Среди эсперов и богов. Том 1

— У нас были причины так поступить...

— Я уже слышала все аргументы от Паулины, — Нора подняла руку останавливая меня. — Попытка ареста столь сильного киноманта в людном месте могла обернуться кровавой бойней... бла-бла-бла... Но это уже не важно... Где кладенец?

— Точно мне ничего не сделают?

— Мы и так его найдем рано или поздно. Ради того, чтобы сократить время поиска на пару часов, тебя бы выпускать не стали.

Звучало вполне логично.

— Он у соседки Яманкан по общежитию... Её, кажется, Кира зовут.

Я знал, что как только расскажу о кладенце, его начнут искать. На камерах в концертном зале было видно, как я вхожу с кофром, который подходил формой и размером. Разумеется, следователи тут же принялись обыскивать здание, но ничего не нашли. Это отняло у них лишние пару часов. Потом они догадались проверить записи с покидающими здание студентами. На них и нашелся искомый кофр в руках Обрескова. Только и он был пуст — недожурналист по условиям сделки должен был забрать лишь чехол от платья. А сам кладенец, накрыв блейзером, вынесла из здания Кира. Последняя часть плана была самой сложной, ведь она могла отказаться, но видимо Обресков попрал основы человеческой гордости и согласился что-то для неё исполнить. Вообще, Киру бы нашли в любом случает. Отсрочка была всего в лишнем часе-двух... но этого хватило. Следователям надоело бегать в мыле по студгородку, и они пожаловались Норе, которая взяла всё в свои руки.

Что не говори — без связей никуда.

Нора быстро накидала сообщение на своем телефоне и убрала его в карман. Обычный, а не пространственный, где хранила остальные вещи — связь в нем не работала.

— Что это за кладенец? — спросил я.

— Кодовое название 'Буравчик'. Был закреплён за фельдъегерем по имени Игорь Стрелицын. Вместе со своей группой он погиб полгода назад в операции на Дальнем Востоке. Убийц так и не нашли, но это были не делинквенты — целью изначально был кладенец, поскольку пропал только он, а встроенный маячок был сразу отключен.

— Получается, что операцию планировали уже давно?

— Верно. И обеспечивали группу всем необходимым. И поэтому у меня вопрос: есть что-то такое, о чем ты хочешь мне рассказать?

— О чём вы?

— Мне кажется, что ты что-то скрыл от следователей. Верно?

— Допустим... да, — после долгой паузы выдал я.

— Это связано с твоим побегом? — как и следователи, она не купилась на историю про идеальный внутренний компас.

Я кивнул и начал рассказывать о невидимке, стараясь не упустить ни детали. Особо сильно я напирал на ту часть, которая заставляла подозревать кого-то в руководстве ФСС. Но и про истинную цель — найти редкого эспера, тоже упомянул. Нора слушала молча, не перебивала и даже не задавали уточняющих вопросов. Лишь кивала и, то и дело, задумчиво смотрела на долину.

— Полагаешь, что в ФФС скрывается предатель?

— Невидимку умудрились провести через пограничный контроль на вокзале. Что ещё остаётся думать?

— Поэтому ты и не рассказал о ней на допросе? Опасался, что этот неизвестный узнает о её помощи вам?

Я кивнул.

— С моим невезением этим неизвестным мог оказаться даже следователь, что меня допрашивал. По крайней мере, по параметрам подходит: пост не низкий, но и не высокий.

— А почему ты считаешь, что фельдъегерь с высоким доступом не может быть предателем?

— Но тогда в этом нет смысла. Невидимка же сказала, что целью всей операции был поиск одного конкретного эспера. Кто-то вашего уровня уже бы знал кто он.

Нора улыбнулась уголками рта.

— Думаешь?

— А разве вы не имеете доступа к личным делам студентов?

— Имею... Только вот самой главной информации — о типе способности — в них нет. Скажу больше, я, как член Руки, даже не имею доступа к подобным сведениям.

— Но если кто-то из студентов...

— Тогда я должна буду применить все свои таланты, чтобы максимально быстро определить характер его способности и применить контрмеры, — не дала она мне закончить. — Однако, лазейка, которая облегчила бы работу, есть. Зная имя студента-делинквента, я могу отправить его в московский штаб, откуда мне вышлют название способности. Только вот поток таким запросов тщательно контролируется. Я не могу отправить больше трех в сутки, а после каждого требуют писать подробный рапорт: когда, почему и зачем.

Получается, что студенты направо и налево треплются о своих способностях, а обычным фельдъегерям приходится проходить бюрократическую волокиту?

— Да и этот способ не помог бы найти нужного эспера, — продолжила Нора. — Видишь ли, если его способность подпадает под особую категорию, то его личное дело — фальшивое. Получи предатель к нему доступ, он бы и не узнал, что это и есть нужный человек.

Но если так, то в студгородке все под подозрением. Даже... Нора!

Я вдруг понял, что мы здесь сейчас совершенно одни. Никто не видел, как я покидал изокуб вместе с ней. По пути нам никто не повстречался. А здесь сейчас нет ни единой камеры.

— Полагаю, что можно подытожить нашу беседу: ты знаешь о невидимке, предателе в рядах ФСС и истинной цели Вельской...

Интонации Норы вдруг стали весьма несвойственными ей.

— Чудо, что даже это удалось узнать.

— Ты узнал достаточно. И ты правильно поступил, что решил довериться лишь мне... Даже жалко, что так всё обернулось.

— Как 'так'?

— Трагично.

Да что с ней не так? Этот странный спектакль затянулся. Не на полном же серьёзе она это говорит?

— Бедный наивный мальчик... Ты смог спастись благодаря смекалке. Но какой бы хорошей она не была, она не заменит недостаток информации. Ты думал, что я точно не причастна, а оказалось, что под подозрением то все! — Нора отлипла от окна и, разминая пальцы, как пианист перед концертом, стала приближаться ко мне. — Позволь мне дать тебе один жизненный совет: в этом мире единственный, кому ты можешь доверять — это ты сам!

— Только не при раздвоении личности...

Мой голос больше походил на предсмертный хрип. Во рту стало так сухо, что язык едва ворочался. Всё, что сейчас говорила Нора, звучало как прощание.

Нет! Быть не может, что это она... Но ведь она с самого начала действовала против Яманкан. Нора сказала, что это ради меня, но может наоборот? Требовался повод, чтобы избавиться от Яманкан и он удачно подвернулся в моём лице.

— Аха-ха! Умеешь ты пошутить... — рассмеялась женщина и посмотрела в окно-циферблат.

Перед мостом через реку, возле одного из лабиринтов, стоял бронеавтомобиль 'Тайфун' с гербом ФСБ. Возле него прохаживалось несколько спецназовцев. Между входом и машиной сновали фельдъегери, таскающие какие-то ящики.

— Тут так высоко... и одиноко. Юный эспер с неоднозначным прошлым... только что с допроса. Такой легко мог не выдержать стресса и напасть на того, кто считал его другом.

Ждать больше было нельзя.

Глубокий вдох и я активировал способность. От лестницы меня и Нору отделяло равное расстояние. Так что она точно успеет меня перехватить. Единственный выход — перемахнуть через перила и спрыгнуть вниз. Лестница как раз делал там изгиб, и я попадал прямо на неё. Только вот высота была приличной — метра три. Но попытаться стоило. В крайнем случае, я умру с пулями в спине, а не с порезами от выбитого мной циферблата. Пусть ей будет труднее придумывать правдоподобную версию!

Медленно я стал пятиться назад. Способность уже вовсю работал, и я стал ощущать её давящее чувство.

— Аха-ха! — Нора прикрыла рот ладонью и стала издавать звуки, напоминающие помесь смеха робкой гимназистки и серийного убийцы, разделывающего в подворотне портовую проститутку. — Ой не могу! Прекрати! Я не выдержу! Ох, какой же ты долбоклюй! Ты и Паулина... Вечно творите какой-то цирк, от которого у меня живот сводит! Ох... столько смеяться нельзя! Два дебила — это сила. Два умника — это два дебила в квадрате! Аха-ха!

Она меня провела! С начала беседы я чувствовал, что она на меня злилась, но никак не могла решить, как поступить. Но слова о предателе тут же родили в её голове идею злой шутки. Даже не знаю, что меня расстроило больше: то, что испугался — весьма благоразумно, к слову; или то, что не смог раскусить откровенный розыгрыш.

Нора все сильнее заливалась смехом. Отойдя, она оперлась о кирпичную стену и, хватая ртом воздух, стала стучать себя по животу, пытаясь унять колики. Ей и впрямь было весело. Чего не скажешь обо мне.

— Ты... вправду... подумал... что я тебя... выкину... в окно?! — из-за смеха каждое слово давалось ей с трудом.

Неужели мои намерения было так легко понять? Или всё было написано на лице? Нет. У меня всегда унылое выражение дохлой рыбы, и по нему не всегда можно что-то понять. Значит предсказал такой исход из опыта?

Наконец она успокоилась.

— Кстати, я забыла спросить: ты узнал, кем были похитители Паулины? — она попыталась говорить серьёзно, но улыбка по-прежнему не сходила с её лица.

Ну что за скверный характер!

— Как быстро вы сменили тему, — вопреки желанию выглядеть достойно, я не удержался и пожаловался.

Да и мой характер ничуть не лучше.

— Не дуйся! Было же весело?!

— Ага... Как при нашей первой встрече, — моим пессимизмом можно было заполнить лунный кратер.

— Ох... какой проблемный юноша, — удрученно сказала проблемная женщина. — Ладно, так ты узнал, на кого работала Вельская?

— Нет. Даже без единого намека. Но мне кажется, что вы сами уже это знаете? За девять часов вы много выяснили. Кстати, хоть кто-нибудь уже арестован?

— Извини, но я не могу делиться с тобой информацией о ходе расследования. Сам понимаешь, — она сделала долгую паузу, а потом, чуть тихо, спросила, глядя мне прямо в глаза. — Ты когда-нибудь слышал об ИМОС?

— Что это?

— Аббревиатура от Института международных отношений и социологии.

— Звучит как название фиктивной конторы для отмывания денег.

— Тут ты ошибаешься — они вполне реальны. Но вот к образованию они отношения точно не имеют. Это частная разведка со штаб-квартирой в ЮАР.

— Частная разведка? Хм... а такие есть? О частным военных компания я слышал, но чтобы разведка...

— Бывают. Хоть их и меньше. Как правило, подобные компании выполняют субподряды для госагентств: анализ данных, прогнозирование вероятных конфликтов, независимый аудит сторонних проектов. Иными словами, всё то, что не требует затрат, но служит прекрасным средством для освоения государственного бюджета. Но ИМОС от них отличается. Они действительно занимаются разведкой как таковой: сбор данных, агенты влияния и вербовка информаторов, промышленный шпионажи... В основном действуют в Африке, реже в Южной Америке. В других частях света у них уже есть конкуренты и они туда не суются.

— Зачем вы мне это всё рассказываете?

— Пару месяцев назад, в рамках межведомственного обмена, от СВР поступили сведения, что ИМОС, якобы, собирается провести в стране операцию. Из-за отсутствия доказательств информацию посчитали сомнительной, и никто ей значения не придал. Теперь же есть основания полагать, что за всем стоят именно они.

Я довольно ухмыльнулся, поскольку нашел в словах Норы слабое место.

— Не сходится, Элеонора Валерьевна. Если для них работа в России в нову, то они никогда бы не смогли отыскать для задания неучтенного эспера-невидимку в сибирской глуши.

— А почему ты решил, что её нашли ИМОС?

Я опешил.

— Э... ну а как же...

— Об Аукционе, ты тоже, полагаю, никогда не слышал?

Почему каждая встреча с Норой сводится к лекции? Будто она меня натаскивает, готовя к чему-то.

— Не слышал.

— Эта... кхм... группа людей занимается продажей и похищением эсперов. Работорговцы — если говорить прямо. Их пытаются ликвидировать уже много лет, но без толку. Они осторожны, хорошо организованы и не стеснены в средствах. По слухам, на Аукционе некоторых эсперов продают за сотни миллионов рублей. Полагаю, что ИМОС именно у них приобрел информацию о невидимке.

— Они так богаты?

— Они — нет. А вот их клиент, скорее всего, имеет неограниченный бюджет.

— Хотите сказать...

— Да. Подобные им никогда бы не стали участвовать в столь опасной и рискованной миссии на незнакомой территории без технической и финансовой поддержки другой страны.

— И что это за страна?

— В том-то и смысл использования ИМОС — это должно остаться в секрете. В случае разоблачения сотрудников государственной разведки, обменом нот протеста дело бы не ограничилось. Убийство, терроризм, саботаж — это прямая агрессия против суверенного государства... Войны часто начинали и из-за меньшего. Но вот если раскроют непонятную компанию с другого конца света — удар будет нанести не по кому.

— Как-то это всё сложно... А мне точно можно это всё знать?

— Я с тобой особо секретной информацией не делюсь, — сказала Нора так, словно бывает документы с грифом 'Секретно, но не слишком'. — Пока это лишь теории и домыслы. Да и ты, надеюсь, понимаешь, что это исключительно наша дружеская беседа.

— Можно убрать слово 'дружеская'? Мне не нравится дружба, при которой меня бьют.

— Это насилие во благо!

— Да вы лицемерка...

Хруст пальцев.

— ...пусть и с чистым и благородным сердцем!

— Да-да! Я такая! — Нора аж зарделась и приложила ладони к щекам, будто намереваясь скрыть краску на лице.

— Значит, вы поможете невидимке? — я посчитал, что сейчас самый подходящий момент для подобного вопроса.

— Я постараюсь найти способ снять браслет... хоть это и будет непросто. Подобные устройства, своего рода, технологическое совершенство. В них столько внутренних механизмов противодействия взлому и разрушению, что и представить трудно.

— А её... кхм... поступок?

— Если у неё и вправду не было выбора — то обвинения в терроризме не будет. Мы быстро подведём её под сороковую статью Уголовного кодекса, — блеснула Нора знанием юриспруденции, а потом, стерев слезы слез тыльной стороной ладони, вытащила из-за спины небольшую коробочку. Она вообще никогда прямо не демонстрировала работу способности, предпочитая ей эпатажные выходки: вытряхнуть из кошелька утыканную гвоздями бейсбольную биту или достать из облегающих брюк мотоциклетную цепь.

— Это твой телефон взамен отобранного, — она кинула мне коробку.

Поймав её на автомате, я увидел, что на картонном корпусе эмбоссером было выбито моё имя.

— Спасибо.

— Только прежнего доступа я тебе не верну.

— Вы ещё злитесь?

— Конечно. Не сказать, что твой поступок меня удивил, но то, что ты не обратился сразу ко мне, заставило сомневаться в твоей сообразительности. Кстати, почему ты этого не сделал?

Вот мы и пришли к главному. В студгородке был только один человек, который мог раскусить мою ложь — Нора.

— Я решил, что это... ваших рук дело!

— Без ножа режешь...

— Но это правда. Вы ведь и правда не хотели, чтобы Яманкан стала президентом студсовета. Я слышал вашу беседу в учебном корпусе. Она чем-то вам сильно насолила, раз вы так старались её оставить на кафедре контаминации. Хоть и говорили, что делаете это ради меня.