— Можно посидеть?
Эр кивает. Глазками хлоп-хлоп. Марина видит, удивлена до крайности, только вида старается не подавать. Эор присаживается нарочито медленно, словно боится, вот-вот окрикнут. Сидит, прислушиваясь к новым ощущениям.
— Можешь лечь, если хочешь, — Эриду еле слышно.
Эорен медленно опускается на спину, разведя руки в стороны. Чему-то улыбается уголками губ.
— Хоть спать здесь можешь, — не будь так тихо, никто бы и не понял, что сказано.
Вдруг разноглазая как заверещит.
— И-й-я-я-я! Или можешь со мной подушками подраться, — как прыгнет на кровать, и схватив шедевр ткацкой промышленности пытается стукнуть Эорен. Точнее, то место где та была мгновение назад. Чему-то её в полувоенной школе принцессу научили, и от угрозы она откатывается вбок, сразу же восприняв сказанное, как руководство к действию.
От удара Эр даже уворачиваться не стала.
Марина смотреть это зрелище не смогла и двух десятков секунд. Крикнув 'Гарде!' бросается на обеих.
Эорен, наконец отсмеялась. Умеет, оказывается, как и все остальные. 'Сухорыбина' так и не прижившееся прозвище.
— Как-то снова понимать стала, каково это счастливой быть.
— Жизнь это не те дни...
— Что прошли, а те,что запомнились, — заканчивает Эор за Марину, — сегодня таких стало больше. Во всяком случае, у меня.
'Интересно, насколько это совпадает с Эридиными? Хотя, вроде, разноглазая осуществила всё, что задумала. Только вот идейки её последнее время чем-то не тем отдают'.
Эр встаёт, лениво потягиваясь.
— Уф, заигралась я с вами, даже взмокла. Пойду в душ пойду. Кто со мной?
Марина незаметно придерживает встрепенувшуюся Эор.
— Эр, знаешь, я после тебя, ты там надолго застрянешь.
Разноглазая, хихикнув, уходит томно виляя бёдрами.
Теперь уже Эор осторожно руки Марины касается.
— Марина, можно тебя спросить. Про Эриду она ведь, — замолкает, словно не зная, что сказать.
Херктерент корчит максимально гнусную гримасу.
— Да, ты всё правильно поняла. Она ласкать себя пошла. Последнее время считает, тёплый душ лучше,всего для самоудовлетворения подходит. Ещё смотреть любит, как другие этим занимаются. Меня не просила чего-то ей поделать, только намекает очень уж старательно. Уверена не только мне. Заметила, наверное, на мальчиков не смотрит, и никого у неё нет.
— Ты так спокойно о таких вещах говоришь!
Марина пожимает плечами.
— Говорю. Что тут такого? В школе и так всем известно, разноглазая на девочек заглядывается. Пока всё по обоюдному согласию происходит, мне наплевать. Пытаться принудить к тому, чего я не хочу, скверно кончится для любого, включая Эр, и она это знает. Я как-то не горю желанием заводить с кем-то излишне нежную дружбу.
Это я к тому, что про тебя всякое разное болтали, а я фонарь не держала. Да и брат твой...
— Его просто не понимает никто, — слова задели за живое, — считают каким-то уродом. Прямо как и меня. Что до его пристрастий — сама же сказала, когда добровольно, тебе всё равно, кто с кем. Единственный, кто хотя бы иногда слышал, что я говорю. Я и сейчас с ним переписываюсь. Что бы про него не говорили — мне наплевать.
— Ага. Только он ещё был подозреваемым в моём отравлении, — сама Марина считала Яроортовского братца жутко противным типом и рассматривала почти как предмет мебели. Её тоже совершенно не замечали. Однако, получается, на протяжении нескольких лет он был единственным из старших, кто хотя бы замечал нескладную одинокую девочку. Память у Эорен хорошая.
— Его полностью оправдали! — ого, настоящий гнев в исполнении Эорен. Что-то новенькое, но вполне ожидаемое.
— А я не столько про него, сколько про тебя. Сама понимаешь, о чём я... Особенно в свете пристрастий твоего брата.
— Я... я боюсь близких отношений. Без разницы, с кем. Мне кажется, они мне не нужны совершенно.
— И не мечтала ни о чём таком? Ни с кем себя не представляла?
— Не уверена. Нельзя мечтать о людях, кого боишься. Я почти всех боялась. Потому и не знаю. Представляла что-то только с уже несуществующими... Да и эти намёки бесконечные, насколько я неполноценная. Хотя я взрослеть раньше многих начала! Даже здесь, боюсь лишний раз взглянуть на человека. Тела своего иногда боюсь.
— Это ты зря. Тела бояться не надо. И определённых реакций...
Эорен настораживается.
— Эрида... Мне кажется, она кричала. Пойдём, ей наверное плохо!
Марина прислушивается. Валится на спину.
— Ей не плохо. Как раз наоборот — хорошо. Даже слишком. Скоро выйдет — увидишь.
— Может, зайти к ней?
— По-моему, именно этого она и добивается. Уверяю, она и без нас прекрасно справится.
Эрида тащит за собой полотенце. Ноги подгибаются, глаза затуманены, на губах полуулыбка. Мокрая, словно и не вытиралась, влажные волосы спутаны.
Марина смотрит на Эор с выражением 'Что я говорила?'
— Ну как, хорошо?
— Очень-очень. Редко так бывает.
Укладывается рядом с Мариной, только из соображений, других мягких горизонтальных поверхностей в поле зрения не наблюдается. Подтаскивает к себе подушку.
— Спать что-то хочется...
Эор встаёт.
— Я пойду, ополоснусь.
Марина тоже поднимается.
— Вина там ещё немало осталось, пойду допивать.
Ожидала, спать Эр тут же расхочется, или же вообще попросит, чтобы с ней кто-то полежал, но нет, Эриде хочется спать на самом деле.
— Только разбудите, если будете уходить.
Ополоснулась вместе с Эор. Та действительно, только мыться ходила. Никаких пошловатых мыслей ни у кого не возникло.
Эор опять на себя полотенце накрутила и второе — на голову, что при короткой стрижке совсем не обязательно. Что при длиннющих ногах только добавило очарования. Сказывается тут Эридино влияние. Сама Марина только вытерлась. Почти жарко, можно и без одежды обойтись.
— Я вот подумала, — Эор ещё немного выпила, язык пока не заплетается, похоже её не развезёт, — так Эр и не поблагодарила толком. Сегодня же один из лучших дней в моей жизни был.
— Ты смотри, с размером благодарностей не очень усердствуй.
Кажется, длинная ухитряется покраснеть.
— Так ведь за тот день стоит поблагодарить...
— Но-но, только не увлекайся! Я всё равно бы так поступила, без разницы сестра ты Дине или нет.
— Спасибо ещё раз, Марина.
— Обращайся! — Херктерент чуть по лбу себя не хлопает. Который раз уже ловила себя на определённом тугодумстве. Причём, в вопросе являющимся для многих важнейшим — 'кто с кем, чего и когда именно', — Ты не вздумай со всякими благодарностями к моему мехводу лезть.
— Я не увожу чужих парней! — вспыхивает Эорен.
— Похвально! — Марина чуть не брякнула возмущённо 'он не мой парень'. Но вовремя сдерживается. И без неё в школе хватает любовных двух-, трёх— и более многосторонних угольничков. Многие получились или распались не без деятельного внимания Соньки. Провоцировать создание ещё одного Марина не намерена. Интересно, в 'кошачьей' настолько распространено благодарить подобным образом за важные услуги? Вроде бы, не должно, в противном случае хоть что-то Херктерент знала бы. Хотя, учитывая кой-какие слухи доходят в самую последнюю очередь, ожидать можно всего, чего угодно. Свойственные возрасту увлечения часто толкают на не самые логичные поступки, а Марина младше всех поступивших вместе с ней и значительной части следующего года. Про это все забыли, кроме Соньки. И её самой. О сложном мире школьных взаимоотношений она больше слухи распускает, нежели сама в чём-то участвует. Ладно, хоть пока пока можно огрызаться на намёки что у неё с тем или этим. Но так не сможет продолжаться вечно. Пошутить что ли довольно злобно, наврав, у неё с Эридой не просто дружба, тем более разноглазая всё охотно подтвердит? В общем, оставим всё на состояние вредности и злобности на момент задания неудобного вопроса.
Та же Эорен, похоже, хочет казаться старше и опытнее. Что не всегда приводит к положительным последствиям. Софи говорила, длинная ужасно неопытна, но тут проблема в опытности самой сестрицы. И её почти патологическим желанием быть выше всех прочих. Опять думать, кто тут врёт, а кто уши развесил, причём даже не определишь сразу по простоте или из хитрости. Намёки Эр понимаются уж очень выборочно. У разноглазой настойчивость в данной сфере ещё не до конца включилась. Проблема, такие вещи рано или поздно включаются у всех, а не только у неё.
— День просто такой замечательный. Будет о чём вспомнить.
— Ага. Даже частично для будущего на плёнке зафиксированный.
— Ой!
— Что 'ой'? Не волнуйся, кроме нас Эрида это будет показывать только тем, кому ты разрешишь.
— Я уж испугалась.
— Раньше бояться надо было, — хмыкает Марина, — Эрида в таких вопросах очень честная. Не любит никого обижать.
— Стоило тогда рисковать. Думала, что это книжная фраза 'решила резко изменить свою жизнь'. Но оказывается, правда.
— Ещё на танке прокатиться не хочешь?
— Только если внутри.
Марина окидывает Эор взглядом. Та полотенце поправляет, хотя и не размоталось ничего.
— В моём командирском будет сложновато. Длинная ты слишком, требования о малорослости танкистов не просто так придумали. Чем больше лошадиных сил на тонну хочется — тем меньше у машины должен быть размер, и у тех, кто внутри — тоже. Сейчас, правда, эту проблему решили. 'Дракона' починят — можем покататься. Даже с визитом к твоим можем заехать.
— Там ров — настоящий. Надолбы — тоже. Нас учили с танками бороться, уязвимые места 'Дракона' я помню, и чем их надо поражать — тоже. Они тоже подумывали, где взять боевые снаряды, только не знаю, смогли ли найти.
— Если и нашли, у них их сейчас отобрали, — усмехается Марина. Бравада-то напускная. Они потому и стреляли, знали пятьдесят эм эм 'драконовскую' броню не возьмёт. Рассчитывали напугать экипажи, что и произошло. И то, были единичные пробития. Но будь снаряды у 'Драконов' — проткнул бы лобовой броневой лист её машины, как бумагу и через кормовой бы вылетел. Вместе с двигателем. Стрелять 'коты' умеют. Из пушек — тоже.
Что-то игры в последнее время уж больно опасными становятся. По Эорен-то какая-то сука стрелял или стреляла боевыми патронами. Способными рельс пробить при удачном попадании.
— Меня кто-то хотел убить, — Эор снова, как раньше, убийственно серьёзна, — могут попытаться снова. А ещё Дина...
— На территорию школы посторонним проникнуть не удавалось. Там она в полной безопасности, а тут вообще самое защищённое место у нас в стране.
— Море не любит непотопляемых кораблей.
И ответить нечего. Марину тоже уже хотели убить, но в неё по крайней мере ещё никто не стрелял.
— Мы не на море.
— Тем более. Так хочется, чтобы железа в жизни было поменьше.
— Я среди этого выросла и почти всем в целом, довольна.
— Я тоже, только меня не спросили, в отличии от тебя. В этом вся разница.
— Бесконечная жалость к себе не приводит ни к чему хорошему.
— Я знаю. На жалость просто не остаётся времени. Думаю, куда меня теперь может затянуть.
— В обычных патриотических мероприятиях для девушек твоего круга участвовать не думаешь?
— Нет. Не люблю фальшь, притом на самом высоком уровне. Да и самая банальная вещь — у меня внешность подкачала.
— Это поправимо.
— Потому и не хочу. Вранья в мире только больше будет. Мне моей доли пока достаточно. Звание получу, а там до конца войны — что будет — то будет. Тыловых частей и вспомогательных служб — предостаточно. Я не штурмовик первой линии, и не герой-лётчик. Слава мне не нужна совершенно. Даже не пойму, почему многие её так любят? Особенно, посмертную. Мы же не миррены с их культами мучеников да мёртвых героев. Не велик труд умереть за свою Родину. Гораздо правильнее, сделать чтобы это враги за свою родную землю умирали. Желательно, ещё и с радостью.
— Ты в пропагандистский отдел попробуй устроиться. Там народу с головой сейчас острая нехватка.
— Среди безголовых гораздо проще лишиться собственной головы, чем им всем головы обратно приставить. Именно из-за необходимости увеличивать количество лжи туда и не пойду. Не хочу показывать, как якобы, умею то, к чему не способна совершенно. Я ведь прекрасно знаю, как съёмки к журналам с яркими картинками организуют. Единственное, что на моей памяти там правдой было — съёмки Дины с Севером. К тому же, письменное слово мне всегда сложновато давалось. Читать по памяти заученные интервью. Не хочется совершенно. Я не собираюсь в большую политику и эти умения для меня совершенно не обязательны.
— Ты куда злее, чем мне сначала показалось.
— Это похвальба или оскорбление?
— Скажем так, уточнённые наблюдения. Мне занятия политикой не избежать, даже если захочу в сторонке остаться.
Эорен шутя поднимает бокал.
— Ты? В сторонке? Никогда не поверю. Жизнь — штука полосатая. Кажется, у меня буквально вчера светлая полоса началась.
— Ага. Ей на смену придёт тёмная.
— За ней то, чем заканчивается любое животное. Я знаю эту шутку.
— Она нас всех троих вместе гораздо старше.
— И это я тоже знаю. Думаю, полосы эти в моей жизни ещё многократно будут чередоваться.
— Поживём— увидим.
— Я не хочу играть в определённые игры, Марина. Если можешь — не впутывай меня в них. До меня не так уж и мало доходило, и знаю, ты всех людей делишь на своих и врагов. По принципам, очень сильно отличающимися от общепринятых. Хочу просто остаться в стороне.
— От этой войны в стороне не останешься.
— Но она когда-нибудь кончится. Не хочу участвовать в том, что начнётся после. Постарайся меня понять.
— Почему ты уверена, наступит что-то нехорошее начнётся?
— Самое простое и очевидное — по домам вернутся десятки миллионов молодых в большинстве своём людей, прекрасно умеющие только воевать. Увидящие, несмотря на пролитую кровь, жертвы и лишения лучше не стало. Кого они назначат виноватыми. Денег на нормальное их обустройство в мирной жизни у нас нет, и спустя несколько лет их больше не станет. Знаешь, некоторые до сих пор переживают ту войну. Некоторые перегорели. Но ты же знаешь, как в первые послевоенные годы шаталось и чуть не рухнуло всё. Шаталось во многом из-за них — миллионов оставшихся не у дел фронтовиков.
— И что ты предлагаешь?
— Я? Ничего. Эта проблема не имеет решения, во всяком случае, с помощью моих мозгов. Остаться в стороне — наиболее приемлемый для меня способ выживания в надвигающихся событиях. Ты же, либо сама возглавишь кого-то, либо тебя заставят сделаться знаменем. По-другому просто не может быть.
— Ладно, попытаюсь тебя не вмешивать. Хотя я безо всякого доверия отношусь к любым прогнозам относительно будущего нашей страны. Ты совсем уже ни на что светлое не надеешься.
— Законы, по которым устроено общество, не так точны и однозначны, как математические. Но их тоже можно использовать для расчётов. Особенно, для касающихся меня самой. Я просто хочу жить, Марина. Просто хочу жить. Пули в спину, как ни странно, значительно увеличивают запас жизнелюбия. Прочищают мозги, как ты ты часто выражаешься.
