Стремянка в небо

— Хорошо-то как! — парень упал на прогретую землю и раскинул руки.

Полежать ему не дали.

В кармане завибрировало, потом запиликало.

Петя покопался в кармане и достал надрывающийся аппарат.

— Але?

— Фигли але! Ты жив?

— Жив, — признал очевидное парень.

— Фу-у-х. Где ты сейчас? — вопрос прозвучал почти спокойно. Видимо, шеф Спецотдела смог взять себя в руки.

— На острове, — исчерпывающе ответил парень.

— На каком острове? — задал напрашивающийся вопрос Антон Павлович. — Оставайся на месте, и мы...

— Не стоит.

— Что?

— Не стоит, говорю, — громче произнес парень. — Маячок в телефоне не работает. И, не беспокойтесь, со мной все в порядке. К тому же, вам все равно сюда хода нет.

Он откуда-то знал, что так оно и есть.

— Ты знаешь про маячок? Почему не работает? Где ты пропадал два дня? Как ты исчез из охраняемой комнаты? Что значит....

Вопросы сыпались горохом, видно, чекист был действительно здорово взволнован. Обычная его обстоятельная манера разговора исчезла без следа. Петя подождал, пока вопросы закончатся, и принялся отвечать на них в порядке очередности:

— Про маячок дурак бы не догадался. Не работает, потому что я так не хочу. Нахожусь я на зачарованном капище волхвов. На капище меня перенесло.

— В порядке — означает, что меня никто не украл и не собирается использовать в своей игре. Убивать тоже никто не собирается, — закончил он и добавил:

— Да и проблематично сейчас это сделать.

На том конце повисло молчание.

Петя гадал, как скоро закончит переваривать информацию чекист.

Тот справился через пару минут.

— Значит, способности Избранного все-таки проявились. Забавно. И что ты собираешься делать?

— Домой хочу, — признался Петя.

— Так что тебе мешает вернуться?

— Ничего.

"Жаль, так и не узнаю, кто в сараюшке живет". Сожаление было не острым, скорее, мимолетным. В нем росла уверенность, что его визит на остров и не подразумевал детального осмотра достопримечательностей. Мало того, он знал, что никогда сюда больше не вернется.

И все же....

Он низко, уважительно, поклонился в сторону сараюшки.

Из избушки вышли трое мужчин в белых длинных одеждах, подпоясанных тонкими ремешками. Они были бы совсем как настоящие, если бы не просвечивающий сквозь них пейзаж. Самый старший из них поднял руку, прощаясь. Остальные повторили его жест.

Петя кивнул и исчез.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Пробуждение вышло привычным — на больничной койке. Вернее, койка была больничной, но находилась она в петиной спальне. Рядом, на стуле, сидел Антон Павлович. Он как будто ждал, что Петя сейчас очнется, и поэтому сразу заговорил:

— Нам есть что рассказать друг другу.

— Угу, — кивнул парень. Чувствовал он себя отвратительно. Впрочем, это состояние тоже было уже привычным.

Напрашивающийся вопрос, как я здесь оказался, парень задавать не стал. Наверняка, нашли где-нибудь бессознательного и принесли. Делов-то.

Вместо этого он заговорил:

— Тогда, в Маратовом доме Рустем попытался убить меня еще раз. На этот раз это были змеи: много-много гадюк. Б-р-р!

Петя передернулся, вспомнив звук, с которым вокруг него падали чешуйчатые тела.

— Дед Марат спас меня, как вы и предсказывали.

Антон Павлович удовлетворенно кивнул, петино желание сразу приступить к рассказу, минуя стадию вопросов "Где я?" и "Что со мной случилось?" ему понравилось, но парень кивка не заметил — он сосредоточенно смотрел в потолок, стараясь передать события как можно точнее. Ему хотелось поскорее отделаться от разговора, где будут заданы вопросы, на которые он не знает ответа. Напрягаться не хотелось.

— Потом.... Не смогу объяснить, что было потом. Все вокруг изменилось. Я мог... многое, но и мир вокруг стал другим. Ярче, больше, объемнее... Это не объяснить, это надо чувствовать!

— Ладно, — покладисто согласился Антон Павлович. — Ты дальше излагай.

-Дальше я очутился на острове волхвов, который охраняют золотые истуканы с рубиновыми глазами. Все, как рассказывала мама. Еще там было вечно-синее небо и бездонные топи вокруг, а в середине острова....

— Хранилище ведической мудрости в свитках и комментариях, — закончил за него Антон Павлович. — Я знаю, я читал эту легенду. Правда, всегда думал, что она выдумана от и до. Ошибался, — задумчиво добавил он. — Надеюсь, у тебя не возникало желания войти внутрь строения? Всякий, сумевший попасть на остров, становился еще одним хранителем этой самой мудрости. Навечно.

Петя покачал головой:

— Я не ощутил угрозы.

— Ее и не было. Как утверждала легенда, стать хранителем мудрости веков — великая честь! Не забудь потом мне подробненько все изложить на бумаге, а сейчас давай про Рустема. Ты, вообще, зачем к нему поперся? Приключений на задницу захотелось? То, что от контакта ты окажешься, он знал, ничего нового ты ему не открыл. Нельзя дразнить зверя в его логове.

— Я просто не ожидал, что окажусь на корабле, — признался парень. — Подумал, что поделывает наш пришелец, а там картинка за картинкой, погост, коридоры... Раз, и уже шагаю по кораблю. Наверное, я еще не умею пользоваться способностями Избранного.

— Возможно, — согласился Антон Павлович и осторожно поинтересовался:

— Сейчас ты ощущаешь в себе что-либо необычное?

Петя прислушался к себе, но ничего, кроме дикой слабости, которая, было, подзабылась во время разговора, не ощутил. Мир имел привычные границы и краски. Это было грустно и одновременно успокаивало.

— Нет, — наконец, ответил он.

— Хорошо, — в голосе Антона Павловича явно сквозило облегчение.

— Почему?

— Видишь ли, Петр, человеческое тело в своем нынешнем состоянии не способно выдерживать подобные нагрузки. Можно, конечно, подкачаться энергией, но для этого ты должен уметь управлять своими способностями, а ты не умеешь. Если бы спонтанный выброс, спровоцированный стрессом, не закончился, передо мной лежал бы твой хладный труп, который не может ничего рассказать. Это было бы печально. Грубо говоря, ты надорвался. Ощущаешь сейчас сильнейшую слабость, так?

— Угу, — согласился парень и тут же переспросил:

— Что печально? То, что я бы помер, или то, что не смог бы ничего рассказать?

— И то и другое, — дипломатично выкрутился чекист.

— Ладно, бог с вами, — Петя махнул рукой и чуть не потерял сознание от избыточного для тела усилия.

— Вот-вот, — покивал Антон Павлович, — это я и имел в виду. Ты продолжай, не отвлекайся.

— Можно мне чаю?

— Держи, — Антон Павлович сунул ему в руку чашку с плескавшимся внутри коричневым напитком и пояснил:

— Компот. Ты пей, он тебе полезный.

Петя компотов не любил еще с детского сада, но послушно приподнялся, заботливо придерживаемый Антоном Павловичем. Хлебнул, покатал во рту глоток приторной гадости, сморщился, торопливо допил всю чашку.

Снова откинувшись на подушку, он немного отдышался и продолжил:

— С Рустемом мы плохо поговорили. Я честно попытался объяснить, откуда у моих способностей ноги растут, но он не поверил. Распсиховался, гадостей наговорил, а потом и вовсе попытался меня убить. Конечно, у него не получилось, но, однако, неприятно.

— А откуда у твоих способностей ноги растут? — с интересом переспросил Антон Павлович.

Петя объяснил:

— Из Доброты. Есть такая могучая сила. Не путать с Милосердием.

Надо заметить, что недоуменно таращить глаза чекист не стал, лишь протянул задумчиво:

— Следовало догадаться. На заре веков наши предки были ближе к природе, и самые продвинутые из них, шаманы, брахманы, жрецы, демонстрировали странные способности. Причем те из них, кто обладал беспримерной кротостью. Те же, кто не обладал, морочили людям головы обрядами, иногда крайне жестокими. Взять тех же инков. Но... Доброта как источник вечной жизни? Невероятно!

— Вечной жизни для цивилизации, не для одного человека, — уточнил Петя. — Жизнь вечная для отдельно взятого индивидуума существует, но он уходит один и без вещей, и речь о сообществе здесь уже не идет. Кстати, испытание для Избранного, ну то, что для вас проходило на ромашково-васильковом поле, Рустем где взял?

— Вот чего не знаю, того не знаю, — покачал головой Антон Павлович. — Анки тщательно уничтожили всю информацию, связанную с их трансформацией. Предполагаю, они таким образом решили уберечь остальные цивилизации галактики от открытия, что тем не дано уйти на второй виток. Подобное открытие может сломать.

Парень покивал, вспомнил перекошенное ненавистью лицо Рустема.

— Дарутиане — народ дотошный. Запросто могли веками лопатить горы информации в поисках крупиц истины. Доброта! Надо же! — не мог успокоиться чекист.

— Здесь все не так просто, — предупредил Петя. — Можно быть добрым к одному отдельно взятому человеку, можно быть добрым к группе людей, человечеству и так далее. Но когда человек становится добрым ко всему миру, происходит качественный скачок восприятия, потому что мир тоже добр к людям, но мы этого не заметим, пока не ощутим схожие эмоции. Войдем в резонанс, так сказать. Надеюсь, я хорошо объясняю, — с сомнением произнес Петя.

— Все понятно, — успокоил его Антон Павлович.

— Ну, тогда хорошо. Есть еще один момент. Я его сразу не понял, а он важный. Насчет доброты мира к людям. Вы же понимаете, что мертвый не может быть добр к живым. Так вот, наш мир живой!

— В смысле?

— В прямом. Нам повезло с планетой. Мы связаны с ней чуть ближе, чем полагается разумному существу. Она общается с нами. Не словами, конечно. Образами, знаками, импульсами энергии. Знаете, наверное, это можно назвать тактильным общением, только вместо кожи и рук, наша планета обладает гораздо более богатым арсеналом общения. Это знали шаманы, волхвы, первобытные народы вообще, которые воспринимали сигналы матери-Земли гораздо острее, чем технологичные мы, привыкшие смотреть на природу через объектив фотоаппарата и выезжающие на природу лишь время от времени. Мы забыли про нашу связь, но она никуда не делась. Стоит только прислушаться и можно услышать голос нашей планеты. Тяжело, конечно, но возможно. Разумные всегда пытаются упорядочить Хаос, но только земляне могут это делать без насилия, потому что материя подчиниться им сама и охотно. Стоит только попросить. Не зря наши предки-язычники всегда спрашивали у деревьев разрешения их срубить. Ключевое слово — попросить, — подчеркнул парень.

— Тяжело услышать, говоришь? — хмыкнул Антон Павлович, — Сам рассказываешь так, как будто это легче легкого.

— Правда, легко, — пожал плечами Петя. — Нет, вернее, тяжело, пока не получилось в первый раз, а потом думаешь: "И как это у меня не получалось? Все ж так просто!" Вы должны помнить, что мы все Избранные, все человечество, только у некоторых способности общаться с планетой лежат ближе к поверхности. При особых условиях происходит спонтанный выброс способностей. Как у меня.

Он помолчал, добавил:

— Я очень надеюсь, что мы сможем наладить отношения с родной планетой прежде, чем ее убьем. Ну, и человечество заодно. Цивилизации анки понадобились многие тыщи лет, чтобы осознать себя. Подозреваю, нам понадобится больше, к тому же, мы в самом начале пути.

— Да, возвращаясь к Рустему. Знаете, что меня поразило? Он даже не попытался понять! Втирал мне про свою цивилизацию, которая через тысячу лет начнет клониться к закату, расстраивался, что такие чудные свойства имеют не дарутиане, а грязные дикари, мы то бишь. Забавно, он хотел воспользоваться силой Избранного, но не захотел принять подсказки из его рук. Они безнадежны. И ведь ничего нельзя сделать! Он же даже не понимает, что, спасая подобным образом свою цивилизацию, загоняет ее еще дальше в тупик. Такими темпами они выродятся, и выродятся скоро — через какую-то тысячу лет. Борьба со злом у них запланирована на это время. ... С собой, с собой им придуркам сражаться придется! — он снова откинулся на подушку, пережидая приступ дурноты.

— Тебе его жалко? — удивился Антон Павлович. В голосе самого чекиста сочувствия к проблемам дарутиан не наблюдалось.

Тот помотал головой:

— Нет. Свободу воли никто не отменял. Это его и только его выбор. Рустема и всей цивилизации Дарута вообще. Иногда закон Воздаяния за поступки сильнее самого Милосердия, ибо в иных случаях милосерднее начать путь с чистого листа. К тому же, Доброта — понятие двустороннее. Мы все пропускаем через себя. Быть добрым только к окружающим не получится, еще надо быть добрым к себе, и уже через себя — к миру. От нас, ой, как много зависит! Рустем к себе добрым не был.

— Он же из лучших побуждений, — напомнил Антон Павлович. Он как будто хотел что-то выяснить лично для себя. Горел, горел в нем огонек странного интереса.

Однако Петя не удивился, он прекрасно понял, откуда взялся этот странный интерес к посторонней в общем-то теме.

— Для себя и своего народа. С одной стороны, это понятно, с другой..... Ну не на этом же уровне развития! Их совершенное социальное общество на деле — глухая деревня, где терпеть не могут не только чужаков, но и друг друга. Никто из них не способен на жертву ради чего или кого-либо. Даже малюсенькую.

— Он шел на преступления ради жизни своей цивилизации. Разве это не жертва?

— Нет, — помотал головой парень. — Он мог бы выиграть сейчас, и Дарута долго бы наслаждалась выигрышем. Но потом... Он окончательно закрыл бы ей путь дальнейшего развития. Землянам, также как и анки, просто повезло, что факторы сложились столь благоприятно. Нам нечем гордиться, все это нам досталось от природы. Доброта — это хорошо, но, не идя по пути духовного самосовершенствования, мы рискуем потерять себя. Терять себя земляне умеют, сами знаете. Остальные цивилизации тоже имеют шанс уйти на второй виток развития, только путь у них длиннее и тернистее. Доброта — она сродни таланту. Мне кажется, что анки ошибались, считая себя единственными неповторимыми. Талант Доброты есть у всех, просто у одних он больше, а у других меньше. Рустем так и не понял, что он тоже Избранный.

— Наверное, оно так и есть, — вздохнул Антон Павлович, — только никто тебе не поверит. Путь самосовершенствования — это банально, гораздо интереснее верить в чудеса. Информация о том, что на планете Земля Избранный смог воспользоваться способностями, разойдется по Галактике быстро. Сюда хлынут толпы инопланетников, в составе миссий и без оных.

— Вы ж смотрители? Вы ж их прогоните?

— Прогнать прогоним, проблема в том, что нас слишком мало. Я не шучу: ты очень лакомый кусок, за которым будут охотиться невзирая на возможность сурового наказания.

— Мне надоело, что меня постоянно пытаются убить, — пожаловался парень.

Антон Павлович удивился:

— Разве я говорил про убийство? Тебя попытаются, обмануть, купить, в общем, сделать все, чтобы ты согласился на изучение. Твое согласие — согласие не просто Избранного, а Избранного с проявленными способностями! — ого-го какой вес имеет!

— В жопу, в жопу, — отказался парень. — Мне Рустема выше крыше хватило. Да, а насчет чудес вы не правы. Чудеса обязательно должны существовать.