Маг Семи долин

Только теперь на меня навалилась невыносимая усталость, и проснулось чувство голода. Я подошёл к телу лорда Тиберия, которого легко было узнать по прекрасным полным доспехам с золотыми насечками, но не они меня интересовали. Символом власти лорда служила золотая цепь с невзрачным камнем в специальном креплении,— это и был его источник силы, с которым ещё предстояло разобраться. Ирбис на мой мысленный вопрос ответил, что сам камень является источником магии, он излучает её, а не собирает в округе, как это делает сам Ирбис.

— Возьми камень и одень на себя, но смотри, что бы сама магия не завладела тобой и ты не стал её рабом.

— А разве такое возможно? — ответа не последовало, но предупреждению я внял.

— Брис, сейчас я одену этот камень на себя, если со мной что-то будет не так, немедленно переруби цепь, или сбрось камень с меня.

Мой наставник ни капли не удивился моим словам и только произнёс: — Хорошо, буду на страже.

Такая толстая и громоздкая цепь мне не была нужна, и я с помощью Ирбиса сделал её тонкой и прочной витой ниткой. С осторожностью я надел камень на себя и приготовился ко всякого рода неприятностям, но ничего не произошло и я ничего не почувствовал. Ну и славно, мои тревоги оказались напрасными, но мне ещё предстояло научиться пользоваться и этой силой. И вообще, я что-то слишком много нахапал в последнее время, а разобраться всё никак не могу — меч, кольчуга, своя магия, сила Ирбиса, теперь вот этот источник. Я стал как трещотка, которая всё блестящее тащит в своё гнездо.

Уцелевшие обитатели крепости зашевелились, с опаской и тревогой посматривая то на меня, то на Бриса. Уже прошёл слух, что главным является тот, который постарше,— хмурый и молчаливый, а молодой у него в учениках и на побегушках. С помощью Ирбиса я восстановил ворота, оставив открытой одну створку, что бы выносили погибших и приступил к осмотру самого замка. Было странным, что мне ни разу не встретились ни ловушки, ни западни, ни прочие 'радости' от Тиберия, из чего я сделал вывод, что с его смертью все они обезвредились или исчезли, а значит он всё замыкал на себя и это было его главной ошибкой.

То там, то тут раздавался звонкий голос Элоизы, которая командовала слугами и готовила покои для новых властителей крепости, распоряжалась насчёт ужина, грозила немыслимыми карами непослушным и нерасторопным. Я решил ей мимоходом помочь, и при встрече, увидев, как она отчитывает какого-то слугу, который на глазах у других слушал молодую госпожу с ухмылкой, тут же превратил его в лягушку.

— Элоиза, используй свою магию и превращай тех, кто не хочет тебя понимать, в лягушек или жаб, только не в мышей, а эту пусть выкинут в окно.

— Алекс, слуг не хватает, можно я верну его в человеческий облик, а этот урок послужит ему предостережением?

— Поступай, как знаешь, замком управляешь ты. Если Брису что-то не понравится, я превращу всех слуг в живых мертвецов, уж с ними-то не будет ни каких проблем.

Отслеживая последние перемещения Тиберия, я обратил внимание, что он довольно часто посещал неприметную комнату недалеко от своих покоев. Любопытство заставило меня заглянуть в неё,— простая, ничем не примечательная комната и абсолютно пустая. Интересно, что заставляло Тиберия так часто сюда заходить? Поверхностный и более тщательный осмотр результатов не дал, ни какой магии или силы,— просто пустое помещение и это всё более и более напрягало меня. Бывший лорд не был дураком, а значит здесь есть что то, что я просто не вижу, или не воспринимаю. Надо человека с другим восприятием и я распорядился позвать молодую леди. Элоиза пришла буквально через несколько минут, я завёл её в комнату и спросил, что она тут видит или чувствует?

— Комната пустая, а вот ощущение какое-то странное, словно меня кто-то рассматривает, разглядывает, оценивает. Противно, — будто чужие руки меня раздевают, а чужие глаза на это смотрят. Я хочу уйти отсюда.

Уже закрывая за нами дверь я попросил девушку узнать у слуг об этой странной комнате и, главное, для чего её использовал бывший хозяин. Время летело и уже наступил вечер, а я всё обходил помещения и осматривал замок, потом пришлось идти за ворота крепости и там заняться крайне неприятным делом,— сжечь все тела павших. Более или менее я освободился уже почти что в полной темноте. В целях обеспечения безопасности крепости и до прибытия подкрепления из замка Флери, пришлось собрать всех слуг и челядь и предупредить, что бы до восхода солнца никто не выходил за пределы замка и хозяйственных помещений — кухни, конюшни, прачечной и других, так как мои незримые охранники убьют любого, кто окажется снаружи. Стража приступит к охране через полчаса. Словно в подтверждение моих слов несколько десятков маленьких искр слетели с моих рук и вылетели в приоткрытые окна.

Брис куда-то пропал, хотя я чувствовал его где-то рядом, так что в столовую я отправился один. Проверив принесённые блюда на предмет отравы, что совсем не лишнее в захваченном только что замке, я приступил к трапезе. Вскоре подошёл Брис и Элоиза. Ужинали мы втроём, сначала в полной тишине, а потом Элоизу прорвало и она начала делиться сведениями, полученными от слуг.

— Лорд Тиберий правил замком действительно очень долго и уже третье поколение слуг сменилось, а он всё не старел и не изменялся. Слуги уверены, что всё дело в том, что он не реже раза в три месяца приказывал доставлять к нему молоденьких девушек, из которых он высасывал их жизненную силу, после чего отдавал их на потеху своим солдатам. Если через неделю пользования девушка выживала, то её выпускали из замка восвояси, но таких было очень мало, единицы за многие годы. Слуги так же утверждают, что силу из них он высасывал именно в той комнате, где мне было так нехорошо, для чего туда ставили походную кровать, а потом её оттуда убирали.

Не гнушался он и малолетними дочерями своих вассалов, правда за это щедро им платил, приговаривая, что если хоть одна подарит ему наследника, то будет всю оставшуюся жизнь купаться в роскоши и золоте. Тиберий ни разу не был женат, его родственники никогда не приезжали в крепость погостить, а некоторые утверждают, что он вовсе не человек и клянутся, что видели его в виде маленького кривоногого двухголового старика. Они же утверждают, что головы между собой постоянно ругались и ссорились. В последнее время был несколько случаев, когда девушек выносили из той странной комнаты уже мёртвыми и без единой кровинки в лице. Многие вассалы перестали приезжать к лорду на поклон после того, как он в порыве гнева приказал сжечь живьём двоих, которые ослушались его и не привези своих дочерей. Говорят, что он принял участие в нападении на жителей гор только для того, что бы взять в полон как можно больше молодых девушек, якобы он попробовал одну из них и остался очень доволен и даже пользовался ею несколько дней, прежде чем отдать в казарму, — мы с Брисом переглянулись, но перебивать Элоизу не стали, а она продолжала, — Слуги так же утверждают, что их хозяин умел превращаться в большую чёрную птицу, но происходило это только в ночи полной луны. Он тогда поднимался в одиночестве на самую высокую крепостную башню, закрывался там, а потом из её окна вылетала большая птица. Возвращался он только под утро и после этого отсыпался до самого вечера. С камнем, что сейчас у Алекса, он никогда не расставался и как-то на одном из пиров похвастался, что пока он у него на шее, ему не страшны никакие королевские маги, пусть их будет даже сотня. Внизу в подвале есть ещё одна комната, куда он входил только один, и ключ от которой всегда держал при себе,— я достал из поясной сумки небольшой ключ странной формы и показал его Брису и Элоизе,— а она торопливо добавила, — Поговаривают, что там он хранил свои сокровища, но точно никто не знает, однако в монетах и золоте никогда не нуждался, щедро платил за свои утехи и своим наёмникам.

Больше ничего существенного, что могло меня заинтересовать, она не сказала, и я решил, что пора идти на отдых, но перед этим я решил уточнить один немаловажный момент: — Наставник, что ты думаешь делать с этим замком и крепостью? Подумай и утром мне скажешь своё решение.

Встав из-за стола, я почувствовал как сильно устал, и как мне хочется смыть с себя грязь последних дней. В покои, куда меня проводили, в специальной комнате с каменным полом, стояла лохань с горячей водой, два таза и глубокое корыто из цельного ствола большого дерева. Как только я заглянул в комнату, толстая бабища быстро и умело налила горячей воды в корыто, немного разбавила её холодной водой и приготовила мчало. Вымыли меня от души, а потом как маленького дитятко, завернули в простыню и отнесли на кровать. — Предупреди всех, что бы меня не беспокоили и ночью не входили в спальню.

Бабища кивнула головой и поспешно вышла. Не успела за ней закрыться дверь, как в комнату проскользнула Элоиза в длиннополом халате. — Алекс, ты мне обещал, — голова у меня уже плохо соображала, и я тупо переспросил, — Что я обещал?

— Ты обещал не забирать у меня всю мою силу. Понимаешь, я не могу рисковать. Если у меня первым будет кто-нибудь другой, то он заберёт всю мою магию и я останусь ни с чем, а я хочу быть сильной. Оказывается это так здорово, ощущать в себе силу и возможность использовать магию. Я буду первой женщиной магом в наших краях и со мной будут считаться....

Она сбросила свой халат, под которым не оказалось ничего, и залезла ко мне под одеяло. Я только успел заметить тёмное пятно внизу живота, как все свечи и светильники в спальне погасли. В полной темноте она откинула одеяло и прижалась ко мне. Я почувствовал, как её напряжённые соски коснулись моей груди, а губы нащупали мои и впились крепким поцелуем. Целоваться она не умела.

Мои руки сами по себе нащупали маленькие холмики её груди и стали потихоньку их мять. Она не препятствовала этому, хотя и вздрагивала от каждого моего движения. Теперь настала моя очередь её целовать. Перевернув её на спину, я стал осторожно водить кончиком языка по её соскам, изредка прихватывая и сжимая их губами, потом мои пальцы стали их мягко мять, а губы стали спускаться вниз к животу и ниже. Так я проделал несколько раз и добился того, что её стала бить нервная дрожь, она стала постанывать и терять контроль над собой. Наконец она сама раздвинула свои ноги и согнула их в коленях, словно приглашая меня не останавливаться, а поскорее сделать то, для чего она сюда пришла. Однако я не собирался торопиться, а продолжал её ласкать уже между ног, благо мне уже была известна особая точка, которая приводила девушку в неистовое состояние....

Вошёл я в неё быстро и сразу на всю глубину так, что она даже не успела вскрикнуть, а потом, когда её тело выгнулось, было уже поздно. Раз за разом я заставлял её тихо вскрикивать и стонать, постепенно и я потерял контроль над собой и полностью отдался чувственному наслаждению.

Трижды я возвращал ей прежнее состояние и, хотя магическую силу не трогал, силу девственницы выбрал всю до конца. Она тяжело дышала подо мной, по её лицу текли слезы, но она по-прежнему не выпускала меня из своих объятий, требуя все большего проникновения в неё. После того, как она уже в который раз повторила, что хватит и у неё больше нет сил, а я наконец-то насытился, мы развалились на смятых простынях. Через некоторое время, отдышавшись, она положила голову на моё плечо и стала гладить мои щеки и теребить волосы.

— Было очень хорошо,— без всякого жеманства и искренне проговорила она, — я испытывала верх блаженства одновременно с тобой, я это чувствовала, только всякий раз, когда ты вновь входил в меня, мне было больно, как в первый раз.

— Так и должно было быть, я каждый раз возвращал тебе девственность, зато теперь ты трижды женщина.

— Зачем ты это делал, ведь мне было действительно очень больно и я еле сдерживалась, что бы не закричать.

— Зато теперь никто не сможет воспользоваться твоей магической силой без твоего желания передать её частичку кому-нибудь, правда, что бы окончательно быть в этом уверенным, нам придётся ещё раз всё повторить.

— Я что опять буду трижды девственницей?

— Нет, хватит и одного раза.

— Тогда давай сначала немного отдохнём и поспим, а только потом продолжим. Скажи Алекс, а я могу возвращать свою невинность по своему желанию?

— Не знаю, пока я здесь,— пробуй, тренируйся, а я буду проверять результат.

— А вот сейчас я женщина или девушка? — Сейчас ты девушка, я всё вернул, ведь нам надо будет ещё один раз пройти через превращение тебя в женщину....

Элоиза тихо посапывала у меня на плече, а я чувствовал как её сила, что теперь оказалась во мне, пополнила то, что осталось от Оники. Проснулся я от того, что девушка меня будила своими поцелуями: — Просыпайся. Уже солнце взошло, скоро оно поднимется над стенами крепости, да и люди отца уже наверняка ждут у ворот, а мы ещё не всё закончили....

Всё-таки, как хорошо начинать новый день с упругого молодого женского тела, тихого вскрика, шёпота 'мне больно', лёгких вскриков, стонов и чувства высшего блаженства, что накатывается волной и заставляет забыть б всём на свете. Естественно одним разом мы не обошлись...

В замке все ходили на цыпочках и никто не посмел выйти наружу, боясь моих невидимых стражников. Сразу же после завтрака навалилось столько дел, что некогда было вздохнуть. Брис распределял прибывших охранников и уточнял их обязанности, я разбирался с узниками Тиберия,— кто, за что и когда был посажен в темницы.

— Ответственности за действия прежнего хозяина не несу. Все вопросы, если они есть у освобождённых, решать с леди Элоизой, дочерью графа Флери, которая назначена управительницей замка,— после таких моих слов вопросов ни у кого не оказалось, что отчасти радовало, но и говорило о репутации семьи графа.

Потом настала пора осмотреть комнату в подземелье, что открывалась таким хитрым ключом. Это действительно оказалась сокровищница Тиберия, только она находилась значительно ниже самого подземелья, и мне пришлось спускаться по винтовой лестнице. Этим же ключом мне пришлось открыть ещё одну дверь, и я оказался там, куда посторонним ход был запрещён. Это было особое место и меньше всего оно походило на помещение, где хранят золото. Скорее всего это была какая то мастерская или комната мага, какой я её себе представлял. Множеств пузырьков и сосудов с разноцветной жидкостью на двух столах и множестве полок, толстые и ветхие книги высокой стопкой на третьем столе, на полу, в углах небрежно были свалены мешки с монетами и сундуки с золотой утварью, ларцы и шкатулки с драгоценными камнями, кольцами и перстнями. Отдельно, на стене, напротив стеллажей, висело оружие, довольно таки странного вида, я бы даже сказал ненадёжного вида, слишком уж лёгкое, тонкое. Такое и в руки взять страшно,— от резкого движения может сломаться или переломиться. Тем не менее, я взял один из клинков и попробовал им фехтовать, совершенно случайно задел стену и обомлел,— вместо того, что бы с жалобным звуком отскочить от каменной кладки, клинок вошёл в неё как горячий нож в масло почти на половину своей длины. Вот это да, вот это вещь. Если он с такой лёгкостью входит и рубит камень, то уж любой доспех пробьёт на ура. Найдя ножны от него, я прицепил его себе на пояс рядом со своим магическим мечом. А дальше произошло нечто неожиданное,— мой меч прямо на моих глазах стал истончаться, пока не исчез полностью, а до сих пор не изученная мною магическая печать перекочевала на мой новый клинок, который стал тоже менять свой вид, — стал более массивным и привычным на вид.