Хороший день для зомби-апокалипсиса

— Ты мне зубы не заговаривай! — нахмурился майор, переглядываясь с каким-то мутным прапором.

— Какие зубы, тащ майор! Законный трофей! Говорю же, Логан я отжал, но проебал возле "Пятёрочки". Знакомых по квартирам пока обошёл... — качаю головой, — и ведь сука, впустую! Выхожу — всё, пизда! Нету машины! Ну а чего мне? Серёге звоню, а он в гаражах...

— Возле городского кладбища, — солидно кивнул Пирог, — сразу говорю — подходи, у меня как в Греции, всё есть! Оружия нет, а так — ничего, жить можно!

— Вот-вот! — закивал я болванчиком, продолжая отыгрывать недалёкого спортсмена, — Подошёл пока, бля... стоит Логан, Фордик на сцепке! Ну, думаю, ща ты у меня получишь, угонщик херов...

"Тащ генерал" похрюкивает сдержанно, но не перебивает, а я... даром, что ли, в театральный кружок при школе ходил?! Когда мама учительница, такие вещи "через не могу" посещаются...

— Подхожу... — делаю паузу, артистично округляя глаза и приседая, — хач!

— Какой хач? — переспросил прапор и тут же попятился под взглядом генерала, — Виноват...

— С автоматом! — отвечаю охотно, — Из-за машины выходит, и...

— Пристрелил? — улыбается Самый Главный.

— Не-е... уже! Зомби! Но честно, я поначалу пересрался! А потом и ничего... правда, на нервяке его в лапшу практически. Я, блять, столько нервов потратил, пока от девятого до кладбища дошёл!

— А другую машину взять — не судьба? — едко поинтересовался особист.

— Другую? — смотрю на него взглядом барана, — Бля... не подумал!

— Оно и видно! — хохочет генерал. Дальнейший наш рассказ он выслушивает вполне благосклонно, раз и навсегда определив для себя мои интеллектуальные способности и место в условной стае.

Пока мы разговаривали, солдатики не стояли без дела, да и остановились они явно не из-за нас. В глубине Быханова сада слышатся плохо различимые фразы из громкоговорителя, идёт вовсю зачистка спорткомплекса "Спартак".

Выдерживая речь, рассказали о ситуации на Опытной. Получасом позже мы выдвинулись по Гагарина в сторону Московской уже в составе колонны. Ехали медленно, то и дело останавливаясь и заезжая во дворы.

— В области объявлено чрезвычайное положение...

В некоторых дворах уже налажено какое-то подобие самоуправление, тогда "тащ генерал-лейтенант" выходит общаться с народом. Вид бравый, изо всех сил косплеит отца-командира, этакого лихого вояку, и даже голосом хрипатит под неизвестного мне персонажа.

— Под генерала Лебедя косит, — шепнул мне Пирог.

— Кого?

— Проехали, — отмахнулся тот, ввинчиваясь в толпу и... да, снова какие-то знакомые!

Во время одной из остановок генерал принялся толкать речь, а солдаты рассыпались по окрестностям, зачищая ближайшие дома. Демонстрировали, так сказать, товар лицом.

Мы с Серёгой любопытства ради увязались за одной из групп — благо, тут идти-то меньше сотни метров.

— Филиппов, Ярцев! — рявкнул пожилой капитан с лицом пьющего неудачника, сверяясь с данными планшета, — приступить к зачистке!

— И-есть, тащ капитан! — вытянулись вышеназванные.

— Ой, бля... — еле слышно выдохнул долговязый Филиппов, проходя в паре метров от меня, — отыгрывается, сука!

Запрыгнув в Камаз, он скинул на асфальт защитную амуницию на основе, кажется, пожарной робы, и передал напарнику термосумку.

— Давай, что ли, — одев защитную амуницию, нехотя сказал кряжистый Ярцев, опуская забрало шлема и привязывая к двери подъезда верёвку. Короткая пауза у домофона... и дверь, запиликав, отворилась.

Филиппов, не заходя внутрь, зачерпнул деревянной ложкой фарш из термосумки и швырнул внутрь. Парой секунд спустя туда полетела петарда.

" — Прикормка"

Полминуты спустя послышалось урчание, и зомби начали подтягиваться на шум и на запах сырого мяса, спускаясь с этажей. Дабы выманить самых сообразительных, Филиппов ложкой шлёпнул на асфальт ещё пару закровивших кучек и напряжённо отскочил назад, спрятавшись за фанерным щитом.

Сослуживцы из группы поддержки принялись расстреливать зомби, целясь в головы и не всегда попадая.

— Пф-ф...

— Не каждому дано, — понял меня Пирог, останавливаясь рядом.

— А вам, значит, дано? — услышал нас Ярцев, кривя рот в усмешке, и не дожидаясь ответа:

— Тащ капитан! Тут добровольцы из гражданских хотят показать мастер-класс!

Солдаты загомонили, и капитан, смерив нас скептическим взглядом, разрешил не раздумывая.

— Да какой-тут мастер класс, — пожал плечами Серёга, скидывая автомат с плеча и передавая низкорослому солдату с ефрейторской соплёй, — подержи.

Я поступил аналогичным образом, и натянув бандану на морду, одел очки и шагнул к зомби. Рубящий дар по ноге, и мертвяк упал на асфальт. Второй — по тонкой шее, и голова в пропитанной кровью бейсболке покатилась под ноги одному из солдат.

— Буэ... — отскочив, он вывалил содержимое желудка на отрубленную голову и себе на берцы.

С чавкающим звуком Серёга вломил по башке пожилому лысому зомби с ключами от квартиры в руках, пенсионер пораскинул мозгами.

— Сильны... — протянул Ярцев, когда мы закончили с мертвяками.

— Да это... — Серёга сморщился, махнув рукой в сторону семи вторично мёртвых, живописно раскинувшихся у подъезда девятиэтажки. Замолкнув, он достал из рюкзака рулон туалетной бумаги и принялся обтирать цеп.

— Угу, — соглашаюсь с ним, обтирая лезвие совны об одежду мертвеца, а потом несколько раз втыкая в землю, — херня!

— Он, — киваю на друга, — кладбище Городское удержал! Вот где мяса...

— А сам? — усмехнулся Серёга, понимая суть самопиара и в красках пересказывая историю о моём участии в зачистке молодожёнок и Сашке-ВДВшнике.

— Еба-ать... протянул кто-то из солдат в задних рядах, — ладно ещё молодой — я слышал, его в спецуре надрочили, но этот старпёр в каком погребе вырос?!

— А-атставить! — рявкнул чем-то недовольный капитан, — Филлипов, Ярцев, залётчики вы мои любимые! Взяли щиты и дробовики, и вперёд, до десятого этажа! И смотрите — номера на квартирах сфоткайте, а то знаю я вас!

Во дворы молодожёнки я въехал триумафатором, сопровождаемый Серёгой на Форде, прапором с полудюжиной солдат на БМП и уважением.

— Эй, совет! — свищу, вспугивая закаркавших ворон, тяжело рассевшихся на детской площадке, — Выходи, гуманитарка приехала!

Облокотившись на Логан, грызу семечки, переговариваясь с прапором. Видя во дворе не одного наглого меня, но и представителя военных при БМП и солдатиках, народ приник к окнам, а потом начал стекать вниз.

— Гуманитарка, мля... — тыкаю ногой в колесо Логана и киваю солдатам, начавшим разгружать автомобиль.

— Чотко, — пьяненько покачиваясь, первой ко мне подошла Ирка-парикмахерша, снимающая комнату на втором этаже. Я у неё стригся пару раз, и почти интересная блондинка за сорок решила почему-то, что я к ней неровно дышу.

Есть такой типаж баб, которые искренне уверены, что мужики вежливо ведут себя с ними не потому, что нормально воспитаны, а исключительно из-за страстного желания перевести отношения в горизонтальную плоскость. Обычный дежурный комплимент воспринимается ими как признание в любви и готовность бросить к её варикозным ногам все сокровища мира. При этом в личной жизни они незадачливы и вечно влипают в интересные, но подчас небезопасные неприятности.

— Чотко, — повторила она ещё раз, обдавая парами перегара и кладя руки мне на грудь с улыбкой, которую она, очевидно, считает обольстительной, а я — требующей внимания стоматолога. Одарив меня многозначительным взглядом, парикмахерша поцеловала меня в щёку, как бы случайно мазнув в краешек губ. Пахло от неё перегаром, мятной жвачкой, нечищеными зубами и чипсами.

— Владимир Николаевич, я всегда знала, что вы — настоящий мужчина! — с придыханием сообщила мне Нина Васильевна, дублируя Ирку-парикмахершу. Пахло от неё поприятней... но не намного.

Косясь на меня и уверяя, что они ни-ни... а всё это было дичайшим недоразумением, обитатели молодожёнок разобрали гуманитарную помощь. Игорёк со своей Фурией забирали гуманитарку бочком, старательно мимикрируя под окружающую среду, а на всякий случай ещё и четверг с пятницей. Естественно...

... не обошлось без скандалов.

— Владимир Николаевич... — со слезами на глазах вещала худая тётка, обвисшая платьем и кожей на теле, трагически прижимая руки к груди, — я понимаю, что перипетии военного времени не позволяют вам...

— Точно, — перебивая её, надувая пузырь жвачки, — не позволяют! Вы Совет Квартала или кто? Проведите перераспределение, если считаете гуманитарку несправедливой.

При этих словах счастливчики, которым достались пайки получше, поспешили рассосаться по квартирам, а прочие подняли гвалт.

— Воронья слободка, — буркнул Пирог.

— Чё? А, да... — кошусь на наглое вороньё, — вон их сколько тут!

— Недовольные распределением могут провести голосование и начать вести записи — кому что досталось, чтобы в следующий раз компенсировать разницу в тут или иную сторону!

Высказав эту мудрую мысль, оставил их на прапора, начавшего разъяснять политику Хунты, а сам подошёл к солдатам на предмет поговорить. Парой минут спустя, обеднев на заныканный заранее ящик пива с закусками, напряг их на замену колёс в Ниве.

Не чтобы мне самому сложно, но тут момент чисто психологический. Во-первых — показав "Вороньей слободке", что я здесь пусть и небольшой, но начальник, закрепить этот момент. Во-вторых, взаимоотношения нужно выстраивать не только с "тащ генералом", но и с людьми пониже.

У людей в погонах психология весьма специфичная, и "своими" мы с Пирогом для стаи шакалов точно не станем. Сильно сомневаюсь, что нас решат осчастливить офицерскими званиями, а в таком разе наводить мосты нужно с прапорами, сержантами, ефрейторами и неформальными лидерами без лычек.

— Город должен жить! — торжественно сказал генерал и качнулся на носках, обдав нас пошлыми запахами коньяка и балыка.

— Жить! — повторил он многозначительно, покачав пальцем перед носом. Достав из деревянного ящичка сигару, "тащ генерал" закурил, довольно щурясь и глядя на нас, — Инфраструктура и всё такое... А потому вы подлежите мобилизации!

— Так точно! — синхронно вытянулись мы с Серёгой.

" — Бля..."

Генерал довольно кивнул своим мыслям и продолжил, повернувшись к пухлому майору:

— Поставить прапорщиков на продовольственное и вещевое довольствие!

... но прежде чем поставить нас на довольствие, интендантская служба обчистила гаражи. Солдаты, матерясь и переругиваясь, грузили Камаз.

" — Грабь награбленное!"

Видя мрачнеющее лицо Серёги, я поспешил вмешаться, пока он чего-нибудь не ляпнул.

— Правильный у нас батяня! — хлопаю его по плечу, — Хозяйственный!

— Да пошёл он... — сквозь зубы цедит Пирог

— В машине блякать не вздумай! — предупреждаю его сквозь зубы, старательно выдавливая из себя лыбу, — Улыбаемся и машем, Серёга! Включай энтузиазм! Ты всю жизнь мечтал быть военным, понял?!

— Погоны старшего прапора — моя мечта с детства, — кисло ответил друг, кривя лицо в улыбке, — а видеть разорение гаражной мастерской, которую я собирал двадцать лет, это апофеоз моей никчёмной жизни!

— У меня тоже струйный оргазм, — отвечаю в тон, — Серёг! Смотри ширше и глубже! Здесь и сейчас у нас есть крыша, секёшь?

— Протекающая, — скривился он, — Отец-командир, ёб его... Ладно, понял...

Проведя руками по лицу, он некоторое время постоял так, а потом натянул на лицо верноподданническое выражение, подходящее случаю, и принялся помогать... а точнее — руководить погрузкой мастерской, за которую болел больше всего.

Загрузив в Камаз дважды трофейное добро, добрали товаров на складах и отправились в военный городок. Мы с Серёгой в сопровождении, и настроение — самое поганое! А ещё хуже, что позади БМП...

Мысли лезут в голову, как ночные мотыльки на свет, такие же мятущиеся и бестолковые. Ясно одно — "тащ генерал" на роль лидера не очень-то подходит, и значит — впереди нас ждёт закручивание гаек, а затем — передел власти. Ну или наоборот.

С учётом зомбиапокалипсиса и возможных техногенных катастроф на НЛМК — ситуация более чем скверная. Нас не сожрали зомби, но дружная стая товарищей в военной форме и такие же товарищи, но в штатском, контролирующие НЛМК, способны столкнуть в пропасть если не Цивилизацию вообще, то по крайней мере — город. И чем больше я пытаюсь разглядеть будущее, тем более мрачным и беспросветным видится оно мне.

Четвёртая глава

Очередь в офицерской столовой движется медленно, сонно и тягуче, в час по чайной ложке. Люди, да и само время кажется застывшим, и только насекомые носятся по залу откормленными болидами на анаболиках.

" — На трупах..."

— Сметанки? — допытывается стоящая на раздаче добродушная тётка у прапорщика Хусаинова, основательного низкорослого крепыша с красивым смуглым лицом чеканной лепки.

— Хм... — тот задумался, всей свой фигурой КМСа по силовому троеборью выражая готовность к длительному и вдумчивому диалогу по каждой позиции в меню. Он вообще человек неторопливый и основательный, и кажется, не самый плохой, но срочники его не любят и боятся, так что не всё так просто.

— Краснинская, — скрестив руки под объёмистой грудью, соблазняла тётка с таким видом, будто предлагала продукт собственных молочных желез, — или Лебедянской?

— Све-ет! — повернувшись назад, она взвыла пароходной сиреной, — Све-ет!

— Да?! — донеслось из глубин кухни не менее пронзительное контральто с дребезжащими жестяными нотками.

— У нас сметана Лебедянская есть?

— Ща гляну!

Я закатил глаза, но разъёбывать тёток не стал, не по чину. Случайных людей среди них нет, сплошь жёны, матери и дочки офицеров, выжившие после часа "А". Квалификации — ноль, и никакого желания повышать её тоже не наблюдается.

В первый день, говорят, они ещё суетились, хотя и бестолково. А после, быстро осознав, что спрашивать за службу с них никто не собирается, расслабились, моментально превратившись (по словам Пирога) в худших работников образца позднесоветских времён.

Вообще, служба быта налажена отвратительно. "Тащ генерал" оказался не хозяйственником, а скорее "Плюшкиным", и совершенно не представляет, что же ему делать с доставшимся хозяйством. Не по Сеньке шапка.

В генерал-лейтенанты Маслаченко скакнул из полковников, причём самым сомнительным образом. Выжив во время часа "А", он оказался старшим офицером военного городка, а во время связи с Москвой повёл себя бодро, расписав ситуацию красками ура-патриотического колера. "Настоящему боевому офицеру" (всю жизнь занимавшему ответственные должности "ака офицер-воспитатель") авансом пообещали генеральские погоны, но Илья Юревич обещанного ждать не стал.

Нацепив погоны генерал-лейтенанта и собрав верных клевретов, новоявленный "тащ генерал" произвёл вооружённый захват власти в отдельно взятом военном городке. В обстановке бардака, когда большинство офицеров было убито, а большинство из меньшинства занималось спасением близких, власть упала ему в руки, как подгнивший плод.

В течение суток бывший офицер-воспитатель укреплял вертикаль, и только когда в расположении военного городка не осталось реальных противников, а соратники были повязаны кровью, Армия выехала на улицы Липецка наводить порядок.