Маг Семи долин

С раскаянием я провёл ладонью по её животу вниз, по направлению к тёмному мыску и чуть слышно произнёс до этого неизвестные мне слова, которые сплелись в заклятие. Оника внезапно замолчала,— Ты что сделал со мной? — она прислушалась к себе,— Боль прошла, внутри стало щекотно. Алекс, ты что опять сделал меня девушкой?

— Честное слово, я не знаю как это получилось, просто на ум пришли слова из прочитанных мною вечером книг и я вернул тебя к тому состоянию, когда мы только легли на топчан.

— А ну вставай дикарь,— и она больно пнула меня, сбрасывая на пол. — Ты посмотри что ты сделал с тюфяком, его теперь придётся выбросить,— она тоже встала с топчана, резким движением сдёрнула простыню и показала мне то, в чем она лежала.

— Но это не мог сделать только я. Ты тоже приложила к этому своё старание, наверняка и твоя жидкость здесь есть.

— Не оправдывайся, бери меня на руки и неси в моечную, я ещё с вечера нагрела воды, словно заранее знала, чем всё это кончится. Не одевайся, мы пойдём боковым коридором, а там никого нет.

На первом этаже, в моечной, она спрыгнула с моих рук, нашла кресало и зажгла сначала свечу, а потом и светильник. С каким же наслаждением она плескалась в бочке и требовала, что бы я тёр её аккуратнее и не лез своими хамскими руками туда, куда меня не просят...

Освежившись и приведя себя в порядок мы вернулись в комнату, где Оника скинула тюфак на пол, из шкафа достала другой и постелила новую простыню. — А теперь слушай меня внимательно Барс, по твоим похотливым огонькам в глазах я вижу, что ты не остановишься, так вот, если ты мне сделаешь больно, клянусь богами гор, я отрежу твой отросток. Так что люби меня осторожно и нежно. И действительно, в этот раз становясь женщиной она только один раз негромко вскрикнула, правда перед этим вся сжалась в комок, а когда я вошёл в неё, тихо прошептала: — Ведь можешь, когда захочешь....

Я видел, что ей очень страшно и она боится, что боль вернётся, но я сдерживал себя и она наслаждалась близостью, постепенно всё распаляясь и распаляясь. И вот уже она требует что бы я делал все резче и сильнее, входил глубже и не спал.... Я перестал себя сдерживать и вновь пелена застлала мои глаза и я потерял контроль над собой.... В этот раз волчица гладила мои волосы и тихо благодарила за то счастье, что я подарил ей.

— Тебе было не больно?

— В этот раз нет, да и ты сделал это всего три раза, так что я выдержала... и мне понравилось. За окном уже серело, а это означало, что уже позднее утро и нам пора вставать. Я, конечно, мог позволить себе ещё поваляться, ну а Онике предстояло готовить сначала завтрак, потом обед, прибираться по дому, так что из чувства солидарности я встал вместе с ней, а что бы я не путался под ногами, меня отправили таскать воду из колодца в моечную.

Завтракали мы молча, Гарон смотрел на смущённое и счастливое лицо дочери и улыбался в усы. После завтрака он оседлал коня и предупредил, что уезжает на два дня в деревню за городом, так как там нет своего кузнеца, а работы накопилось очень много, и обещал вернуться к обеду третьего дня. Оника буквально расцвела от этого известия и смущённо призналась мне, что очень рада остаться в доме со мной наедине.

Эти два дня мы провели словно в любовном угаре, отвлекаясь только по необходимости и практически не покидали нашу спальню. Мы даже отказались от завтрака и ужина, ещё раз, по просьбе волчицы, я возвращал её девичью честь, и все повторялось заново. Утром третьего дня Оника огорошила меня просьбой: — Алекс, я хочу, что бы ты уехал до того, как вернётся отец.

— Этому есть какая-то причина?

— Да, я боюсь, что отец, желая мне счастья, отправит меня с тобой, а я поклялась памятью матери и сестры, что не оставлю его.

— Тогда нам стоит поторопиться, он вернётся менее чем через пару часов, из деревни он уже выехал. Пока девушка собирала мне снедь в дорогу, я оседлал своего коня и уложил седельные сумки. Там же, в конюшне, на копне сена мы занялись любовью и это были такие острые чувства и такое наслаждение, что мы оба одновременно застонали, испытав нечто особенное. Я провёл ладонью по её животу вниз, к тёмному мыску.... Уже когда я выезжал со двора услышал гневный вопль волчицы: — Барс, негодяй, ты опять сделал меня девушкой, я тебе этого не прощу...

Мерно переступали и цокали копыта моего коня, а я пытался разобраться в себе и своих чувствах. Это была в вышей степени полезная и познавательная поездка. С удивлением я узнал и почувствовал, что когда я делал из Оники женщину, её, неизвестная мне, сила вливалась в меня и открывала мне тайны прочитанных книг. Я уже знал несколько десятков новых заклинаний, с которыми мне ещё предстояло разобраться и проверить их действенность. Я узнал, что такое женское тело и какую радость оно может принести мужчине, чем одарить или чего лишить. Я был уверен, что в этот раз у волчицы не будет от меня ребёнка, почему и вернул её в прежнее состояние. Я обзавёлся непростой кольчугой, которую уже перестал чувствовать на своих плечах, на моем мече появилась магическая печать, которую я ещё так и не изучил, в седельных сумках лежали три книги магических заклинаний, которые я уже выучил наизусть и теперь искал только оказию, что бы передать их в клан на хранение. Я не жалел ни о чем и с радостью думал о новых дорогах, встречах и знакомствах. С каждым днём во мне крепло желание навестить таинственное королевство и попытаться познакомиться с местными магами.

4.

Буквально перед сторожевой заставой на выезде из долины я почувствовал, что Брис нуждается в моей помощи. Нет, его жизни ничего не угрожало, но неясное чувство тревоги заставляло меня торопиться. Привычно передав часть своей силы своему коню, мы почти сутки скакали без остановки и проделали путь, который при нормальном передвижении занял бы у нас не менее трёх дней.

Немного не доезжая до места сражения с пришлыми, я сделал большой привал, что бы отдохнуть и как следует, всласть поесть самому, а главное дать передохнуть своему коню. О нем следует сказать особо. Он, конечно, не походил на резвого резистанского скакуна ни статью, ни ростом, о таких обычно говорят — рабочая лошадка. Но именно эта рабочая лошадка могла воспринимать и подпитываться моей магической энергией и скакать без передышки сутками. Мне пришлось перебрать не один десяток коней, прежде чем я остановился на Лаве, и ни разу не пожалел о своём выборе. Резвый, выносливый, неприхотливый Лав одинаково хорошо переносил снежные бури Заоблачного кряжа и зной долин, легко карабкался по почти отвесным склонам и не скользил на камнях больших городов.

На постоялом дворе я сам задал ему отборного ячменя, налил чистой воды и только после этого отправился подкрепиться сам. Трапезная встретила меня гулом голосов, запахом прогорклого пива и мясной похлёбки. Здесь продолжали праздновать победу над пришлыми те, кто в самом сражении не участвовал, а теперь гордо надувал щеки, делал многозначительный вид и громким шёпотом, под большим секретом, рассказывал собутыльникам о собственной храбрости и героизме. В самом углу, возле двери, что вела на скотный двор, был свободный стол, и плевать, что там был сквозняк, не очень приятно пахло, за то там было относительно тихо и спокойно.

Подбежавший слуга от тараторил блюда, что были уже приготовлены и сразу предупредил, что даже молодого эля нет, всё уже выпили. Я заказал двойные порции еды и сразу же принялся за неё, как только тарелки поставили передо мной. Обильная пища должна была восполнить те затраты силы Оники, которую я использовал во время скачки. Приятное тепло и лень растекались истомой по уставшему телу, наполняя его новой силой и бодростью. Я уже заканчивал, когда чувство опасности захлестнуло меня с ног до головы, понуждая меня вскочить и бросится вон из этого помещения. Огромным усилием мне удалось обуздать страх, а в трапезную зашёл невзрачного вида старичок в сопровождении трёх бывалых воинов. На воинах была одежда клана Ирбис, но барсами они не были. Догадка как молния обожгла меня,— это королевский маг, или не королевский, но всё равно маг, только от него могли исходить такие мощные волны силы и внушённого страха, я чувствовал его, а вот он меня скорее всего нет, так как равнодушно осмотрел всех посетителей и сел за центральный стол, который тут же для него очистила его охрана.

Из разговора стражников мага я понял, что они возвращаются в королевство с важными сведениями и эти сведения непосредственно касались меня. Маг расследовал разгром войска, пусть и не выступавшего под знамёнами короля, но направленного по его прямому указанию на завоевание новых земель и подданных. Всё складывалось как нельзя лучше,— у горцев разброд и шатание, распри и делёж власти, их войско в два раза было меньше и всё предвещало лёгкую победу, но вмешался неучтённый фактор и этим фактором был я.

Маг готовил донесение в какой-то совет, и я мог читать его мысли. Какому-то Крайслеру он сообщал, что вся вина за поражение ложится на некоего, якобы молодого мага, который вмешался в ход битвы и легко уничтожил две трети войска, при этом сам бесследно исчез с поля боя, не оставив ни каких следов своего пребывания. При этом старик советовал Крайслеру присмотреться к недовольным членам совета и искать виновника поражения среди тех, кто в это время мог перенестись сюда в предгорье. Слухи о том, что у горцев появился свой маг, он обозвал несостоятельными, лживым бредом и желанием некоторых шпионов заработать побольше золота на непроверенной информации. Так же он сообщал, что собрал очень важные сведения, которые позволят без открытого военного вмешательства покорить страну Семи долин и Заоблачных гор и что заслуга в этом будет принадлежать только совету королевских магов, однако эти сведения он оставит при себе, как залог достойной награды и поста заместителя Крайслера.

Я видел, что и маг и его охрана крайне благодушно настроены и совсем не ожидают нападения, а повод у меня был — чужаки присвоили себе знак моего клана без всяких оснований для этого. К тому же я побаивался применять магию против старика, больше уповая на верную сталь. Закончив трапезу и рассчитавшись с хозяином, бросив слуге пару медяков за то, что бы он оседлал моего коня и вывел его во двор, потягиваясь и показывая всем видом, что я в раздумьях, то ли продолжать свой путь, то ли остаться на ночь. По мне скользнули равнодушным взглядом, но за стоящего противника не признали, а зря. Я подошёл к их столу и оперся на него левой рукой, демонстрируя браслет воина и не просто воина, а воина клана Ирбис. Однако на них это не произвело никакого впечатления.

— Мальчики, я воин клана снежного леопарда, а вы самозванцы, поэтому я вас убью здесь и сейчас. Защищайтесь,— только старик с интересом посмотрел на меня, а его стражники отмахнулись как от надоедливой мухи, правда отмахивались мечами, с ухмылкой. Я быстро стер улыбки с их лиц, отделив головы от туловищ. Было видно, что они недооценили своего противника и до этого ни разу не сражались против воинов из нашего клана.

— Старик, у тебя есть возможность передать своему Крайслеру, чтобы и думать забыл о покорении нашей страны, иначе его ждёт твоя судьба, как и всех тех, кто придёт к нам со злым умыслом.

Сердце старика внезапно остановилось, а я продолжал его мысленно сжимать до тех пор, пока оно не лопнуло. Маг, а ни какой защиты не выставил, тем более, что заклятие сжатия является самым простым в рукопашной схватке. Старик обмяк, с краешков его рта потекли кровавые слюни, его голова безвольно повисла на плечах, и прежде чем его посмертное проклятие готово было сорваться с уст, я отделил его голову от туловища. Уже обращаясь ко всем присутствующим в трапезной, я спокойно произнёс: — Самозванцев, использующих знак клана снежного барса ждёт неминуемая смерть, запомните это, пожалуйста, и передайте другим.

И вновь только ветер в лицо и цокот копыт по промёрзшей земле. Мне было противно, словно я обидел ребёнка,— вот такое гадкое чувство поселилось во мне после того, как я покинул постоялый двор. Я задавал себе один и тот же вопрос,— а вправе ли я распоряжаться жизнями людей,— и не находил на него ответа. Слишком много смертей в последнее время от моих рук, у меня даже возникла мысль, что кто то умело руководит мною в принятии решений и совершении поступков. Неужели вот эта жестокость — расплата за мой дар? Или это не дар а проклятие? И при чем тут стражники-охранники мага? А если их заставили одеть эти одежды? Ответов на свои вопросы я так и не нашёл....

Вот и поле боя, где я уловил след брата Бриса. Как собака с верхним чутьём, я пошёл по следу, благо моя метка на наставнике, делала его чётким и видимым. Вот место, где он настиг человека с родственным запахом. К этому времени его конь уже пал и он шёл пешком. Здесь место их последнего разговора и схватки. Я видел мощный выброс радости и ликования,— обет выполнен и Брис вновь стал полноправным членом своего клана и даже вернул себе звание фрей. Не упокоенное тело, обобранное до нитки, без головы, валялось в придорожных кустах. Но почему наставник не повернул назад, а продолжил свой путь в земли свободных графств? Именно там ему грозила какая-то нешуточная опасность, и мне следовало поторопиться.

Только на третий день я нагнал Бриса, он сидел в трактире и пил вино. Пил не пьянея, как мог только он один, словно перед ним был не кувшин с крепким самирским, а кринка с молоком или фруктовым взваром. Моему появлению он не удивился:

— Что, всё так плохо, что ты примчался так поспешно, бросив все свои дела?

Вот теперь я заметил и осознал, что Брис мертвецки пьян и этот кувшин вряд ли даже третий или четвёртый на его столе. Рассчитавшись за выпивку и заказав нам комнату на двоих, я отвёл наставника наверх и попытался уложить спать. С большим трудом, но мне это удалось, правда, вначале пришлось выслушать его сбивчивый рассказ о встрече с братом.

Из бессвязного лепета я понял только одно, — Брис направляется к вдове и детям, что бы выполнить последнюю волю погибшего,— вернуть их на родину, в родную долину, которую они покинули в спешке десять лет назад, когда ударились в бега....

Утром мой наставник залпом выпил приготовленный кувшин эля и только после этого немного пришёл в себя. На меня он взглянул хмуро и неприветливо: — Меня самого, от меня не защитить, Алекс. Ты зря нашёл меня.

— Тут я бессилен Брис, но тебе угрожает нешуточная опасность и поэтому я возле тебя.

— Ты нашёл свою девушку?

— Нет, она погибла три года назад вместе с матерью.

— Её убили?

— Можно сказать и так.

— Ты отомстил? — Да.

Наставник кивнул головой,— Вот и мне отомстят за смерть, я это чувствую, но ничего поделать не могу. Я обещал. Я дал слово,— он замолчал и с сожалением посмотрел на пустой кувшин.

— Нам далеко ещё?

— Нет, всего пару часов хорошей скачки и мы окажемся у Тола дома. Ему позволили пару лет назад поселиться здесь. Ты представляешь Алекс, он остался практически один, его дружина ушла от него, друзья отвернулись, даже семья и та отдалилась. Я знаю, что такое одиночество.