ЗА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ ДНЕЙ...
...Была пытка страхом, были долгие скитания по чужим краям и пристанище в стране Ин.
Многие годы спустя явились они.
Их было немного, но они коварством и вероломством завладели ее землей. Танрэй любила их предводителя — полупомешанного, одержимого Тессетена. И он любил ее. Это было странное чувство, замешанное на страсти и нежности, обожании и горечи. В нем жил Разрушитель, удар которого он однажды мужественно принял на себя — дабы уберечь их. Вот только уберег ли?..
...Сетен стоял между колоннами, почти сливаясь в своем нищенском рванье с мрачными рисунками на стенах, и задумчиво глядел на воду бассейна.
— Я хотел бы, чтобы ты это запомнила, сест... царица. И этот зал, и эту купель...
Все прежнее всколыхнулось в ней в тот миг. Жуткий, почти нечеловеческий облик растворился, открыв перед ее взором обличье благородного воина ори, сильного духом, прекрасного. Такого, каким она помнила настоящего своего Попутчика...
А Сетен улыбался, ведая, что ощущает она. Таков тяжкий удел чуткого сердца — ведать и переживать за другого.
И была любовь, было мимолетное счастье, сокрытое меж часами заката и нового восхода солнца...
А затем — тысячелетия войны равновеликих. Не было победы, не было поражения.
Дух в тисках расчетливого разума — сердце в плену смерти... Две стороны, что воюют меж собой. Осколки единого. И лишь вместилище, которое прежде объединяло всё, отныне было одиноко.
И забывало... забывало... забывало...
* * *
Рената с трудом открыла глаза. Ресницы на правом слиплись, и Ренате пришлось разрывать их пальцами. На коже остались крошки засохшей крови. Мучительная боль стукнула в голову и застряла в висках. Состояние будто с похмелья...
Было еще темно, шел дождь. Девушка сдвинула куртку, под которой лежала, огляделась по сторонам. Где они?
Саша дремал, откинув голову на спинку кресла. Рената включила подсветку и подвинулась к нему, укрывая телохранителя отцовской курткой. Он слегка поморщился, повернул к ней лицо, но не проснулся. Девушка давно заметила, что он умеет по желанию погружать себя в состояние сна. И — были у нее подозрения — не только себя. Наверное, какая-то восточная техника, с которой она соприкоснулась тогда, на берегу Волги. Рената до сих пор не могла понять, что это было. А постоянно чем-нибудь занятой телохранитель не объяснял.
Девушка осторожно прикоснулась пальцами к морщинке возле его рта. Еще неделю назад этой морщины не было. Он кажется старше теперь. Явственнее проступили черты. Почему Рената прежде не замечала, насколько он красив? А сейчас, спящий, он спокоен и похож на ангела — такого, какими она представляла себе этих небесных созданий. И еще — то, чего не было прежде: она почувствовала, что боится за него. Теперь — вовсе не потому, что случись с ним что-нибудь, погибнет и она. То был неприкрытый, банальный эгоизм. Рената мало думала о Саше как о человеке. Он был исполнителем своих обязанностей. Да, добросовестным. Да, временами обаятельным. Но — не равным. Супермен из американского фильма. Робот. Все умеющий, все просчитывающий.
А теперь эта морщинка, обозначившаяся на его бледной щеке между носом и краешком губ, превратила Сашу в человека из плоти и крови, в смертного мужчину. Что-то перевернулось в сознании Ренаты. Он был живым. Непонятным, но живым, не идеальным.
Девушка провела рукой по его подбородку, по горлу, ощутила биение пульса в тонкой жилке под горячей кожей. Сашины веки слегка задрожали, и Рената замерла. Но телохранитель вздохнул и не проснулся. Она прикрыла глаза и, едва коснувшись, поцеловала его в губы. Впервые в жизни она первой подарила свой поцелуй...
Саша очнулся, потер лицо. Рената успела отстраниться.
— Что случилось? — спросил он.
— Ничего. Где мы находимся, Саш?
— На подъезде к Казани. Как ты?
— Голова болит, а так, в целом — хорошо. Ты спи, еще рано.
— Иди сюда, — попросил Саша.
Она придвинулась и положила голову ему на грудь. Его пальцы коснулись ее головы — как тогда, в Сатке. И даже чуть более нежно.
— Тебе нужно хорошо выспаться, Саш... — сказала Рената.
— Это сложно сделать... — тихо ответил он, глядя на тусклую лампочку в пололке. — Нам все время дышат в затылок... Сдается мне, мы имеем дело с еще одной группировкой. Которая конкурирует с нашими преследователями... "Третья" сила...
— Но сколько еще это будет продолжаться?
— Я не знаю. Наверное, пока мы не отыщем "дипломат". Или пока они все не потеряют наш след...
* * *
— Ух, здор-р-рово! Ч-черт! — распаренный мужчина, похожий на кашалота, фыркая, выскочил из бассейна с холодной водой и нырнул в более теплый, с гидромассажем.
— Васильич, лови! — волосатый, как обезьяна, с золотой цепочкой на шее, Анвар толкнул к нему в джакузи обнаженную девицу с огромной грудью. — Давно к тебе просится!
Та с визгом плюхнулась на "кашалота". Все расхохотались, комментируя действия Анвара скабрезными остротами и отпуская сальные шуточки в адрес грудастой проститутки. Даже из парилки выскочил Стасик — любитель невыносимой жары — и грянулся в воду.
Но вопли заглушала громкая музыка. Васильич любил классику, по его заказу играл "Фауст" — к недовольству остальных, предпочитавших легкую и ненавязчивую "попсу". Однако энергичная ария Мефистофеля устраивала всех.
— Пива мне, пива! — перекрикивая хохот проституток и "presto" злорадствующего духа тьмы, завопил "кашалот".
Стасик с воодушевлением подхватил одну из трех красоток и поволок на кожаный диван в комнате для отдыха.
— Ста-а-асик! — кокетничала фемина. — А про что это поют?
— Про любовь, бл, — буркнул тот, увлеченно тиская загорелое женское тело.
Она расхохоталась от щекотки и накрутила на палец мокрую прядь:
— Про вечную?
— Еще какую, бл, вечную...
Стас предпочел бы, чтобы она заткнулась и не мешала, но и так неплохо. Пускай трындит.
— Это как? Покажи мне вечную любовь! Побудь моим гидом, Стасик!
— Гадом буду — гидом побуду! — охотно согласился он, а потом усадил Машку (или Аньку? или Ленку?) на диванный валик.
"Кашалот" Васильич выбрался из бассейна, обмотал свое обрюзглое тело простыней и, заполучив пиво, расположился на деревянной скамейке у бассейна. Грудастая девица досталась стройному, по-кавказски поджарому Анвару, и тот развлекался с нею прямо в воде.
— Ладно, хрен с тобой, — сказал наконец "кашалот". — Давай на завтра... Новосибирские мне уже все мозги оттрахали, говоря по совести. Ночами не сплю, веришь?
— А нам, татарам, все равно! — отозвался Анвар, даже и не думая отвлекаться от своего занятия. — Мы нэ впэчатлительные, понимаешь!
Васильич визгливо расхохотался:
— Татарин, ёшкин кот! Кстати, о Коте... Тож затрахал. Не меньше новосибирцев. Ребят, што ль, послать уже? Ну внаглую, падла, прет, зарвался... Пугнуть пора засранцев, раз по-русски не понимают. Эй, Андрей Кириллыч! Ты там не спекся?
Из парилки послышалось невнятное, но явно протестующее мычание.
— Анвар! Так ты слышь, че я те говорю?
— Ну? — волосатый наконец отпустил свою девицу и подплыл к бортику. — Слышу, Васильич, слышу!
— С налоговой рамс ты все же утряси. Надо, надо... Мелочи, а неприятно. А завтра...
Тут в дверях возник недовольный Стасик, прикрываясь полотенцем:
— Леонид Васильич, вас! — он подал "кашалоту" его мобильник и удалился к ожидающей Машке-Аньке-Ленке.
— Я! Я-я! Ну?.. Ну-у-у!... Суки, ты смотри... М-м-м... Ц-ц-ц! У-гм... Ладно... Понял, грю! От же ж мать вашу!..
Анвар нырнул напоследок и выбрался из воды. Грудастая тоже шагнула было за ним на лесенку, но он со смехом столкнул ее обратно:
— Поработай еще, с ребятами вон!.. Халявить в другом месте будешь.
— Анвар Муратович, я шампанского хотела! — игриво запротестовала проститутка и все-таки вылезла из бассейна, чтобы взять бокал.
"Кашалот" Васильич был мрачен и тихо объяснил Анвару:
— Котовы "шестерилы" с нашими сцепились... Вот, часа три тому назад... У них была одна тачка, у наших — две. Тернин с Колосовым — в лепешку на мосту, да и этот гаврик на "Паджеро" — с ними за компанию... А котовские, падлы, развернулись да поехали себе... Ни царапины! Ладно... Хоть девка к ним не попала — и то радует. Ну а Скорпион с Рушинским, поди, рвут и мечут...
— А я тебе и говорил, — буркнул Анвар и закурил, — меня же никто не слушает... Думают — хачик, чего с него взять... — он рассмеялся.
— Ну уж! Хачик! Тебя с самого начала надо было слушать! И я Косте с Витькой и Стасом втолковывал — ай-яй-яй! сколько втолковывал! Так они же умные! Веришь, дерьма с ними в свое время съели — гору немереную! И на тебе! По-тихому вдруг захотели... А оно вот как по-тихому оборачивается... Такой шанс был с Котовым разобраться — упустили...
Анвар согласно кивнул, упал рядом на скамейку, вытянул шерстистые ноги:
— Не надо было вообще связываться. С Полковником. Не прощают такие вещи, Васильич, понимаешь, да? Наши его пацанов еще когда в Свердловске шлепнули? Во-о-от... Мы уж и забыли, а он — помнил. И не верил я в то, что он спустит. Я бы на его месте тоже не спустил... Говорят, это были его лучшие ребята, еще по Афгану кореша... Да и не "братки", так что вообще непонятно, чего наши на них взрыпнулись... Я тебе, Васильич, так скажу: я после этого Полковника зауважал...
— Ну, че теперь на Ё-бург оглядываться. Сучку эту, дочуру его, поймать надо. Уж она-то, бл..., все знает...
— Ясно, что нужно. До сих пор только ума не приложу, какого черта они на самолете не полетели? Давно бы уже за бугром где-нибудь на пляжу загорали...
"Кашалот" ухмыльнулся, хлопнул себя по толстому татуированному плечу, как будто убивая комара, и почесался:
— У богатых свои причуды, Анварчик!
— Ну! Не говори... — фыркнул тот.
— Может, не успели, — продолжал размышлять Васильич. — А может, сами за "дипломатом" вернуться хотят...
В эту секунду в комнате для отдыха раздались выстрелы. Дверь с грохотом распахнулась, впуская пятерых парней, которые тут же открыли пальбу по сидящим у бассейна, а заодно и по плавающим в воде.
Стасик безжизненно скатился с дивана и раскинулся на полу. Не двигалась и ублажавшая Стасика проститутка. Это все, что Леонид Васильевич с Анваром успели увидеть напоследок через раскрытую дверь...
Музыка смолкла. Слышна была только непрерывная пальба.
Из парной вылетел Андрей Кириллович, в плавках, но с пистолетом в руке. Прежде чем с простреленной головой рухнуть в бассейн, он успел нажать курок. Хоть и страдал Кириллыч близорукостью, но в одного все же попал.
Сбитый с ног его пулей, парень выматерился и вскочил: все пятеро вломившихся в сауну были в бронежилетах, так что он отделался в худшем случае синяком на ребрах.
Вода покраснела, крики стихли. Спустя минуту раздалось еще несколько отдельных выстрелов, а затем пятеро молодых людей с незатейливой внешностью, пряча оружие под одежду, как ни в чем не бывало вышли из прочь.
Через некоторое время сюда нагрянет опергруппа и обнаружит девять плавающих в крови тел...
* * *
Пятиэтажная чебоксарская гостиница "Чувашия" была, наверное, не тем местом, где согласилась бы остановиться прежняя Сокольникова Рената Александровна. Ну а теперь девушка сочла "Чувашию" весьма уютным заведением. Мало того: им достался номер с телефоном. Это было уж совсем по-царски.
Разумеется, первым делом Рената заняла душ, а когда вышла, застала телохранителя крепко спящим и укоризненно покачала головой:
— Саш! Ты бы хоть разделся! Вот морока мне с тобой, в самом деле!
— Разбуди меня где-нибудь в шесть... — пробормотал он, просыпаясь и вяло привставая, чтобы она стянула с него пиджак и наконец дала ему покоя.
— Вот я думаю: что это за святой дух, которым ты питаешься?
— М-м-м...
— Понятно: этот стон у нас песней зовется...
Интересно, заметил он что-нибудь сегодня утром? Притворяется или действительно не помнит ее поцелуй? Он странный, с него станется...
Рената бесцельно походила по номеру, включила телевизор и, не найдя ничего для себя интересного, покосилась на спящего телохранителя. Боже, ну что ж такое?! Непреодолимое влечение к обслуге! Откуда это у нее?! Говорят, "утро вечера мудренее", а на поверку оказывается — нет.
Девушка села с краю застеленной казенным покрывалом кровати, посмотрела на Сашу. Он, по своему обыкновению, спал на животе, почти спрятав лицо в подушку. Рената погладила его по волосам, пепельно-русым и уже отросшим больше, чем нужно, за столько дней скитаний...
— Ты странный... — шепнула девушка и прилегла рядом с ним, положив его руку себе на талию. — Я таких еще не встречала. Ты самый лучший...
Он приоткрыл глаз, взглянул на нее через плечо:
— Ты что-то говорила?
Рената молчала и не шевелилась. Но все внутри нее переворачивалось — от его взгляда, пусть сонного, пусть равнодушного. Саша убрал руку с ее пояса, повернулся к ней, слегка потянувшись:
— Так что? — в глазах его мелькнула слабая улыбка.
— Ничего! — и, забыв обо всем, девушка подалась к нему. — Ничего, — повторяла она, жадно ловя губами его губы.
Саша ответил. Нежно, словно она была хрупким творением, которое можно повредить, единожды неловко двинувшись... Такого Рената и в самом деле еще не испытывала никогда в своей жизни.
— Ты колдун, Саша! — прошептала она, а он целовал ее шею, и каждое прикосновение рук его и губ вызывало в ней трепет. — Ты заколдовал меня тем танцем, на берегу... Я уже ничего не могу с собой поделать...
Он молчал. Но каждое действие сейчас говорило больше, чем слова. И в какой-то момент Рената поняла, что просто умрет, если он промедлит еще хоть минуту. Она сказала об этом, а Саша улыбнулся.
И тут все разрушил резкий, требовательный звонок телефона. Девушка сильно вздрогнула, ее взгляд замер в Сашиных глазах. Телохранитель не успел взять себя в руки и "закрыться", а потому непозволительная тревога на мгновение поселилась в его зрачках, лицо напряглось, а тело подобралось, будто готовясь к прыжку.
Звонок повторился.
Саша жестом показал Ренате хранить молчание, протянул руку и снял трубку, но ни слова не сказал. Девушка отчетливо услышала мужской голос:
— Я хотел бы поговорить с госпожой Сокольниковой! — произнесли на том конце провода.
Телохранитель быстро посмотрел на Ренату и ответил:
— Представьтесь.
— Слушайте внимательно и не кладите трубку. Дайте мне Сокольникову.
— Представьтесь, — повторил-отрезал Саша.
Незнакомец рассмеялся:
— Ну, допустим, я — доброжелатель. А вы, я так понимаю — телохранитель? Нам с вашей хозяйкой нужно встретиться. Пока вы не отделаетесь от этой штуки, они от вас не отстанут. Гарантируем вам "крышу" — конечно, только в том случае, если мы договоримся с госпожой Гроссман...
— Что за "штука"?
— Да прекратите вы! Это уже не смешно. Всех поставили на уши, а теперь невинным тоном спрашиваете "что за штука"? Взамен мы обещаем вам надежное прикрытие и хорошую сумму... У вас будет возможность уехать из страны. Без проблем! Мы все организуем. Повторяю: мы не имеем никакого отношения к организации, члены которой убили отца Ренаты Александровны. Даже наоборот, у нас тоже есть с ними свои счеты... Впрочем, это уже не телефонный разговор. Через полчаса, в Северо-Западном районе города, вниз по улице Горького к реке. Там будут два строящихся дома, увидите сами. Подъезжайте ближе к берегу, там встретимся. Больше информации не имею. У вас нет другого выхода, доверьтесь нам, и все будет в ажуре.
