Стремянка в небо

— Что это? — не вставая, поинтересовался Антон Павлович.

— Не знаю, — Петя озадаченно рассматривал добычу, не решаясь ее развернуть. — Бумажка какая-то.

— Дай посмотрю, — и Антон Павлович протянул ладонь.

Петя уже собрался, было, отдать послание, но не успел. Словно прочитав его мысли, листок торопливо развернулся, явив написанную чернилами записку. Записка гласила: "Сегодня вечером приходи к развалинам старой церкви. Не опаздывай". Подписи под ней не было, а была красивая переливающаяся всеми цветами радуги печать, на которой подняла крылья похожая на орла птица.

— На свиданку меня зовут. Только место какое-то странное и кто — непонятно. Подписываться надо. Хотя вон печать есть. И красивая какая, переливается...

— Погоди.

Голос Антона Павловича звучал напряженно.

— Ты что, видишь на бумаге какие-то надписи?

Петя не понял:

— А вы что, не видите? Вот же черным, вернее, синим по белому, написано. И печать. Смотрите, — он протянул листок Антону Павловичу.

— Я вижу только чистый лист бумаги, — голос Антона Павловича, стал еще напряженнее. — Абсолютно чистый.

— Прикалываетесь?

Парень с выражением прочитал:

— Сегодня вечером приходи к развалинам старой церкви. Не опаздывай.

— Ну? — он продемонстрировал записку чекисту. — Неужели до сих пор не видите?

— Там ничего нет, — с расстановкой повторил Антон Павлович.

— Да? — Петя продолжал сомневаться.

— Да. Для меня это обычный тетрадный листок. В клетку. Вырван из тетрадки в 12, возможно, 18 листов. Что ты еще видишь?

Ответить парень не успел: радужная печать вспыхнула, укусила Петю остренькими лучиками за ладонь и погасла, как будто исчерпав этим свои силы. Все события заняли мгновение, а еще через мгновение парень с проклятием отбросил коварную бумагу. До пола та не долетела, распавшись на золотые искры, медленно растаявшие в воздухе.

— Черт, больно! — Петя затряс рукой, потом остановился, прислушался к себе:

— Не больно. Надо же!

Он принялся рассматривать руку и проверять ее на предмет возможных повреждений. Кроме обломанных ногтей и пары царапин на тыльной стороне кисти никаких повреждений обнаружено не было. Царапины красовались на руке уже два дня, а обломанные ногти так и вообще являлись для Пети нормой жизни. Гораздо странней выглядел бы внезапно появившийся маникюр. Поэтому, не найдя никаких фатальных изменений, парень немного подуспокоился.

— Фу, испугался, — выдохнул он.

— Ты чего ее на пол бросил? — недоуменно вопросил Антон Павлович. — И куда она потом делась?

— Опять не видели? Ну вы даете! А если бы она меня съела?

— Кто съел? И чего ты рукой трясешь?

— Записка, мать ее! Представляете, укусила меня за руку! — и Петя сунул под нос Антону Павловичу свою не очень чистую руку. Тот ее внимательно осмотрел и не нашел ничего интересного, о чем незамедлительно сообщил парню.

Пришлось Пете в подробностях рассказывать о произошедшем. Антона Павловича интересовало все: какого цвета была печать, насколько ярко вспыхнула, что именно сделал парень, чтобы она вспыхнула и тому подобную хрень. Зачем ему это надо знать, Петя не понимал, но добросовестно отвечал, что печать была радужная, ударило по глазам ну очень ярко, нет не делал ничего такого. Нет, особых слов тоже не произносил, и матерных не произносил и про себя тоже, да уверен и т. д. и т. п.

В конце концов, шеф Специального отдела насосался информацией и отвалился, как сытый комар. Было видно, что он о чем-то напряженно размышляет.

— Как интересно, — пробормотал он, — система летит к чертям. Меня, значит, не приглашают, а приглашают случайного помощника, навязался который на мою голову.... Зачем он им? Если только он Избранный? Возможно. Почему проглядели мы? Тогда все становится еще интересней...

Он вздрогнул, помотал головой и повернулся к Пете.

Тот успел закемарить и разговор Антона Павловича с самим собой не услышал.

— Эй, ты чего, спишь?

Петя испуганно вскинулся:

— А? Что? Не сплю!

— Можешь спать, разрешаю. Но вечером я за тобой заеду. Сопровожу тебя на свиданку: хочу посмотреть на того, кто такие интересные записки пишет.

— Вы со мной, вроде, попрощались? — не без лукавства поинтересовался Петя. Мысль никуда не ехать ему очень нравилась, и расставаться с ней он не спешил. — Типа, спасибо за помощь, жизнь штука сложная и все дела.

— Последнего я не говорил.

— Ну, что-то вроде, я уже и не упомню. Но вы поняли, о чем я.

Шеф Специального отдела покачал головой:

— Я бы с удовольствием поехал без тебя, но обстоятельства изменились. Ты получил приглашение.

— Я?

— Ты, ты, — закивал Антон Павлович и добавил совсем уж загадочное:

— По горлышко тебя затянуло, поздно трепыхаться.

Пете стало не по себе, и переспросить, что же тот имел в виду, не решился.

— Давайте вы поедете без меня? Или со мной, но завтра?

— Вот чего я в деревенских ненавижу, так это их неторопливость. Когда завтра, почему завтра? В записке ясно сказано — вечером!

Петя запротестовал:

— Ничего там ясно не сказано! Просто: приходи вечером. И все! Может, вообще, вечером через неделю!

— Петр Николаевич, а Петр Николаевич?

— Чего?

— Я тебе говорил, почему мне надо торопиться? Говорил?

— Ну, говорили.

— Я могу уехать и прямо сейчас, благо, материалов достаточно. Непосредственной опасности для деревни Вышелес не обнаружено. Так, непонятные явления, требующие дальнейшего изучения в силу своей активности.

— Денег под это выбью, — мечтательно протянул шеф Специального отдела и продолжил:

— При правильном подходе за самовольство и превышение должностных полномочий меня всего лишь пожурят. А может, и благодарность вынесут. За проявленную бдительность. Только вот я действительно хочу вам помочь. Наша организация и создавалась для защиты мирного населения от инопланетной угрозы.

— Вроде ж нет там пришельцев?

— Есть они, есть, жопой чую. Действовать нужно сейчас! Я могу остаться в Вышелесе на день, максимум два, иначе жопа будет мне — перед начальством никогда нельзя опаздывать с отчетом, тем более таким расплывчатым.

— Вы карьерист, — оценил Петя.

— Карьерист? Ты хоть понимаешь, как далеко я зашел со своим самовольством? Если меня отзовут сверху, то приказ будет сопровождаться лишением всех полномочий! Всех, понимаешь? Я буду просто частным лицом. Много я вам напомогаю?

— Чего кричать-то?

— Извини, — Антон Павлович встал и заходил из угла в угол. Потом подошел к окну и уставился на лезущие в комнату ветки низкорослой вишни.

— Карьеру губить я тоже не хочу, — не поворачиваясь, признался он.

Петя молчал.

— Почему к звездам нужно обязательно через тернии? А если у меня получится и рыбку съесть и косточкой не подавиться? Если я могу сделать так, чтобы и дело не порушить, и чтобы начальство осталось довольным? И тут начинают все мешать. Вот ты, например. Родная деревня, надо защищать.... Как защищать, ты подумал? Составил план? К тебе на порог техника понаехала, военные, врачи. Бери помощь, сколько унесешь! Не-ет! Мы сначала покушаем, выспимся, выпьем на посошок, потом за удачное завершение предприятия, дойдем до места, помучаемся сомнениями... В общем, через неделю, когда обстоятельства будут не такими благоприятными, мы начнем совершать героические поступки, идя голой грудью на ржавые мины. Блеск!

Петя обиделся:

— Ну и езжайте без меня, раз вы такие правильные, а я мужик сиволапый.

— Не получится без тебя, друг мой, — вздохнул Антон Павлович. Он отошел от окна и снова уселся за стол. — Тест прошел ты, а не я.

— Тест? — удивился Петя. — Это вы про что?

— Тест. Проверка на вшивость. Помнишь свой сон с лайками и тараканом?

Петя передернулся.

— Такое забудешь!

— Вот это и есть проверка. Каждый из тех, кто был в подземелье, видел свой сон, который для них ничем от реальности не отличался. Соответственно, и поступали мы все так, как бы поступили в реальности. Ты проверку прошел, когда проявил жалость. Доказательством служит полученное приглашение.

— А вы что видели? — полюбопытствовал парень. — Или это секрет?

— Какой там секрет! Поле цветов я видел. Бело-голубое, до горизонта.

Антон Павлович замолчал.

— Дальше-то чего? — поторопил его парень. Ему было жутко интересно.

— Ничего, — пожал плечами шеф Специального отдела. — Как дурак, стоял на его краю полчаса, пока в глазах, как у всех, не потемнело. Цветок один сорвал. Ромашка и ромашка, ничего необычного.

— Эх, повезло вам! — позавидовал Петя. — Красиво, наверное. У нас недалеко тоже одно место есть. Я туда летом люблю ходить. Красота неописуемая! Из-за деревьев выходишь, и сразу как будто в сказку попадаешь. Ромашки с колокольчиками вперемешку, куда глаз хватает. Жарко, а они словно плывут в мареве. Кивают, переговариваются. И так иногда за душу цепанет!

Антон Павлович посмотрел на часы:

— Сейчас.... шестнадцать пятнадцать. Отправляемся мы ровно в 21.00. Соответственно, на отдых тебе остается четыре часа сорок пять минут. Нет, даже меньше — за тобой я заеду в 20.50.

— Ой, заговорился я тут с вами, — Петя торопливо поднялся и зашарил глазами по столу:

— Ага, сигареты взял, зажигалка в кармане. Все, я пошел.

У двери он обернулся:

Антон Павлович, а для вас проверка в чем заключалась? Ну, там — на ромашково-колокольчиковом поле?

— Понятия не имею.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Проснувшись, Петя немедленно почувствовал гордость за то, что прошел тест у инопланетян. К гордости, правда, примешивалось опасение, что ничего хорошего от этого ждать нельзя. Но, принюхавшись к запаху жареной с курицей картошки, который наплывал из кухни, счел свои сомнения несущественными. Зачем портить такое хорошее настроение всякой фигней?

Сладко зевнув, он спустил ноги на пол и глянул на часы. Они показывали 20.20. В подступивших сумерках Петя положение стрелок еле разглядел. Ужасно не хотелось никуда тащиться, хотелось упасть обратно в кровать и не подниматься до самого утра, пусть хоть черти по голове бегают. Однако подниматься пришлось — обещал, да и надо было, в конце концов, разобраться, что за фигня твориться в деревне. Почивать на лаврах, спору нет, удобно, но если себе волю давать, так можно Царствие Небесное проспать. Приложив некоторое усилие, парень привел бренное тело в вертикальное положение и заставил его тащиться на кухню. Там его уже ждал горячий чайник и свежезаваренный чай. С удовольствием отхлебывая янтарный напиток, от которого поднимался парок, Петя с удовлетворением обнаружил, что муть в голове рассеивается и жить становится определенно веселее.

Он покосился на ватрушки, стоящие тут же на столе. С сожалением отвернулся, так как время поджимало. Петя подозревал, что Антон Павлович из тех людей, которых раздражает даже минута опоздания. Подозрения его подтвердились: в 20.50 под окнами раздался требовательный гудок.

— Поесть толком не дадут, — заворчала мать, пододвигая сыну ватрушки. — Ты ешь, ешь, подождут.

— Не, надо идти, — парень схватил одну и, вцепившись зубами в поджаристый бок, заторопился на улицу. У двери он обернулся:

— М-м, умм-м?

— Чего? — переспросила мать.

— Митька где? — торопливо дожевав кусок, снова повторил он.

— Друзей пошел навестить.

— Ну, ну.

— Чего? — не поняла мать.

— Ничего, — уже громче произнес Петя. — Это я сам с собой.

На улице снова прозвучал гудок.

— Все, мать, я ушел.

Джип за оградой рокотал мотором. Петя уже привычно вскочил на его подножку и плюхнулся на кожу сиденья.

Вместо приветствия Антон Павлович бросил машину вперед. Выглядел он бледным, но сосредоточенным. Петя благоразумно решил с разговорами к усталому человеку не приставать, чтобы не нарваться на грубость.

Неожиданно участливо Антон Павлович поинтересовался:

— Как спалось?

— Хорошо, — осторожно ответил парень.

— Отдохнул, покушал?

— Да.

— Настроение как? Боевое?

— Да в чем дело-то? — не выдержал парень. Заботливость чекиста, прежде не склонного нянчиться с окружающими, напрягала.

— Контакт у тебя сегодня, — сообщил тот. Прозвучало буднично, но на Петю произвело впечатление разорвавшейся бомбы:

— К-какой контакт? — севшим голосом переспросил он.

— С инопланетной цивилизацией, блин! А ты думал, мы на прогулку едем? И послание, типа, шутка такая была, да?

Петя молчал, трудно сглатывая. Он, конечно, знал, куда они едут, но до него только сейчас дошло, что этот самый контакт случится минут через пятнадцать и что, он, Петя, будет принимать в нем основное участие.

Видя его состояние, Антон Павлович смягчился и даже попытался парня успокоить:

— Все не так страшно, как тебе кажется. Смотри на вещи проще.

— Мне же надо что-то делать, говорить? — паника, которая только что легла ледяным клубком где-то под ложечкой, превратилась в крутящийся смерч. — Я не могу!! Черт, треники! Переодеться... Надо обратно вернуться! Костюм..., — уже совсем бессвязно забормотал он.

— Прекрати паниковать, — попросил Антон Павлович. — Ничего страшного не происходит, я тебя уверяю.

— Я стараюсь, — выдавил из себя парень.

— Молодец! Так держать! Теперь слушай внимательно. Делать тебе ничего не надо. Понял? Ни-че-го!

Петя кивнул.

— Главное, не падай в обморок. Хотя.... Э-э, все равно упадешь. Ладно, это ничего. В общем, контакт я беру на себя.

Петя сразу почувствовал, что у него гора с плеч свалилась.

— Уф, спасибо!

И тут же пожаловался:

— Все равно поджилки трясутся!

— Первый раз всегда так, потом привыкаешь, — отозвался Антон Павлович, старательно объезжая очередную колдобину.

Парень замолчал, переваривая фразу. Что значит "первый раз всегда так"? Антон Павлович уже встречался с пришельцами? А если не встречался, то как его понять? И спокойный он какой-то... Впрочем, переспросить он не решился. Обидится чекист чего доброго, и клятый контакт придется налаживать самому. А как это делается, Петя не имел ни малейшего понятия, да и страшно опять же.

Тем временем Антон Павлович продолжал:

— Идем мы только вдвоем. Никакой группы поддержки! Иначе можем вспугнуть.

— Кого вспугнуть, инопланетян? — недоуменно спросил парень. — Так они сами контакт предлагают.

— Они предлагают его тебе, — напомнил Антон Павлович. — Я и то лишний.

— Без вас не пойду, — предупредил Петя и, на всякий случай, принялся сверлить упрямым взглядом чекиста.

Упрямиться не понадобилось.

— И не надо, — пожал плечами тот. — Я как представитель Отдела по защите от инопланетян не могу отправить тебя одного.

— Ну и хорошо, — успокоился парень. Ему действительно полегчало.

Впереди показался поворот, за которым должно было открыться березовое редколесье с коричневой громадой церкви.

— Через пять минут будем на месте, — предупредил Антон Павлович.

— А то я не знаю, — буркнул Петя.

Паника, было, отступившая, начала накатывать вновь.

— Что же мы вдвоем пойдем? — снова поинтересовался он. — Не маловато народу-то будет?