— Покричать? Иди покричи. Но если вернешься назад мертвым — убью! Слушай — а ведь мы можем дальше прямо идти. По другую сторону Сиваша пробраться. Там коса идет до Геническа. Дорога нормальная, места там безлюдные — свинок много не будет, они сейчас другим заняты. И водой там можно разжиться — скважин полно. Я там на рыбалке бывал — местность хорошо знаю.

— Ну давай по косе.

— Минус там один — справа Сиваш, слева море. Коса узкая. Если нарвемся, уходить трудно будет. А в конце там мост — даже два. Если на них будут посты... Хотя и Перекоп могли постами перекрыть...

— Ладно Синий — хватит гадать. Поехали по этой твоей косе.

* * *

Верхнеглинск. Центральная часть города. Длинное здание протянувшееся вдоль берега пруда. Единственное здание, в котором сохранились стекла. Правда не все — шальные пули и сюда залетали.

А еще здесь уцелели люди — последние люди в городе. Больше никто не выжил — зачистка была полной: кто не успел убежать, остался здесь навсегда.

Людей в здании осталось много. Очень много. И все они были очень заняты — даже от сна пришлось отказаться.

Уставившись в монитор, он делал то, что делали все — крутил верньеры настройки "яблока". У каждого оператора оно свое, и район тоже свой. Управляться с капризами аппарата слежения было нелегко, но еще труднее при этом вести себя как слюнявый дебил: глаза застывшие, бессмысленно таращатся в одну точку, рот расслабленно приоткрыт, плечи опущены.

Четыре зала под завязку набиты такими же фигурами. Операторы просто смотрели на свои мониторы, не отвлекаясь более ни на что. Большинство из них даже не поднималось в туалет сходить — с каждым часом зловоние усиливалось. Время от времени появлялась кучка элитников и тележками — развозили напитки и еду. Люди поглощали пищу механически, без аппетита и эмоций. Не заставляй — вообще бы не ели.

Сколько он сможет еще так просидеть? Час? Два? Вряд ли больше. Глаза смыкаются, голова наливается свинцом. Ему надо поспать хоть немного. Но как? Никто ведь больше не нуждается во сне — он один, как белая ворона. Выделится из основной массы — погибнет.

Надо придумать способ — несмотря на все случившееся он безумно хотел жить.

Глава 9

Версию с отключением электричества

в результате крупной аварии в

каком-нибудь нашем городе-миллионнике,

особенно в Москве или Санкт Петербурге,

также можно считать небольшим концом

света. Множество людей застрянет в

лифтах.

Фрагмент одного из тринадцати

вариантов конца света.

Далеко от села удаляться не стали — стоянку устроили неподалеку от того самого заброшенного птичника. В сотне шагов здесь имелся источник отличной воды, самотеком извергающейся из скважины, с трех сторон крошечную полянку окружали непролазные заросли, с четвертой мимо нее проходила широкая тропа — судя по помету, по ней местные гоняли коз. Тоха не поленился пройти дальше, думая, что там, возможно, спрятался тот дед со своим рогатым стадом, а, возможно, и не он один. Но никого не обнаружил — тропа вывела к топкому берегу мелкого соленого лимана. Видимо старик затихарился где-то в дебрях миниджунглей.

Вернувшись назад, Тоха включился в обустройство лагеря. Хотя обустройством это назвать было трудно — просто соорудили примитивный навес из простыней, настелив под ним одеял.

Посидели немного под навесом. Тихо посидели, без разговоров, вздрагивая от каждого подозрительного звука. Несколько раз вдали гудели моторы, где-то в зарослях иногда блеяли спрятавшиеся козы, изредка, вроде бы, очень далеко трещали автоматные очереди.

Начало смеркаться — появились комары. Тоха, устав бояться, заскучал, вытащил из пакета с трофеями банку пива. Лысый тут же последовал его нездоровому примеру, а Олег, покосившись на них неодобрительно, хлопнул себя по щеке и предложил:

— Может костерчик разведем?

— Ты че?! — испуганно вскинулся Лысый. — Его же издалека видно будет.

— Нифига — кругом деревья, огонь не заметят. Мы маленький распалим — комаров отпугивать.

Комары начали доставать реально. Видимо, обнаружив источник пропитания, предупредили всех друзей, и те спешно собирались со всего Сиваша. С каждой минутой плотность кровососущей нечисти увеличивалась — становилось все грустнее и грустнее. В общем, несмотря на явный риск, больше никто против костра возражать не стал.

Пришлось в потемках лазить по окрестностям, собирая дрова. Тоха исцарапался многократно и лишь чудом сохранил зрение — местная ботаника так и норовила угодить колючей веткой в глаз. Когда топлива набралась приличная куча, Олег попросил у Тохи спички:

— И откуда они у меня? Я не курю.

— А я бросил. Точнее бросаю. Вот же блин... Алл — у тебя спичек нет, или зажигалки?

— Да мне-то зачем?

— Зашибись, — констатировал Олег.

И верно — у Паши и Юльки можно даже не спрашивать. Они непьющие и некурящие — таким маньякам прямая дорога в секту сатанистов-трезвенников.

Проблема решилась с приходом Лысого. Не успел он высыпать свои дрова, как Олег вкрадчиво поинтересовался:

— Нам костер надо разжечь — у тебя зажигалки нет?

— Нет.

— А спички есть?

— Есть.

Тоху короткий диалог восхитил — Лысый по-прежнему отжигает. Эталонный дегенерат.

Далее было еще смешнее — Олегу понадобилась бумага. Без нее, как он считал, костер разжечь вообще невозможно. Тоха, пользуясь последними признаками дневного света, надергал у тропы пучков высохшей травы, вернувшись, сложил это добро в кучку, обложил мелкими прутиками. Разжег с одной спички — трава занялась с ревом. Потом, правда, сдуру чуть не потушил — переборщил, подкидывая дрова покрупнее. Но обошлось.

Совершив великий подвиг по разжиганию костра, Тоха удалился от дел — почивая на лаврах, он потягивал пивко, отгоняя от себя наглых комаров — дым их, похоже, не особо беспокоил. Алка, очнувшись от своей нескончаемой предистеричной медитации, предложила устроить ужин. Тоха только тут понял, что голоден как весенний медведь — из-за всей этой нервотрепки брюхо глухо затаилось, не осмеливаясь о себе напоминать.

Ужин получился интересный. Какая-то сомнительная колбаса далеко не первой свежести, банки с оливками и тошнотворными шампиньонами, куски раздавленных буханок хлеба (кто-то ухитрился сесть на пакет с продуктами), чипсы и упаковки йогурта. Тоха был недоволен своими спутниками — если их не контролировать, они серьезно чудят. Он ведь в магазине не смотрел, что они там гребут — был занят важным делом. Пиво придирчиво выбирал и складывал в свой пакет. А эти скудоумные, оставшись без его чуткого руководства, нагребли всякой порнографии. Ну не идиоты ли — ни одной банки консервов или тушенки не догадались взять. Зато запаслись йогуртом. Отлично — лучшая пища для прячущихся от расстрела беглецов. Микрофлора кишечника будет в диком восторге.

И вообще, Тоха лишь сейчас начал понимать, что Олег, как руководитель, свою роль практически утратил. Даже Лысый чаще Тохе в рот заглядывать стал, чем своему прежнему идолу. Вся инициатива от Тохи идет — все глобальные идеи его. Олег лишь статист, или распоряжается в рамках Тохиных замыслов.

Опа — незаметно произошла революция!

А ведь еще этим утром Тоха пребывал ниже плинтуса — опустившийся тип, девушка которого сношается с парнями чуть ли не у всех на глазах. Всерьез такого никто не станет воспринимать. И дня не прошло, а все резко изменилось. Ну не странно ли? Для Тохи не странно — он ведь знает, что в какое дерьмо его не кинь, вылезет весь в шоколаде. Точнее не вылезет — всплывет. Ведь его жизненное кредо: "Поменьше телодвижений". Хотя, не будь Юлька такой замороженной, быть ей атаманшей — автомат является отличным бонусом к авторитету. Может дождаться, когда заснет, и стащить? А оно ему надо? Она вроде с оружием дружит, вон как сидит — будто сжатая пружина, в вечной готовности кого-нибудь пришить. Пусть уж лучше у нее будет. Да и отобрать у такой шизофренички ствол не проще, чем кусок мяса у крокодила стырить.

Допив вторую банку, Тоха решил, что продолжать не стоит — не до пьянок сейчас. Ситуация такая, что можно из этого дерьма вообще не выплыть, если потерять над собой контроль. С отвращением пожевав залежалых чипсов, прилег под навесом, надеясь хоть немного поспать. Увы — сон не приходил. Даже литр пива, залитый в организм, не помогал. Неудобная постель, ночная прохлада, голодающие комары... Да и нервы сегодня потрепало неслабо. В голову настойчиво лезла вереница неприятных картин — изломанное тело Наты, расстрелянные отдыхающие, изрешеченные машины с залитыми кровью стеклами.

В гробу он видал такой замечательный отдых...

И очень хотелось понять: что это все значит, и как себя дальше вести. Идиотская передряга — на глупый сон похожая. Но не сон... проснуться не получится... Надо что-то срочно думать, решать, шевелиться как-то...

Но ничего умного в голову не лезло...

У его спутников со сном тоже были проблемы — Олег с Алкой даже не стали ложиться: так и сидели над еле тлеющим костерком. Юлька чуть в стороне — исподлобья поглядывает на мир, сжимая автомат с такой страстью, будто это ее любимый вибратор. Лишь Лысый храпит как человек с абсолютно чистой совестью, а у него под боком сопит Паша. Вроде не спит — притворяется. Радуется наверное, что может не вызывая ненужных подозрений прижаться к теплому мужскому боку.

Прошло, наверное, полночи, прежде чем у Тохи начали смыкаться глаза. Но заснуть ему не дали — где-то в чаще раздался хор столь ужасающих воплей, что он, вскочив, едва не сбил навес:

— Что за???!!!

Все уставились в сторону источника шума. Орали там страшно — так кричат только перед насильственной смертью. Такое впечатление, что у этих неведомых созданий уже оторвали все, кроме глоток, и те работают на полную. Затем вопли стихли, неподалеку в зарослях протрещало ветками — через них явно пробиралось какое-то крупное существо. И не просто пробиралось — оно, похоже, драпало не разбирая дороги.

— Что это было? — еще раз вопросил Тоха.

Олег пожал плечами, нервно предположил:

— Может птица какая-нибудь ночная так кричит. Хотя ни разу не слышал такого.

— Птица? Да она должна быть со страуса размером.

— Страуса?.. На Бирючьем острове страусы есть — может сюда тоже завезли?

Тоха, вытаращившись на Олега, красноречиво покрутил пальцем у виска.

— Козы это кричали, — тихо, ни к кому не обращаясь, заявила Юлька.

— Козы?! — вскинулся Лысый. — Ты еще скажи, что коровы! Козы не орут — они бекают!

— А ведь она права... — задумчиво произнес Тоха. — В той стороне козы как раз и блеяли, и мимо нас что-то с козу размером пробежало, судя по шуму...

— Козы так не орут, — упрямо повторил Лысый.

— Ну мало ли что там... Ты в козах разбираешься? Знаешь, как они с перепуга темными ночами могут орать? Вот то-то...

— И что у них могло случиться? — уточнил Олег.

— Откуда мне знать. Может тому деду скучно стало, и он решил скотоложством развлечься. А может волки напали. Не знаю я. Сходи проверь, если тебе интересно.

— Волки? Да откуда здесь волкам взяться?

— Лисы есть — лису я в том году видел, — заявил Лысый.

— Да? Ну в принципе... Не дай Бог волки к нам причешут — нам вот только волков не хватало для полного счастья.

Тоха, забираясь под навес, указал на настороженную Юльку:

— Если волки сюда заявятся, я им заранее соболезную.

* * *

Несмотря на экстремальные условия, Тоха все же ухитрился заснуть. Поспал, наверное, не больше пятнадцати секунд — вскочил от нового душераздирающего вопля. На этот раз орали чуть ли не под ухом, и на козу это похоже не было.

Выскочив из-под навеса, он попал как раз к главной сцене спектакля — Юлька, наконец, дорвалась до стрельбы. Припав на колено возле тропы, она раз за разом выпускала в темноту короткие очереди. Грохотало безумно громко — будто над ухом переламывают добротно высохшие толстые ветки. На выстрелы из пневматики это совсем не походило.

Крик оборвался — Юлька, выпустив последнюю очередь, приподнялась, медленно отступила к костру.

— Паша! — срывающимся голосом выдохнул Олег. — Паша! Паша ты как там?!

Тоха спросонья обычно бывал нехорошим, вот и сейчас высказался прямо:

— Юлька что — Пашу завалила?! Ну твою мать же!..

— Паша пошел отлить, и кричать там стал, — пояснил Лысый и выкрикнул: — Паша — не молчи!

Паша не отзывался. Да и не мог отозваться. Паша был мертв.

Но убила его не Юлька — с первого взгляда было понятно, что поработал над ним не автомат. После вчерашнего Тоха стал неплохо разбираться в огнестрельных ранах — насмотрелся. Паша, видимо, успел среагировать на нападение — попытался защититься. Правая рука у него ниже локтя отсутствовала — ее отгрызли. А еще у него изодрали живот — из-под лохмотьев рубашки проглядывали выпирающие из ран внутренности.

Зверь, убивший здоровяка, не избежал возмездия — шизанутая Юлька ухитрилась его подстрелить. Тоха не особо разбирался в зоологии, но даже его лапидарных познаний хватило понять, что эта тварь несколько необычна и к животному миру Украины вряд ли имеет отношение.

Тело добермана, лапы леопарда, голова крокодила — пожалуй, точнейшее описание. Ну можно упомянуть еще длиннющий крысиный хвост, роговые пластины в три ряда по спине, густая короткая шерсть вокруг них — мех, наверное, ценный. Но больше всего Тоху впечатлили зубы — челюстной аппарат прирожденного убийцы. Акульи клыки в два ряда — такими не то, что руку отхватить, такими можно пополам человека разорвать в одно мгновение. Электропила в пасти.

— Это что, волк? — убитым голосом вопросил Олег.

— Нет блин — лисица! Вы когда-нибудь таких тварей видели? Я вот нет. Думаю, такие где-то в джунглях только могут жить. В Африке. Хотя никогда не видел подобного по телевизору. Если бы увидел — точно бы запомнил.

В этот момент Паша пошевелился, тихо простонал.

Все застыли — даже Алка перестала рыдать. Никто не пошевелился — дружно уставились на изувеченное тело. С ужасом уставились — никто не знал, что теперь делать. Будь Паша мертвецом, все было бы гораздо проще. К мертвецам они уже привыкли — даже похоронить парочку успели. Но что делать с раненым? Причем с таким серьезно раненым? Как он вообще не помер еще?

Тоха, шагнув назад, потянул за простыню, использованную для навеса. Присев возле Паши, прижал ком ткани к его изорванному животу. Раненый, покосившись на Тоху, раскрыл рот, будто силясь что-то сказать, но закашлялся кровью, задергался, пятками взрыл песок, затих.

В этот миг Юлька стремительно обернулась, опять припадая на колено. Только тут до Тохи дошло — к ним приближается машина. Судя по грохоту — машина очень солидная. Может даже броневик или танк. В рев мотора вплетался жуткий металлический грохот — будто двадцать человек лупят молотками по стальному листу.

Тоха не поддался первому порыву — не побежал. И другим не позволил:

— Стоять! Нас с дороги не видно! А разбежимся в темноте и хана — думаю, эта тварь здесь не одна лазит! Костер затушите!