— Детдомовский я — нет никого. Невеста... Была невеста, да нет ее наверное — на нашел. Поселок разнесли вообще — я там почти никого не нашел. А кого нашел, про нее ничего рассказать не могли. Солдаты тоже... Один вроде меня, другой как бы с родителями, но что-то к ним не сильно рвется. А прапорщик... Я видел его дом — там вообще все сгорело. Он когда пришел, плохо очень смотрел. Совсем плохо... Думаю, семья его вся... Четверо детей... Мужик железный, а тут такое... не выдержал. Отцом-героем у нас его называли...

— Ясно. Держись Чижов — ты хоть не раскисай. У нас много работы.

— Так вас к нам прислали?

— Вроде того, — неопределенно ответил полковник. — Чижов — сейчас пойдем за ключами, потом распечатаем хранилище и вскроем один контейнер. Солдат своих зови — пусть притащат тележку. Они должны знать, где найти — солдаты все знают, только признаваться в этом не любят. Груз тяжелый — наверх в руках тащить трудно будет.

Лейтенант обернулся к зданию, из которого вышел:

— Бакаев! Тюрин! Бегом сюда!

На крыльце появились два солдата, подозрительно косясь на команду Рощина, приблизились к лейтенанту:

— Бегом найдите тележку и подтягивайтесь с ней к хранилищу. Надо будет кое-что тяжелое вытащить.

— Хранилище? Тележка? — уточнил один из солдатиков, с азиатскими чертами лица: — Прапорщик Онищенко что-то оттуда на тележке вытаскивал. Вроде снаряда большого — белого цвета. И в бомбоубежище с этой штукой укатил. Еле тащил — аж колеса гнулись.

— Что?!!! — подпрыгнул Рощин. — Снаряд из хранилища вытащил?!

— Ага, — подтвердил второй солдат. — Большой снаряд, не унитарный — гильзы нет. Маркировка ядовитая какая-то, а корпус белый, чистый.

— Лейтенант — бегом за мной! Остальные ждите!

Рощин с Чижовым поспешно забежали за угол, оставив народ ждать развития событий. Солдатик, тот самый, с азиатскими чертами лица, тут же попросил закурить — Синий угостил его, а затем и второго. Тоха все еще наивно надеялся, что хранилище находится в железобетонном подземном бункере, на глубине в четыреста километров и офицеры вернутся нескоро. Но ошибся — появились они быстро. Наверное, атомные снаряды держали как раз за тем углом — в каком-нибудь фанерном сарайчике с китайским замком на картонной двери.

Выражение лица у Рощина было невеселым — Тоха заподозрил, что снаряд полковник не нашел. И Тоха не ошибся:

— Плохо дело — снаряда нет.

— Ты хорошо посмотрел? — уточнил Синий.

— Ты совсем свихнулся?! Думаешь, я мог не заметить атомный снаряд?! Да — хорошо посмотрел! Даже в тумбочку заглянул и под стол!

— Да не кипятись — может прапорщик как раз его и вывез.

— Ага — кроме него некому. Там замки взломаны и решетка порезана. Контейнер вскрыт. Инструменты валяются — серьезные инструменты. Похоже, где-то в магазине заранее набрал, и потом сюда вернулся. Специально подготовился.

— Офигеть! — Тоха не сдержал эмоций. — Это что у вас за бардак, раз атомный снаряд может утащить любой сбрендивший тип с ржавыми плоскогубцами?

— А ты думал, такие штуки в заваренных танках хранятся под охраной роты огнеметчиков? — с намеком на придурковатость Тохи произнес Рощин. — Так ребята — надо идти к этому прапорщику.

— Он закрылся изнутри — мы не смогли открыть, — предупредил Чижов. — Стучали в дверь несколько раз — не отвечает.

— Два дня сидит? Может застрелился там, — предположил Рощин.

— Нет: на вытяжке видно выхлоп — генератор там стоит. Работает — свет дает. Но не всегда — иногда замолкает. Значит, кто-то генератор вырубает, а потом опять запускает. Стучали ему много раз, даже молотком по двери били — ноль эффекта.

— Дверь будем ломать? — предложил Синий.

— Дверь цельнометаллическая и очень толстая — трудно придется, — лейтенант покачал головой. — Да и страшно. Он ведь там засел с атомным снарядом. Страшно очень. Начнем ломать, а он...

— Так он что — может взорвать такой снаряд? — уточнил Синий.

Никто ему не ответил, но взгляды Рощина и Чижова подсказали ему неприятный ответ.

— Твою мать! — вымолвил Синий, опасливо косясь себе под ноги.

Только тут до Тохи дошло, что где-то там, внизу, засел психически неуравновешенный человек с ядерным оружием и жирными тараканами в голове. И он, вполне вероятно, знает способ, как этот снаряд взорвать.

Стало неуютно.

— Он еще и второй снаряд прихватил. Точнее, части от него, — добавил Рощин.

Эта информация спокойствия не прибавила. Выходит, у психа целых два атомных снаряда. Ну, или в лучшем случае — полтора.

Полная жопа.

* * *

Дверь бомбоубежища действительно впечатляла. Сплошной толстенный металлический лист, выкрашенный зеленой краской. Нечего и мечтать отворить ТАКОЕ бесшумно. Рощин, внимательно изучив преграду, убедился в ее серьезности и обратился к Чижову:

— Другие выходы есть?

— Есть. Но не войти. Закрылся хорошо.

— А через вентиляцию?

— Можно попробовать. Но там же вроде фильтрами все перекрыто, да и узко, наверное. Не знаю, можно ли тихо через них пробраться. А если не получится тихо, то...

— А телефона, или другого способа связи с убежищем нет?

— Вроде бы нет. Я о таком не слышал.

Рощин наклонился, поднял с пола молоток. Лейтенант пояснил:

— Это я его принес. Стучал им по двери. Ноль эмоций.

— Ну попробуем еще раз.

Полковник быстро простучал по металлу три раза, затем еще три раза, но уже с паузами, и закончил такой же быстрой серией из трех звонких ударов. Выждал немного, повторил все в такой же последовательности. Тоха поморщился — в темном коридоре эти резкие звуки били по ушам немилосердно.

Минут через пять Рощину надоел "концерт", и он бросил молоток на пол:

— Нда... будем искать другой способ. Скажи, Чижов...

Договорить он не успел — в двери что-то залязгало, застучало, она начала распахиваться с противным скрежетом. Но полностью не раскрылась, замерла — из широкой щели шагнул высоченный мужик в солдатских штанах и линялой тельняшке. В свете фонарей, притащенных откуда-то Бакаевым и Тюриным, отразилось очень мрачное небритое лицо с устало-отрешенными глазами. Меж узких губ дымили папироса. Перекинув ее в уголок рта, лицо недовольно вопросило:

— Ну и зачем SOS стучали? Что у вас за катастрофа — будто опять "Титаник" тонет?

— Полковник Рощин, двенадцатое ГУМО. Товарищ прапорщик — вы наш снаряд забрали. Придется его вернуть — нам он нужен.

— Ишь ты! Двенадцатое ГУМО! — с показушным изумлением произнес Онищенко. — И зачем же вам снаряд понадобился? Столько лет пролежал никому не нужный, и тут на тебе...

— Прапорщик: а как, по-вашему — для чего нужны снаряды?

— Снаряды нужны, чтобы их взрывать, — степенно произнес тот.

— Вот вы и ответили сами на свой вопрос.

— А взрывать кого надумали?

— Прапорщик, вы, думаю, заметили — наверху творятся нехорошие дела. Взрывать мы собираемся тех, кто эти дела заварил. Если вы еще не окончательно свихнулись, то ваша помощь не помешает — сил у нас маловато.

Прапорщик, сплюнув бычок, достал из кармана початую пачку, достал новую папиросу, прикурил от дешевой зажигалки, затянулся, выдохнул облако удушающего дыма, кивнул:

— Как удачно — я и в самом не полный псих. Так... частичный... Хотя с психиатрами общаться не готов — у них, думаю, будет другое мнение. И в плане проведения атомных взрывов буду рад вам помочь. Заходите — чувствуйте себя как дома.

Рощин от приглашения не отказался — пошел за прапорщиком. За полковником потянулись все остальные — наверху лишь танкисты остались. В бомбоубежище работало освещение, но все равно было как-то сумрачно. Онищенко завел народ в комнатку, буквально сиявшую от электрического света — сюда он, похоже, притащил все лампы, до которых смог добраться. Посредине стол, заваленный какими-то деталями и проводами, в одном углу раскладушка, в другом, на двухколесной тележке с подставкой находился большущий снаряд кремово-белого цвета с медно-красным ободком внизу, и черно-оранжевым носом. Стильная вещичка — сразу видно, что непростая.

Полковник подошел к столу, присвистнул:

— Я вижу, вы тут время не теряли?!

— Да так — ковырялся понемногу, — уклончиво ответил прапорщик.

— Вижу я, взрыватель уже на месте. А это что за запчасти — хотели собрать второй снаряд?

— Так точно. Хотел. Только не получается — не хватает двух секций взрывчатки. Может вы сможете чем-то их заменить? Я уж что только не передумал...

Рощин, присев на единственный стул, задумчиво намотал себе на указательный палец кусок провода, заканчивавший какой-то многоугольной кривой пластиной, и устроил присутствующим краткую лекцию по основам конструирования и сборки ядерных зарядов в кустарных условиях:

— Прапорщик — вы чем собирались заменить недостающие сегменты? Толом залить? Или что? Посмотрите — ядро покрывается равномерно со всех сторон. Взрывчатое вещество, используемое здесь, имеет высокие прочностные характеристики — детали из него вырезаются на прецизионных станках. Допуски в сотые доли миллиметра, если не меньше. Само плутониевое ядро отполировано так, что зеркалу и не снилось — примыкание всех деталей в инициаторе должно быть идеальное. Далее — на каждой пластине имеется свой детонатор. Детонаторы тоже непростые — время срабатывания у них выверено с высочайшей точностью. Десятитысячные доли секунд — если не менее. Провода, по которым к детонаторам подводится ток, имеют одинаковую длину. Их концы обрезаны под одинаковым углом и одинаковым способом припаяны к контактам. Это из-за того, что скорость распространения электрического тока по проводам является конечной величиной, и при разной длине пути детонаторы сработают несинхронно. Разница составит ничтожные доли секунд, но этого может хватить — обжима ядра не произойдет. Если не произойдет обжима — плутоний не перейдет в другое фазовое состояние. Не перейдет — ядро не достигнет надкритического состояния. Будет обычный, несильный взрыв от химической взрывчатки из оболочки ядра. Если взрывом повредит ядро — произойдет заражение местности плутонием. Но это все несерьезно. Вы представляете какая точность нужна? Ядерная реакция это быстрый процесс — все исчисляется миллионными долями секунды. За это время должно успеть обжаться ядро, начаться цепная реакция деления в инициаторе и синтеза в усилителе #1. Пуля в стволе автомата не успеет и сантиметра пройти за время между подрывом детонаторов и началом фазы огненного шара — это начало, собственно, атомного взрыва. Так прапорщик — чем вы тут собирались заменять недостающие сегменты? Выплавленным из мин толом? Или спичечных головок стакан начистить хотели? Боюсь, при работе в таких условиях вам было бы нелегко получить работоспособное устройство.

#1 Рощин заблуждается, или сознательно вводит собеседников в заблуждение (здесь и далее) — процесс измеряется миллиардными долями секунды (наносекунды). Растянуть до миллионных затруднительно — при начале цепной реакции вещество заряда стремительно разлетается в разные стороны, и притормозить этот разлет крайне затруднительно. Конструкторская мысль пошла по другому пути — разработчики ядерного вооружения стараются за те немногие наносекунды, которые им отпущены законами физики, заставить прореагировать как можно больше количество вещества заряда (своего рода КПД бомбы).

Онищенко, состроив уморительную гримасу, издевательски-уважительно заявил:

— А как вы насчет спичек догадались? Именно этим и занимался — два стакана уже начистил. Кстати — может подскажете, где недостающие части и, раз уж вы здесь — поможете собрать эту штуку?

— Этих частей нет, и достать их невозможно. Несколько лет назад, еще при полевых испытаниях, сегменты из этого снаряда поместили в имитатор, после чего им выстрелили. После того, как имитатор разобрали, специалистам что-то не понравилось именно в этой паре деталей — их увезли в центр боевого применения, на детальное исследование. А так как программу заморозили, никто не стал их возвращать, или присылать замену. Да и будь у нас пластины, монтаж тоже дело нелегкое. Я не уверен, но, по-моему, вся начинка заливается особым пластиком. Наглухо. Затем снаряд лежит, покуда не выйдет срок хранения — потом его утилизируют. Срок, кстати, не особо большой...

Онищенко, горестно оглядев хлам на столе, уточнил:

— Так значит, второй снаряд никак не собрать? Ведь все ж почти есть.

— Никак. Точнее, сделать-то можно... Но где нам найти рабочих, способных работать на высокоточном оборудовании? И где найти такие станки. А взрывчатку? Даже в идеале времени на это уйдет слишком много, а мы торопимся. Хватит и одного.

Синий, устав от лекции, присел перед тележкой:

— А ничего дура. Сколько же он весит?

— Центнер, — буркнул Рощин, все еще перебирая на столе какие-то запчасти.

— И как? Он точно рабочий?

— Теоретически да. Практически... Усилитель собран на готовом тритии, а у трития полураспад двенадцать лет с хвостиком. Чем больше он находится в заряде, тем больше заражается продуктами распада. Чем выше их концентрация, тем хуже — снижают мощность взрыва. В штатном варианте эта мощность около девяти килотонн — это всего лишь прогноз, без испытаний. Но снаряд лежит здесь уже пять лет, пылью покрываясь, а тритий все это время продолжал распадаться...

— Он хоть вообще рванет?

— Ну это само собой — даже если весь тритий заменится гелием, цепная реакция произойдет. Но штатной мощности, конечно, уже не добиться.

— Но на этот институт хватит хоть? Или как?

— На институт хватит — не сомневайся. Взрыв в любом случае должен получиться очень приличный. А если повезет — то посильнее чем в Хиросиме жахнет. Хотя опять же — это теория. Без практики. Будь тут одно плутониевое ядро, без усиления, все было бы более предсказуемо. А так... Трудновато было запихать в корпус снаряда столько всего. Хорошо бы на практике проверить, как оно все сработает, но ведь не проверяли...

Тоха, заворожено уставившись на круглый зеркально отполированный шарик, лежащий в самой обычной стеклянной пепельнице, не удержался, потрогал его пальцем. Поверхность была ощутимо теплой и это навело его на нехорошие мысли:

— Мужики. А это... Здесь радиация высокая?

— Детей у тебя уже не будет, — буркнул Синий.

Рощин, вообще ничего не сказал — обратился опять к прапорщику:

— Вы собирались из пушки им выстрелить?

— Ну не из рогатки же.

— Значит, с оружием знакомы хорошо?

— Нет. Но сталкивался. Думаю, прямой наводкой пульнуть смогу — там много ума не надо.

— Прямой наводкой?!!! — поразился Синий. — Прапорщик — да ты опытный камикадзе! Это ведь атомный снаряд, и взрыв будет атомным! Далеко ли ты пульнуть сможешь?

— Я знаю, — голос Онищенко был само спокойствие.

— Тогда на кой тебе целых два снаряда?!

— Мы уже вроде бы все это обсудили — снаряды нужны, чтобы их взрывать. Один снаряд — один взрыв; два снаряда — два взрыва.