Среди эсперов и богов. Том 1

Миновав освещенный участок, мы вновь пошли во мраке. Если бы не белая блузка Паулины, я бы потерял её из виду отдались она всего на пару метров.

— ...Просто представил, если бы из стен вдруг раздались шепотки...

— Да, было бы необычно.

Я уже понял, что тема для беседа не самая удачная, но черта характера, которая заставляла всю жизнь говорить и делать не то, что следовало, опять начала меня подначивать. Сам не зная зачем, я стал тихо-тихо шептать:

— Идите к нам... Мы так одиноки... Тут так холодно... Не уходите... Станьте одними из нас...

Яманкан, не сбавляя скорости, обернулась ко мне. В тусклых лучах света из-за спины блеснули угольки её глаз.

— Объясни — зачем?

— Захотелось... разрядить обстановку.

— Полагала, что мы уже давно пришли к пониманию, что в плане общения — ты не очень.

Ответить было нечего, и дальше мы вновь пошли в молчании. И с чего Нора решила, что смогу завести друзей? С моими-то навыками коммуникации — это невыполнимая миссия.

Туннель стал медленно изгибаться, и в этот момент я заметил в стене нишу с лестницей. В отличии от той, по которой я спустился, эта была металлической с толстыми поручнями по бокам. Пролетов на ней не было и её конец едва виднелся вверху, где горел тусклый красноватый свет. К тому же лестница была очень крутой — градусов семьдесят, не меньше. Но она вела на поверхность, а значит была нашим спасением.

— Рискнём?

Яманкан кивнула. Я закинул кладенец за спину и первым полез вверх. Если в туннеле было достаточно прохладно, то с каждым метром подъема, воздух становился все жарче. От духоты и влажности я вмиг покрылся потом, и руки стали предательски скользить на поручнях. Эхо от дребезжащих в узкой шахте ступенек наводило на мысль, что вся конструкция уже давно выработала ресурс и может развалиться в любой момент.

— Главное, не смотри вниз, — донесся из-за спины голос Яманкан.

— Мы высоко поднялись?

— Метров тридцать... не меньше.

— Мне захотелось посмотреть вниз.

— Ты сегодня шутишь как никогда много. Лучше скажи, почему мы остановились?

— Так мы на месте.

Лестница заканчивалась расположенным под потолком большим круглым люком как на подводной лодке. В самом центре крупными буквами было написано: 'Экстренный выход 16. Применять только в случае крайней необходимости! Перед открытием использовать подрыв'.

— Что-что использовать?

Выход вдруг перестал казаться таким уж спасительным.

— Наверное, речь об этом, — Яманкан указал рукой на пластиковый колпачок на стене, под которым красовалась большая красная кнопка с противоречивым текстом 'Не нажимать'.

— Как-то всё... неочевидно, — протянул я, но Яманкан уже всё обдумала и начала действовать. Быстро откинув колпачок, она решительно утопила кнопку. За люком раздалась серия быстрых хлопков, слившихся почти воедино. Несколько мгновений висела тишина, а потом по нему что-то тихо забарабанило. Звук стих так же быстро, как и начался, и в шахте вновь стало тихо.

Мысленно сосчитав до пяти, я дернул рукоятку. Чуть не рассадив лоб, люк открылся вовнутрь и на нас обрушился град земли. Отплевываясь и отряхивая одежду, мы вылезли из шахты и принялись оглядываться. Я полагал, что туннель увел нас далеко за периметр студгородка, но ошибся. Мы оказались точно в центре парка, разделяющего учебные корпуса и общежития. Поодаль я даже заметил рощицу, в которой пару недель назад меня подкараулила Яманкан.

Солнце уже опустилось за горы и на улицах зажглись фонари. Не смотря на время, на нагретом за день газоне отдыхало немало студентов. Ближе всех оказалась парочка разнополых хумансов, сидевших в обнимку на расстеленном пледе. Их романтическая идиллия была столь ощутима, что скрипела патокой на зубах даже несмотря на то, что они были покрыты грязью.

Люк был под слоем почвы, поверх которого положили газон. Когда Яманкан нажала на кнопку, микрозаряды вокруг люка подорвали дерн, раскидав его в стороны и испачкав тех, кто был поблизости. И этой парочке не повезло больше всех. Но если девушка лишь смотрела на нас ошалелыми от шока глазами, то парень уже медленно тянулся к телефону, намереваясь нас сфотографировать... или вызвать полицию. При любом варианте — лучше убираться отсюда как можно скорее.

— Только не это...

Я обернулся к Яманкан, которая смотрела на часовую башню Ратуши. Циферблат подсвечивался прожекторами, и можно было узнать время — без десяти девять. И в чём причина такой реакции? Не всё ли равно, сколько осталось времени до начала дебатов?

Придерживая кладенец рукой, чтобы он не стучал по спине при беге, я припустился с лужайки в сторону центра. Ноги уже успели коснуться камней тротуара, когда Яманкан с силой схватила меня за край рубашки.

— Куда ты?

Вопрос поставил меня в тупик.

— Э... в Ратушу. Нужно сообщить о... случившемся...

— Не нужно.

— А?

— Расскажи мы всё прямо сейчас и нам не дадут участвовать в дебатах. Разве не очевидно?

— Зачем в них участвовать? Всё равно ты проиграешь, — я по-прежнему был сбит с толку её поведением.

— С чего ты решил? — спросила Яманкан, и я понял, что сболтнул лишнего. Нужно быстро исправить оплошность.

— Тебе не обойти Крашенинникову.

— Вчера разница между нами была всего в десять процентов — это немного. А у меня есть пара козырей в рукаве, чтобы вырваться вперед.

— Кажется, у нас сейчас конфликт приоритетов, — кисло выдал я. — Я понимаю, что тебе хочется победить, но мы должны рассказать о заговоре.

— А смысл это делать сейчас? Можно и чуть попозже.

Мы точно говорим об одном и том же? Её оправдание звучит так, словно я её утром выходного в магазин за молоком посылаю.

— Я понял...

— Замечательно, — довольно улыбнулась Яманкан. Но беспричинно — я не собирался соглашаться с её планом.

— ...у тебя ПТСР!

Бедняжка не смогла вынести тяжести случившегося, и её разум заблокировал травмирующие воспоминания. Она думает, что сейчас рядовой вечер пятницы. Впереди дебаты, победа, власть, обожание и прочие прелести юношеской поры... Ну, в её представлении по крайней мере. Ни в коем случае нельзя невольным словом или действием нарушить этот хрупкий баланс психики и реальности! Лучше всего поддакивать и не сопротивляться её желаниям.

— Сейчас я мыслю более здраво, чем большинство в этом городе. Если мы сообщим о случившемся, то велик шанс, что нам не позволят участвовать в выборах. Вельскую, если она ещё не знает о побеге, арестуют; нас посадят в изокуб и примутся допрашивать; а выборы так и пройдут своим чередом. Если не веришь, то вспомни взрыв в кафе — на следующий день даже занятия не отменили, не говоря уже о введении комендантского часа, — Яманкан чуть приблизилась и заговорила более мягким и доверительным тоном. — Проявим гражданскую сознательность и единственное, что получим — распечатанную на дешевом принтере грамоту с благодарностью!

— Ты и вправду сможешь как ни в чем не бывало выступать перед полным залом?

— У меня иного выхода нет... Я проделала слишком длинный и сложный путь, чтобы сдаться в самом конце. Может с моральной точки зрения я и поступаю неправильно, но часто правильное решение — не самое порядочное.

Время шуток закончилось. Я уже понял, что Яманкан на полном серьезе собирается идти на выборы. Отговорить я её не смогу, но помешать — запросто. Но стоит ли это делать?

Если я отказываюсь и иду прямиком к Норе, то об этом может стать известно моим кураторам, которые ясно дали понять — до конца выборов я о похищении должен молчать. Но если встану на сторону Яманкан, то навлеку на себя гнев Норы и спецслужб. Пока будут идти дебаты, Вельская и её подельники наверняка успеют скрыться. И этого нам не простят.

У меня два варианта, и оба плохие. Дилемма Эскобара в чистом виде. Кинуть бы монетку, чтобы определиться, но карманы пусты.

— Ладно, поступим по-твоему.

Я придумал, как отвести удар.

Но только от себя.

Глава 9. Выборы из одного и более кандидатов

Обгоняя гуляющих студентов, мы бежали к дому Яманкан. Земля с моей головы уже осыпалась, но перед этим она смешалась с капельками пота, и теперь лицо было покрыто грязными разводами. Девушка тоже выглядела не лучше, отчего мы периодически ловили на себе взгляды прохожих.

Телефонов у нас не было, так что сами попасть в общежитие не могли. Яманкан набрала на домофоне номер чьей-то квартиры, и спустя пару минут из динамика раздался знакомый голос:

— Да?

— Кира, это Паулина. Я забыла телефон дома — откроешь?

— Паулина? Но почему... впрочем, заходи.

Стеклянные створки разъехались в стороны. Перепрыгивая через ступеньки, мы взбежали на третий этаж, где в коридоре уже ждала кошкодевочка.

— А... вы уже встретились. Тогда передавать уже ничего не нужно.

— Нет уж, передай! — мысль, что я прошёл через унижение зазря, была неприемлема.

— Ладно, — девушка, которую, как я уже понял, звали Кира, повернулась к Яманкан.

— Тебя искал один из членов твоей команды и просил передать, чтобы ты с ним связалась.

— Спасибо, Кира, — как ни в чём не бывало поблагодарила она. — Кстати, почему ты до сих пор здесь? Не пойдешь на дебаты?

— Я уже собиралась выходить, но просто задержалась. Как видно не зря. Без тебя не начнут?

— Надеюсь, нет.

— Тебя подождать?

— Нет, иди одна.

Кира махнула на прощание рукой, перекинула на сгиб локтя блейзер и пошла к лестнице, по пути поправляя накладные уши. Яманкан сорвала с двери фальшивую записку и заскочила в квартиру. Я немного помялся: меня всё-таки не пригласили. Но потом плюнул на рамки приличия и вошел следом.

Яманкан уже вовсю хозяйничал в комнате. Но не так как я полагал: улегшись на пол, она копались под кроватью, пытаясь что-то достать.

Оставив её одну, я зашёл в ванную. В зеркале отразилось мое лицо: мертвый взгляд клерка после десятилетий неподъемной ипотеки, грязное лицо и взлохмаченные волосы. Вытянув из душевой кабинки лейку, благо длина шланга позволяла, я склонился над раковиной и включил воду. Рубашка тут же намокла, но это было не важно: она и так была безнадежно испорчена.

Кое-как умыв лицо и волосы, я схватил с вешалки полотенце и, вытирая голову, вернулся в комнату. На столе лежал незнакомый ящик, за которым, по всей видимости, Яманкан и полезла под кровать. Не обращая на меня внимания, она перекладывал из него в сумку небольшие металлические кубики. Потом сняла телефон с зарядки и принялась что-то печатать.

Заглянув через плечо, я увидел набранное сообщение:

Настя, из-за чрезвычайных обстоятельств мне придется немного задержаться. Сможешь убедить организаторов отложить начало дебатов? Если не получится — попроси Вельскую помочь тебе. Только ей не говори, что это моя просьба — я ей не по вкусу.

Она отправила сообщение и кинула телефон вслед за кубиками.

— Ты вправду веришь, что она поможет?

Я со скептицизмом отнесся к её поступку. Они обе находились в свойственном женщинам состоянии между злейшими подругами и закадычными врагами. Крашенинникова могла воспользоваться шансом и обезопасить себя от конкурентки.

— Ты её плохо знаешь — она любит развлекаться. Но разве можно получит удовольствие, если нет достойного противника? Это как играть в одиночный шутер с читами: никакого удовольствия, лишь трата времени.

Для популярной девушки, которая всё свободное время проводит среди себе подобных, ты поразительно много знаешь о времяпрепровождении одиночек.

— У тебя есть галстук? — сменил я тему.

— В шкафу, — не оборачиваясь, бросила она. — Кстати, там есть и рубашка.

Яманкан, я уважаю твоё чувство юмора. И даже, хоть и стыдно признать, немного восхищаюсь им. Но вот сейчас ты определённо пошутила неудачно.

— Не люблю блузки со стоячим воротником. Галстука будет достаточно.

Не говоря ни слова, она подошла к шкафу, сдвинула дверцы и, выдвинув один из нижних ящиков, достала мужскую рубашку с гербом Университета. Из-за спины я успел заметить, что весь ящик заполнен комплектами форм всех кафедр. Причем, комплектами как женскими, так и мужскими. Зачем они ей?

— Кхм... Мне стоит спросить?

— А ты точно хочешь знать ответ?

Яманкан подхватила комплект новой формы и шмыгнула в ванную, из которой тут же послышался шум воды. Оставшись один, я переоделся, а испорченную одежду смял и выкинул в мусорное ведро. Делать больше было нечего и я подошёл к выходящему на реку окну. Пара студентов сидели на берегу под фонарём. Кто-то, вяло работая веслами, плыл на байдарке к лодочной станции. Подсветка по краям бортов красила водную гладь синими огоньками, при каждом ударе весел искрящимися тысячами осколков.

Идиллия.

Как бы мне хотелось быть на их месте. Может подземная база и пара уничтоженных составов — это и увлекательно, но я до сих пор чувствовал дрожь в ногах и руках. Я не был эталонным героем и мне было паршиво.

Отойдя от окна, я стал искать пакет или сумку. Не найдя ничего подходящего, я открыл шкаф и стал шарить по нему, проверяя полки и выдвижные ящики. Единственное, что мне хоть немного подходило — большой черный чехол на вешалке с одеждой. Молния взвизгнула, раскрывая содержимое, и я увидел вычурное вечернее платье. На внутренней стороне чехла виднелось тиснение с логотипом 'Йолан Крис'.

— Понторезка.

Вытащив платье и кинув поверх коробок с обувью, я расстелил чехол на полу. Убрав в него кладенец, плотно скатал в рулон, и, используя тонкий ремень для одежды, стянул всю конструкцию, чтобы она не разошлась. Получилась небольшая котомка, которую легко нести в руках.

Ручка ванной щелкнула, и в коридор вышла Яманкан. Не прошло и десяти минут. Новая форма в паре мест липла к телу, а обычно пышные волосы свисали мерзкими сосульками. Девушки после душа — зрелище противоречивое.

— Оставь кладенец здесь, — сказала Яманкан, безошибочно определив содержимое котомки. — Будут проблемы, кто-то поймет, что это такое.

— Откажусь. Мне с ним спокойнее.

Яманкан перестала вытирать волосы и посмотрела на меня, слегка наклонив голову.

— Почему?

— Он — моя страховка.

— Может ты хотел сказать 'наша'?

Хоть решение молчать о похищении мы приняли вместе, но ответственность будем нести по отдельности. Требовалось смягчающее обстоятельство и кладенец подходил на его роль... Или нет. Пусть его ценность и была несоразмерно выше записи в Росимуществе, но сразу на двоих её могло не хватить.

— Кладенец станет моим билет из изокуба, — я сделал сильное ударение на слове 'моим'. — Тебе придется выкручиваться самой. Советую разыграть карту с влиятельными родственниками и угрозами рассказать миру, что студгородок напоминает проходной двор.

События последних часов окончательно убили во мне желание подстраиваться под неё. Через несколько часов Крашенинникову объявят победителем, и наши пути навсегда разойдутся. А если она вновь захочет втянуть меня во что-нибудь, я откажусь даже не уведомив своих кураторов.

— Прежде не замечала в тебе такой расчетливости.

— Не помню, чтобы мы вообще пытались узнать друг друга получше.