Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Забрались в кузов грузовика, и только сейчас Синий соизволил пояснить детали своего гениального плана:
— Здесь четверо убитых гадов. Стащим с них противогазы и пуховики, напялим на себя. Грузовик заведенный остался — на нем и поедем. В кабине стекла потрескались от пуль, да и в противогазах все на одно лицо — проскочим легко.
— Напролом на грузовике переть?
— А у тебя есть идея получше?
— Нет.
— Тогда сиди здесь и не высовывайся. Тащу первого.
Синий, выскользнув на открытое место, ухватил за ногу один из трупов, подтащил его к борту:
— Помогай!
Рощин перехватил тело, вдвоем его загрузили в кузов. Присев, полковник сорвал с головы вязаную шапочку, нетерпеливо стащил противогаз.
И впал в ступор.
Синий, ухватив к тому моменту второе тело, чуть ли не шипя, взмолился:
— Ты спишь там, что ли? Помоги же!
Очнувшись, Рощин, двигаясь как робот, помог другу затащить в кузов второе тело. Игорь забрался следом, на ходу пояснив:
— Хватит парочки — пассажир твой в кузове поедет. С такой ногой ему в кабине делать нечего — она у него не сгибается.
Только сейчас осознав, что взгляд у Рощина какой-то странный, Синий посмотрел в сторону первого тела и, отвесив челюсть до колена, изрек невероятно нецензурную фразу в которой одновременно наличествовали вопрос, восклицание, удивление, констатация крайней странности увиденного и уверенность в том, что разнообразные неприятности дальше будут лишь усиливаться.
Рощину ответить было нечего — повернувшись к хнычущему Богданову, он указал на тело:
— Эй! Ты! Это кто такие?!
— Свинки это, — скривившись, ответил страдалец.
— Какие, мать твою, свинки?! — выдохнул Синий.
Рощин, присев от нахлынувшей слабости в ногах, еле слышно произнес:
— Если Махров, падло, не наврал, их здесь четыреста миллионов.
* * *
Противогаз и в прохладную погоду таскать неприятно, а уж летом и подавно — пот с лица ручьями струился. Пуховики, естественно, значительно усиливали дискомфорт. Хорошо хоть не стали ватные штаны натягивать — иначе через пять минут можно рухнуть от теплового удара. И вдвойне хорошо, что догадались раскурочить фильтры — дышали свободно. Кстати — фильтры оказались не угольными, а вроде как ватными. Какой толк от таких? Бессмыслица, как и многое, что сейчас происходит.
Синий вел грузовик уверенно — хотя за рулем "Камаза" сидел впервые. Но бывшему офицеру раньше доводилось гонять на технике несопоставимо тяжелее — навыки сохранились. Вел машину с непринужденностью профессионально таксиста — Рощин даже завидовать стал его невозмутимости и хладнокровию.
Сам полковник чувствовал себя будто на иголках с электроподогревом. И было отчего — куда ни глянь, везде эти твари с автоматами и на бронетехнике. На "Камаз" они не обращали внимания, но если обратят — конец. Не уйти им — они на всех улицах.
Несмотря на давящую угрозу, Рощин автоматически анализировал увиденное. Он обратил внимание, что чаще всего встречаются старые бронетранспортеры, вооруженные крупнокалиберными пулеметами — наряду с "Камазами" они являлись главной техникой агрессоров. Пореже, но тоже чуть ли не на каждом шагу, можно было встретить новенький БТР с автоматической пушкой и устаревший танк. Еще реже попадались старые "Акации" #1 и "Тунгуски" #2. Неприятельская пехота шастала с автоматами, изредка попадались боевики с ручными пулеметами. Другого оружия Рощин у них не заметил.
#1 "Акация" — самоходная 152-мм гаубица.
#2 "Тунгуска" — самоходный ракетно-артиллерийский зенитный комплекс.
Все, на чем ездил враг и все из чего стрелял, было хорошо знакомым — родным. Все это до сих пор состояло на вооружении российской армии — оружие и техника испытанные временем. Ничего новейшего, экспериментального или "супернавороченного" Рощин не заметил — простенько и надежно. Не заметил он и боевой авиации, что радовало — для полного счастья здесь не хватало только штурмовых вертолетов.
Синему, очевидно, не хватало общения — заскучал:
— Слышь, Серега — ты что-то говорил про четыреста миллионов этих тварей. Не хочу тебя расстраивать, но если они все здесь, то нам выбираться придется долго. Они, наверное, на каждом метре Крыма сейчас.
— Ты главное из города выберись — думаю я, что там их должно быть поменьше.
— Тебе виднее. Ничего не хочешь мне рассказать?
— Что?! Свои фантазии разве что?! Доберемся до тихого местечка, поговорим с тем телом, что у нас в кузове валяется. Если он не подохнет или не сбежит. Вот он, думаю, нам как раз все и объяснит.
— Не сбежит — куда ему с такой ногой из кузова прыгать. Смотри — "Хаммер" #3 пиндосский. Военный... Это что — они здесь порылись?!
#3 "Хаммер" — речь, видимо, идет о HMMWV — американский армейский вездеход. Состоит на вооружении многих стран, имеется гражданская версия (Hummer).
Рощин очень сильно сомневался, что имеет дело с американской агрессией, но технику вероятного противника опознал — два HMMWV стояли на широком газоне возле огромного рекламного щита. Видимо, контролировали развилку на выезде из города. Чуть дальше, забравшись на пригорок, замер новенький бронетранспортер — его пушка уставилась на дорогу. Рядом с ним стояла командно-штабная машина.
Шестое чувство подсказало полковнику, что сейчас начнутся неприятности. До этого момента все шло слишком уж замечательно — никто не пытался их задержать или обстрелять. Но ведь и техники подобной до этого не встречали, а новости в такой ситуации это обычно плохой признак.
Рощин не ошибся.
Фигура в противогазе, стоящая у обочины, уставившись на приближающийся "Камаз", вдруг вскинула автомат — затрещали выстрелы.
— Пригнись!!! — заорал Синий, чуть вывернув руль.
Звонкий шлепок по капоту, еле заметный толчок — автомат мгновенно заткнулся. Зато слева оглушительно затрещала пушка — стрелок в БТР не спал. Повезло — скорость у "Камаза" была приличная, в секторе обстрела грузовик находился не более пары секунд — нормально отработать по нему за такое время не так-то просто. Их спас мост, под который они юркнули.
— Серега! Давай лезь в кузов!
— Нахрена?!
— А там ящики какие-то — поройся в них. Может оружие хоть какое-нибудь. Эти, что на "Хаммерах", за нами двинулись — я видел. Не уйти нам от них — догонят мигом. Бэтэр может и не догонит, а вот они запросто.
— Пистолет дай — там ведь может ничего не оказаться.
— Ты уж прости, но в пистолете всего один патрон — забыл тебе об этом сообщить. Оставлю его для себя. На черный день. Ползи давай Серега — я останавливаться не стану: потом не успею ход набрать. Это же "Камаз", а не "Феррари".
Рощин не был профессиональным каскадером, но на физическую форму не жаловался — изнурительными тренировками не страдал, однако поддерживал себя в норме. Синий вел грузовик на пределе технических возможностей, да еще и по не слишком качественной украинской дороге — трясло, мягко говоря, прилично.
В кузов забрался при помощи ножа и "такой-то матери" — тент сопротивлялся отчаянно. Внутри, едва не упав на несчастного Богданова, хрипло уточнил:
— Живой?!
— Ыыыыыы...
— Значит живой...
Позади протрещала пулеметная очередь, затем еще одна — по тенту хлопнула пуля. Тенту это уже не навредит — три снаряда из автоматической пушки проделали в нем такие прорехи, что пулемет просто отдыхает.
В дальних углах кузова стояло два больших ящика и один поскромнее — рядом с ним, на куске брезента, валялся Богданов. Брезент Рощину не нужен, Богданов тоже подождет, а вот ящики гораздо интереснее.
Первый оказался доверху набит снаряженными магазинами для автомата. Так как автомата у Рощина не было, он не испытал прилива позитивных чувств и кинулся к ящику поменьше, надеясь в нем обнаружить оружие. Облом — там тоже были магазины, но только к ручному пулемету.
Очереди гремели уже поближе — неприятности неумолимо приближались. Пули то и дело наносили тенту новые повреждения или оглушительно колотили по бортам.
В последнем ящике оказались ручные гранаты. Сотни две — не меньше. Самое кошмарное, что все они были снаряжены взрывателями, при этом набиты были просто насыпью — никаких гнезд, или хотя бы амортизирующих материалов между ними. Если взорвется одна, от грузовика одна яма останется.
Но Рощина этот кошмар не смутил — сегодня он уже устал пугаться. Парочку в карманы пиджака, два в ладони и прыгнул к заднему борту, присев там на корточки. Машины врага уже рядом — из передней, высунувшись из люка по пояс, лупит пулеметчик. Дистанция метров пятьдесят — каким же надо быть косоглазым, чтобы до сих пор не расстрелять беззащитный "Камаз"?
Вырвав кольцо, первую гранату швырнул просто так, не надеясь на успех — хотел прикинуть, на какой дистанции она разорвется. Разорвалась далеко за второй машиной. Понятно — надо сделать задержку. Вырвал кольцо, разжал ладонь. Предохранительный рычаг отлетел, шипение запала из-за грохота не слышно, но гореть он должен начать обязательно. Гранату бросил за борт приблизительно на исходе второй секунды — больше выжидать было страшно.
Разорвалась она между машинами. Вреда, похоже, им не причинила, но вторая резко вильнула, чуть увеличив дистанцию — перепугался водитель. Третья ушла с нулевым успехом, а вот на четвертой Рощина чуть было не убило — пулеметчик, наконец, сумел попасть по кузову целой очередью.
Пули ударили в борт, перед глазами Рощина полетели какие-то ошметки, от неожиданности он упал на пятую точку, едва не выронив гранату — чека уже была выдернута, но рычаг, к счастью, он еще не отпустил.
— Бросай! — завизжал из-за спины перепуганный Богданов — видимо внимательно наблюдал за действиями своего "конвоира".
Рощин машинально выкинул гранату за борт, не сделав задержку, пополз к ящику за новой порцией. Богданов, болезненно вскрикивая, начал отползать в угол, на ходу невнятно выдохнул:
— Брезент. Под ним возьми. Возьми быстрее, пока не взорвал нас.
Полковник, уже добравшись до ящиков с гранатами, замер — только тут до него дошло, что брезент как-то странно лежал. Слишком уж складок и выпуклостей много — будто под ним что-то припрятано.
Под брезентом оказалось два длинных очень плоских ящика из пластика. Полковник из жадности схватился за тот, что подлиннее — в нем оказался ручной пулемет. Это его обрадовало — свои таланты как гранатометателя он оценивал низко, а вот стрелять умел хорошо.
Пулемет был не заряжен, но магазинов к нему у Рощина было много — сотни полторы, если не больше. И все, похоже, набиты патронами.
Предохранитель вниз, взвести. К стрельбе готов. Теперь бегом к заднему борту.
Передняя машина за это время успела сократить дистанцию почти до нуля — неслась в десятке шагов. Стрелок возился с пулеметом — перезаряжал. Сейчас закончит, и исполосует грузовик вдоль, поперек и по диагонали.
Рощин, припав на колено, срезал пулеметчика короткой очередью — с такой дистанции промахнуться было бы позором. Выпустив из спины брызги крови и клочья пуха, стрелок исчез в недрах машины. Затем таким же скупыми очередями полковник начал бить по стеклам. Они, конечно, бронированные, но ведь не сталь, да и пулемет не хлопушка — пули оставляли выбоины, окруженные сеткой трещин, эти пятна перекрывали водителю обзор. Еще немного, и стекло уступит — влетит в салон, рассыпаясь на тысячи осколков.
Водитель ударил по тормозам, резко ушел влево — машина вылетела за обочину, уткнувшись в заросли кустарников. Вторая остановилась рядом — ее пулеметчик начал бить в сторону быстро удаляющегося грузовика, ни разу при этом не попав. Рощин ответил тем же, и, похоже, с таким же нулевым результатом — "Камаз" трясло на ухабах, бить из пулемета держа его на весу не так-то просто в таких условиях.
Противник скрылся из виду после поворота. Рощин, перезаряжая пулемет, благодарно кивнул Богданову:
— Спасибо за подсказку. Выручил.
— Не за что, — устало отмахнулся задержанный. — Там, во втором кейсе, автомат.
— Еще раз спасибо.
Рощин и без этого догадывался, что там не набор для рисования натюрмортов, но доброе слово не жалко, а человеку приятно — надо ведь контакт налаживать хоть какой-то. Не все ж время этого Богданова швырять об асфальт или другими способами проверять гипс на прочность. Такие действия людей не слишком сближают.
Достав автомат, Рощин зарядил и его, положил несколько полных магазинов возле заднего борта. При этом как бы невзначай поинтересовался:
— Богданов — а ты откуда знал, что там оружие? Проверял?
— Нет. Это стандартная комплектация рядовой автомашины пехотной поддержки. Запас патронов и ручных гранат в жестяных ящиках, запасной автомат и ручной пулемет в пластиковых кейсах. Иногда добавляется ящик с зарядами для вскрытия дверей подъездов и квартир. У элиты в таком же грузовике есть гранатомет с ящиками для осколочных и противотанковых гранат, две канистры с горючим, переносной зенитный комплекс с ракетами, а в кабине рация и два пистолета.
— Ты, я вижу, много знаешь, — хмыкнул Рощин.
— Я это случайно узнал. Я не имею ни малейшего отношения ко всем этим машинам и оружию. Не мое это дело — я простой врач.
— Скажи еще, что ни в чем не замазан — я в это точно не поверю.
— Я этого не говорил.
— Удивительно, что решил нам помочь.
— Удивительно? Я же не камикадзе — жить все хотят. Не останови ты эти машины, нас бы всех перебили, не разбираясь.
Грузовик резко развернулся — Рощин едва не покатился по полу. Машину сильно затрясло — ехали уже явно не по асфальту. Полковник, пробравшись к заднему борту, убедился, что под колесами грунтовка, причем явно малоиспользуемая.
Куда это Синего понесло? И не узнаешь ведь — перебираться при такой тряске назад в кабину Рощину не хотелось.
Вскоре машина замедлила ход, под колесами затрещали сминаемые кусты — грузовик забрался в заросли чахлых деревьев. Похоже на заброшенный сад. Хлопнула дверца:
— Эй! Пассажиры! Станция Березай: кто не заплатил — вылезай!
Рощин, вывалившись из кузова, протянул Синему автомат:
— В кузове магазинов к нему полный ящик. Снаряженных. И куда это ты нас завез?
— В хорошее место — за кладбищем мы поселковым. Уж сюда, думаю, в последнюю очередь заглянут. Надо хоть дух перевести, да и страшновато — вдруг за нами тот бэтэр увязался. Если догонит, от него уже не отстреляешься.
Игорь уже ухватился за борт, но вдруг замер, опустил лицо, исподлобья взглянул куда-то за спину Рощину. Полковник, естественно, начал разворачиваться, машинально отметив странность — от его фигуры падала неправильная тень, будто Солнце находилось уже на западе. А ведь утром это невозможно, да и вон оно, Солнце — перед носом висит на положенном месте.
Рощин успел увидеть, как над городом, вспучиваясь дымным облаком, опадает источник ярчайшего освещения — огненная полусфера. В тот же миг левее сверкнуло еще раз. Сверкнуло жестоко — полковник, поспешно отвернувшись, заорал:
— За машину!!! На землю!!! Не смотреть на вспышки!!! НЕ СМОТРЕТЬ!!! Богданов — брюхом на пол!!!
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |