Проклятый (общий файл)

Ник отлетел к стене и больно ударился головой. Арс и Айа подскочили к нему.

— Друг, ты как? В порядке?

Проклятый с трудом открыл глаза и перевел взгляд с магиумов на тело, лежавшее под истлевшим письменным столом.

— Знаешь в чем разница, Некс, между тобой и мной? Между всепоглощающей ненавистью к людям и толерантностью? Это наличие друзей, готовых тебя защитить! Кто сможет защитить тебя, когда ты будешь не в силах это сделать? — Ник поднялся на ноги и рывком поднял меч. Некс зашевелился, погребенный под грудой старого дерева, и повернулся к магиуму.

— Мне не требуется чужая защита. Я сам могу о себе позаботиться. И этот жалкий кусок милосердия, пожертвовавший собой ради тебя, не изменит ничего. Ты все равно умрешь, здесь и сейчас.

Братья встали друг напротив друга. Во взгляде каждого читалась решимость и желание убивать. Арс легким движением извлек изумрудную стрелу прямо из воздуха и наложил ее на тетиву.

— Нет, — Ник поднял руку, — это только моя схватка. Постойте в стороне.

Арс неуверенно кивнул и посмотрел на Айу, напугано наблюдающую за происходящим. Проклятый и алхимик на секунду замерли, а в следующий момент бросились друг на друга с пугающим ревом. И когда между ними оставались считанные сантиметры, братья замерли в тех позах, в которых находились. Арс недоумевающе посмотрел на две фигуры, изображающие памятники, и снова перевел взгляд на девушку.

— Айа, это твоих рук дело?

— Нет... — но это сказала не магиумесса.

В комнате неожиданно вспыхнул свет, освещая удивительную картину. Это была лаборатория, лаборатория первого магиума. Вся мебель и исследовательские устройства отлично сохранились и казались совсем новыми, не потрепанными временем. А у самой дальней стены на высоком кожаном кресле сидел человек. На вид ему можно было дать не больше сорока. Одет незнакомец был в черный костюм металлик, белоснежную рубашку и фиолетовый галстук.

— Мне надоело смотреть на этот второсортный спектакль, так что я решил вмешаться. Присаживайтесь, господа. Сейчас мы будем долго беседовать...

21

Непроглядный мрак быстро опустился на давно умерший город и окутал старые развалины липким маревом тишины. Одинокий ветер жалобно завывал в пустых оконных проемах, выводя только ему понятную песнь. Старейшина Клай стоял на тринадцатом этажа полуразвалившегося небоскреба и внимательно смотрел в ночь.

— Что ты думаешь? — Фаули тихо подошел сзади и осторожно положил ладонь на старческое плечо.

— Ночью нападать они не будут, слишком велик риск. Так что отпусти парней отдыхать, оставь лишь минимум для наблюдения, — Клай глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, — завтра будет жарко.

— Наши шансы не очень велики, ты это понимаешь? — старый лучник тоже посмотрел в окно, — не лучше ли постараться эвакуировать всех женщин и детей?

— Бежать? Куда? — старейшина оторвал взгляд от оконного проема и посмотрел на своего друга, — Это наш дом, если мы не сможем его отстоять, то нам конец. Любая попытка побега обречена на провал, так что лучше принять свою судьбу в бою, чем быть пойманными, как стая жалких шакалов.

— Наверное, ты прав.

На горизонте, за ближайшим барханом песка тускло светилось небольшое зарево — лагерь магрионцев. Они не пытались скрыть своего присутствия, прекрасно зная о своем численном превосходстве. Так что прятаться смысла не было, близкое присутствие — лишь еще одни способ психологического воздействия.

— Входи, Инв, — Клай даже не повернул головы, Фаули оглянулся, но никого не заметил. Лишь через пять секунд пустота за спинами проклятых слабо замерцала, и из нее выступил молодой парень. Его правая ладонь неровно пульсировала желтым светом.

— Старейшина Клай, вы опять смогли заметить меня, — парень благоговейно посмотрел на старика и еле заметно поклонился.

— Что ты узнал?

— Практически ничего нового. Магрионцев много, около тысячи, бездушных они держат отдельной группой недалеко от лагеря. Если бы твари были ближе, то подобраться к самому лагерю я бы не смог. Тот мертвый воин, представленный мастером Дарком, не соврал. Единственное интересное, что я узнал, так это наличие у Снасса какого-то сюрприза для нас. За лагерем находится небольшой холм, укрытый полотном. Что под ним выяснить не удалось, но видимо, какое-то оружие, иначе смысла тащить его в такую даль нет.

— Спасибо, Инв. Иди отдыхать.

— Да, старейшина, — парень еще раз коротко кивнул и покинул проклятых.

— Что еще за сюрприз? — Фаули снова посмотрел на Клая, — Что могли придумать магрионцы?

— Не знаю, поживем — увидим.

Два старых проклятых спустились по иссохшейся за века лестнице вниз и вошли в соседний дом — проверить посты. На третьем этаже прямо на холодном каменном полу сидели два молодых парня. При появлении старейшины они вскочили со своих мест и вытянулись в струнку.

— Новости есть? — фраза была скорее дежурной, если бы что-то случилось, то проклятые подняли бы тревогу.

— Никак нет, старейшина, — Клай только кивнул и ободряюще похлопал одного парня по плечу.

— Вы боитесь завтрашнего дня?

— Нет, — парни гордо вскинули головы и смело посмотрели в глаза старейшине, — мы — воины. Если нам суждено умереть на поле боя, то так тому и быть. Бояться смерти глупо и бесполезно.

— Почему же? — Клай хитро прищурился.

— Потому что смерть неминуема, будем мы бояться ее или нет. Так зачем терзать себя лишними переживаниями. Лучше быть твердыми и умереть с честью.

— Вы знаете, однажды мой дед сказал мне одну фразу, которую он в свою очередь услышал от своего деда. Так вот, в моей семье считают, что умереть с честью невозможно, потому что в смерти нет ничего великого, как бы она к вам не пришла. С честью можно жить, но нельзя умереть.

Парни немного потупили взгляд, не найдя что ответить на мудрость старейшины. Клай лишь лукаво подмигнул Фаули и медленно пошел к лестнице.

Обход всех постов занял около двух часов. Основные силы проклятых располагались в граничных домах, в районе третьего — седьмого этажей. Расчёт магиумов был на окопную войну, магрионцы должны будут пересечь пустыню, разделяющую их лагерь и Менталорум. Именно тогда проклятые и должны нанести максимально сильный удар. После того как вражеская армия ворвется в город, в дело пойдут мечники. Нужно завязать битву в узком пространстве улиц, потому что массированного удара всей магрионской армии Менталорум не выдержит из-за маленькой численности.

Также нельзя было забывать и о Раоне. Как доложили разведчики, второй противник расположился в восточной части, и его силы немногим меньше Магриона. Поэтому треть проклятых Клай решил оттянуть на другой конец города. Бездушных у Раона было совсем мало, так что неплохой шанс расправиться с ними быстро и идти на помощь основным силам постоянно витал в голове старейшины.

Клай на мгновение вспомнил об Айе. Даже хорошо, что она покинула Менталорум вместе с Ником. Ведь завтра утром ей не придется умирать вместе с другими проклятыми, обороняющими родной город. Интересно, как у нее дела? Это только для окружающих старейшина был абсолютно спокоен и холоден. Сердце же у него бешено колотилось каждую ночь, когда он видел пустую кровать своей племянницы. Хотя с другой стороны, Ник — хороший человек, он не бросит Айу в беде, защитит, даже ценой собственной жизни. Да и Арс — неплохой парень. Сын Камуса и Клии. Клай с ностальгией уставился на звезды.

Фаули уже отправился отдыхать, а старейшина до сих пор тенью мелькал между унылыми остовами зданий, и проверял, все ли готово к завтрашнему сражению. На подъезде к первым домам западной окраины города проклятые разбили несколько ловушек для магрионцев, включая замаскированные ямы, воткнутые в землю колья против дрэггов, и еще пару мелочей. Сильно помочь они не смогут, но внести небольшую сумятицу в стан врага должны. Еще Клая серьезно насторожили слова разведчика о неком сюрпризе, приготовленном Снассом. Что это может быть? Что за безумное оружие еще было изобретено в темных подвалах Магриона?

Бронемобили, в небольшом количестве имеющиеся у неприятеля, должны стать серьезной проблемой. В каждом, наверняка, будут сидеть кроме людей еще и бездушные, так что быстро расправиться с ужасными машинами смерти не получится. Придется как-то выкуривать пассажиров из их транспорта. Только вот как — Клай еще не придумал.

Где-то около трех часов ночи старейшина вернулся в свою комнату, но перед дверью его ждал мастер Дарк.

— Доброй ночи, почему вы еще не спите?

— Старейшина, у меня к вам есть небольшое предложение, которое может немного помочь нам завтра, вы не против угостить меня кружечкой чая?

— Да, конечно, проходите, мастер Дарк, — Клай распахнул двери перед некромантом и сам вошел после него, — только говорите потише, Мари, наверно, уже спит.

* * *

Крарк сидел на кровати, обхватив голову руками. Его неизменный топор лежал рядом и уныло отражал неровный свет факела.

— Вот и все, моя дорогая, — он посмотрел на свое оружие и скупо улыбнулся, — вот и все.

В дверь кто-то постучал, и Крарк, проведя ладонью по лицу подошел ко входу.

— Кто там? — голос показался необычно охрипшим.

— Это Инв, мастер Крарк, позволите войти? — молодой магиум был чем-то встревожен.

— Да, конечно, проходи, — мужчина открыл дверь и пропустил юного проклятого, — что случилось?

— Мастер Крарк, скажите, на каком фронте завтра будете вы? — парень запыхался от быстрого бега.

— А какое это имеет значение сейчас? — старый проклятый снова уселся на кровать и погладил свой топор. — Инв, ты понимаешь, что завтрашний день последний для нас? Мы завтра умрем, и никто уже не в силах нам помочь.

— Что вы такое говорите, мастер Крарк? Вы же всегда меня учили, что настоящий воин должен быть смелым, решительным. Он должен смеяться смерти в лицо и идти к ней навстречу с гордо поднятой головой. Неужели вы испугались? — юноша округлил глаза. Крарк был учителем Инва, он преподал ему несколько самых важных уроков в жизни любого проклятого. Оттого и панические нотки в голосе умудренного опытом воина шокировали.

— Это лишь слова, Инв. Ты когда-нибудь сталкивался со смертью, заглядывал ей в глаза? Проводница в мир Гану уродлива, и посмотрев под ее капюшон один раз, ты уже не захочешь сделать это снова. Все высокие слова про честь, отвагу и решимость... Ты никогда не задумывался, для чего они нужны?

— Конечно, задумывался, — юноша решительно посмотрел в глаза своему наставнику, — чтобы сделать из мальчишки воина, чтоб из слабого желторотого юнца вырастить настоящего мужчину. Как вы можете сидеть здесь и жалеть себя?

— Да что ты понимаешь? Я тебе скажу, зачем нужны все эти сказки про честь и отвагу. Да для того, чтобы, когда пушечное мясо пойдет на таран, разнося укрепления противника своей головой, им было не страшно умирать. А бывалые воины, которым удалось после этого еще и выжить, начинают понимать, что в процессе воспитания все не так просто. И если не привить молодому поколению безразличие к смерти с самого начала, то такая трусливая армия может побежать в самый ответственный момент, оголив мягкий тыл начальства.

— Нет, — парень гневно посмотрел на Крарка, — вы не правы, учитель. Посмотрите на себя. Неужели вы захотите всю битву сидеть в этой конуре и скулить от страха, зная, что молодые воины, еще не видевшие крови, будут биться за свою родину? Если так, тогда нам не о чем больше разговаривать.

Юноша круто развернулся на каблуках сапог и медленно пошел прочь. Крарк посмотрел на свой топор. Кажется, даже в отблеске факела, отражаемом начищенным лезвием, мерцал немой укор.

— Инв, стой, — Крарк решительно встал с кровати и подхватил свое оружие, — погоди.

— Вы хотите попросить никому не говорить, где вы спрятали свою задницу? — в голосе юноши кипела злоба.

— Не надо так. Я хотел попросить тебя простить меня за мое малодушие. Просто однажды я вот так же потерял очень много близких мне людей. Они шли на убой и думали, что умирают с честью, а на деле, об их отваге и самоотверженности потом никто и не вспомнил.

— И что? Вы же помните, значит их решимость будет всегда жить в вашем сердце. И неужели вы остались в живых, чтобы вот так сидеть и распускать нюни?

Крарк с восхищением посмотрел на этого еще совсем юного, но уже такого отважного воина.

— Нет, — Крарк поудобнее перехватил топор, — я не буду сидеть и скулить. Я завтра бьюсь на восточном фронте, ты со мной? — взгляд наставника стал игриво-суровым.

— Да, мастер Крарк, — парень с деланой четкостью кивнул, и на душе у него стало намного легче. Значит не один он так боится, но готов умереть за правое дело. Топор в руке проклятого на мгновение стал ласково теплым.

* * *

Клай вошел в спальню уже глубокой ночью, но, к его удивлению, Мари еще не спала. Она подняла на мужа заплаканные глаза и зарыдала в голос.

— Дорогая, — старейшина подошел к Мари и обнял ее за плечи, — что случилось?

— Клай, — женщина вытерла слезы рукавом, — а я ведь даже не попрощалась с ней. Мы поссорились перед ее уходом, я кричала на Айу. А теперь ведь не получится попросить у нее прощения, сказать, что я люблю ее.

— Успокойся, родная, — старейшина заглянул в глаза своей жене, — Айа и так это знает. И она не будет сердиться на тебя. К тому же у нас еще будет время поговорить с племянницей. Или ты уже собралась умирать?

— Клай, у тебя плохо получается успокаивать, — Мари положила голову мужу на плечо, — ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что шанса выжить у нас завтра нет.

— Шанс всегда есть, в какую бы передрягу мы не попали. Слышишь? Завтра проклятые защитят свой дом. Потом Айа вернется, и мы будем жить так как раньше.

— Нет, Клай. Никогда не будет так, как раньше. Как ты думаешь, может, стоило сказать ей, что Арс, этот молодой проклятый, ее брат?

— Мы все правильно сделали, и нам не за что себя корить. Айа когда-нибудь и сама это узнает. Давай ляжем спать, от наших переживаний ничего не изменится.

Мари еще раз посмотрела на своего мужа и коротко кивнула.

* * *

Тихое утро разорвало ночь в клочья, освещая Менталорум ярким солнечным светом. Но город был не рад появлению беззаботного светила. В воздухе витало почти материальное напряжение.

Клай подошел к окну и вгляделся в бархан, за которым уже наверняка становятся в боевые порядки воины Магриона. Пока их не было видно, но ждать оставалось недолго.

— Фаули, все на местах? — старый лучник держал в руках свое оружие и тоже смотрел на запад.

— Давно, ждем только твоей команды.

— Скоро они появятся. Всем оставаться на своих местах.

Старейшина приложил указательные пальцы к вискам и тихо зашептал, но его слова слышал каждый проклятый, ожидавший неминуемого сражения.

"Воины Менталорума. Вы прекрасно знаете, что сегодня вряд ли кто-то вернется к своим семьям. Наша судьба пасть ради свободы и жизни наших жен и детей, матерей и дедов. Так повелел Гану.

Но я надеюсь, что ни в ком из вас не возникло тщедушное желание сдаться на волю этого самовлюбленного тирана. Если кто-то все-таки хочет спасти свою жизнь таким путем, а не защищая ее в честной битве, то пусть идет, я никого не держу. Остальным же хочу сказать.