Эрида аж сияет, произведение кулинарного искусства разглядывая.
— Ты же, вроде, не любишь мясо.
— Ты, зато, сильно любишь. Да и Эор...
— Я мясо ем. От такого отказывать — вообще преступление, — смотрит на блюдо самыми натуральными влюблёнными глазами.
Опять полусонное состояние. Всем хорошо, всё есть, ничего больше не хочется. Эрида запас идей на сегодня исчерпала. Потягивает теперь ярко-синие 'Островные грёзы', даже слегка превосходящие по крепости любимую Мариной сорокаградусную. Эор от Марины не отстаёт, но скорее, за компанию. Похоже, легенды о повышенной устойчивости лиц с частью крови Еггтов к крепкому спиртному, легендами являются далеко не полностью.
— Защита животных временами превращается в помешательство. Знаешь, на белых медведей охота крайне ограничена, а хозяев льдов бить вообще запрещено.
— Конечно. У них ареал за последние лет сто очень сократился. Только в прошлом веке смогли доказать, хозяева льдов существуют ещё, а не перебиты древними охотниками. Такой великолепный зверь, и так дико уничтожается!
— Ага, а кто в детстве на шкуре этого самого хозяина у камина лежать обожала, ещё и хвалила, какой чудесный мягкий мех.
Эр смущённо опускает глаза.
— Мне так стыдно, Марина.
— На убранство 'Сказки', кроме самых уж древностей шло всё самое новенькое и свеженькое. Тогда свеженькую шкуру и купили, — на самом деле Марина не знает, откуда шкура взялась, но отношение соправителя к дочери — слишком известная вещь.
— Но... Но это же запретная вещь. Я же теперь не смогу ей пользоваться!
Марина прищуривается.
— И что ты с ней теперь сделаешь? Медведю вернёшь? Ещё скажи, меха носить прекратишь.
— Я... Я думаю над этим. Не мог папа такие вещи покупать. Он же, он же... — не находя слов в отчаянии машет рукой.
Марина знает, что подразумевает разноглазая. Из руководства страны самым дотошным законником слывёт как раз отец Эриды. Блестяще знает все живые и почти все мёртвые законы. Причём не руководствуется только сухим иероглифом. Соправителя зовут 'справедливым' во всех слоях населения. Абсолютно заслуженно.
— Знаешь, есть масса вещей, что делаются определённым образом, но говорить об этом не принято. Твой отец знает, хозяев льдов стрелять нельзя. Но он же прекрасно знает, в тех краях охотники говорят 'лёд — закон, хозяин — прокурор'. Места там суровые, люди — тем более. Деньги там страшные. Во всех смыслах слова. Шкуры это так — не растущие в тех краях цветочки. Ягодки в тех краях совсем другие.
Кстати, излишняя охрана зверья откровенно вредит и животным, и людям. Медведи животные умные, уяснили, двуногие им больше не угроза, осмелели и обнаглели. И обленились. Охотится не хотят, предпочитают на помойках кормится. Фото в 'Природе' видела — штук тридцать по свалке бродят. Народ воет — оружия море, но не применишь. Выстрелов твари уже не боятся.
Люди пока не пострадали. Но от зверя всякого можно ожидать. Учёные взялись какое-то средство разработать для отпугивания.
Но армейцам совсем не интересно знать, пока тварь чьего-нибудь ребёнка сожрёт. Они люди находчивые. Даванули на министерство природных ресурсов. И те временно, 'в связи с чрезмерным размножением' разрешили зверюшек отстреливать. Сейчас вовсю палят.
Ухмыляется прямо в квадратные от ужаса глаза Эр.
— Зато, шкуры подешеветь должны. На сто процентов легально продаваться будут. Ещё кто-то сможет у камина повалятся.
— Что такое говоришь!
— Ничего. Зверьё может существовать ровно в том объёме, пока не создаёт на проблем. Бешеных пристреливают, крыс в подвалах травят. У тебя в подвалах полно крысоловок стоит — твой отец запрещает яды использовать.
— Хватит так шутить, Марина! — надо же, в кои-то веки у Эорен металл в голосе прорезывается, — Видишь же, Эриде совсем не нравится.
Эр поворачивается, словно невзначай приняв соблазнительную позу из классической живописи. Причём, как и девушек с тех полотен, на теле Эр почти мовершенно нет родинок. Марина с трудом удерживается, чтобы не сунуть два пальца в рот, изображая, как её сильно тошнит. У Эор либо выдержка стальная, либо в живописи не разбирается.
— Не нравится, но я не обижаюсь.
Что это у разноглазой с голосом творится? Поневоле вспоминается, она брала уроки актёрского мастерства. Правда, в другой области, но кто её знает? Недавние события показали — кажущаяся неуверенной в себе Эр, при случае вполне способна к публичным выступлениям.
В статьях про открытие памятника отдалённому потомку генерала Рэндэрда больше всех места было уделено. Сумела на себя внимание обратить, хотя никогда к этому не стремилась.
Теперь в другой сфере, только на этот раз абсолютно безуспешно жаждет чтобы на неё внимание обратили. Это притом, Марина разноглазую давно раскусила, а у Эорен просто нет познаний об определённых вещах. Хотя, в 'сордаровке' что хорошему, что дурному учатся почти одинаково быстро.
Хотя Эр, при всех недостатках пока довольствуется обозреванием и запечатлением, не переходя ни к каким действиям. Хотя, некоторые были бы и не против к более близким отношениям перейти. Дурдом в стране с каждым днём усиливается. Тем более, на странности художников испокон веков смотрят сквозь пальцы. Только у Эр ещё и с чувством меры серьёзные проблемы.
— Мама у меня тоже чем-то таким интересуется. Да и брат... — Марина знает, Яроорта Эорен всегда называет по имени, просто братом зовёт другого, крайне не нравящегося Марине, хотя и не сделавшего ей ничего плохого.. Только чуть не померла она в том числе и от принцевской дури.
Но то сильно не вчера было, да и получили уже все за свои ошибки по заслугам. Другое дело, отец говорит 'ошибка часто хуже любого преступления'. В детстве смысл фразы был не до конца понятен. Теперь Марина куда взрослее.
— Ваши отцы генеральские шапки и меховые воротники на шинелях носят— хмыкает Марина, — рассказать, что лучшим сырьём для каракуля служит?
— Представляешь, Марина, я это знаю! — сверкает глазами Эр.
— А уж как зверюшек для твоих любимых шуб убивают...
— Представляешь, и это мне известно!
— Ты повторяться начинаешь.
— А ты намеренно хочешь казаться хуже, чем есть. Тебе ведь совсем-совсем не нравится убивать, чем бы ты не пыталась казаться.
— Ну я же не Дина III, — пожимает плечами Марина,— хотя, признаю, жестокость у неё зашкаливала — так ведь и воевать приходилось с теми, кто с неё живьём кожу содрать собирался. Тогда было — либо ты, либо тебя. И на руинах их города стоит теперь наша столица. Ещё на костях защитников изумительный урожай взошёл.
— Я, кажется, начинаю понимать, почему тебя многие недолюбливают. Больно уж специфически ты словом владеешь. Там, где я раньше была тебя бы точно побили. И статус бы не помог.
— И здесь пытались, — Марина кулак поглаживает, — только я сама кому хочешь настучать могу.
— Толпой бы подловили. Дерзких и языкастых нигде не любят.
— Пока я всегда побеждала.
— И непобедимых бьют!
— Фразу приписывают самой Чёрной Змее, не проигравшей ни одного сражения.
— Однако, и она несколько раз чуть не погибла.
— Чуть в таких вопросах не считается. У самой-то какие-нибудь сложности есть?
— Нет. Тут, в смысле в школе спокойно. А особой общительностью я никогда не отличалась.
— Зато, твоего брата вся школа знала, некоторые по нему до сих пор вздыхают.
— Мне это не грозит, я знаю эту старую шутку, насколько в нашем Доме красивы мужчины и непривлекательны женщины.
— Дина, по-моему вполне ничего, — замечает Эр.
Марина демонстрирует кулак.
— Не заглядывайся особо на неё.
— Она же девочка! — непонимающе хлопает глазами Эорен. Точно, не знает определённых вещей. И это при братце со странностями.
— Тут некоторые девочек с мальчиками иногда путают.
— Как раз про Коатликуэ и Дину говорят такое, — мстительно наябедничала разноглазая. М-да, если это не слухи, то что-то от внимания Марины ускользнуло. На балу эти двое действительно пару раз танцевали друг с другом. Но это не запрещается, и хорошо танцующих девушек просто куда больше, чем юношей. Партнёров на всех просто не хватает. Неужто Дина столь широких взглядов, что только мальчика ей мало. Разнообразия хочется?
В столице и не такие извращения вовсе не редкость? Или зря Марина волнуется, и разноглазая просто уши развесила?
В таком случае, совсем не лишним будет выяснить, у кого это язычок такой длинненький да поганенький и срочно нуждающицся в укорачивании. Слишком уж Дина энергией переполнена. Как бы не больше, чем Марина пару лет назад. Девать некуда и вполне может быть истрачено на глупости. Это Херктерент тянуло на всё взрывоопасное.
Дина может ударится совсем в другое. В том числе и 'мирренскую болезнь' старшего брата. Хотя на излишне нежную девичью дружбу грэды испокон веков смотрели довольно спокойно. Это у мирренов за подобное в прошлом могло доходить до смертной казни обеим подругам.
Даже про Дину III и многих из её окружения подобные слухи ходили. Впрочем, почти у всех 'змеек' были дети. Да и Еггты существуют по сегодняшний день, хотя почти про каждое поколение чего-нибудь, да нагородят.
Некоторые истории уже не первое столетие обсуждают. И не надоедает.
Это только Императрица известна в первую очередь как редкостная транжира, и только уже потом как одна из красивейших женщин эпохи. Другие Еггты чем только в истории не отметились. Сплошь и рядом не слишком-то прибавляющими славы, делами. Хотя и государственные деятели немалого масштаба после Великих Еггтов тоже появлялись довольно часто.
Но даже Старые Тигры из предшествующего Саргону поколения, хотя и наворотили масштабных дел, всё-таки до великой Чёрной Тройки даже близко не дотягивали. В противном случае, нынешнего Императора звали бы как-то по-другому.
Брак с Кэреттой — самый крупный политический брак за несколько десятилетий. Почему-то многие были уверены, что он либо продлится не слишком долго, как первый брак Императора, либо вообще завершится трагедией, как второй.
Но у Кэретты напрочь отсутствовал иноземный налёт, от которого так и не смогла избавится мирренская принцесса, первая супруга Саргона. Да и управлять самой различной техникой, Кэретта не любила, в отличии от развесёлой авантюристки, второй жены Саргона, этой самой техникой и погубленной.
Брак с Чёрной Еггтой оказался самым длительным из императорских. Несмотря на конфликты и фактическую опалу, Кэретта по-прежнему занимает свой пост, ибо Императрица — это ещё и вполне официальная должность с определёнными обязанностями, пусть и представительского характера.
— Эор, понимаю, тебе прошлое вспоминать не хочется, но я не о личном, про общее хочу спросить.
— Спрашивай. Хотя что там интересного может быть?
— У вас не было такого, чтобы некоторые не ели мяса, ибо несчастных животных убивать аморально?
Эор непонимающе смотрит почему-то на Марину. Та напоказ подцепляет ножом новый кусок и начинает медленно обгрызать с него корочку. Приходится отвечать.
— Нет. В школе ничего такого не было. Брат... Увлекался одно время, но ему не понравилось. Сказал на силу мужскую плохо влияет. А так... Краем ухо слышала что-то. Меня судьба скотины волнует в последнюю очередь. Я сама расти ещё не закончила, и мне белковой пищи много надо. Особенно, так здорово приготовленной.
— Не знала, что ты покушать любишь.
— По моему виду скорее, обратное можно сказать. Но при такой школьной кормёжке у меня есть шанс за следующие полгода вообще жирной стать.
— Вас там ещё и голодом морили! — в копилку ужасов 'кошачьей' добавляется ещё одна монета.
— Прекрасно нас там кормили, — даже обида в голосе сквозит, — нагрузки физические куда выше, чем здесь. Жиру некогда откладываться, сгорает всё. Тут на другое упор сделан, вот я и расслабилась, а организм ещё не переключился. Там не до самоограничений, неважно, по каким мотивам. Это здесь хоть лечебным голоданием занимайся.
— Да я вижу, ты не худая, просто очень жилистая, что при высоком росте не всегда производит положительное впечатление.
— Эрида, ты с Пантерой Ягр знакома?
— Конечно.
— Ты сейчас сказала мне тоже самое, что и она.
— Неудивительно. Она тоже художник в своей области. И видит многие вещи одинаково со мной.
— Только она не до такой степени рассматривать любит. Она, скорее по прикрытию, это ты у нас, по открытию, — Марина проводит себе по грудям.
— В вещах от неё на самом деле намного удобнее ходить ходить. Удобнее и... и красивее.
— Герб как поставщика ей пожалуй. Твоего у Ягр ещё нет.
— До окончания школы не имею права. По формальным признакам давать не за что, так как закупки производились не за счёт моих средств.
— По-моему, высшую оценку по правоведению тебе всё-таки заслуженно поставили.
— Не перехваливай меня, а то зазнаюсь.
Эрида руки к щекам прижимает.
— Девчонки, миленькие вы мои! Как же хорошо с вами! Я вас так люблю!
— Но-но, только без рук! — Марина торопливо забирается на кресло, хотя Эр и не собиралась вставать.
— Назад-то когда пойдём?
— А тебе хочется?
— Нет, если честно.
— Тут спальня есть. Кровать, правда, всего одна, но громадная.
— Ага, я помню.
— Если кто спать захочет, можно туда пойти.
— Можно посмотреть?
— Так пошли, — подниматься разноглазой лениво, машет рукой, — Нет, лучше сама сходи вон туда. Только не пойму, чего ты там не видела?
— Как спит в 'Сказке' сказочная принцесса.
— Я там один или два раза в год сплю... Ты же сама принцесса, — сонное состояние куда-то пропадает у Эр опять включается активный режим. Марина могла бы сказать 'боевой', да знает, такой у подруги не предусмотрен.
Эорен усмехается совершенно не весело.
— Я почти всю жизнь проспала в койке, мало отличной от солдатской. Что дома, что там. 'Детей нельзя баловать, растить их требуется в строгости'. У меня самая мягкая постель, после той, где сегодня спала, сейчас в школе.
— А на фига так делать? — по-русски с крайней степенью недоумения изрекает Марина.
Эрида поняла, Эорен — нет, но интонация не позволяет толковать двусмысленно.
Кровать как кровать, если одну спальню во дворце 'блестящей эпохи' видел — значит видел их все. Золочёная резьба, балдахин, спать можно хоть вдоль, хоть поперёк, ширина позволяет. Кто тут живёт, видно хорошо. На туалетном столике в изобилии краски с кистями и прочими художественными принадлежностями навалены. У окна мольберт с неоконченной женской фигурой стоит. К зеркалу несколько фотографий прилеплены любимой разноглазой тематики. Впрочем, снято либо сзади, либо так, что лица не разглядеть. Своей фигуры Марина не заметила. Эриде тут иногда позируют.
Шелковые покрывала, шёлковые простыни. Как ни странно, Эрида не неженка, но вот понежится в постели любит.
Эорен обходит всё это воздушно-голубое великолепие со всех сторон, словно музейный экспонат. Марина отмечает, держится на расстоянии, словно боясь коснуться невидимых верёвочек ограждения.
— Только в музее такое видела, — почему-то шёпотом. Марине хочется ругаться. Смысл сознательного ограничения детей при наличии неограниченного достатка не понятен. Желая добра можно и серьёзно навредить. Вон тут пример рядом стоит.
