Среди эсперов и богов. Том 1

— Вы друг-другу не подходите.

— Несовместимость зодиакальных знаков?

Нора доверительно положила руку мне на плечо.

— Просто я прекрасно разбираюсь в отношениях между полами.

— Если так, то почему вы до сих пор не заму...

Договорить я не успел, поскольку кулак Норы, набрав приличную скорость, ввинтился мне в живот, заставив выдохнуть и согнуться пополам.

— Ну почему всё всегда заканчивается этим?

Нора сказала это сокрушенно, хотя единственным, кто имел право расстраиваться был я. Мало того, что меня ударили, так и по моей же вине. Не стоит наступать на больную точку любой женщины в преддверии тридцатилетия.

— Просто вы склонны к насилию...

Опять хруст пальцев... пока ещё не моих. Но этот факт придал мне толику мудрости и я, резко развернувшись, побежал к выходу даже не попрощавшись. Лучше уж выглядеть грубияном, чем вновь ощутить на себе тягу Норы к воспитанию.

Когда я покинул Ратушу уже стало вечереть. Поудобнее перехватив сумку и потирая ноющий живот, я пошел домой. Вспомнив по пути, что холодильник почти пуст, я свернул к стеклянному прямоугольнику роботизированного минимаркета. Набрав в корзину еды, я прошел через автоматическую кассу, где датчики автоматом посчитали сумму покупки, и вышел на улицу.

Раздвижные двери за спиной стукнулись как раз в тот момент, когда в кармане завибрировал телефон. На экране высветилось имя звонящего: Паулина Яманкан. Вот ведь не свезло! Из-за тебя день и так не задался, так что буду тебя игнорировать. Звонок завершился, но не успел я пройти и десяток шагов, как раздался вновь. И во второй раз я не стал брать трубку. И в третий... Яманкан продолжала названивать, выводя меня из себя. Разве не очевидно, что если человек не ответил в первые три раза, то он либо не знает о звонке, либо просто не хочешь разговаривать. А подобная настойчивость заставит его и в следующий раз не брать трубку.

Телефон продолжал вибрировать, и я сдался.

— Куда пропал?

— В магазине еду покупал, а там телефон не ловит, — соврал я.

— Как неудачно совпало, — по тону я понял, что на мою ложь она не купилась. — Знаешь кафе 'Мария-Антуанетта'?

— Да. Проходил мимо пару раз.

— Хорошо. Подходи туда через десять минут.

— Зачем?

— У нас встреча по поводу выборов.

— Не лучше пригласить... Майскую или... Энтина? — я с трудом вспомнил имена остальным членов команды.

— Они оба заняты.

— А я нет?!

Идею идти сегодня куда-то ещё я воспринял в штыки. Лекции и Нора отняли все силы — я чертовски устал и проголодался.

— Если у тебя есть планы на сегодня, то расскажи о них. Только предупрежу заранее — интернет и видеоигры не считаются достойным оправданием.

— Мне надо учиться. Я студент как-никак...

— Учиться? — недоверчиво переспросила Яманкан.

— Да. Я вечерами постоянно... — я вдруг понял, что у меня совершенно нет причин оправдываться. — Я просто не хочу идти.

— Ты забыл условия сделки? — мне напомнили, что в ближайшую неделю я должен перебарывать свои недостатки. — Если нет, то заканчивай искать глупые оправдания и подходи быстрее.

В ухо полетели гудки, и я убрал телефон. Стрелки часовой башне показывали без десяти семь. Я вновь взвесил все 'за' и 'против', посмотрел на свой целлофановый пакет, оттянутый пакетиками с лапшой, чипсами и газировкой и, кинув извиняющийся взгляд в сторону своего общежития, побрел на встречу.

'Мария-Антуанетта' располагалось на первом этаже двухэтажного здания в центре студгородка. Часть улицы перед ним была огорожена клумбами, за которыми были расставлены столики летнего кафе. Я не дошёл до него метров пятьдесят, когда из тени от высаженных вдоль дороги деревьев, вынырнула знакомая фигура.

— Ты меня караулила? — я изрядно удивился, когда столкнулся с Яманкан лоб в лоб.

— Да. Предположила, что ты пойдешь именно этим маршрутом, так что стала дожидаться тут.

— А не лучше было подождать в кафе?

— Она пришла раньше, так что без тебя появляться там смысла не было.

Яманкан не пояснила кто такая 'она', а вместо этого неспешно пошла к кафе.

— Всё равно не понимаю.

— Она пришла не одна, так что нужно кем-то уравновесить переговоры.

Повод для моего присутствия прояснился. Пусть он и был дурацким. Я полагал, что она не из тех, кто испытывает неловкость и скованность при беседе с несколькими людьми. Или она хочет мной похвастаться? Тогда причина ещё более дурацкая: единственное, для чего я гожусь, так это вводить в ступор.

— Был там прежде?

— Нет. Это место для дружеских посиделок хумансов, так что там я лишний гость.

— Хумансов?

— Я так называю обычных людей.

— Не эсперов?

— Просто обычных среднестатистических людей с обывательским мышлением и поведением.

— Нормальных людей, ты хотел сказать?

— Не очень люблю этот термин, знаешь ли, — я недовольно посмотрел на Яманкан. — Из-за него можно подумать, что я, наоборот, ненормальный. Но это в корне неверно, поскольку термина 'нормальность' в отношении поведения не существует. Просто кучка людей, коих удручающее большинство, однажды собрались вместе и решили, что они эталон, а все остальные — достойны порицания. Как по мне, я нормальнее их всех вместе взятых. Поэтому и использую этот термин.

— Откуда в тебе столько желания идти против большинства? — Яманкан по-своему интерпретировала мою эмоциональную отповедь.

— Ты меня осуждаешь? — я невольно удивился. — А ты-то сама себя причисляешь к этим 'нормальным людям'?

— Боже, конечно же нет. Примкнуть к ним, всё равно, что главврачу психбольницы надеть смирительную рубашку. Другое дело, что я могу жить в комфорте, не завися от большинства, а ты — нет.

Жестокость этих слов была сопоставима с китайской пыткой водой. Но я уже давно выбрал путь и отходить от него не собирался. Лучше уж противостоять обществу, чем пытаться вкривь и вкось в нем прижиться.

— Давай закроем тему моего несовершенства.

— Как знаешь. Хотя, видя то, насколько ты оторван от простых людей, у меня сердце начинает щемить, — она подставила ладошку к левой стороне груди и сжала. Почему при словах о 'сердечной боли' она начала мять грудь мне было не в домек, но уточнять что-то у Яманкан — занятие глупое и утомительное.

— Издеваешься, да?

— Так заметно?

— Просто скажи, что от меня требуется.

— Сидеть рядом с серьёзным лицом и периодически поддакивать моим словам.

— Может ограничимся лишь первым пунктом?

— Если хочешь лениться следующие четыре года, постарайся хоть сейчас приложить усилия, — вновь повторила она свой мотиватор и кивнула в конец летнего кафе, где сидели две девушки.

Первая была не знакома, но вот лицо второй я видел не единожды. И даже пару раз сегодня на экране телефона: Анастасия Крашенинникова. Красотка сидела закинув ногу на ногу, демонстрируя окружающим едва прикрытые юбкой бедра, водила пальчиком по краю дымящейся чашки и, подставив ладошку под голову, со скучающим видом изучала часовую башню Ратуши, которая хороша виднелась отсюда. Заметив нас, она помахала рукой и указала на два стульчика напротив.

Когда мы приблизились, Яманкан удостоилась лишь мимолётного взгляда, а вот меня она принялась изучать со всей пристрастностью. От её взора не укрылась ни одна деталь: ни всклокоченные волосы, ни помятая рубашка, ни небрежно повязанный галстук, ни моё кислое лицо с гнилым взглядом. А когда она, наконец, дошла до пакета с бич-пакетами, то её, прежде заинтересованный, взор окончательно сменился разочарованием. Ну извини, что не смог произвести на тебя впечатление! Но уверяю тебя — своих родителей я разочаровал ещё больше. Меня даже можно назвать олицетворением разочарования, ведь все, кто со мной знакомятся, рано или поздно испытывает это чувство.

— Лина, рада тебя видеть! Я тут заказала горячее какао и лимонный сорбет. Сама что-нибудь закажешь? Тут лучшие сладости в студгородке! От парфе из фруктового ассорти так вообще не оторваться! Если бы не диета, я бы его каждый день уминала...

— Подожди! — Яманкан подняла вверх раскрытую ладонь, останавливая льющийся поток слов. — Со мной тебе не нужно демонстрировать наигранного дружелюбия. Я не стану тебя винить, если ты не будешь скрывать, что мы друг друга недолюбливаем.

— И с такой прямотой ты намереваешься стать президентом? — Крашенинникова звонко засмеялась.

— Когда надо, я умею вести себя обходительно. Но сейчас нет смысла в пустой вежливости.

— Для вежливости всегда есть время. В конце концов, именно она залог крепких деловых отношений...

Это верно. Когда люди друг друга не любят, то манеры единственное, что позволяет работать сообща.

— ...А ещё она ничего не стоит, — добавила она чуть погодя.

— Ничего, кроме времени — а последнего у меня сейчас мало.

Крашенинникова разочарованно вздохнула.

— Раз ты сегодня не в духе, то сразу перейду к делу. Я хочу попросить тебе занять должность заместителя в студсовете. Кандидат на этот пост у меня есть, но он как-то прохладно относиться к перспективе целый год участвовать в общественной деятельности, так что я подумываю его заменить. И я уверена, что ты как никто подойдешь на эту роль! Вдвоём мы легко сможем выиграть голосование и войти в студсовет. Уверена, что у Кудрявцева и Вельской против нас не будет ни единого шанса. Как ты на это смотришь?

Кончиками пальцев она взяла чашку в обе руки и, блаженно жмурясь, отхлебнула какао. Чем-то она сейчас напоминала кошечку, которая летом на крылечке лакала из блюдца молоко. Только парочки ушей не хватало для полноты картины. Неудивительно, что со стороны треплющихся парней её имя я слышал не раз и не два. В такую особу влюбиться проще простого... Но только если ты не враждебно настроенный к миру пессимист вроде меня.

— Ты ведь в курсе, что я сама собираюсь баллотироваться?

— Конечно. Твои плакаты развешаны по всему Университету.

— Так почему ты это мне предлагаешь? — Яманкан не говорила с какой-то издевкой. Ей и вправду был интересен ответ.

— Потому что ты не выиграешь выборы. Ты ведь видела результаты опросов в чатах? У меня на пятнадцать процентов больше голос чем у тебя. А это не мало!

— Всего-то пятнадцать! — хмыкнула Яманкан, на которую слова Крашенинниковой не произвели впечатления.

— Будь пятнадцать процентов у кого-то иного, то волноваться и вправду бы не стоило, но меня тебе не обойти. Мы обе красивые и умные — в этом мы на равных. Но вот харизмы у тебя нет! Ты нравишься людям, но у тебя в душе они видят что-то нехорошее. И это минус. Так что во время дебатов ты не можешь склонить людей на свою сторону. Но если станешь частью моей команды, то место в студсовете тебе обеспечено. А так твои перспективы... туманны.

Метко подмечено. Со стороны Яманкан производило впечатление идеальной девушки: умна, красива, находчива... Но вот стоило пообщаться с ней поближе, и весь внешний лоск начинал меркнуть. Она была хладнокровной и безжалостной перфекционисткой, одержимой успехом. Да и проблемы с общением имелись: она знала, как разговаривать с людьми, чтобы нравиться, но вот делать этого не любила и при любом удобном случае вела себя как бог на душу положит. Хотя в её случае — скорее Дьявол.

— Поразительно, что в тебе люди ничего плохого не находят, — Яманкан убрала ниспадающие на глаза локоны. — А ведь я помню, какой ты была в средней школе.

Всё время, что шла беседа, я сохранял спокойствие, но тут непроизвольно выпучил глаза. Они... учились... вместе?! Эсперы были редкостью. Бывало, что целый город не мог похвастаться ни одним, а тут двое учились в одной школе. Это было невероятным совпадением. Яманкан из влиятельной московской семьи, а родители Крашенинниковой бесстыдно богаты. Естественно, что они могли учиться вместе, но чтобы вместе родиться эсперами?! Это было странно.

Крашенинникова беззвучно поставила чашку на место. На её губах остались коричневые капельки, которые она слизнула быстрым движением языка.

— Ты ничуть не изменилась! Я так надеялась, что привычка видеть в людях только плохое осталась в прошлом. Может пора начать ценить людей за их хорошие качества?

— Я априори считаю людей плохими. Это удобная и беспроигрышная тактика — ты всегда либо права, либо приятно удивлена. Не то, что у оптимистов, чья жизнь наполнена разочарованиями. Другое дело, что после закомства я умея отделять зерна от плевел... и у тебя, как и у большинства, второго внутри больше.

— Дорогая, не скажи такое во время дебатов.

— Я не тот человек, которого ты помнишь. Держать себя в руках я научилась, — прохладно улыбнулась Яманкан.

Я вдруг вспомнил подслушанную беседу с Норой, и то место, где она упоминала о неком инциденте в школьные годы. Интересно, что же она такого натворила, что познакомилась с фельдъегерем из Руки?

— Это верно. Ты в средней школе и сейчас — совершенно разные люди. Что такого случилось в старших классах? Проявившаяся способность тому виной?

— Нет, она весьма тривиальная, так что не надо на неё всё списывать. Я просто рефлексировала и читала — этих вещей достаточно, чтобы измениться за пару лет.

— Тогда, надеюсь, твой идеализм выветрился, и ты готова стать моим заместителем?

Яманкан подняла глаза к небу, словно плывущие по нему облака могли дать ответ. Но над долиной как на зло был ясно, и, неудовлетворенная, она вновь смерила Крашенинникову скучающим взглядом.

— Я считала и считаю его своей лучшей чертой, так что и не помышляла с ним расставаться.

Сегодня я чересчур много новой информации получаю от окружающих. Сначала была Нора с лекцией о делинквентах, теперь появилась Крашенинникова, утверждающая, что моя соседка — идеалистка. Это течение подразумевает стремление к самоотверженным поступкам на благо других. Вот только я от неё ни разу не слышал лозунгов: мир, дружба, безусловный доход. С самого начала её желание стать президентом было насквозь эгоистичным. Или я чего-то не замечаю? Цель Яманкан не добиться перевода с кафедры, а пост как таковой? Нет, получается слишком сложно. Зачем скрывать корыстный мотив под другим корыстным мотивом?

Если постараться записать всё, что я знал о Яманкан, то мне и стикера будет много. Я знал, как её зовут и... И всё! Не считать же знанием о человеке цвет её волос или номер группы на кафедре. Незнакомые студенты, слоняющиеся сейчас по улице, для меня ненамного отличались от неё. А что вообще такое 'знание о человеке'? Что это за мифическая цель, к которой стремятся все люди, строящие отношения. Разве дата рождения или любимая поп-группа сделает вас ближе? Это повод для беседы, но можно долгие годы говорить о музыке и книгах, но при этом не стать ближе ни на сантиметр. А можно понимать человека, даже не зная его имени.

Чёрт, кажется я опять думаю о ерунде... И зачем я только посмотрел 'Последнее танго в Париже'?!

— Значит, ты отказываешься, — скорее утверждая, чем спрашивая сказала Крашенинникова.

— Да.

Красотка посмотрела на соседку, которая до сих пор не проронила ни слова. Та грустно пожала плечами, и на этом их молчаливый диалог закончился. В этот момент я почувствовал, что возле меня кто-то стоит. Я повернул голову... и никого не увидел. Слева был лишь бордюр, отделяющий тротуар от газона декоративными столбиками. Но на секунду я был уверен, что рядом кто-то есть: лёгкое дуновение воздуха, едва слышное дыхание. Померещилось? Кажется, я сегодня слишком устал. Долго Яманкан ещё будет грызться со своей подругой?