Среди эсперов и богов. Том 1

— Может хватит? Перестань винить меня за то, что хотел поступить правильно. Если человек не попросил о помощи, это ещё не значит, что она ему не нужна. Пусть я выставил себя дураком, но я так поступил, потому что хотел помочь даже столь злому и неприятному человеку, как ты! Уже это можно считать моей индульгенцией.

Я хоть и обращался к Яманкан, но адресовал слова совсем не ей. Из разрозненных фактов уже сложилась схема действий наших похитителей. А то, что нас, вопреки здравому смыслу, оставили наедине в комнате, где даже камер не было, ещё больше убедило меня в своей правоте.

— Помочь тому, кто не просит о помощи... — повторила Яманкан и посмотрела куда-то в пустоту. Словно мои слова заставили её вспомнить о чем-то или о ком-то. Она поджала губы, отчего они стали тонкой ниточкой, и кивнула. Я невольно смог докопаться до чего-то в её прошлом?

— Ты прав, — после паузы сказал она и замолчала.

Как-то всё прошло слишком гладко. Я думал, что придется ещё больше юлить и изворачиваться, пытаясь убедить её, что я пошел за ней по доброй воле. Но что теперь? Ещё подождать или попытаться разыграть свой гипотетический козырь?

— Ты видел больше меня — знаешь кто они и что им нужно?

— Кто они? — я задумался. — Трудно сказать... Может иностранная разведка, а может и частная компания. Но в финансах они точно не стеснены. Полагаю, ими было подкуплено немало людей, чтобы проникнуть сюда. А вот на счёт цели всё очевидно: они хотят ввести Вельскую в студсовет. Только оказалось, что у неё есть более сильные конкуренты, которым ей нечего противопоставить. Тогда они и решили уравновесить шансы, убив тебя и Крашенинникову в кафе. Но бомба не сработала вовремя, и вы выжили. Тогда они перешли к альтернативному плану: похищению.

Многие представляют шпионскую деятельность через призму фильмов с мускулистыми парнями, которые, в перерывах между стрельбой и паркуром, носят смокинги и пьют бесплатный мартини в барах. В действительности агентурная деятельность скучна и уныла, как и любая другая работа. Ты занимаешься повседневными делами, строишь отношения, заводишь друзей и регулярно отправляешь собранные данные связному. Фактически, всё сводится к подслушиванию пустых разговоров, в надежде получить пару гранов полезной информации. И чем больше ты слышишь и видишь, тем больше её можешь получить. Но ценность студента среди себе подобных — нулевая. Нужен пост, который бы дал доступ к какой-никакой, но власти, и повод мелькать среди начальства.

Как президент студсовета, Вельская сможет постоянно общаться с людьми: студентами, учеными, преподавателями. Даже её кабинет будет в Ратуше, что уже даст немалые преимущества. Просто слоняясь по коридорам со стопками бумаг для вида, она сможет ловить неосторожно брошенные слова и фразы.

Допустим, Итиль уже месяц не видели в долине. Какая ценность этих сведений? На первый взгляд — нулевая. Но если агент за пределами студгородка скажет, что фельдъегери что-то планируют, то оба этих факта можно сложить воедино и ожидать крупной операции на Крайнем Севере. Тысячи мелких и, казалось бы, несвязанных друг с другом фактов, могут, после анализа, дать бесценную информацию. И Вельская будет их постоянным источником. Не в меру болтливые фельдъегери; с энтузиазмом рассказывающие о своей работе учёные; тупые студенты, не понимающие, что раскрытие их способности может открыть на них охоту.

А уж если она начнет курить, то это станет прорывом. Ты можешь двадцать километров по тайге нести раненого товарища, и при этом он тебе никогда не раскроется так сильно, как нелюбимому коллеге в процессе потребления никотина и вредных смол.

Так что, для получения поста президента, теракт и похищение — небольшая цена.

— День выдался на редкость скверным. А то, что рядом со мной не томится Крашенинникова, его ещё больше омрачает, — с иронией сказала Яманкан и с невысказанным вопросом посмотрела на меня.

— Ответ на вопрос 'Почему её тут нет?' тебе не понравится.

Может это и не красит меня как человека, но он сразу пришел мне в голову. Скажу больше: будь я на месте похитителей, то я бы всецело поддержал весь план. Он хоть и сложен в исполнении, поскольку требует долгой подготовки и идеального расчета, но эффективнее остальных.

Яманкан откинулась назад и принялась стучать затылком о стену. Даже не смотря на толстую копну растрепанных волос, ей, наверное, было больно.

— Прикончат меня, а потом свалят всё на неё... Великолепно!

Я кивнул, поскольку она угадала ход моих мыслей.

— Есть хоть мизерный шанс, что нас спасут?

— Сомневаюсь. У тебя есть идеи как выбраться?

Она покачала головой.

— Нет. В этом каменном мешке моя способность бесполезна. Кстати, сейчас самый подходящий момент, чтобы стать чуточку ближе и сказать, что ты умеешь.

— Не думаю, что мы достигли такой близости.

Может совместно пережитая критическая ситуация и сближает людей, но сейчас я ничего кроме разочарования при виде Яманкан не испытывал. Наверно, всё дело в её ауре, которая не позволяет воспринимать её иначе, чем просто однокурсника.

— Я, как никто, понимаю твою замкнутость и подсознательный страх раскрыться перед чужим человеком, но лучше сказать, — голосом школьного психолога сказала она.

— Моя способность нам никак не поможет. В этом я уверен на сто сорок шесть процентов!

Я ожидал, что она начнет опять меня подкалывать или уговаривать, но вышло совсем иначе.

— Я металломантка.

Это было подло, низко и крайне манипулятивно. Фактически, открывшись мне без каких бы то ни было условий, она поставила меня в неловкое положение. В ответ на доверие и честность, мне не оставалось ничего иного, кроме как поступить так же в ответ. В другой ситуации это бы даже сработало... не знай я о её способности. Да и из моего рассказа уже можно было понять, что я знал о ней. Заваленная металлом комната не дает большого простора для фантазий.

— Интересная способность, — сказал я и замолчал.

— Издеваешься, да? — спросила она, когда поняла, что откровенничать я не намерен.

— Выбор развлечений у меня ограничен — приходится обходиться подручными средствами.

— Та ты скажешь, что умеешь?

— Хотел бы — сказал. И давай уже закончим этот разговор: мне он надоел.

— У тебя есть иные темы для беседы?

— Нет. Но оно и к лучшему — хочется побыть в тишине.

После этого я вновь попытался поудобнее устроиться, но безуспешно. Так что я просто закрыл глаза и повесил голову на грудь. В любой непонятной ситуации делай вид, что спишь.

Я не знал, сколько мы провели в тишине. Наверное, минут десять или пятнадцать. С противным скрипом бетонная дверь отъехал в сторону. Держа оружие перед собой, в комнату вошли пятеро бойцов. Двое сразу наставили автоматы на Яманкан, оставшиеся встали вокруг меня полукругом.

— Без глупостей, — раздался из-под респиратора голос одного из них. — Выкинешь хоть что-то — и ты не жилец.

Я кивнул. Мне вновь накинули на голову мешок, стараясь случайно не коснуться тела, а потом, указывая дорогу тычками автоматов, куда-то повели. Прошли мы недалеко, наверное, метров двадцать. Мне приказали остановиться, а потом куда-то ввели. Мешок с головы стянули, и я понял, что меня поместили в точно такую же камеру-одиночку, как и до этого. Дверь за спиной встала на место, и я, оставшись один, привалился к стене.

'Добрым словом и пистолетом вы можете добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом'. Все так любят цитировать эту глупую фразу, забывая, что человека, который её сказал, упекли в тюрьму лишь при помощи слов. Слова — вот по-настоящему страшная и грозная сила. Правильно подобранные, они могут как остановить кровавую вражду, так и начать одних людей искренне недоумевать, как они прежде не испытывали ненависти к другим людям... И тут же побудить исправить это упущение.

А если не умеешь правильно подбирать слова, то всегда можно воспользоваться читерским способом: говорить правду! Причём, ею сказанное может и не являться. Слова могут стать сильным языковым вирусом, только лишь при наличии убежденности говорящего в своей правоте. Самые страшные и популярные ораторы — часто фанатики. Однако, мне сейчас не нужно призывать вступить в секту или начать поклоняться расписанным доскам. Нужно ограничиться малым: убедить человека перейти на свою сторону. Практически невыполнимая задача для такого как я. Но выбора у меня не было — стоило попробовать.

— Думаю, лучше начать по-порядку, — я начал тихо, но чётко говорить вслух. — Первое: 'Мария-Антуанетта'. Вопреки здравому смыслу, при взрыве бомбы ни я, ни Яманкан не погибли. Хотя останься на пару минут подольше, то были бы уже мертвы. Другой бы списал всё на счастливое стечение обстоятельств, но я не верю в подобную ерунду — мы оба должны были погибнуть там... но при этом выжили. К тому же, во время беседы, мне на секунду показалось, что с нами там был кто-то ещё. Тогда я списал всё на усталость, но сейчас я уже так не считаю. Второе: похищение Яманкан. Кто-то смог нейтрализовать её внезапно и быстро. А потом незаметно вытащить из квартиры и спустить на первый этаж, при этом не попавшись никому на глаза. Третье: мой забег по депо. Я хоть и носился по нему, как бешеный заяц, но уверен в двух вещах: когда меня оглушили, то рядом никого не было и меня не пытались задержать — свист пуль недвусмысленно давал понять, что меня пытались убить. И то, что меня оглушили, побудило схватить меня для допроса, а не убивать. Четвертое: сцена в камере. Да, Вельская ошиблась, решив, что я её узнал, но зачем было оставлять меня наедине с Яманкан? Не слишком ли странно? Можно было бы подумать, что изокуб у них один, но я уже убедился, что это не так. Как это видится мне: нас оставляют наедине в комнате, где нет ни камер, ни микрофонов, а потом ждут, когда мы разоткровенничаемся и выдадим важные сведения. Например, как я сюда попал и какая у меня способность. Но беседа с Яманкан вышла скверной и ничего выяснить не удалось. Тогда похитители решили изменить условия и перевели сюда, в надежде, что наедине я постараюсь воспользоваться способностью. Вполне здравая мысль. Однако, для четвертого пункта требовался один компонент: тот, кто смог пронести бомбу в кафе, но постарался никого не убить; тот, кто похитил Яманкан; тот, кто решил меня задержать, тем самым спасая мою жизнь; тот, кто, сидя со мной и Яманкан в одной камере, мог внимательно слушать нас и следить за нами, на тот случай, если бы стали обмениваться жестами и использовать способности... Кто-то невидимый... Тот, кто, судя по его действиям, не очень рад тому, что от него требуют делать. Так что если ты, по-прежнему, в этой камере, то у меня для тебя есть весьма выгодное предложение: возможность спастись. Как оно тебе? Торопить не стану, но, если интересно, то дай знать, и я расскажу подробности.

Я замолчал и стал смотреть в пустоту. Шанс на успех был маленький, но может мне сегодня хоть раз повезти?

В камере всё оставалось по-прежнему. Я стал обдумывать продолжение речи, но оборвал себя. Чем больше я буду говорить, тем больше это будет походить на страх и попытки спастись. Нужно делать вид, что я спокоен и уверен в себе. Только так можно расположить к себе эспера-невидимку... Если, конечно, паранойя и стремление всегда искать двойное дно не подвели меня.

Часть стены напротив стала изгибаться и идти волнами. Первой мыслью было, что кто-то пытается проделать путь с другой стороны, но потом я понял, что между мной и стеной есть что-то, искривляющее картинку. В окружении дрожащего, как при сильной жаре, воздуха, стал проступать силуэт человека. Через несколько секунд напротив меня, сидя на полу и обхватив прижатые к груди колени, сидела девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Короткие шорты, футболка и массивные армейские наколенники. Но больше всего в глаза бросалось её экипировка — будто новогодняя елка, она была чем-то увешана: на шее ремень с электрошокером, на бедре сумка из которой торчали шприцы-ручки, на поясе пара пластиковых наручников, и ещё ключи и пропуски. Последних было так много, что я даже не смог их сосчитать. Они были прицеплены к краям футболки, висели на шее рядом с электрошокером, держались на тонком поясе вокруг талии. На левой руки висел спортивный чехол для телефона, растянутый толстой пачкой пластиковых карточек. Я даже заметил замысловатый ключ от кассового аппарата.

— Поможешь? Мне? Сомневаюсь...

— Правильно делаешь, поскольку спасатель из меня никудышный, — я немного опешил от того, что моя теория о невидимке оказалось верной, но быстро совладал с собой и уверенно продолжил. — Но я знаю того, кто сочетает чрезмерное насилие и материнскую заботу. Её зовут Элеонора Волкова-Рысина.

На лице девушки появилась гримаса гнева. Не на такую реакцию я рассчитывал, но репутация Норы летит впереди неё быстрее, чем я мог представить.

— Не стоило показываться... — зло бросила она, и воздух вокруг неё задрожал.

— Стой! — крикнул я. -Просто выслушай!

Несколько секунд фигура под пологом невидимости становилась то чётче, то размытие, но, наконец, вновь обрела очертания. Малый, но успех: она решила дослушать. Теперь, главное, захватить её внимание.

— Говори.

— Полгода назад я оказался в... затруднительном положении, так-сказать. В общем, я сделал то, что не должен был делать и познакомился с Норой, — вдаваться в детали не хотелось, но я надеялся, что она поймет, что фельдъегерем с эспером могут познакомиться только по вине последнего. — Однако, наша беседа оказалась на удивление спокойной и увлекательной, так что я смог её заинтересовать. Она как раз узнала, что её назначат куратором одной из кафедр, и ей нужен был свой человек среди студентов. И я так удачно подвернулся, что она решила доверить эту работу мне. Фактически, перед тобой единственный студент Университета, хорошо знакомый с Муркой-Бобиком... да и всей фельдъегерской кухней в частности. Так что я знаю, что реноме Норы не соответствует действительности. Она готова давать людям второй шанс и умеет ставить себя на место других. Если я вас познакомлю, то уверен, что смогу убедить её не только снять с тебя все обвинения, но и полностью оправдать.

— Звучит как-то... мутно.

— Согласен. Но всё, что я рассказал — правда. Нора поможет тебе, если ты с ними не по своей воле.

— А какие гарантии, что меня точно простят? Я, типа, гребанная террористка!

Если быть предельно честным, то никаких. Эсперов в сравнении с обычными людьми катастрофически мало, и государство предпочитает беречь каждого из них. Но граница между делинквентами и благонадежными иногда столь зыбкая, что отделить одних от других подчас невозможно. Всё зависит исключительно от... полезности.

— Яманкан тоже имела до Университета проблемы с законом. Но, тем не менее, она здесь, а не в тюрьме на Вайгаче.

Девушка фыркнула.

— С её родней это не удивительно.

— А что с её родней?

— А ты не знаешь? — она удивилась. — Я, типа, думала, что вы близкие друзья.

— Мы... кто? Что тебя навело на эту... мысль?

— Ну вы так, типа, тепло общаетесь. Я даже пару раз чуть не заржала, когда вы стебали друг друга.