Следуя примеру воеводы, защелкали тетивами его воины. Татары посыпались из седел: спины у них и в самом деле были не защищены, но, быстро поняв опасность, степняки закинули на спины щиты. Удачных попаданий сразу стало заметно меньше. Начали бить по коням. Однако у этих степняков лошади были прикрыты, какой-никакой броней, потому сильно им повредить, тоже не получалось. Татары достали свои луки и стали отвечать. Ладно, коль так... Ратьша убрал лук, перекинул щит вперед, достал меч из ножен и снова ударил шпорами в бока Буяна. Жеребец еще ускорил бег. Могута и Первуша, чьи лошади все же были похуже, поотстали. Десять саженей до скачущего впереди вражеского всадника, которого воевода степной стражи наметил себе в жертвы. Тот оглянулся, вскинул лук. Ратьша отбил стрелу мечом. Вторую принял на щит. Степняк вжал голову в плечи и начал неистово шпорить своего коня. Но коник оказался так себе. Тягаться в скачке с Буяном, хоть тот и нес на себе гораздо большую тяжесть, ему было не под силу. Пять саженей до степняка. Тот сунул лук в саадак и вынул из ножен саблю. Ну-ну, оскалился Ратислав. Две сажени, одна, почти поравнялись! Татарин перекинул щит из-за спины, вдел на левую руку. Ратьша сделал ложный замах, целя лезвием меча в спину. Степняк развернулся в седле, вскинул щит. Ратислав в последний миг изменил направление удара, рубанув в незащищенное бедро. Щит дернулся вниз. А вот теперь можно и по спине, благо она ничем не защищена. Готов! А вот и следующий, целит почти в упор из лука. И еще один. Щит вверх, прикрыть лицо. Правая рука с мечом перехватывает повод и придерживает Буяна. Две стрелы ударились в щит. Но стреляют по зарвавшемуся русскому воеводе уже не два и даже не три татарина, обозленные потерей товарища. Бьют почти в упор — никакие доспехи не удержат стрелу на таком расстоянии. Еще одна стрела сорвала оплечье, одна скользнула по шлему, не пробив. А вот еще одна угодила в левую сторону груди, с глухим звоном пробила нагрудник и остановилась, не в силах пробить кольчугу двойного плетения, поверх которой он был надет.
Буян умерил бег. Расстояние до татар увеличилось. Еще две стрелы Ратьша отбил щитом. Буян отстал еще больше. Потом его догнали Могута с Первушей, а вскоре и все его воины, скачущие в первых рядах. Могута испуганно смотрел на торчащую из Ратьшиного нагрудника стрелу. Ратислав успокаивающе махнул рукой, крикнул:
— Кольчугу не пробила! — Ухватился за древко, пытаясь выдернуть. Не вышло: видно стрела с крыльями. Тогда он просто сломал ее у самого наконечника, чтобы не мешала.
Скачка продолжалась. Рязанцы оставили попытки догнать татар и били их стрелами. Те отвечали. Так продолжалось с четверть часа. Кони и русичей, и татар, утомившиеся от бешеной скачки, заметно убавили скорость бега. Ратьша привстал на стременах, всматриваясь вперед. Степь там плавно шла на подъем, вздымаясь у окоема грядой пологих холмов. Гряду эту рассекала широченная балка с высокими, но пологими стенками. По дну ее проходила дорога, ведущая в Онузлу. Из этой балки, по словам дозорного, выехали, уходящие сейчас от Рязанцев татары. Широкий выход из нее находился совсем уже близко. Буквально в версте. По обеим сторонам от выхода раскинулись две рощи, уходящие неровными полосами вправо и влево. Хоть деревья сейчас и стояли без листьев, но там вполне могло спрятаться приличное количество всадников. Замечательное место для засады. Ратьша бы точно выбрал его. Как только Рязанцы начнут втягиваться в балку следом за убегающими татарами, тут их и бей с боков конницей, укрытой в рощах.
Центр отступающей татарской лавы ускорил бег коней, нацеливаясь на вход в балку. Правое и левое крылья придерживали коней, вытягиваясь за центром. Совсем скоро центр начал втягиваться в проход. Тот был широк — в полверсты. Но дальше балка сужалась до ста саженей. Там масса татарской конницы поневоле замедлит бег, просто заполнив все пространство меж склонами, не успевая втянуть в балку свой хвост. Вот тут Рязанцы и смогут добраться до задних рядов степняков. Если только раньше не ударит татарская засада.
Центр татарской лавы скрылся в балке. Крылья, сбившиеся в беспорядочную кучу, вытягиваясь в передней части, последовали за ним. Рязанские панцирники, преследующие татар по пятам, тоже сбились в толпу, мешая и толкая друг друга. По спине Ратьши побежали мурашки: если сейчас с боков из рощиц ударит конница, будет страшное. Он в общую кучу своих не повел, взял правее, поворачивая Буяна в сторону рощи, откуда ждал удара. Конечно, его потрепанные три сотни вряд ли удержат удар татар, если их будет много, но хотя бы задержат, дадут князю Юрию время что-нибудь предпринять.
Преследуемые татары уже полностью втянулись в балку. За ними, вытягиваясь толстой змеей, понеслись передние ряды Рязанцев. Остальные сгрудились у входа. Ратислав, привстав в стременах, следил за рощей.
— Вот они! — выдохнул, Могута, остановившийся пообочь от Ратьши.
Из рощи справа выезжали всадники. Они, вроде, и не особо спешили, выстраиваясь правильными рядами, но получалось это у них, тем не менее, очень быстро. Еще не все покинули свое укрытие между деревьев, а первые шеренги, сомкнувшись колено в колено, начали разбег, выставив вперед длинные пики. На вороных конях, в вороненых пластинчатых доспехах непривычного вида, мохнатых шапках черного меха, с надетыми прямо на них воронеными шлемами, с закрывающими лица полумасками. До них было всего с полверсты. Ратислав оглянулся на рязанское войско — заметили ли появившуюся угрозу? Сердце ударило где-то у горла: из левой рощи тоже выезжали черные всадники. И было их очень много. Но если там, на левом крыле он Ратьша ничем помочь не мог, то здесь справа попробует. Усмехнулся криво: что ж, воевода, пришла пора умирать...
— Сбить строй, — рявкнул он, перекрикивая топот, набирающей разбег монгольской (а Ратьша почему-то был уверен, что черные всадники, это сами монголы) конницы.
Он двинул Буяна шагом навстречу приближающимся степнякам. Оглянулся. Его воины выстраивались на ходу в тройной клин. Выстроились. Ратьша перевел жеребца на рысь. И сразу вскачь: времени оставалось совсем чуть — монголы совсем близко, в сотне саженей. Плохо копья потеряли, мелькнула мысль. Могли бы побольше с собой врагов утащить на тот свет. Но, чего нет — того нет. Меч из ножен, щит вперед, шпоры в бока Буяна. Ничего, Буян и трех копий стоит!
Темная шеренга вражеских всадников стремительно приближалась. Сколько пик нацелено на него, Ратислава? Три, не меньше. А, скорее, больше. Монголы совсем рядом. Еще удар шпорами в бока Буяна, рывок поводьев на себя. Прости, друг! Жеребец с визгом взвился на дыбы, грудью в броне ломая нацеленные в хозяина пики, подминая монгола из первой шеренги вместе с лошадью. Ратьша отбил две пики, летящие в него из второй шеренги. Одну мечом, другую щитом. Снова вздернул Буяна на дыбы — по-другому никак! Рубанул сверху по макушке шлема монгола, проносящегося мимо. Буян проломился через вторую шеренгу. Встал на все четыре ноги. Тут же в правый бок ударила пика из третьего ряда. Панцирь не пробила, но в седле Ратьша удержался с трудом. Перерубил древко пики, целящей ему в грудь, отбил еще одну щитом. Но напор врагов был слишком силен, а его воинов слишком мало. Клин увяз в массе панцирной конницы, потерял стройность и пробивную силу. Остановился, а потом и вовсе двинулся вспять, увлекаемый потоком атакующих врагов.
Сжатый со всех сторон лошадиными телами, Буян жалобно заржал, не имея уже сил вырваться из этих тесных объятий. Его развернуло левым боком к потоку наступающих и потащило назад. Несколько пик попыталось достать левый Ратьшин бок. Хорошо, что щит он не потерял. Прикрылся. Еще и Первуша помог, так и не отставший от своего воеводы.
— Цел!? — прохрипел Ратислав.
— Вроде, — отозвался меченоша, неистово машущий мечом и орудовавший щитом.
А потом произошло неожиданное. Татары повернули коней правее, целясь в сбившихся в кучу у балки Рязанцев, и сакмогонов вынесло из свалки. С полсотни оставшихся в живых. Вместе с лишившимися всадников лошадьми, своими и татарскими, которые их плотно окружали. Почувствовав свободу, обезумевшие от ужаса битвы кони ринулись прочь от места схватки, увлекая с собой Ратьшу и его воинов. Распаленный боем, воевода натянул поводья, останавливая своего жеребца. Остановить его удалось только в сотне саженей от идущих в бой рядов монгольской конницы. Лошади без всадников разбежались, а остатки Ратьшиного отряда остановили своих запаленных коней рядом с воеводой, выстроившись в три коротеньких линии у него за спиной лицом к татарам.
Те неслись в ста саженях от них ряд за рядом, словно, не замечая потрепанную кучку русских. Ну, правильно — их целью было все Рязанское войско, чего ломать строй, отвлекаясь на такую мелочь. Сгрудившиеся у входа в балку Рязанцы, казалось, застывшие от неожиданности, наконец зашевелились, выбросив навстречу наступающим татарам вправо и влево отряды всадников. Были они малочисленными, мчались в битву без строя, и было ясно, что им не удержать бронированные, сбитые в плотные ряды татарские тысячи. Остальные панцирники пока бестолково толпились у входа в балку. Тех, что успели в нее заехать, судя по лязгу оружия, встретил развернувшийся навстречу преследуемый отряд татар.
— Вон еще! Сзади! — это выкрикнул, задыхаясь, Первуша.
Жив! Молодец, парень! Ратислав оглянулся. В самом деле, позади, с той стороны, откуда они примчались, преследуя бегущих татар, надвигалась широкая лава всадников. И были это не легкодоспешные Рязанцы, пустившиеся преследовать заходивших перед сражением с боков татар, как было понадеялся Ратьша. Это были татары. Он уже научился узнавать их издалека. Но до них пока еще версты три. Ратислав опять впился глазами в рязанское войско. Кучки храбрецов, бросившиеся навстречу тяжелой татарской коннице, уже столкнулись с ней. Все, что им удалось сделать, ненадолго задержать ее неумолимый бег. Но этого хватило, для того чтобы основная масса рязанской конницы зашевелилась и начала образовывать что-то похожее на строй: шеренги, обращенные вправо и влево, навстречу наступающим татарам. Ряды оказались неровными, но ждать, когда они обретут стройность, было нельзя, и русичи двинулись навстречу врагу, набирая ход — ждать на месте атакующую конницу смерти подобно. Нашлись и малодушные: несколько десятков всадников, нахлестывая коней, бросились в степь, пытаясь успеть проскочить между крыльями тяжелой монгольской конницы и двигающимися из степи с тыла татарскими всадниками.
Ратьша окинул взглядом своих уцелевших воинов: нет ли среди них таких? Нет. Все с тревогой посматривали на своих, попавших в беду соратников, и ждали приказа воеводы. Сзади справа он с облегчением увидел Могуту. Тоже жив! Слава Перуну! Тем временем, вначале правый, а мгновение спустя, и левый засадный татарские отряды с грохотом и лязгом столкнулись с Рязанской панцирной конницей. Татар было больше, у них были копья и свежие кони. Оружие и доспехи были не хуже рязанских. В месте столкновений взметнулись волны лошадиных и человеческих тел. 'Ах-х-х!' — разнесся над полем сражения, слившийся воедино, конский и человеческий вопль. Какое-то время линии столкновения оставались на месте, но потом, мало-помалу русичи начали пятиться, не выдержав страшного напора врага. Часть Рязанцев, которые в сражении пока не участвовали, наконец, разобрались, построились и устремились на помощь своим, обогнув сражающихся соратников и ударив на татар с боку. Этот удар остановили новые татарские сотни, выезжающие из рощ, но напор врага заметно ослаб.
Ратислав еще раз оглянулся на приближающихся из степи татар. До них оставалось версты полторы, а встречать врага было уже некому: все Рязанские силы втянулись в сражение, оставшись не прикрытыми со стороны степи. Где же наши легкодоспешные, что сцепились с этими? Сейчас их помощь была бы очень кстати. Неужели всех побили? Похоже на то... Он еще раз окинул взглядом остатки своего отряда. Да, с такими малыми силами он сделать ничего не сможет, но не стоять же и смотреть на все это? Нет! Делать, пожалуй, надо вот что. Он махнул рукой, подзывая Могуту. Ближник подъехал.
— Уходим вон туда, — Ратислав показал на маленькую рощицу, расположенную чуть левее правого крыла наступающих из степи татар. Вернее, того места, где это крыло пройдет перед самым ударом на рязанское войско. — Укроемся там. Нам места много не надо. А потом ударим им в спину, когда наши начнут прорываться.
Могута кивнул, оценив замысел воеводы. И в самом деле, если они бросятся сейчас навстречу атакующим из степи татарам, их просто стопчут и не заметят, а то и расстреляют из луков, не дав сблизиться для рукопашной. А так, ударив в тыл не ждущим того врагам, наделают бед татарам гораздо больше. А если свои пойдут на прорыв, ударят навстречу, помогут.
— Разворачиваемся! — крикнул ближник. Сам развернул коня и поскакал к облюбованной Ратьшей рощице.
Они успели. Тяжелая монгольская конница, напирающая на основное рязанское войско, на них внимания так и не обратила. А несущиеся из степи были еще далековато. Сакмогоны осадили коней в глубине рощицы, спешились, давая вздохнуть скакунам. Ратьша и Могута, отдав поводья своих жеребцов Первуше, пробрались к опушке и, прикрываясь кустами, наблюдали, как разворачивается битва. А складывалось там для Рязанцев все плохо. Тяжелая татарская конница продолжала давить и русичи продолжали пятиться, пусть и не так быстро, как в начале. Тех, что успели уйти в балку, тоже выдавливали наружу бывшие беглецы, видимо тоже получившие подкрепление. А вот, похоже, и еще татары появились! Точно! Из-за гребня гряды холмов показалась темная волна всадников. Вернее, две волны, скачущие с боков балки. Они быстро добрались до ее выхода и оттуда с возвышенности обрушили поток стрел на сражающихся русичей. Особенно доставалось тем, что дрались в балке, их поливали стрелами сверху с обеих ее сторон. Забывший об опасности при виде всего этого Ратислав, подался вперед, почти выбравшись из кустарника.
— Охолони, воевода, — проворчал Могута, затаскивая его обратно в укрытие. — Видишь, эти уже близко. — Он кивнул на скачущих уже совсем рядом татар. Тех, что целили в тыл рязанскому войску. — Заметят, пропадем ни за грош.
Ратислав, опомнившись, притаился за кустами. Правое крыло татарской лавы проскакало в сотне саженей от того места, где они укрывались. Земля под ногами ощутимо задрожала. Ратьша опять вылез из кустов, следя, как теперь сложится сражение. Русичи все же нашли, кого отправить навстречу очередной угрозе: сотен семь-восемь панцирных всадников, построившись в несколько линий, двинулись встречь приближающимся татарам. Те однако в рукопашную вступать не стали. Осадив коней в сотне саженей от двигающихся к ним русских, они высыпали на них дождь стрел. Не очень помогли и хорошие доспехи: слишком плотно шли стрелы. Ряды Рязанцев таяли на глазах. Падали всадники, падали кони. Русский строй заколебался, остановленный этим железным дождем. Кто-то отчаянный погнал коня вперед, надеясь добраться до врага и испытать прочность его шкуры клинком, кто-то подался назад, разворачивая коня и закидывая щит за спину, в надежде укрыться от обстрела в массе своих соратников, бьющихся у входа в балку. Большинство просто остановилось, не в силах идти вперед, но и стыдясь показать татарам спину. Эти достали луки и начали отвечать. Но ответные стрелы, похоже, не слишком беспокоили степняков. Татарские стрелки потихоньку двигались вперед. Расстояние между ними и русским заслоном сокращалось, убойная сила стрел возрастала, и Рязанцев становилось все меньше и меньше.
