Возвращение Листика. Рыжая некромантка.

— Ага, злые они! — согласилась Листик и пожаловалась: — Больно делают, ещё и смеются при этом!

— Вот эти? — поинтересовалась Альен, и выплеснувшееся из топки пламя сожгло, превратив в пепел, не только тех двух пытавших Листика, а всех, кто находился в подвале-пыточной. Альен выбралась из печки и вышла в коридор, гул пламени показал, что там тоже кто-то был.

Девочки шли по коридору, и огневушка, заглядывая в каждую комнату, выжигала тех, кто там находился. Последним был кабинет главного инквизитора, там был он сам и его заместитель. Чуть приоткрыв дверь, Альен проскользнула в помещение, Листик последовала за ней. Полумрак, царивший в комнате, позволил девочкам остаться незамеченными. Альен вскинула руки, намереваясь нанести огненный удар, но Листик остановила её, услышав, о чём говорит инквизитор, стоящий перед столом.

— Выяснить, кто надоумил эту девчонку украсть плеть, так и не удалось. Вряд ли она сама решила это сделать, ну, а то, что она умеет этой плетью пользоваться, говорит о том, что её этому обучили. Сделали это, скорее всего, чтоб она сумела отбиться, если у неё попытаются отобрать плеть. То, что она потом сдалась без сопротивления, свидетельствует о том, что этот неизвестный, пославший девчонку, достиг своей цели. Вот только, что он хотел узнать? Возможно, разобраться, как устроено наше оружие, чтоб потом сделать защиту. В пекарню послан усиленный отряд, с целью выяснения...

— Понятно, не надо о деталях, надеюсь наши братья, которым даны самые широкие полномочия для проведения допроса, выяснят то, что не смогли сделать... — инквизитор, сидящий за столом, недоговорил, увидев девочек, поперхнулся и замолчал. Стоящий перед ним решил, что молчание начальника — это команда продолжать, стал докладывать дальше:

— Подробный доклад уже отослан в столицу, в главное управление делами святейшей инквизиции. Там подробно описано произошедшее, кроме тех выводов, что мы сделали, и того, что нами послан отряд в пекарню, где жила эта девчонка, как и упоминания о той пекарне, я взял на себя смелость об этом не сообщать, вы же знаете, там не любят проявления излишних...

Говорящий замолчал, увидев выпученные глаза своего начальника, взгляд которого был направлен ему за спину и немного в сторону. Стоящий перед столом резко развернулся, выхватив свою плеть, но сделать ничего не успел, утонув в ревущем пламени.

— Еле успела, — сказала Альен, — если бы он стегнул своей плетью, то мог и совсем меня погасить!

Листик внимательно посмотрела на Альен, а потом на те кучки пепла, что раньше были инквизиторами и ничего не сказала.

— То, что в том докладе, отправленном в главное управление, местные не упомянули многих деталей, вполне понятно и ожидаемо. Провинциалы не любят столичное начальство, хотя сами не прочь им стать. А вот для нас такое умолчание хорошо и даже отлично! — сказал Сэм, выслушав Альен и Листика. Огневушка сразу спросила:

— А почему для нас хорошо то, что местные хотят стать столичным начальством?

— Нам это безразлично, — улыбнулся Сэм и пояснил: — Хорошо то, что они не все написали в своём рапорте. Вряд ли, ты, Альен, уничтожила всех инквизиторов, кто-то да остался. Но они не знают того, что знало их руководство. От пекарни можно отвести подозрение, а вот ты, Листик... Уверен, что в том докладе тебя очень детально описали и то, что такую же девочку здесь обнаружат, будет очень подозрительно.

— Но её же сожгли! Как Сельму, вернее Сильву!— попыталась возразить Альен.

— Именно! Сожгли Сильву, а появилась Сельма, молодая девушка, которую никто не знает и ни в чём не подозревает! Листику надо сделать то же самое! Обнаружив такую же девочку, как описали местные инквизиторы, комиссия из центра придет к выводу, что вышла ошибка — сожгли не ту. Она же, несмотря на пытки, ничего не сказала, а такого просто не может быть! Под пытками девочка рассказала бы всё! Или здешние решили обмануть своё начальство и заполучить девочку, что знает секрет их плети. А уже через неё выйти на того, кто её надоумил украсть плеть и научил с нею обращаться.

— Но никого же не было! — возразила Альен, Сэм продолжил объяснять:

— Но приехавшая комиссия, которая будет заниматься расследованием, в том числе и причиной гибели местных, этого-то не знает и будет рыть...

— Куда будет рыть? — тут же спросила Альен и добавила: — Ну и пусть роют! Мы же никого и ничего не закапывали!

— Это так говорится, — терпеливо пояснил Сэм девочкам, этот разговор происходил не в пекарне, а около дальней из разрушенных печей, куда никто не заглядывал, потому что боялись возможного появления хищников или нежити. Листик и Альен сразу туда пошли, никому не показываясь в пекарне, позвали только Сэма. Он, глядя на девочек, повторил: — Так говорится, на самом деле они будут искать того мага, что... Я вам об этом уже говорил.

— Ага, — кивнула Альен, Листик промолчала, что-то обдумывая, Сэм продолжал:

— Листику надо, как и Сильве, сменить внешность, ауру, и что там ты ещё ей меняла? Тогда будут искать тебя старую, а на новую никто и не подумает!

— Ага! И не подумают! — поддержала Сэма Альен.

— Я не могу, — ответила Листик и пояснила: — Я знаю, как это сделать, но знаю и то, что это у меня не выйдет. Почему не выйдет? Не спрашивайте, сама не знаю, но точно не получится! Но я знаю, что мне надо сделать — я просто отсюда уйду. Моё появление здесь никак нельзя связать с пекарней, а ты, Сэм, если спросят, скажешь, что неизвестно откуда появилась и так же ушла. Скажешь ещё, что ушла, когда узнала, что ты больше не хочешь воровать. А она решила продолжить. Скажешь так, если решат, что сожгли не ту девочку, или расскажешь, что инквизиторы увели и ты меня больше не видел.

— Как версия вполне подходит, — кивнул Сэм и спросил: — Но зачем тебе себя оговаривать?

— А пусть меня ищут среди "ночных работничков", там, даже если меня не будет, своего не выдадут...

— Если хорошенько припрут, всё расскажут, — буркнул Сэм, на что Листик, улыбаясь, ответила:

— Так рассказывать нечего, а если припрут, расскажут и то, чего не было. А каждый, кого будут спрашивать, будет по-своему рассказывать!

Альен испуганно смотрела на Листика, не представляя — как можно одной вот так взять и уйти в неизвестность, а Сэм, понимая, что это лучший выход из создавшегося положения, предложил:

— Листик, тебе будет трудно, поэтому возьми побольше денег. Мы не обеднеем, а тебе...

— Сэм, будет очень подозрительно, откуда у меня, такой маленькой столько денег? Это сразу ко мне привлечёт внимание.

— Можно притвориться знатной, тогда... — начал отвечать бывший мастер-вор маленькой рыжей девочке, рассуждавшей совсем как взрослая. Листик покачала головой:

— Это ещё больше привлечёт внимание — откуда взялась эта знатная девочка и почему путешествует одна? Сэм дай мне дублон, но не золотом, а оро.

— Хорошо, Листик, — кивнул почтенный негоциант и посоветовал: — Если ты хочешь спрятаться, то лучше всего в Азорде, там легко будет затеряться. Это большой город, гораздо больше Эролта. И никто не подумает, что ты направилась в столицу.

Глава пятнадцатая. Бродячий театр. Новые знакомые и старые друзья

— Не верю! Не верю! Ты должна страдать! Тебя захватили в плен злобные орки, а твоего освободителя, прекрасного принца, он хотят заманить в засаду и съесть! Ты должна страдать ещё и от того, что твоя молодость пройдет среди диких орков, а твоя неземная красота безвременно увянет среди этих дикарей! — кричал немолодой полноватый мужчина тоже немолодой, и отнюдь не обладающей неземной красотой женщине. Та как-то грустно смотрела на кричащего, так же грустно на него смотрели трое мужчин, стоящих немного в стороне. Мужчина в бархатном камзоле, кричавший на женщину, обратил своё внимание на этих троих: — Орки! Вы чего встали! Напали на прекрасного принца!

Двое из этой троицы, достали деревянные мечи и, сделав зверские лица, напали на третьего. Тот стал вяло отмахиваться от них таким же деревянным мечом. Мужчина в бархатном камзоле опять не поверил:

— Не верю! Орки, злые и кровожадные, энергичнее атакуйте! Ну, а ты? Прекрасный принц? Ты же спешишь на помощь принцессе! Ты должен...

Мужчина, владелец бархатного камзола, махнул рукой:

— Ладно, на сегодня достаточно, хорошо хоть сцены без слов. Представляю, какую отсебятину вы несли бы! Слова хоть выучили?

— Учим, — с кислым выражением лица за всех ответил "прекрасный принц". Мужчина в бархатном камзоле громко закричал:

— А теперь шаман! Ты где? Я кому сказал? Шаман, выходи!

Из одного фургона, что стояли полукругом вокруг поляны, выскочил одетый в шкуры человек и, высоко подпрыгивая, яростно затряс палкой с бубенчиками и лентами. Некоторое время все наблюдали за энергичными прыжками и ужимками одетого в шкуры человека, затем командовавший этим всем мужчина удовлетворённо произнёс:

— Вот! Один Гурумас вжился в свою роль! Замечательное исполнение шаманского танца орков!

Наблюдавшая за этим из кустов и тихо хихикавшая при исполнении танца Листик не выдержала и, выскочив из своего укрытия, обращаясь к "шаману", громко возмутилась:

— Разве это шаманский танец орков? И у орков нет таких палок! Шаманские посохи только у гоблинов, к тому же они совсем не такие! Да и танцы у орков совсем не похожи на твоё кривляние!

Вроде до этого Листик ни разу не видела шаманских танцев орков и посохов шаманов гоблинов, но она откуда-то знала, какими они должны быть, похоже, эти люди тоже не видели ни танцев, ни посохов и совсем их не представляли. "Орочий шаман" настолько обиделся, что даже не удивился внезапному, неизвестно откуда, появлению девочки:

— А ты откуда знаешь? Ты хоть одного живого орка или гоблина видела? Мала ещё учить...

Листик не дала договорить человеку, изображавшему орочьего шамана. Девочка достала откуда-то большой бубен и шагнула вперёд. Низкий рокот дополнял мелодичный перезвон, что создавало неповторимую мелодию, словно это был не бубен, а сложный музыкальный инструмент. Люди замерли, боясь пошевельнуться, боясь словом или неосторожным действием нарушить то, что видели. Танец девочки завораживал, заставлял учащённо биться сердце, замирать дыхание. Это было сродни волшебству, волшебству явившему нечто прекрасное! Когда девочка остановилась, некоторое время царила тишина, нарушил её человек в бархатном камзоле:

— Кто ты? И как сюда попала?

Поляна, на которой полукругом расположились фургоны, из которых высыпали их обитатели, тоже смотревшие на танец девочки, находилась в лесу. Не то что бы совсем диком, через него проходила наезженная дорога, около которой и была эта поляна, где остановились фургоны. Но от той поляны до обжитых мест было довольно далеко, и этот ребёнок здесь никак на мог прогуливаться.

— Листик, — ответила рыжая девочка и пояснила, как попала на поляну: — От речки пришла. По речке нельзя же попасть в Азорду, а мне туда надо. Вот я и пошла от Эролы к дороге. Тут она ближе всего к дороге подходит, а дальше в сторону уходит.

Листик ушла из Эролта по водному пути русалок, вернее, они её провели до места, где Эрола ближе всего подходила к тракту, ведущему из Эролта в Азорду. Дальше речка поворачивала к проклятому лесу. После разговора с Сэмом, когда Листик собралась уйти, она решила не уходить из города обычной дорогой, а проделать часть пути по реке, воспользовавшись услугами русалок. С Сулье Листик прошла только часть пути. А дальше её вели другие русалки, передавая друг другу. Листик не врала, когда сказала, что пришла от реки, но по совету Сэма не стала говорить всей правды — как она передвигалась по реке. Сэм учил девочку, которая говорила, что врать нехорошо:

— А врать и не надо, можно говорить правду, и только правду, и ничего, кроме правды, но не обязательно говорить её всю, тебя же не просят подробно обо всём рассказывать? Вот и не рассказывай, говори только то, что считаешь нужным, ведь вся правда может очень огорчить твоего собеседника! И обязательно огорчит! А ты же не хочешь огорчать всех подряд? Вот и постарайся не делать плохо людям — не огорчать!

Листик тогда ничего не сказала, только кивнула, но слова Сэма постаралась хорошо обдумать. Сейчас же на вопрос человека в бархатном камзоле честно ответила, что пришла на эту поляну от реки. А тот, и не только он, сделал вывод, что девочка с кем-то приплыла, а потом пошла гулять и, возможно, заблудилась, теперь вопрос задала женщина, изображавшая принцессу:

— Как же ты сама пошла гулять? Тебя же искать будут? Те люди на лодке, с которыми ты приплыла!

— Не-а, не будут. Там нет никаких людей и никакой лодки. Искать меня некому, — ответила Листик, ни разу не солгав, ведь это же чистая правда: ни лодки, ни людей на реке не было!

Женщина и человек в бархатном камзоле переглянулись, и владелец камзола сделал предположение:

— Если девочка не врёт, то очень похоже, что от неё хотели избавиться и высадили на берег, после чего уплыли. Вот она и пошла куда глаза глядят, но возможно ей указали направление на дорогу, что ведёт к Азорде или Эролту. Хотя... Она же сказала, что ей надо в Азорду, значит, она знает куда ей надо, а плывя по реке, в Азорду не попадёшь, только в Эролт.

— Но... — начала женщина, но мужчина её перебил:

— Какие тут могут быть "но"? Отсюда до реки не меньше восьми ал, если бы у неё были спутники, её бы догнали и вернули. Похоже, что от девочки хотели избавиться таким оригинальным способом — послали через лес к дороге, надеясь, что она пропадёт в лесу, всё же восемь ал... Её мог съесть дикий зверь, могла заблудиться и не выйти к дороге, а если бы и вышла, то мало вероятно, что кого-то здесь бы встретила.

— Но встретила же! — возразил один из "орков".

— Повезло, — ответил мужчина в камзоле и добавил, посмотрев на бубен, что продолжала держать в руках девочка: — И ещё неизвестно, кому повезло. Как тебя зовут?

Последний вопрос был адресован девочке, та, с интересом разглядывающая фургоны, повернулась к мужчине:

— Я же уже говорила — Листик!

— Странное имя, хотя я его уже где-то слышал, — хмыкнул мужчина в бархатном камзоле, "орочий шаман" пояснил:

— Очень распространённое женское имя у орков, так вроде зовут одну из их богинь, очень уважаемую богиню. Вот орчанки и называют её именем своих дочерей.

Листик внимательно посмотрела на "шамана", но ничего не сказала, а человек в бархатном камзоле, кивнув "шаману" и глядя на девочку с большим бубном, спросил:

— Листик, а хочешь поехать с нами? Мы как раз и направляемся в Азорду, но не сразу, мы будем давать представления в городах, что встретятся на пути.

— Что давать? — спросила девочка, в этот момент ветерок сдвинул прядку рыжих волос, приоткрыв слегка заострённое ушко. "Орочий шаман" многозначительно посмотрел на человека в бархатном камзоле, но тот не понял, а, выпятив грудь, многозначительно произнёс:

— Представления! Это спектакли! Мы знаменитый театр Бузульяно! А я Агузар Бузульяно! Директор и главный режиссёр этого театра!

— А также его владелец, по совместительству сценарист и художественный руководитель, — хмыкнув, чуть слышно произнёс "орочий шаман", но Листик его услышала и кивнула. А потом спросила у Бузульяно: