Возвращение Листика. Рыжая некромантка.

— Но ты так и не пояснил, что такое представление, так ещё и какие-то спектакли добавил! Эти спектакли надо кому давать. А какие они и зачем их отдавать?

Директор театра растерянно оглянулся, не зная, как объяснить этому ребёнку, что такое представление. "Шаман" пришёл ему на помощь:

— Мы показываем, это ещё называется — играем, разные истории. Смешные, грустные, поучительные, это придуманные истории, показывающие разные события, которые когда-то были или могли быть. Вот они и называются спектакли или представления. Их показывать называется — давать или играть. Понятно?

— Ага, — кивнула девочка и сделала вывод: — Придуманные, значит, такие, каких не может быть! Вот как ты изображал орочьего шамана с гоблинским посохом, которого у гоблинов не бывает! У орков — бубен! Да и гоблинов совсем не такой посох! Получается, ты правильно показывал такое, которого не бывает и не может быть!

— Да, Гурумас, уела она тебя! — засмеялся один из "орков", а Листик тут же переключилась на него:

— Ты тоже показываешь неправильного орка. Они в таких шкурах не ходят! А если и носят одежду из кожи, то красивую! Хорошо пошитую!

— Вот, у нас появился специалист по оркам, — заметил второй "орк", его поправил "принц":

— Скорее, знающий предмет критик.

— Так хочешь ехать с нами? — повторил своё предложение директор театра. Листик посмотрела на него, потом на остальных артистов, её взгляд остановился на молодой девушке, та улыбнулась и кивнула. Рыжая девочка расплылась в улыбке и согласно кивнула:

— Ага!

Девушка взяла девочку за руку и увела в свой фургон. Директор театра, обосновывая своё предложение маленькой незнакомке, пояснил (больше себе самому, чем остальным артистам):

— Девочка — талант! Это сразу видно! Её танец... Да вы и сами видели. А у меня появилась идея!

— Очередная и как всегда гениальная, — тихо буркнул "принц", но директор его услышал:

— Да, Гусамо! Гениальная! Девочку мы задействуем в нашем спектакле! Она будет орочьей шаманкой! Будет танцевать!

— А я? Что я буду делать? — немного обиженно спросил Гурумас, Бузульяно вдохновенно продолжил:

— Ты так и будешь. Шаманом! А она твоей ученицей! Она будет танцевать, а ты курить трубку!

— Ты, Гурумас, будешь вдохновенно курить. Так чтоб зритель, даже не столько зритель, сколько наш режиссёр поверил, что ты действительно куришь, — заметил один из "орков", второй ехидно добавил:

— Вот только, надо будет спросить у нашей новой артистки — есть ли у орков трубки и курят ли их шаманы?

Листик рассматривала внутреннее убранство фургона девушки, что пригласила её к себе, и девочку не покидало чувство, что она такое уже где-то видела. Как будто она вернулась туда, где уже однажды побывала. Девушка, заметив интерес девочки, спросила:

— Нравится? Это я всё сама рисовала. Всё-таки это мой дом и голые стены — как-то тоскливо. Вообще-то тут нас должно быть двое, но Эльвириса живёт в фургоне директора, всё-таки она его жена. Кто такая Эльвириса? Ты её видела, это та, что играет прекрасную и юную принцессу. Ей достаются все главные роли. А я? У меня роль старой ведуньи, предсказавшей принцессе дальнюю дорогу, её похищение и встречу с прекрасным принцем! Такая маленькая роль, но такая важная! — последние слова девушка произнесла явно кого-то передразнивая, и этот кто-то был настолько узнаваем, что Листик захихикала. Заулыбалась и девушка, потом сказала: — Мы так и не познакомились, меня Нарина зовут, а тебя, как я поняла, Листик?

— Ага! — кивнула девочка и заинтересовалась одной картинкой на стене: — Это кто? Ты рисовала?

— Это сказочное существо, мне о нём когда-то бабушка рассказывала. Вот я пыталась нарисовать, но ничего не выходит, не получается. Не могу себе представить, какое оно, могучее, крылатое...

— Красивое, — дополнила Листик и попросила: — Дай краски.

В голосе девочки была такая уверенность, что Нарина достала краски и кисточки, Листик их взяла и ненадолго задумалась. Она помнила, что никогда не держала в руках ни кисточек, ни тюбиков с краской, ни этой полукруглой дощечки, на которую выдавливают краски из тюбиков, но почему-то знала, как это всё называется и как его надо использовать.

— Палитра, — улыбнувшись, произнесла Листик всплывшее откуда-то из глубин памяти незнакомое слово, потом быстро начала рисовать. Рисовать красками! Ведь её этому никто не учил! Да и кто мог учить — селяне из деревни у проклятого леса? Мастер-вор? Или добрая пекарша Милета? Правда, та умела делать цветы из крема на тортах, но вряд ли так рисовать! Нарина с удивлением смотрела, как кисточки летают в руках Листика. Эта рыжая девочка рисовала с такой скоростью, с какой не смог бы это делать ни один из художников той школы, где девушка обучалась, перед тем как податься в театральные актрисы. Нарина перестала наблюдать за Листиком, её внимание привлёк рисунок. Невиданный зверь (это прекрасное существо зверем и назвать нельзя было!), расправив крылья, устремился в небо! У девушки перехватило дыхание, настолько был хорош рисунок! Она восхищённо выдохнула:

— Кто это?

— Это дракон! — ответила Листик и пояснила: — Ты начала рисовать дракона, но не знала, как он выглядит, и твоя бабушка не знала, потому что не смогла его правильно описать. Возможно, ей рассказывал тот, кто видел, но не всё рассказал.

— А ты? Ты видела? — спросила Нарина, Листик задумалась и, вспомнив костяного дракона с гиблого болота из проклятого леса, ответила:

— Видела. Хотя то уже не был дракон. Совсем не дракон.

— А откуда же ты знаешь, как выглядит... — девушка просто показала на рисунок, девочка снова задумалась и пожала плечами:

— Не знаю, вроде не видела. Да и откуда тут взяться дракону? Но точно знаю, как он выглядит. А откуда?.. — девочка ещё раз пожала плечами. Нарина некоторое время рассматривала рисунок и пришла к выводу, что он сделан безупречно, сам рисунок, о нарисованном звере трудно было что-то сказать — насколько он правдиво изображён. Таких зверей девушка не видела даже на картинах, не говоря уже о живых. Нарина вздохнула, уровня этой маленькой девочки ей никогда не достичь! Ещё немного полюбовавшись рисунком, Нарина сказала:

— Давай тебя оденем. Уж очень простенькое твоё платьице, больше на ночную рубашку похоже.

Листик пожала плечами, её мало заботило то, что было на ней надето. Когда она собралась уходить, Сэм покачал головой и сказал, что ходить голой среди русалок может и нормально, но к людям выходить в таком виде не совсем хорошо: надо бы одеться. Альен сбегала в пекарню и принесла первое, что ей подвернулось под руку, и Листик, попрощавшись, позвала Сулье и отправилась с ней по водному пути.

Нарина из нескольких цветастых платков соорудила что-то вроде накидки-сарафана и, сказав, мол, на первое время сойдёт, собралась выходить из фургона, объяснив, что пора готовить ужин. Делать это будет Гурумас, а она помогать. Листик, сказав своё "ага", пошла с девушкой. Гурумаса они застали у сложенных для костра дров, безуспешно пытающегося их зажечь.

— Сырые! — пояснил свою неудачу Гурумас и в сердцах произнёс: — Тофос их побери!

— Если Тофос заберёт дрова, то мы точно без ужина останемся, — засмеялась Нарина и посоветовала: — Гурумас, ты же маг! Вот и примени своё искусство!

— Моя стихия не огонь, моя стихия — воздух! — важно произнёс мужчина и обычным голосом добавил: — Да какой я маг? Окончил магическую школу, а в академию не смог поступить! Сказали — нет способностей, силы очень мало!

— А разве, когда в магическую школу берут, не проверяют, есть ли сила? — удивилась Листик, вспомнив Фислу и Рилта. Маг-недоучка ответил:

— В магическую школу берут всех, у кого есть хоть какие-то способности, рассчитывая, что сила появится после инициации. Но если силы нет, сколько не инициируй... — горестно вздохнул Гурумас и с ненавистью посмотрел на заготовленное топливо для костра: — Проклятые дрова!

— Надо было раньше заготовить, — сделала замечание Нарина, штатный кашевар театральной труппы вздохнул:

— Кто ж знал, что с утра дождь пойдёт, небо-то было ясное — и вдруг откуда ни возьмись тучи! А потом некогда было новых нарубить — Бузульяно репетицию устроил! Вот что теперь делать?

Листик виновато шмыгнула носом — обычно внезапный дождь (сильный или слабый, это зависит от местности) сопровождает открытие русалками водного пути. Растения очень активно впитывают влагу такого дождя, как оказалось, даже порубленные на дрова. Именно это и произошло, когда девочка вышла на берег реки, попрощавшись с русалками, открывавшими для неё свою водную дорогу, — и дождь пошёл, и дрова отсырели. А Гурумас продолжал ругаться, уже не пытаясь зажечь сырые дрова. Нарина только сочувственно кивала, понимая, что разжечь костёр вряд ли удастся и ужинать придётся всухомятку. Листик сделала шаг к сложенным дровам, и с её руки, подобно ручейку, потёк огонь. Через несколько мгновений костёр ярко и весело горел. Гурумас и Нарина поражённо молчали, наконец мужчина спросил:

— А как ты ещё можешь?

— Могу ударить огнём так, что эти дрова мгновенно сгорят, — ответила Листик. Нарина ничего не сказала, принявшись варить кашу, Гурумас тоже занялся поварскими хлопотами, изредка поглядывая на рыжую девочку, помогавшую своей новой подруге. Каша удалась, её ели и хвалили, а после ужина, когда фургоны поставили в круг и активировали защитный амулет, мужчины, те, кто курит, собрались у костра. Когда Гурумас закурил трубку, один из артистов "орков" ехидно заметил:

— Тренируешься курить шаманскую трубку? Чтоб твоя помощница не уличила тебя в несоответствии с тем, как это делает настоящий шаман? Интересно, откуда она знает такие вещи и откуда у неё бубен. Не удивлюсь, что это орочий бубен.

Гурумас кивнул:

— Это именно орочий бубен. А её ушки? Видели? Нет? Не туда смотрели, а такие ушки могут быть у полукровки, эльфийской или орочьей.

— Ты хочешь сказать... — начал артист, изображавший на репетиции "прекрасного принца", Гурумас кивнул, подтверждая:

— Да, она полукровка, орочья. Бубен и знание обычаев и деталей быта орков...

— Ну, она нам только танец показала и уличила тебя в незнании атрибутов орочьих шаманов, — попытался возразить "принц", Гурумас усмехнулся:

— А разве этого мало? Ещё её внешность, да наличие у маленькой девочки шаманского бубна, а это точно шаманский бубен! А умение танцевать? И как танцевать! Такому быстро не научишься.

— Теперь всё понятно! — воскликнул Бузульяно, — её отец — орочий шаман, а мать знатная дворянка! Графиня, а может, и герцогиня! Бубен девочке достался от отца, он же и научил свою дочь так танцевать! А когда он умер, знатный граф, а может, герцог, чтоб скрыть позорящую его связь дочери с орком, приказал, втайне от матери, вывезти девочку подальше в лес и убить! Но слуги, поражённые красотой (вы же не будете отрицать, что она красива?) и кротостью этой девочки, завезли её в лес, но убивать не стали. Отпустили! Какой сюжет! Зритель будет рыдать!

— Гениально! — в один голос восхитились оба "орка" и "принц".

— Да, чувствуется мастер придумывать то, чего нет, — тихо произнёс Гурумас и уже громко, указывая на костёр, произнёс: — А как быть с этим? Девочка легко зажгла сырые дрова! При этом утверждает, что может их мгновенно сжечь! Я так понимаю, создав мощный поток огня! Вряд ли кто-то решил бы обидеть, а тем более убить, обладающую такими способностями! А то, что она шла от реки, мы знаем только из её слов.

Если остальных слова Гурумаса заставили задуматься, то Бузульяно восторженно продолжил:

— Какой поворот сюжета! У девочки открываются магические способности, и её жестокий дед хочет вернуть чудесным образом спасшуюся девочку обратно в семью, но юная волшебница гордо ему отказывает!

— Чудесно спасшаяся и примкнувшая к театральной труппе... — начал Гурумас, но директор театра, он же и режиссёр, его не слушал, он, подхватившись, бегом направился в свой фургон.

— Побежал творить очередной шедевр. А нам потом учить новые тексты! — пробурчал один из "орков", остальные артисты были с ним согласны и, сообщив, что идут спать, направились к своим фургонам.

— Вообще-то, у нас сильный амулет, создающий защитный купол вокруг и над фургонами, поставленными в круг. Он убережёт от нежити и хищного зверя, а лихие люди?.. Вряд ли они заберутся в такую глушь. Почему мы ночуем здесь, а не в гостинице где-нибудь в городе? Бузульяно экономит, ночлег в гостинице или на постоялом дворе денег стоит, а так — всё бесплатно. Завтра с утра отправимся и к вечеру будем в ближайшем городе, где и дадим представление, — объясняла Нарина Листику. Девочка слушала и кивала, а девушка продолжала: — А дежурства зачем? Ну мало ли что? Вот дежурный и поднимет тревогу. Я тоже дежурю, когда моя очередь, а она как раз сегодня, первая половина ночи, вторая — Гурумаса. Но мы вместе будем сторожить всю ночь. Так веселее, да и не так страшно, как одной. А подремать можно и у костра, да и завтра в дороге, тоже. Видишь, мой фургончик маленький и лошадки у меня нет. Я цепляюсь к Тарину, кто это? Тот, который "прекрасный принц".

Произнося последние слова, Нарина захихикала. Листик, слушавшая девушку, заявила:

— Я с тобой!

Нарина попыталась отговорить Листика, потом, махнув рукой, достала тёплый кожушок и отдала девочке, после чего, прихватив арбалет, направилась к выходу. Так они вдвоём, кутаясь в тёплые кожушки, вышли к костру, у которого сидел только Гурумас, остальные уже разошлись по своим фургонам. Мужчина, тоже вооружённый арбалетом, увидев девушку и девочку, оживился и сразу спросил у Листика — что она ещё может кроме огня? Листик, заявив, что не знает, сама спросила у Гурумаса — знает ли он какие-нибудь сказки? Получив утвердительный ответ, потребовала рассказать. Нарина тоже не прочь была послушать, и Гурумас, вздохнув, принялся рассказывать. Сказок он знал много, и его рассказы затянулись до того времени, когда начало светать. Неожиданно девочка встрепенулась, разбудив задремавшую девушку, к которой прижималась. Гурумас замолчал, с удивлением глядя на раздевающуюся девочку, а та пояснила ему и Нарине, не менее удивлённой чем мужчина, ещё больше тех удивив:

— Надо вещи беречь, а то могут сгореть!

Девочка шагнула во взметнувшееся пламя костра. Девушка тихо ойкнула, а мужчина выругался, помянув тёмного Тофоса и всех его демонов. Посмотрев на девушку, спросил:

— Ты с ней больше меня общалась, она тебе ничего такого не говорила? Это не похоже на самосожжение, уж очень эта малявка была спокойна, словно подобные фокусы для неё привычное дело.

— Она сгорела! — с ужасом произнесла Нарина, Гурумас уверенно, но скорее стараясь успокоить себя, произнёс:

— Она маг, её стихия — огонь, похоже, она знала, что делала.

— Ага, — заявила одна из девочек, вышедших из костра. Вошла туда одна рыжая, а вышло две! У одной из девочек, у той, чья кожа была, будто состоящая из мелких чешуек, в руках был немаленький узелок, приподняв его она, словно хвастаясь, сказала:

— Вот, Ли, я тоже так теперь могу! Я как знала, что ты меня найдёшь! А сама я, сколько не смотрела, не смогла тебя увидеть!