— А если тот колдун тебя обманул специально, или его заклятие от времени уже потеряло свою силу? А его случайно звали не Мебиус?
Она вздрогнула: — Точно, его звали Мебиус. Я вспомнила, и у него было больше сотни жен и ещё больше наложниц. А ты откуда его знаешь? Вы встречались?
— Мила, не хочу тебя обманывать, но вот уже многие тысячелетия о Мебиусе никто ничего не слышал, он ушел из этого мира. Кто говорит, что его убили, кто что он сам ушел, так как ему все надоело.
— А как же я?— жалобно спросила она. Мне что вот так и дальше мучиться? Я домой хочу....
— Боюсь, что твоего дома уже давно не существует, прошло столько времени, что я даже и не знаю. Она решительно замотала головой: — Нет, он сказал, что я смогу вернуться в свой мир, а значит так оно и будет.... Ну что , не передумал идти со мной в баню храбрый рыцарь?
— Нет конечно, а ты стирать умеешь? А то надоело в ручьях грязь разводить без щелока и мыльного камня.
— Я все умею, пошли...
Едва мы вышли из трапезной, как сразу же оказались в предбаннике. Там пахло травами, их большие пучки висели на веревках. Пока я смотрел где бы мне пристроиться и раздеться, она быстро, незаметно для меня скинула с себя своё платье и мелькнув белым незагорелым телом скрылась в пару. Из открытой двери пахнуло жаром. Я быстро скинул с себя одежду и последовал за ней. Пар был таким плотным, что я почти ничего не видел. Вытянув вперед руки я осторожно пошел вперед. Вот и полка, я с облегчением сел на неё. — Поднимайся выше, — откуда то с верху донесся до меня голос девушки.
— Я ничего не вижу. Она тихо рассмеялась, — А тебе и не надо ничего видеть, ты поднимайся и ложись на живот, да только смотри полку не проломи,— и она опять хихикнула.
— А я не виноват, что он живет отдельной жизнью и не всегда подчиняется мне....
Возле меня возникло нечто белое и мою спину стали несильно хлестать пучки трав. Приятная истома, жар, проникали кажется в каждую мою косточку, каждый кусочек моего тела. Постепенно удары пучками становились все сильнее...
— Всё, хватит, дальше я сам, ты только мне свои пучки отдай. — Ну уж нет, ложись на спину, только свое хозяйство прикрой руками, а то обожжешься. Я послушно перевернулся и вся процедура повторилась.
— Теперь давай и я тебя,— она тихо рассмеялась,— Меня не надо, я не люблю париться, а ты полежи ещё немного, а потом спускайся вниз, только осторожно, не упади.
Спускался я действительно очень осторожно, шаря и ногами и руками в плотном парном тумане. Вот наконец то и твердая поверхность. — Садись, — раздался голос Милы,— только предупреждаю, будешь давать волю рукам я уйду и оставлю тебя здесь. Я промолчал и послушно сел на нечто, похожее на лавку. Тут же нежные руки стали мылить мою голову, я дернулся, ведь там корона и если до неё дотронется кто то другой, то он погибнет.
— Ты что? — спросила она.
— Голову я вымою сам, и вообще я просил только спину потереть, там где я не достану. Ну и пожалуйста,— обиделась она ,— я хотела как лучше.
— Мила извини, но так будет лучше и давай я тебе не буду объяснять почему,— врать не хочу.
Мою спину терли щелоком словно сдирали кожу. — Всё, я устала, дальше сам.
— Спасибо милая. — Ты второй раз называешь меня милой,— значит я тебе нравлюсь?
— Конечно нравишься. — Это хорошо, ополаскивайся, а я пошла...
Не успел я ничего сказать, как она исчезла. Помылся я славно, со смаком. Пар и туман постепенно рассеялся и я вновь наддал жару и на самой верхней полке ещё раз похлестал себя пучками трав, потом облился холодной травой и вышел в предбанник. Естественно там никого не было. Только чистое мое белье лежало аккуратной стопочкой. Одевшись я осторожно открыл дверь предбанника и... оказался в большой горнице.
Мила сидела за небольшим столом, на котором уже стояли большие глиняные чашки и в них плескался травяной отвар. — Ну что ты так долго, садись скорее....
А я не мог оторвать от неё взгляда. Её коса распущенная полностью прикрывала не только плечи, но и грудь. Тонкая рубашка надетая на голое тело только подчеркивала белизну её тела... Заметив мой взгляд она покраснела:
— Не смотри на меня так, будто уже раздеваешь меня, настанет время и я сама разденусь, садись пей взвар, он лечебный, я сама травы собирала в полную луну.
Я послушно сел и мелкими глотками стал отпивать из чаши душистую и пахучую жидкость. Некоторые запахи я узнал: — Листья земляники, дикой смородины, корни девятисила, а вот Иван да Марью ты зря добавила, она может быть ядовита...
Она улыбнулась,— а это не Иван да Марья, это шалфей, что растет на лугу, хотя его тоже так иногда зовут.
(Сочетание желтого и синего цвета отражает купальские значения огня и воды, широко используемые во время праздника. В этом качестве цветок представлялся как звено, соединяющее людей и с богами, и между собой. Не случайно союзы, заключенные на Купалу, считались нерушимыми, даже если совершались без ведома родителей и родни. Новобрачные, взявшись за руки, прыгали через костер, а затем совершали ритуальное омовение перед актом физической любви. Таков был обряд заключения сакрального брака, а символом его был цветок, в котором желтый цвет (огонь) соотносился с женихом, а синий (вода) — с невестой.)
— Рыцарь, а ты ведь так и не назвал мне своего имени.
— Разве? — удивился я,— извини, меня зовут Франк. — Франк, — произнесла она задумчиво,— странное имя, это скорее всего сокращенное имя, а полностью как тебя звать величать?
— Я привык к Франку, а полностью — Франклин.
— Франклин,— повторила она, — значит свободный. А ты действительно свободный?
Вопроса я честно говоря не понял и посмотрел на неё.
— Ну ты свободен в принятии своих решений?
Я задумался, а потом с неохотой ответил: — Полностью — нет. Есть такие понятия как долг, обязанность, честь,— вот они то и гонят меня. Я предположим хотел бы остаться с тобой, но в районе развалин Армавира просыпается зло и я должен быть там, что бы его остановить...
— Я знаю, там разбудили дракона Тифона. (Тифон (Тифоей, др.-греч. Τυφῶν, Τυφωεύς, Τυφώς, эпич. Τυφάων) — в древнегреческой мифологии могущественный великан, порожденный Геей; олицетворение огненных сил земли и её испарений, с их разрушительными действиями (имя Тифон одного корня с глаголом τύφω, что означает "дымить, чадить"). И если его не остановить, то он принесет много зла и горе твоему миру,— она тяжело вздохнула.— Но ведь победив его ты сможешь вернуться ко мне.
— Могу,— согласился я, — но только после того как успокою Уробороса — Ёрмунганда, его что то или кто то беспокоит.
Она вздрогнула и закрыла лицо руками:
— Если он проснется наступит конец всему сущему, придет Хаос и все поглотит. Она тряхнула головой так, что её волосы волнами разлетелись в разные стороны,— Но я все равно буду ждать тебя, теперь у меня появилась цель. А сейчас пойдем, наше ложе ждет нас....
Это была восхитительная ночь любви, полная незабываемых мгновений, минут, часов близости....
Под утро я спросил её,— А как я тебя найду?
Она улыбнулась,— А никак, я теперь буду постоянно в твоем сердце и когда надо, сама найду тебя...
— А ты знаешь, пророчество Мебиуса в какой то мере свершилось, ну помнишь, он говорил тебе, в тот вечер вашей встречи — " все равно будет так как он хочет", так вот я его очень, очень, очень далекий потомок....
Она положила голову мне на грудь:— Не говори ничего, не надо.... Я так счастлива, что ты ко мне заехал.... И мне даже немного стыдно за то, что я полностью заняла твое сердце...
Проснулся я от того, что мне в лицо пофыркивал Гром, а барон со счастливой улыбкой на лице сидел возле небольшого костерка и разогревал мясо.
— Спасибо Франк, что во сне отправил меня к Франческе и я впервые за долгое время отоспался на мягких перинах, Это было здорово, не говоря уже о встрече с женой. А где этой ночью был ты? Я таинственно улыбнулся и промолчал. Мои губы ещё помнили вкус её губ, я помнил запах её тела и упругость её груди, её стон и счастливую улыбку, нежность её рук....
— Нам надо торопиться мессир, Тифона уже разбудили и одна охранная печать уже сорвана.
— Тифон это кто?
— Это один из драконов мести, тот самый что сжег полностью Армавир. Нам надо торопиться, пока он не впитал в себя боль и страдания людей и не окреп так, что справиться с ним будет очень тяжело....
Два дня тяжелой изнуряющей скачки. Мы с Фреем подпитывали силы своих лошадей, что бы придать им резвости, и все равно мы опоздали.
Над Армавиром пылало зарево, хотя по словам Фрея там гореть уже нечему, разве только камни могли ещё гореть. Из ближайших деревень люди в ужасе бежали в лес, бросая все нажитое, скот и скарб. А огромная тень скользила по земле, дракон жег убегающих и упивался своей силой и неуязвимостью. Я хотел сразу же рвануться в бой, но мессир меня остановил :
— Нет, нам надо отдохнуть, накормить коней и дать передых им, к тому же надо понаблюдать и определить где его логово, куда он улетает и кто им распоряжается.
А я в бессильной злобе смотрел на эту тварь, вызванную чей то злой волей... Вскоре дракон насытился и тяжело маша крыльями полетел в сторону Армавира.
Мессир закрыл глаза и стал что то бормотать, а я просто напросто стал следить за драконом как бы со стороны. Вот он стал снижаться и в конце концов смешно подпрыгивая опустился на небольшую ровную площадку как раз в том месте, где согласно рукописи завещанной мне моим братом должны были находиться записи императора Весполиана.... Это была крыша подземного резервуара для воды.
Три фигуры отделились от стены и я выругался: — Ах вы сучки...
— Что ты видишь, говори, а то я след потерял,— месир тряхнул меня за плечо.
— Тифона вызвали леди Флора, урожденная графиня Гауф, леди Лаура, урожденная де Фронде и этот придурок которого прочили на трон после Стефана,— Эдуард. И как это леди Диана выпустила их из виду? Я думал она умнее.... А вот и недостающая фигура,— заметил я ещё одного,— герцог Дориан. Он то с какого боку припеку тут?
Я сформировал мыслеобраз и отправил его Акелл. Вскоре я получил от него ответ:
— Вот и предатель проявил себя. Герцог Дориан — это великий маг Дрон. То то его башня в последнее время часто пустует, ну да ничего, его мы возьмем на себя, а вот с драконом ваше величество придется вам самому, мы против него бессильны....
Ведя своих коней под уздцы мы направились к развалинам Армавира. Навстречу нам попадались те несчастные, что уцелели после нападения дракона, многие из них были сильно обожжены и мне стоило большого труда не лечить их ожоги.
— Прибереги свои силы Франк, они тебе завтра пригодятся,— увещевал меня Фрей. Уже поздней ночью мы почти вплотную приблизились к акведуку, который вел к подземному резервуару.
— Все, здесь мы и остановимся, до логова дракона недалеко, да и ему что бы взлететь придется подняться на холм, тут то мы его и подождем.
— Франк, а ты не можешь подслушать о чем говорят там, в резервуаре?
— Попробую, но не знаю получится или нет, ведь там среди них великий маг, а я до сих пор ничего не знаю о их способностях.
Я сосредоточился и у меня получилось:
— Говорят Флора и Лаура, они обсуждают как поделят королевство на два больших феода, где будут безраздельно править, причем Флора не скрываясь признается, что пока она молода, она окружит себя молодыми юношами, которые будут удовлетворять её самые необузданные фантазии. А Лаура мечтает о власти, поклонении, нарядах и драгоценностях и о том, что она будет править единолично, избавившись от этого.... Дориан лежит у костра и усмехается, его мысли закрыты от меня, хотя нет нет, но кое что и пробивается. Оказывается Тифона могут вызвать только женщины, именно по этому он и вынужден был терпеть рядом с собой эту ненасытную самку. Сейчас он обдумывает как подчинить себе дракона и избавиться от всех конкурентов. Эдуард лежит и мечтает как станет королем и первым делом прикажет собрать всех самых красивых девушек в королевстве и как они будут его ублажать, а Лауру он планирует заточить в крепость или монастырь, с тем что бы изредка навещать её и слушать её мольбы о прощении.
Дракон ни о чем не думает, он по прежнему голоден и ждет не дождется утра, что бы снова отправиться на охоту. Эта четверка отдала ему на откуп все окрестности Армавира, обещая в случае прихода к власти скармливать ему своих врагов....
— Мессир, во время своего путешествия мне повстречалась ламия.
— Ты мне об этом не говорил. — Не было повода.
— А теперь он есть? — Да, я там получил от неё некое предостережение — предсказание:
Ещё не знаешь ты о мощи, что прячется в тебе,
Корону и невесту найдешь себе в огне.
Но берегись, коль силу используешь во вред,
Ты превратишься в зверя, что принесет сто бед.
— Ты не мог как нибудь мне объяснить, что значит последняя строчка?
Барон задумался, а потом неторопливо, как будто разговаривает сам с собой заговорил: — Существует поверие, что любой человек может превратиться в зверя в том числе и в дракона, если станет поступать не как человек, а как зверь. Помнишь легенду об огненных драконах?
Эти магические существа были созданы или вызваны в результате многочисленных человеческих жертвоприношений адептами культа священного огня. В хрониках указывается, что в каждом драконе поместилось по десять тысяч жертв, которых прежде чем их предали огню, страшно пытали, вот их то чувства ненависти и желания отомстить своим мучителям и послужили тем материалом из которого были созданы или вызваны драконы. А мне кажется, что в драконов превратились некоторые жрецы культа священного огня из за своей особой жестокости. Может быть именно об этом тебя и предупреждала ламия? Ладно, давай спать, завтра у нас тяжелый день, к тому же мне надо поскорее вернуться в Росвил, мой сын сделал первые шаги и произнес первую связанную фразу. И знаешь какую? — " И где это шляется мой отец?" Так что ты завтра особо не затягивай, раз раз и по домам....
Ночью мне снилась Мила, которая учила меня как справиться с драконом, но когда я проснулся, то ничего не помнил. Первые лучи солнца только позолотили верхушку акведука, который уцелел среди всеобщей разрухи. Я одел на себя доспехи и встал на холме, дожидаясь, когда сюда поднимется дракон.
Вскоре я услышал тяжелое топанье. Опираясь крыльями на землю, дракон тяжело поднимался на холм. Увидев меня с обнаженным мечом он остановился и прорычал: — Мясо в железе. Железо не люблю, а мясо вкусное...
— Тифон, как ты посмел нарушить снова свою клятву и явиться в этот мир? Пощады не проси теперь, ты обречен на смерть и это твой последний кровавый пир
— Кто ты, и как тебя зовут смельчак, что бросил вызов мне? Ужель не знаешь ты, что я бессмертен?
— Что в имени тебе моем коль ты и своего не помнишь? Зачем тебе глаза, коль ты слепец
Тифоном ведь прозвал тебя я для других, А истинное имя знаем лишь мы оба....
