины Сталлионграда, но даже больше потерь понесло мирное население. И рабы, бывшие в обозе Чёрной Армии — тоже. Правда, те, кто вёл расследование, не скрывали, что и большинство солдат Сомбры сами были рабами, чью волю подавляли и искажали разум либо зачарованные особым образом доспехи, покрытые колдовскими символами, либо рабские ошейники с кристаллами, несущими заклятия аналогичного действия.

— У нас были вполне законные основания бояться попадания в плен наших разведчиков, — пояснил Генеральный секретарь. — Когда кого-то начинают пытать маги — говорить начнёт кто угодно, даже самый сильный и стойкий. Не от боли — так от того, что будет подавлена его воля и изменен его разум. Но мы не взрывали нашего пилота, когда у его самолета загорелся двигатель, он это сделал сам, по своему выбору. И я вам это докажу. Идёмте!

Эквестрийцам ничего не оставалось, как молча пойти за Генеральным и, погрузившись в его мотовагон, отправиться за город. Поездка выдалась долгой и молчаливой, и, хотя Харитон Бронеус никак не показывал, что его задели упреки «родовитого дурачка», но, тем не менее, это чувствовалось. Конечным маршрутом мотовагона оказалась какая-то большая, огороженная колючей проволокой со сторожевыми вышками территория, где возвышалась похожая на маяк кирпичная башня с большим остеклением сверху, приземистые полукруглые ангары, жилые и технические здания, а вдаль уходила широкая, выложенная бетонными плитами дорога. Переговорив с подошедшим пожилым пони в пальто и шляпе, к которому Генсек обращался по должности — Главный Конструктор, делегаты прошли в один из ангаров, где увидели тот самый «летающий разведчик». Только целый, а не в виде обгорелых и искореженных обломков. Стройная и на самом деле большая тонкокрылая летающая машина из серебристого металла, чем-то похожая на «летающего шпиона» странного «дракона», но даже на вид он выглядел проще.

Пояснения сёстрам-аликорнам и остальным гостям давал сам Главный конструктор:

— Перед вами высотный фоторазведчик модели Е-17, это уже 17-е поколение летающих машин тяжелее воздуха, мы называем их — самолёты. Два турбореактивных двигателя на синтетическом жидком топливе, штатная высота полёта — 17 тысяч метров, максимальная — 21 тысяча, крейсерская скорость на 70% мощности двигателей — 705 километров в час, максимальная, 810. Время полёта на рабочей высоте и скорости — до 8 часов по запасу топлива. Может продолжать полёт при отказе одного двигателя, сбросив целевую нагрузку, при пожаре можно задействовать систему пожаротушения, но, к сожалению, она не всегда эффективна. Легкие алюминиевые, титановые и магниевые сплавы, очень горючее жидкое топливо и раздувающий огонь напор воздушного потока — начинает гореть сама конструкция...

Целевая нагрузка — длиннофокусный широкоформатный автоматический фотоаппарат с дистанционным управлением, отснятая кассета с фотопленкой автоматически загружается в бронированный и стойкий к пожару отсек, после чего фотоаппаратура может быть сброшена для облегчения самолета. Также самолет оснащен системой радиомагической разведки, которая автоматически записывает все радиопереговоры по трассе полёта, параметры источников магии, характеристики излучения облучающих самолёт радиолокационных средств обнаружения и магических импульсов. Комплекс способен предупредить пилота, если радиолокатор переключился в режим наведения, либо магическое сканирование перешло в режим прицеливания для нанесения удара. Все данные автоматически пишутся на магнитную ленту спецмагнитофона.

— Пилот управляет машиной один, есть гироскопический курсовой автопилот, позволяющий удерживать курс, скорость и высоту, но он недостаточно эффективен в сложных условиях. На самом деле, им безопасно пользоваться только при идеальной погоде. Сам пилот одет в высотный скафандр оранжевого цвета, обеспечивающий нормальные условия давления и температуры на большой высоте, яркая окраска облегчает поиск и спасение при покидании машины с парашютом.

Главный конструктор пригласил гостей вместе с Бронеусом к столам, на которых было разложено незнакомое снаряжение, только такой же лётный планшет и ярко-оранжевый костюм с массивным шлемом и гофрированными гибкими шлангами напоминали те вещи и обрывки ткани, что нашли пегасы, когда пытались обнаружить тело пилота.

— В случае аварийной ситуации на большой высоте пилот переводит самолёт в пологое снижение, отсоединяет скафандр от бортовых систем, переводя на питание от аварийного баллона, и, сбросив пиропатронами колпак кабины, выпрыгивает из неё с парашютом. После посадки автоматически включается аварийный маяк. У пилота есть надувная резиновая лодка на случай посадки на воду, дымовые шашки, сигнальные ракеты, аварийный рацион на неделю, лекарства и перевязочные пакеты, нож, топорик, фонарик и крупнокалиберный пистолет для самообороны от хищных зверей. Купол парашюта и стропы можно использовать для постройки палатки. Мы сделали всё, чтобы в случае аварии у пилота были шансы спастись.

По понятным причинам мы не могли допустить, чтобы при крушении на чужой территории наш разведчик попал к противнику в достаточно целом виде для изучения. Потому в конструкцию были встроены заряды самоликвидации, гарантирующие разрушение самой важной аппаратуры. Самоликвидатор может быть приведён в действие ровно в двух случаях — при ударе упавшего самолета о землю, достаточно сильном, чтобы гарантировать гибель пилота, либо — изнутри кабины. Для этого нужно повернуть две рукоятки и набрать на приборной панели код, который знает только пилот.

Свои слова Главный Конструктор пояснял не только плакатами со схемами самолета, но и на самой машине, на которой были открыты технологические лючки и фонарь кабины пилота. Туда можно было заглянуть, поднявшись по трапам на колесиках, стоящих с обеих бортов самолёта.

— Дистанционно самоликвидатор в действие приведён быть не может, он чисто механический, не соединен с электрическими цепями самолёта и системой радиосвязи по соображениям надёжности. На земле и в учебных вылетах над своей территорией в механизм вставлены три предохранительные чеки, полностью исключающие его случайное срабатывание.

Главный конструктор, сделав паузу, промочил горло из графина с остывшим чаем и устало посмотрел на эквестрийцев:

— Мы послали тогда три разведчика, все, что были готовы к вылету. Один разбился при проходе Занавеса — переломилось крыло, и машина врезалась в склон горы, пилот погиб. Двое уцелевших машин продолжили выполнение задачи. У ведущего над Эквестрией разрушился и загорелся двигатель, после чего он САМ задействовал самоликвидатор. Мы даже не знали об этом, пока второй самолет не вернулся. Они исполняли свой долг с честью и до конца, мы чтим их память. Как и всех, кто погиб до них, уча летать наши крылатые машины. Они знали, на что шли, все пилоты — добровольцы. И мы никогда ничего от них не скрывали. Я помню их всех и буду помнить до самой своей смерти.

Закончив свои объяснения, Главный Конструктор одел шляпу и молча ушел, не прощаясь, хотя и было видно, что эта лекция далась достаточно тяжело, разбередив душу. Харитон Бронеус тоже ничего не стал говорить и молча повёл делегацию на выход, после чего сопроводил их до Замка Белых Единорогов, только на прощание сказал Селестии простую фразу от которой она вздрогнула:

— Мы не такие чудовища, как вы о нас думаете.

Принцессе Солнца нечего было ответить, из-за одного «болтливого родовитого дурака» переговоры могли быть сорваны, и хорошо, что при этом не было Кэйденс. Сталлионградцам было больно вспоминать своё страшное прошлое, которое они пережили, а не читали на страницах книги, а тут ещё и кое-кто распустил язык... Оставалось надеяться, что до завтра сталлионградцы успокоятся, и дальше переговоры пойдут снова в позитивном ключе.

* * *

К выходу из здания Верховного Совета Республики подали специальный мотовагон из трамвайного парка. Шайнинг Армор и Кэйденс в сопровождении прикомандированного к ним в качестве сопровождающего сталлионградского чиновника из Службы Кадров около получаса ехали по городу, пока их вагон не остановился перед красивым трёхэтажным зданием, светло-серым, с белыми полуколоннами, украшающими фасад.

— Это наш Дворец пионеров, — с гордостью пояснил сопровождающий. — Пожалуйста, предупредите меня примерно за полчаса до окончания визита, чтобы я вызвал для вас мотовагон. Он не может ожидать нас, стоя здесь на рельсах.

— Чей дворец? — переспросила Кэйденс.

— Пионеров. У нас есть общественная организация для жеребят, организующая их досуг вне школы и помогающая развивать их таланты и особые умения. Жеребят принимают в неё в возрасте 9-10 лет, они получают звание "пионер" и алый галстук, как символ принадлежности к пионерскому движению.