Возвращение Листика. Рыжая некромантка.

— Честно говоря, я тоже не надеялась, но после той печки, ну там, у инквизиторов, помнишь? Мне стало удаваться многое из того, что раньше не получалось. Я тебя сразу увидела и поняла, что могу к тебе пройти и тебя сюда провести, — задумчиво произнесла Листик. Девочка с кожей из чешуек, занявшаяся своим узелком, согласно кивнула:

— Наверное, это потому, что ты впитывала силу прямо из огня, теперь ты намного сильнее, чем раньше, я это чувствую! Вот, я собрала, то, что осталось от того, что пекли днём. Клиентам Сэм их заказы развёз, а это осталось. Мама всегда больше печёт, говорит — а вдруг Листик заглянет. Я ей объясняла, что далеко, а она всё равно печёт.

Болтая, вторая девочка развернула узелок. Там оказались булочки и пирожки. Листик, воспользовавшись паузой, сделанной девочкой с кожей в виде чешуек, предложила Нарине и Гурумасу:

— Угощайтесь! Сегодня испечённые!

Вдохнув аппетитный запах свежеиспечённой сдобы, мужчина и женщина взяли по булочке и осторожно откусили по кусочку, всё-таки появление этого угощения было весьма необычным, а вторая девочка, по коже которой перестали бегать огненные язычки, продолжила рассказывать:

— Мама волнуется — как ты? Не голодная ли? Вот уже третий раз для тебя печёт, она да и Сэм с Гарошем всё спрашивают меня, когда я у печки сижу — не увидела ли я тебя? А я никак не могу тебя увидеть, сколько ни стараюсь, уж очень далеко! А ты вот меня достала, а давай посмотрим — как там мой старый пень? Кто в нём сейчас живёт? Я туда и отсюда дотянуться не могу, но чувствую — лес где-то близко!

— Ага, — кивнула Листик, — он ближе, чем твоя пекарня, а вот твоё болото на другой стороне леса. Но попробовать можно, идём!

Костёр снова полыхнул, увеличиваясь в размерах, и девочки, взявшись за руки, исчезли в нём.

— Лес? Что за лес? — удивилась Нарина, оглядываясь. — Вот же он! Вокруг!

— Мне кажется, что они имели виду совсем другой лес, в этом месте ближе всего к дороге подходит лес, который называют проклятым, правда, отсюда до него несколько десятков ал, но всё же... Видно, Листик и её подруга именно о нём и говорили, — пояснил Гурумас и, увидев, что Нарина так и не поняла о каком лесе идёт речь, повторил: — Тот лес называют — проклятым.

Из одного фургона, держа наготове арбалеты, выбрались "орки" и направились к костру.

— Что это вы тут дрова немерено жжете? Такие сполохи устраиваете! А сейчас вроде костёр нормальный, — спросил первый "орк", второй, потянув носом и увидев булочки с пирожками, поинтересовался:

— Откуда это?

— Угощайся, Гратам, — предложила Нарина и, передавая булочку первому "орку", пояснила: — Это подружка Листика принесла, не знаю её имени. Угощайся, всё свежее!

— Подружка принесла?! Откуда? Как она могла здесь появиться, да ещё ночью? Да и если появилась, то сколько же она сюда шла? Коней неслышно было, значит, могла прийти только пешком! А это сколько идти надо, да ещё — ночью! Да и как всё могло так долго оставаться свежим? — изумился Гратам и в несоответствии с заданным вопросом, откусывая от булочки, сообщил: — Вкусно! И булочка свежая!

— Так откуда здесь могла появиться подруга Листика, да ещё со свежей выпечкой? До ближайшего жилья больше чем полдня пути! — поддержал своего коллегу первый "орк", что не помешало ему активно жевать пирожок.

— Вот отсюда, — усмехнулся Гурумас, показывая на костёр, тот, словно подтверждая слова ночного дежурного, снова полыхнул, и из него вышли две рыжих девочки и девушка, тоже рыжая и, как девочки, нагая. Её кожа, как у подруги Листика, была покрыта мелким чешуйками. Подружка Листика ухватила одну из булочек и протянула девушке:

— Вот, Гутье, угощайся!

— Гутье сейчас живёт на болоте в том пне, где раньше жила Альен, — сообщила Листик и, увидев, что её не совсем поняли, пояснила: — Альен и Гутье огневушки. А огневушка живёт на болоте, чтоб не поджечь лес.

— А то болото находится в проклятом лесу, не так ли? — поинтересовался Гурумас.

— Ну почему проклятый, лес как лес, — обиделась маленькая огневушка. А Листик подтвердила предположение мужчины:

— Его так люди называют, да и только те, кто не живёт около него. А жители деревень с опушки говорят — Лес!

— Лес? — многозначительно произнёс Гурумас, так же как Листик выделив голосом слово "лес", а оба "орка", не сводившие глаз с Гутье, попросили:

— Листик, может, ты познакомишь нас со своими подружками?

— Особенно с той, — хихикнув, кивнула в строну взрослой огневушки Нарина.

— Ага! — согласилась Листик и показала на свою маленькую подружку: — Это Альен!

Девочка важно, явно кого-то копируя, пожала всем руки. Листик представила девушку:

— А это Гутье!

Обнажённая девушка, на коже которой продолжали вспыхивать маленькие язычки пламени, предупредила мужчин, вознамерившихся и ей пожать руку:

— Меня трогать не надо, вы можете обжечься! Я не умею так гасить свой огонь, как Альен и Листик.

— Смотреть можно, а трогать ни-ни, — захохотала Нарина. Мужчины растерянно переглянулись. А из фургончиков стали появляться их обитатели, которых привлёк шум, да и солнце уже взошло. Представления пошли по второму кругу, мужчины смотрели только на Гутье, совсем не обращая внимания на Листика и Альен. Последней выбралась из фургона Эльвириса, недовольно уставившаяся на Гутье, которой мужчины под хихиканье Нарины говорили комплименты. Ведущая актриса театра Бузульяно поджала губы и сказала веселящейся Нарине:

— Что они в ней нашли? Чем она так им понравилась?

— Это совсем просто, — хихикнула девушка, — надо просто совсем раздеться и тогда успех обеспечен!

— Это же неприлично! Голой ходить! Здесь, когда кругом столько мужчин! Они же могут подойти и руками... — Эльвириса не договорила, обратив внимание на Листика и Альен: — А вы чего голые, не даёт покоя успех этой...

— Не-а, мы одежду бережём, — ответила Листик, не дав договорить примадонне театра, а Нарина, продолжая хихикать, пояснила:

— Ближе подойти боятся. Потрогать Гутье не получится, вообще-то можно, но тогда руки до кости обгорят.

— Это почему? — не поняла Эльвириса, Нарина охотно пояснила:

— Трогать Гутье — всё равно, что сунуть руки в костёр.

Эльвириса брезгливо поджала губы, хотя куда уж дальше? Поджала и задала вопрос, который должен был бы появиться у мужчин, восхищённых красотой огневушки:

— Откуда она здесь вообще взялась? Я уже не спрашиваю — почему в таком виде?

— Я же уже говорила, Гутье — огневушка! — ответила Альен и сказала Листику: — Мне уже домой пора, мама будет беспокоиться, ты меня проведёшь? Я отсюда сама не смогу пройти — слишком далеко. Да и Гутье обратно к себе на болото не сможет вернуться, помоги ей тоже.

Листик кивнула, после чего позвала взрослую огневушку и, взявшись за руки, они втроём шагнули в взметнувшееся пламя костра. Собравшиеся у костра поражённо молчали, только Гурумас взяв котелок и арбалет, сообщил:

— Схожу за водой, но кашу варить не буду, пока Листик не вернётся.

— Это почему же? — поинтересовался Тарин, Нарина пояснила:

— Листик будет возвращаться и может котелок перевернуть, когда из костра выходить будет.

— Или утащит в костёр и там всю кашу с подружками съест, — добавил Гратам.

— Не-а, — отрицательно помотала головой выходящая из костра девочка, — я такого делать не буду, чужое брать нехорошо!

Театр Бузульяно двигался к Азорде очень запутанным путём, иногда меняя направление на противоположное и не приближаясь к столице Саланы, а вроде как — удаляясь. Вот и сейчас фургоны театра катились по лесной дороге, ведущей к городу Иртару, городу, наиболее близко (в этой части Саланы) стоящему к проклятому лесу. Хотя что значит близко? Двести пятьдесят ал — это не такое уж маленькое расстояние! Но лес есть лес, пусть даже не проклятый, и все кто ехал в фургонах были вооружены арбалетами (кроме Эльвирисы и Листика). Примадонна пряталась в фургоне Бузульяно, а рыжей девочке арбалета просто не хватило, да он ей, как оказалось, и не нужен был. Когда раздался свист и на дорогу упало толстое дерево, едущий впереди всех Бузульяно растерялся. Несомненно, это была разбойничья засада и, скорее всего, сейчас бедных артистов будут грабить. Остановились и остальные фургоны, Листик соскочила с козел, где она сидела рядом с Нариной и Тарином, и в два шага оказалась рядом с фургоном растерянного и испуганного директора театра. Со вскинутых рук девочки ударило не только пламя, но и мощный поток воздуха, разметавший те обгоревшие щепки, оставшиеся от дерева. Залихватский свист, раздававшийся из леса, прекратился. Листик повела руками в одну сторону от дороги, затем в другую, там послышались испуганные крики, а девочка сообщила Бузульяно:

— Совсем бедные разбойники, даже арбалетов у них нет, к тому же трусливые совсем и не настоящие.

— А п... Почему ты решила, что т... Трусливые и ненастоящие? — чуть заикаясь спросил директор театра, Листик ответила:

— Настоящий разбойник, должен быть в маске и, выскочив на дорогу грозно закричать "Кошелёк или жизнь!". А эти сидели в зарослях и только свистели. Видно, на дорогу выйти боялись.

— Откуда ты знаешь, каким должен быть настоящий разбойник и что он должен делать? — спросил приободрившийся Бузульяно, на что Листик ответила:

— Так ты же сам недавно давал читать Гурумасу о разбойниках, "Благородный злодей" называется!

Директор театра ничего не сказал, действительно, он давал Гурумасу, как и остальным артистам своего театра, текст написанной им новой пьесы. А девочка повернулась к лесу и, не повышая голоса, при этом его, звонкий и чуть хрипловатый, услышали на всех повозках театра, в лесу, тоже услышали, сказала:

— Эй вы, неблагородные злодеи. Кто попробует выйти из леса и попытается напасть хотя бы на один фургон, сожгу! А ваши деньги себе заберу, где ваша ухоронка, я знаю! Под старым дубом у ручья! Понятно вам? Не слышу ответа?

Из лесу раздались робкие голоса:

— Не губи, госпожа магиня!

А подошедший с арбалетом на изготовку, Гурумас, намекая на то, что девочка убила кого-то из разбойников, спросил:

— Листик, ты что им сделала? Кого-то поджарила или что-то другое?

— Я им пережгла тетиву всех их луков, вот они и испугались, — улыбнулась девочка, догадавшись, что имел в виду Гурумас, задавая такой вопрос. И угадав, что он хочет ещё спросить, ответила: — А где они деньги закопали? Так лес сказал, только вот, где тот дуб и ручей, я не знаю.

— Но лес тебе может рассказать? Ведь так?

— Ага, но мы же не будем грабить этих разбойников, они и так на дорогу теперь не выйдут. Им с деревьев голоса говорить будут, что пока они тут грабить собрались, там их деньги забирают!

Гурумас и Бузульяно многозначительно переглянулись — говорить с лесом могут только эльфы, да и то не все. А уж эльфийские полукровки и подавно не смогут! А эта девочка, которую сперва приняли за орчанку, да и то не чистокровную, смогла! И не просто смогла, а ещё и уговорила лес сделать очень сложное действие, а как ещё назвать те голоса, что будут раздаваться с деревьев! И что так будет, директор театра и его артист не сомневались — то, что Листик никогда не врёт, уже знали. Листик словно поняла, что думают Бузульяно и Гурумас, кивнула и, сказав своё "ага", в несколько шагов оказалась у фургона Тарина и примостилась рядом с продолжавшей сжимать арбалет Нариной. Но на этом нежелательные встречи в этом лесу не кончились. Проехав ещё несколько ал, люди услышали жуткий вой, казалось, раздающийся со всех сторон, и на дорогу выскочило шестиногое чудище. Мохнатые ноги с мощными когтями, тело, покрытое роговым панцирем, и страшная, щёлкающая зубами крокодилья пасть могли испугать самого храброго. Тарин, чей фургон ехал теперь первым (Бузульяно решил, что раз Листик, способна справиться с большинством напастей, едет на этом фургоне, то пусть он и возглавляет колонну), натянул поводья. Зверь опустил голову и издал какой-то тоскливый вой, но при этом совсем не собираясь уступать дорогу.

— А-а-а! — испуганно закричал Тарин, Нарина завизжала, зверь замолчал и повёл своей большой головой, словно прислушивался. Потом щёлкнул зубами, как бы показывая, что не прочь закусить лошадьми, запряженными в фургон, и людьми, ими управляющими. Раздались испуганные крики людей, что подошли к первому фургону, чтоб узнать причину остановки. Среди всей этой паники спокойной осталась только Листик, девочка, глядя на кошмарного зверя, сообщила:

— Ага, он голодный.

— Приготовились! По моей команде стреляем залпом! — скомандовал Гурумас, он и ещё насколько человек подняли арбалеты, Листик закричала:

— Не надо стрелять! Он сам напуганный и не нападёт, а если начнёте стрелять, то с перепугу может броситься на вас!

— А что же нам делать? Он же на дороге стоит, проехать мешает, — спросил, возразил Гурумас. Зверь снова громко и угрожающе завыл, лошади фургона Тарина подались назад, попятились и люди с арбалетами. Листик, с тем же спокойствием, повторила:

— Он голодный и напуганный, а его шкуру вы из своих арбалетов не пробьёте, тем более серебряными болтами. Тут нужен специальный болт с адаманитовым сердечником.

— С каким сердечником? И что это за болт такой? — спросил Гратам, а Гурумас, стараясь быть ехидным, хоть это у него плохо получалось, поинтересовался:

— Так что же нам теперь делать? Покормить и утешить эту милую зверушку? Лошадки нам самим нужны, да и погладить я опасаю...

Зверь снова завыл, заглушая человека, лошади испуганно заржали, а рыжая девочка продолжила объяснять:

— Покормить нам его не удастся, он ест только падаль. Вообще-то, он может и лошадь убить, но только с перепугу, сразу её он есть не будет, подождет, когда та разлагаться начнёт. А гладить его не надо, а то испугается и убежит, лови его потом по всему лесу!

— Так что же нам делать? — снова поинтересовался Гурумас, — не можем же мы тут стоять и ждать, пока эта зверушка от голода или тоски издохнет! Нам ехать надо!

— Да! Надо что-то делать! Нам же ехать надо, у нас вечером в Иртаре спектакль! Мы не можем опаздывать! — Подошедший Бузульяно хоть и с опаской, но смело посмотрел на продолжавшего стоять на дороге зверя. Хоть тот и был страшен, но директор театра помнил, как рыжая девочка уничтожила толстое дерево разбойничьей засады, и если сейчас она спокойна и не боится этого страшного зверя, значит, может в любой момент поступить с ним как с тем деревом. Листик покачала головой:

— Не-а, я его трогать не буду, зачем убивать? Сейчас Удург придёт и заберёт...

— Кто такой Удург? И сколько его надо ждать? — быстро спросил Гурумас, Листик пояснила:

— Удург — большой леший, самый главный! Они могут по лесу ходить как огневушки по огненной дорожке или русалки по водному пути. Я его уже позвала, и он быстро придёт. Лес их слушается, вот!

— Привет, Листик, — проскрипело оттуда-то сбоку, люди сразу и не поняли, откуда этот голос. А когда коряга зашевелилась и заговорила снова, ужас людей превысил тот, что они испытали при виде стоящего на дороге зверя! Говорящая коряга была больше размером и, похоже, арбалетные болты ей не страшны! Разве можно из арбалета убить дерево? Опять не испугалась только Листик, она вежливо поздоровалась с корягой и, указав на зверя, спросила: