Рената бросилась к ним:
— Дашенька! Она жива, Саша?
Он поднял голову и посмотрел сквозь Ренату, и она поняла, что нет. Не жива. А если... У Сокольниковых не было принято разговаривать с обслугой о личной жизни, кроме того, Дарья и сама, еще со школы, отличалась большой скрытностью. Ведь может оказаться так, что телохранитель отца и телохранительница Ренаты любили друг друга?
— Уйдите в ванную! — хрипловато потребовал Саша. — Умойтесь, напейтесь! Не мешайте мне!
Девушка беспрекословно подчинилась.
Холодная вода привела Ренату в чувство. Но что же они тут делают?! Зачем телохранитель заставил ее вернуться в этот кошмар? Почему не бежит отсюда теперь, когда нет сомнений, что Дарья с Артуром мертвы? А отец... папа...
...И Рената снова плещет в лицо водой, рыдания рвутся наружу, и сдержать их невозможно: спазмы стискивают горло, не позволяя дышать.
Она закричала, выталкивая из себя боль.
Отворилась дверь. На порог шагнул телохранитель. Он пошатнулся и прижал к губам носовой платок, а потом уже сквозь него хрипловато бросил попутчице:
— Теперь идем!
На первый этаж они спустились без приключений. Стрелять Саше больше не пришлось. Но вместо того чтобы выскочить из подъезда, он нырнул за обшарпанную дверь подвала.
К счастью, долго петлять в темноте им не пришлось. Телохранитель планировал только добежать до окна, противоположного входу, и выбраться наверх, поближе к машине.
Погнутые прутья решетки — не помеха ни для него, ни для Ренаты. Саша змеей проскользнул наружу, осторожно распрямился, выглядывая из углубления ямы, в какие обычно "прячут" подвальные окна, и лишь потом разрешил последовать за ним своей подопечной.
Эта сторона дома выходила на проезжую часть дороги. Здесь было куда светлее и, разумеется, опаснее. Так, по крайней мере, казалось Ренате. Гонясь за Сашей по небольшому палисаднику, она в панике представляла, что из каждого окна, из каждого автомобиля в них сейчас целятся преследователи.
Джип "Чероки", некогда принадлежавший отцу, был припаркован у обочины. Так, словно водитель отлучился на минутку и сейчас подойдет. При этом машину прикрывали давно не стриженные кусты боярышника.
Увози нас, Саша, отсюда поскорее!
На сидении водителя темнело пятно. Кровь. Рената закусила губу: это кровь отца...
...Саша хватает брошенную на заднем сидении "кожанку" с меховой подстежкой (тоже отцовская, отмечает девушка) и накрывает ею пятно.
— Сюда! — указывает на соседнее кресло.
Рената падает справа от него и только теперь ощущает, что после их пробежки по палисаднику штанины ее джинсов промокли до самых колен...
...Теперь Саша, пользуясь относительной невидимостью, не торопился. Подкурив, он минуты три ждал, пока прогреется двигатель.
— Кто убил папу? — спросила Рената.
— Я не знаю, — телохранитель внимательно посмотрел на нее.
В его взгляде читалось сочувствие. К черту сочувствие! Ей нужно знать, кто это сделал!
— Надо обратиться в милицию!
Он покачал головой:
— Не будьте так наивны. Если вы полагаете, что деньги в вашей семье зарабатывались праведным путем, то ошибаетесь. Я могу высадить вас возле первого попавшегося участка, но не более того...
— Вы... передали мне слова отца... я помню. Он просил вас... позаботиться обо мне. Он просил!
— Александр Палыч имел в виду, что вы должны подчиняться мне, — голос телохранителя звучал успокаивающе рассудительно: так старшие говорят с детьми, напуганными темнотой. — Остальное — не мое дело. Вы согласны с моими условиями?
Девушка сжалась. Ее знобило. Сырые джинсы ледяным компрессом облепили ноги, в горле саднили сорванные криком связки. Завтра ангина ей обеспечена...
Саша отвел рычаг, и "Чероки" плавно тронулся с места. Телохранитель разввернул машину. Слегка подпрыгнув на трамвайных рельсах, джип выскочил на противоположную полосу, пристроился к небольшому муниципальному автобусу, встал рядом с ним перед светофором.
Площадь Маркса уже почти обезлюдела. Последние коробейники и "семечковые" бабушки собирали свой нехитрый товар. На кольцевой, возле строящейся остановки, ожидали своих вагоновожатых два трамвая. А за остановкой на козырьке метро светилась алым буковка "М". Все это, промелькнув перед глазами, тут же кануло в никуда. Рената постаралась бы запечатлеть повседневные образы родного города в памяти, знай она заранее, что видит их в последний раз. Но тогда девушка об этом не думала...
...Проскочила дорога по Титова, затем — пустая, с увядающей клумбой, круглая площадь Станиславского. И только на Кирзаводе Рената вдруг опомнилась:
— Куда мы едем?!
— В Толмачи.
— В аэропорт?!
— Ну, конечно! — Саша выбрался из раздумий и вновь заметил существование спутницы.
Короткого взгляда на ее дрожащие коленки ему хватило, чтобы усилить мощность обогревателя и направить поток горячего воздуха на Ренатины ноги.
— Так лучше? — он подержал руку возле вентилятора.
— Куда вы хотите лететь? — не обратив никакого внимания на его запоздалую заботу, стояла на своем Рената.
— Подальше отсюда.
— Вы полетите со мной?
— Посмотрим.
— Я никогда не летала. Я боюсь высоты, боюсь самолетов.
— Со своими страхами вы чудесно справились на карнизе моего дома, — отрезал он.
— А что, билеты на самолет можно взять прямо в день отлета? — ядовито поддела его Рената.
— Гм... — Саша не нашелся, что ответить.
— Послушайте, а почему они преследуют меня? Как вы думаете?
— О! А я хотел спросить об этом вас! — он двинул бровью.
...Огни Юго-Западного жилмассива радостно и по-домашнему подмигнули беглецам, словно дразнят недосягаемым уютом тепла, телевизора, ароматного глинтвейна... Может быть, произошедшая трагедия все-таки окажется сном? Рената безнадежно вздохнула, прогоняя глупо-оптимистичную мысль, что преследовала ее весь этот безумный вечер. Назойливая гостья, уйди! Я была бы рада, но ты обманываешь!
— Я не знаю, как дальше жить... — призналась девушка.
— Скроемся — что-нибудь придумаем. Не могут же они преследовать нас вечно. Убраться подальше от Новосибирска — это не лишняя мера, а вот страдать манией преследования... гм... пока не вижу причин. Надеюсь, и не увижу...
— Dum spiro, spero1?
— Sunt ista2.
Своим ответом Саша немало удивил Ренату. Отцовский секьюрити был эрудирован; теперь-то понятно, что книги в его квартире, так безобразно раскиданные непрошеными гостями, занимали полки не для декора. Вот Артур наверняка посмотрел бы на нее так, словно она выбранилась. А Саша, кажется, и не заметил перехода на латынь...
__________________________
1 Dum spiro, spero — (лат.) Пока дышу — надеюсь.
2 Sunt ista — (лат.) Да, это так.
— Давайте сделаем так, — сказала она и почувствовала слабую боль в горле. — Мы остановимся в пригороде. К примеру, в Оби. И ваш любимый аэропорт будет рядом...
— Вы согрелись?
— Почти.
— Ладно, посмотрим. У меня, правда, еще не пропало ощущение, что нам дышат в затылок... Но нет вящей необходимости носиться, как ужаленным в з-з-з... гм...
Впервые за весь вечер девушка вымучила улыбку. Может быть, Саша сознательно хотел ободрить ее этой скабрезной шуточкой? А он тем временем свернул на ужасную, состоящую из одних кочек и разбитой колеи, проселочную дорогу.
Только возле ветхой дачной избушки, затерянной среди десятков таких же кособоких товарок, Рената спросила:
— А что сие ?
— А сие, Рената Александровна, заброшенная дачка. Еще мой батюшка продал участок нашему соседу, но тот заколотил дом и не был здесь уже лет десять. А потому — уж не взыщите, барыня, но почивать на пуховых перинах, наверное, не придется...
На этот раз попытка Саши увенчалась успехом: Рената уже без притворства улыбнулась его словам.
— Все ж не в машине! — бодро откликнулась она.
Едва они покинули джип, откуда-то донеслась приглушенная музыка. Это был мотив "Одинокого пастуха" Морриконе.
— Что это? — начала озираться девушка.
Саша раздумывал ровно секунду. Затем нырнул в салон машины, нашел карман в куртке Сокольникова. Плачущая свирель заиграла громче. Телохранитель вытащил мобильный телефон, и Рената узнала сотовый отца.
— Да? — тихим и посерьезневшим голосом отозвался Саша.
...Сердце Ренаты запорхало, ноги снова онемели...
Прошла вечность, прежде чем телохранитель, выслушав неизвестного, отключил мобильный. Он не помрачнел, не изменился в лице, ничего не ответил собеседнику, но Рената поняла: дело — швах...
— Ну?
— В машину, — мотнув головой, бросил Саша. — Дача, баня и девочки отменяются... Боюсь, охота открыта и на вас, Рената Александровна... И опасаюсь, что времени ждать билета у нас нет совсем...
— Думаете, нас вычислят? Здесь?
— Здесь — еще как вычислят...
"Чероки" снова поскакал по кочкам.
— Саша... — нерешительно начала Рената. — Как получилось, что вас не было рядом, когда убили папу?
— Он не всегда приглашал с собой охранников. Я предупреждал его, что это неосмотрительно, но вы же хорошо знаете вашего отца...
— Да. Нрав у него был крутой... Мы часто ссорились... О, боже! — она всхлипнула
Телохранителя тоже не радовала участь рассказывать все это осиротевшей девчонке. Да, она еще девчонка. Сколько ей, интересно? На вид и не определишь. Она из того типа женщин, кому до тридцати дают шестнадцать... Рыженькая, миловидная. Затравленная. Еще бы!.. И рука его сама собой потянулась к очередной сигарете...
— Я опоздал на несколько минут... — неохотно поведал он, подкуривая. — Застал Александра Палыча в этой машине, умирающим. Он говорил о каком-то "дипломате". Между прочим... — телохранитель шумно затянулся, помедлил и лишь потом продолжил: — Дважды повторил, между прочим. Значит, это была очень важная информация. Для него, и наверняка — для вас. Что это за "дипломат", Тан... Рената? Знаете?
Рената замялась. Знает, конечно. Но стоит ли посвящать в это Сашу?! Отец часто говорил, что доверяет одному человеку — своему тезке. Наверное, речь шла об этом Саше. Но разве доверие отца — повод открывать телохранителю еще и свои секреты? Причем стыдные секреты... Только вот откуда папа знал о распроклятом "дипломате"? Хотя — могут ли быть тайны от полковника, пусть и в отставке?..
— "Дипломат"?.. — промычала она не слишком уверенно, скорее, чтобы потянуть время. — Нет, не знаю. Может, он имел в виду дипломатического посла?
— Да нет, — Саша насмешливо покосился на нее, — "чумодан" он имел в виду — и ничего более. Саквояж такой.
— Не-а! Тогда — точно не знаю!
— Да? Ну что ж, кузнечик дорогой, коль много ты блажен...
— И при чем же здесь Михайло Васильевич? — не утерпела грамотная Рената.
Саша усмехнулся, словно провокатор, добившийся задуманного:
— Поспите, говорю!
Она откинула спинку до упора и свернулась калачиком на сидении, положив под щеку кулак:
— Спасибо вам, Саша!
Телохранитель как-то странно посмотрел на нее и не ответил.
Все закружилось перед внутренним взором Ренаты. Всплыл из небытия образ погибшей Дарьи. "Дашка, Дашка, замечательная ты была подруга! Сколько раз мы с тобой "лечились от скуки" хорошим коньяком да шампанским с шоколадом!.."
Саша задумчиво поглядел на умиротворенное лицо заснувшей спутницы. Да, если бы с ее отцом всё получилось правильно, они уже сейчас знали бы о том "дипломате"...
ЗА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ ДНЕЙ...
— Ой! — Рената вздрогнула и огляделась, не понимая, где находится.
Саша убрал руку с ее плеча. Не с первой попытки удалось ему разбудить попутчицу. Сладок был ее сон, и так не хотелось разрушать спасительное царство грез! Дай волю ей — и проспит всю жизнь...
Двигатель джипа тихо работал, но сам автомобиль стоял. Снаружи было сумрачно, и Рената не могла сообразить, утро это или вечер. Электронные часы мигали цифрами "7:03". На японских иномарках это может обозначать и три минуты восьмого, и девятнадцать — ноль три. Как на американских — девушка не знала.
"Чероки" стоял в каком-то перелеске: сосны, пихты, лиственницы, березы...
— А где мы уже, Саша? — сладко потягиваясь, спросила девушка.
Онемевшее от неудобной позы тело заныло.
Глаза у телохранителя были усталыми, ввалившимися и почти воспаленными. На веках проступили морщинки.
— Подъезжаем к Куйбышеву1. Вы умеете водить машину?
______________________________________________________________
1 Куйбышев — небольшой город в Новосибирской области. Не путать с прежним названием Самары!
— Очень плохо, — Рената зевнула и ощутила резкую боль в горле. Ну вот, этого и следовало ожидать!
— Ладно, тогда спите дальше, — согласился Саша и снова положил руку на рычаг передач.
Но Рената запротестовала:
— Вы устали, вам надо отдохнуть! Я могу вести потихоньку.
— Лучше не надо. На рассвете это опасно... Заедем поглубже в лес, и я чуть-чуть подремлю.
— А сколько примерно мы проехали?
— Немного. Часто сворачивали на проселочные.
— М-м-м... А так — все спокойно?
Саша покосился на нее, но ничего не ответил. Рената выбралась из-под куртки и выглянула наружу. Наверное, не стоит говорить и без того измотанному спутнику о проблемах с горлом. Не так уж оно и болит. Впрочем, а горло ли это?
И, пощупав челюсть, девушка поняла: это не ангина. Просто от холода начинает болеть зуб и воспалилась десна. Только этого ей не хватало в довершение всех бед!
— Не глушите мотор, теплее будет, — посоветовала Рената, увидев, что Саша вытаскивает ключи из замка зажигания.
— Вы думаете, у нас много денег? — в его тоне прозвучал оттенок раздражения.
Как человек, Рената поняла его. Но как дочь нувориша и дама, которой с вожделением целовали ручки рафинированные мужчины бомонда, ощутила укол самолюбия. Деньгам она цены не знала. Для нее они были только туманным символом престижа. Откуда они берутся и как связаны с достатком — представляла смутно, потому что прежде у нее всегда были средства на все, что заблагорассудится.
— Вы прекрасно знаете, что у меня их нет! — огрызнулась девушка. — При чем, вообще, здесь деньги?
Саша оценил ее ответ и, сделав определенные выводы, терпеливо пояснил:
— В баке бензина — кот наплакал. Сколько нам еще ехать — неизвестно. Возможно, придется где-то останавливаться. Я взял с собой все, что у меня было, но этого может не хватить. А коммунизм нам обещали только к двухтысячному... Теперь понимаете мысль?
— Ну, и что? Будем околевать? Куртки нам на двоих не хватит, а у меня ноги замерзли и зуб ноет! — (вот, про зуб все-таки вырвалось: как говорится, у кого что болит...).
— Сочувствую, но я тут не при чем. Можете побегать по лесу, позаниматься спортом, — Саша разложил кресло и откинулся на спину, даже не взглянув на куртку, в которую Рената укутала закоченевшие ноги.
