'Интересно, если кто с младшим братом или сестрой до трёх лет попадётся, визгу много будет?' — желчно думает Марина.
Дочь соправителя не соврала, одеваться как обычная девочка, научилась. Вот только с лицом так ничего сделать не смогла, а там Великий Дом, как минимум первого разряда, написан.
Сама Марина подмечает — у всех их возраста где-нибудь на видном месте на одежде — петличная эмблема рода войск, или кокарда на головном уборе — знак того, в каких войсках кто-то из родственников. Можно не сомневаться — у всех настоящие.
На Марину тоже косятся — 'чёрных беретов' не очень много, а у неё ещё и планка медали.
Тут словно цветущий кусок довоенной жизни. Той зимой было не до того, а сейчас есть и время, и возможность всё как следует рассмотреть.
У Херктерент взгляд на признаки войны заточен, и они с лёгкостью даже здесь найдены. Чёткие указатели путей к бомбоубежищам высокой категории защиты, яркие стрелки к пожарным кранам, почти везде указан путь к ближайшему выходу.
Насколько Марина помнит 'Справочник' по гражданской обороне, в этой части города все бомбоубежища высокой категории, то есть, держат в теории фугасную бомбу в полторы тонны (пока ни в одно не попали) и способны защитить от химического оружия. Этой дряни на столицу миррены пока не сбрасывали, хотя на фронтах активно применяют, другая сторона отвечает тем же.
* * *
Эриды у себя нет. Коатликуэ, Рэдрия и Софи её тоже не видели. Малознакомая выпускница сказала, видела её в библиотеке административного корпуса.
'Что её на юриспруденцию потянуло?' — думает Марина.
Из отделений школьной библиотеки, то, что в административном наименее популярное. Там собрана юридическая литература. В первую очередь, по всем вопросам действующего законодательства. Исторические правовые акты. Кодексы Великих домов. Полные списки лиц, принадлежащих к военному сословию, то есть сейчас под четверть населения страны, притом, что все сословия упразднены несколько сотен лет назад. Старая слава умирает медленно.
Эрида сидит, обложившись всякими 'церемониалами'. Мельком взглянув, Херктерент сразу определяет — взяты исключительно действующие.
— Я прочла всё, что следует говорить. Как себя вести и так помню. Вот только... Не знаю ведь я там никого.
Марина пожимает плечами.
— Всего-то? Глава городской администрации больше четверти века на своём посту. Он твою маму попросту помнит, да и говорила я уже — у таких инстинкт — чётко помнить, кто в каких званиях и чинах, и как эти чины между собой соотносятся.
— Других разве нет?
— Если ненавидящие друг друга императрица и министр безопасности по какому-либо поводу придерживаются одного мнения, то это так и есть.
— Пойдём теперь в 'Двенадцать гербов', — Марина мысленно стонет. Известнейший и самый дорогой ювелирный магазин. Название значит количество званий 'поставщик двора', полученное от императоров и соправителей. Вздумай Эр сегодня им звание пожаловать — уже завтра на вывеске и во всех каталогах будет 'Тринадцать гербов'. От Саргона герб один — за украшения императрицы к бракосочетанию, к двум другим тоже здесь заказывали, но на дополнительные звания император пожадничал. Ещё три — от самой Кэретты, и Марине даже знать не охота, за что.
Происходит то, чего и следовало ожидать. Охранник вежливо приветствует Марину и Эр с полным малым титулом. Посетителей нет, так что зал тут же закрывается для 'особого обслуживания'.
Потом их провожают в 'Зал брильянтов' — своеобразную выставку великого мастерства и непомерной роскоши. Тут демонстрируются лучшие и самые дорогие украшения. Большинству не глядя можно присваивать статус 'национальных сокровищ', даром, что кровавых историй за камушками пока нет.
Про этот зал все, кто детективы читают, знают. В сотнях романов последних десятилетий различные любители лёгкой наживы регулярно его грабили или пытались. Столько изощрённых способов проникновения предполагалась!
Скучная реальность куда прозаичнее — ограбить 'Зал' до сих пор никому не удалось. Марина знает — 'Гербы' не только камнями занимаются — они и сейфы производят и оборудуют. Причём, даже с Государственным банком сотрудничают.
Украшение зала — убранство, достойное императрицы. Херктерент цена, благодаря познаниям Эриды, прекрасно известна. На линкор, как минимум тянет. Подумывает, не попросить ли из озорства померить. Больно уж охота посмотреть, как это, линкор на голове носить?
Хотя, лучше внимания Эр не привлекать. С неё станется купить. Она ведь временами в вопросах траты денег абсолютно безумная.
Хм. Кроме Эриды можно представить только одну покупательницу этого украшения. Марина не Марина, если через несколько лет это не окажется на Сонькиной голове в день её свадьбы.
— У нас есть экземпляры оружия особой работы лучших современных мастеров. Все имеют сертификаты 'особо ценных современных мечей'. Желаете ознакомиться?
Марина косится на подругу. Та вертится у витрин дальше всего расположенных от самой опасной в смысле уничтожения денежных средств соправителя.
Почему бы и не взглянуть? Всё-таки неплохо быть богатой девочкой.
Булат — слово, услышанное от отца. От матери — змеиная сталь.
Точные копии легендарных клинков.
Марина, особо не задумываясь, выхватывает из ножен 'Глаз Змеи'. Такой же как тот. Ей пока не принадлежащий, настоящий. Этот разить будет вряд ли хуже.
— Копии изготавливаются по разрешению нынешнего Главы Великого Дома Еггтов, — чуть поводит глазами в сторону. Херктерент следит за взглядом. Точно, под стеклом это самое разрешение со знакомой подписью и печатями, красуется.
Клинок во всём подобен легендарному. Кроме одного: под клеймом Дины выгравирована цифра семь.
— Это требование главы — на видном месте должен быть номер копии.
— А 'Золотая Змея' у вас есть?
— Нет. Разрешение на изготовление копии данного клинка получено не было.
'Почему мне достаётся всё ненастоящее? Фальшивые чувства, фальшивые клинки. Всё фальшиво. Деньги только настоящие. И где предел того, что за них можно купить? Во времена настоящих клинков кто-то сказал: 'Лучше обучить двести пикинёров, чем купить дорогой меч. Люди скорее спасут тебя в бою, нежели сталь'.
Прибыл курьер с охраной из Загородного дворца. Совершенно буднично и как то скучно Марине передали 'Глаз Змеи'. Тот самый, созданный самой Чёрной Змеёй столетия назад. Вот те на!
Столько раз мечтала в детстве, когда клинок станет её. Фантазировала всякое.
Вот, произошло. Только радости никакой нет. Детские мечты в детстве и должны сбываться. Сбывшиеся после оставляют только горечь. Время не повернёшь вспять. Только в комнате стало теснее.
Вместе с курьером рабочие из МИДв приехали. Сейф для оружия привезли, и к полу прикрутили. Марина ещё за принятие работы и получение ключа расписывалась.
Что там намереваются открывать, Марина в деталях знает и так. Как-никак, проект ЕИВ одобрил.
Марину порадовало — скульптор явно не поленился ознакомится с подлинными генеральскими доспехами, в одном из них генерала и изобразил.
Эриде нечего из этого не известно. Сама себе сюрприз хочет устроить. Марина не настолько вредная, подкидывать проектное изображение не станет. Херт дочери просто не сказал, ему недавно макет памятника из камня и бронзы прислали как мужу последнего потомка генерала. Эрида как последний потомок, до совершеннолетия не рассматривается.
Что считает Эрида, то её дело. Марина считает, возраст не по календарю наступает, а в голове. И у дочери соправителя этим двум датам никогда не совпасть.
Вроде бы все церемониалы чуть ли не наизусть выучены. Память у Эр — что надо. Марина и так содержание помнит с раннего детства. Но разноглазая продолжает в библиотеке пропадать, будто там мёдом намазано. В 'Сказку' бы позвонила — в тот же день любые книги у неё бы в комнате лежали. Даже существующие в одном экземпляре. Если бы понадобилось что-то этакое — попросту украли бы, откажись владелец продавать.
Но это же тот отдел, где хранится издаваемое миллионными тиражами.
Заглядывает разноглазой через плечо. Удивляется.
— Что это тебя потянуло на семейное законодательство? Замуж собралась? На тебя древние кодексы действуют, так что можно уже, хотя и рановато.
Опять этот взгляд, после которого становится стыдно. Немного и ненадолго.
— Могла бы и заметить, я про южное семейное право читаю.
— Хм. А это тебе зачем понадобилось? Насколько я помню, этот бред никогда и нигде не применялся. Церковные браки мы не признаём, даже наши миррены свои регистрируют.
— Я как раз об этом. Сколько трагедий произошло из-за статуса внебрачных, или как они обычно пишут незаконнорожденных детей.
— Хм. Ну, допустим словечко это и у нас вполне употребляется. Сама от 'принцессы незаконнорожденных' происхожу. Да и по фамилии частенько понятно, кто в древнем доме любил на стороне развлекаться.
— Но такого дикого ограничения в правах никогда не было! У меня в голове не укладывается такая дикая привязанность законности только церковных браков и, до недавних времён, практически полная невозможность разрыва отношений.
— Попробуй сложить. Ограничением числа наследников и у нас занимались.
— Но не такими же способами! Своему ребёнку даже по завещанию нельзя ничего оставить.
— Эр, не будь наивной. Ещё во вполне исторические времена, особенно в заморских владениях знаешь сколько детей рабынь или зависимых женщин было? Первые так вообще по категории вещей проходили. Ими спокойно можно было торговать. Как скотом. И плевать, что лицом вылитый хозяин. В лучшем случае — это несколько лишних монет, вроде как за показатель качества.
— Марина. Ты вечно всё с ног на голову переставляешь. Я говорю о том, что в коронных землях творилось.
— За стеной божьи заповеди не действуют — самый известный, хотя нигде и не записанный мирренский закон. Заповеди эти не действуют во всех сферах.
— Мы о разных вещах говорим. Как бы в тех краях сложилась судьба моих предков? Я ведь потомок удочерённой по самой распространённой версии.
— Эр, что ты глупишь? Всё бы было примерно так же, как и здесь. Личный друг считай первого лица в стране обратился бы к этому самому лицу с просьбой узаконить ребёнка. Такое у них тоже случалось, были случаи, когда и вовсе чёрных детишек в величие дома принимали.
— Но не у всех были такие друзья.
— У твоих предков они были.
— Мне жалко людей, чьи жизни были искалечены с самого рождения.
— Аборты миррены тоже старательно запрещали. А резиновая промышленность только относительно недавно достигла крупных успехов в деле контроля над рождаемостью.
Эр замахивается кулачком.
— Марина! Иногда тебя просто хочется стукнуть. Ты такие ужасные вещи говоришь!
— Пытались многие. Вроде бы, все уже поправились, — смеётся Херктерент.
— Рождение ребёнка вне брака часто ставило на женщину и на ребёнка несмываемое клеймо на всю жизнь.
Марина скалится.
— Вспомни первоначальное значение слова ублюдок применительно к людям. Как раз про таких деток.
— Но это не хорошо и неправильно.
— Помнить надо в каком обществе живёшь. И кому чего стоит давать.
— Но дети-то ни в чём не виноваты!
— Эр. Меньше читай мирренские романы и переживай о разных глупостях. У нас таких детей никогда ни в чём не обвиняли. Наличие добрачных детей часто даже приветствовалось, ибо способность к деторождению подтверждена.
— Упомянутой части тела у меня просто нет.
Взглянув в расширяющиеся до невозможных пределов глаза, вспоминает о больном сердце и добавляет, — Не смотри на меня так, это с детства ещё и не думай ни на кого. Сама же знаешь, я постоянно всюду лезу. Верхом всегда ездила только на кавалерийских сёдлах. Ну вот, как-то раз и навернулась с коня.
— Когда это было?
— А ты вспомни! В детстве временами болела не только ты.
— Больно было?
— Скорее страшно... Тогда все вместе были. И было страшно, опять будут меня ругать, а потом орать друг друг на друга. Мне, как ни странно не сказали ничего ни до врача, ни после. Но как же они тогда друг на друга орали! Но, в общем-то, сошлись во мнении, это просто травма, вызванная в первую очередь, чьей-то хронической неспособностью нанимать пригодный для присмотра за детьми, персонал. Но так как мы не какие-нибудь миррены в конце-концов, а девочки в нынешние времена взрослеют очень быстро, так что особой проблемой для меня отсутствие определённой вещи всё равно не станет. Особо подчёркивалось, 'мы, к счастью, не миррены'.
Эрида только глаза протирает.
— Ох, Марина! Ты всегда так рассказываешь, не знаешь плакать или смеяться.
— А ты не ржи раньше времени! Я вот чем дальше, тем больше удивляюсь, глядя на твои потрясающие растяжки, как это у тебя там ничто не порвалось... Или я что-то пропустила?
— Ничего ты, Марина не пропускала. Я на самом деле очень гибкая. Вот другие, кто этим занимаются, с такой проблемой сталкивались.
— Угу. Особенно мирренки. У них без этого в первый брак вступать как-то не очень. Но, ничего. Медицина на месте не стоит — там тоже сшивать научились.
Эр хихикает, зажимая рот ладошкой.
— А ты не смейся, — Херктерент становится неожиданно серьёзной, — То, что теперь умеем ещё и это — побочное следствие массового применения огнемётов и фосфорных бомб. Леча последствия ожогов много чего научились восстанавливать.
— По-моему, Марина, ты неправду говоришь. Там же в основном солдаты лечились. А их данная проблема, если и интересует, то, так сказать с другой стороны. Даже если и есть, больше волнует, чтобы как можно скорее не стало.
— А, — Херктерент устало машет рукой, — шкура-то у нас у всех из одного и того же состоит. Врачам разницы нет, где восстанавливать.
— Ну, если ещё и с этой стороны посмотреть, — смеются обе.
— Вообще, не понимаю чего миррены в этом целомудии и первой брачной ночи такого-этакого находят?
— Целомудрии, Марина, ты же блестяще знаешь языки.
— Всё равно. Как Херенокт выражается. 'С девочками в медицинском смысле совершенно не интересно, всего бояться, ничего не знают и не умеют. Я опытных предпочитаю'.
Чем тут вообще гордиться? Этим самым цело совсем себе количество людей снизить хотят? Хотя, лично я не против — чем меньше будущих мирренских солдат, тем для нас лучше.
Берегут своё цело непонятно для чего. Мы не миррены, миррены — не мы, но есть и кое-что общее: перестарки никому не нравятся.
У них даже словечко есть для засохших, так и не начав цвести. 'Божьи невесты' неужто думают, их на небесах бог отдерёт за всё в жизни не полученное? Он силён, но сомнительно, что настолько. Хотя, если учесть, будто впереди вечность.
— Радости земные и радости небесные не могут быть тождественны. Телесное и духовное не совпадает.
— Эр, сейчас тресну, честное слово. Мы не на уроке богословия по другую сторону экватора.
— А у меня есть такой учебник.
Марина мысленно стонет.
— Эр-рида! Есть на свете хоть что-нибудь, чего у тебя нет?
— Я не знаю, — просто отвечает разноглазая, — учебник не такой уж и глупый, как ты считаешь.
