Брюнет выбранился куда-то в сторону, потом добавил: "Растереть ее надо. Водкой", — и, толкнув Гарика за дверь, вышел вслед за ним, а Саша быстро снял с Ренаты дубленку.
— Вы кто? — спросил Игорь в коридоре.
Незнакомец окинул его высокомерным взглядом:
— Николай меня звать. Ты, судя по всему, преподобный Игорь?..
Гарик учуял, что фразу "судя по всему" в устах Николая следовало трактовать как "судя по идиотизму". Но было не до обид и выяснения отношений:
— А с ней че?
— Зуб ей вырвали.
— А-а-а... Я думал, гонятся за вами...
Да уж... Вот-вот за ним пришлют машину, а здесь — полный бедлам... Пришла беда — открывай ворота...
Стоп! Племянник Хозяина требовал к себе Сашу — вот Саша и приехал. Дело за малым: заманить его с собой на дачу, а там уж пусть сами разбираются друг с другом...
Из комнаты через три двери от Гариковой высунулась взлохмаченная голова.
— Здоров, дядь Гена! — сказал Игорь.
— Здрав буду, если пятисотку подкинешь... — просипел жилец, таращась на него сквозь толстые линзы очков.
— Нету, дядь Ген! Ей-ей!
— Ну, пса у меня купи. Хороший пес, слышь? Задарма, считай, отдам!
Алкаш подался в коридор. Из одежды на нем было только вылинявшее и растянутое трико, а на голом торсе мутно синели многочисленные татуировки — от портрета Сталина в компании с голыми девицами до надписей "Не забуду мать родную!", "Рассея — мама" и "Геннадий". Тут же вслед за ним из прокуренной дядь-Геныной конуры нерешительно выглянула большая, всклокоченная дворняга в репьях и, жалостно поскуливая, посмотрела своими добрыми безобидными глазами на Гарика и Николая.
— Мне, Ген, пса твоего только... эт самое... угу...
— Ну ты че, в натуре?! Ну, за сотню бери, четыреста должен бушь, япона-мама!
— Иди спать, дядь Ген!
— Да ты посмотри, какой пес! Чистый немец, в натуре! Мне его Академик продал, а че я с ним делать буду? Такого ж не прокормишь! Забирай за сотню, уговорил!
Николай молча подкурил и пошел в сторону общего балкона.
— Нету у меня сотни, Ген! — продолжал препираться Гарик.
— Ну так я, в натуре, зажарю да сожру эту скотину! — осерчал алкаш, толкнул ногой собаку и убрался к себе, бормоча под нос что-то нелицеприятное в адрес Гарика.
В конце коридора показался знакомый силуэт. Это Слава, шофер хозяйской "Волги". Тут как тут...
Гарику стоило немалого труда убедить Славу подождать в машине. Пройдя мимо них, Николай "зыркнул" на нового персонажа своими чернущими глазами и нырнул в комнату. Когда открывалась дверь, Гарик успел заметить, что там все тихо. Угомонилась, значит, принцесса на горошине-то...
Наконец шофер согласился, дал "экзорцисту" десять минут и направился к лестнице.
— Ну че тут у вас? — осторожно постучался Гарик. — Санька, на пару слов можно?
Поначалу Саша его почти не слушал. Взгляд его скользил по грязно-серому линолеуму, между бровей отчетливо проступала морщина — Гарик не помнил, чтобы она была еще месяц назад, хотя, в общем, по тем временам и не присматривался. Но когда Игорь упомянул о незнакомом странном языке, которым пользовался "одержимый", внимание приятеля сконцентрировалось на нем, и все же переспрашивать Саша не стал.
— ...И он сказал, что я должен привезти на ту дачу тебя. Бред, понятное дело...
— А ты сам как на эту дачу попал? — уточнил телохранитель.
— Дыкть это... Ну... типа, беса изгонял...
Приятель не мог, да и не пытался скрыть изумления:
— Кого ты изгонял?!
— Ну, этого... беса! Я же экзорцистом теперь подрабатываю...
Саша расхохотался. Расхохотался, будто напрочь забыл о неприятностях с этой бабенкой и обо всех невзгодах, которые произошли с ними. Гарик никогда в жизни не видел, чтобы он так смеялся — громко, до судорог.
— Да ты рехнулся, Гарик! — Игорь ощутил то же, что и в тот день с "одержимым": все помрачнело, что-то извне коснулось его мыслей и воспоминаний.
Он очнулся под новый всплеск Сашиного хохота:
— Ты и правда рехнулся, "товарищ экзорцист"!
— Сам же сказал... эт самое... что у нас выгоднее всего быть экзорцистом...
— О, зимы и вьюги! — телохранитель утер слезу под глазом. — Я же не буквально! Поехали... Я сейчас...
Николай мрачно глотал противный кофе. Сашин смех в коридоре сильно раздражал его. Нашел время ржать...
Рената спала. Ее лоб покрывала испарина, глаза ввалились, как у мертвой. А этот хохочет себе. Любовничек... Благо, она этого не слышит...
— Николай, — двери открылись, и из-за шкафа, отгораживавшего вход от основной части комнаты, показался Саша. — Мы с Гариком уедем на пару часов.
— Шур, у тебя шо, педикулез мозга?! Куда вы уедете?! А если она тут помирать начнет — мне шо, по всему городу вас разыскивать?
— Эт самое... на вахте есть телефон... — вмешался Гарик. — Скорая — "03"... Пошли, Сань! Нас ждут!
Гроссман скрипнул зубами и ничего не ответил. А потом эта дура будет пищать от восторга, вспоминая, как "хранитель ея тела" геройствовал, отпаивал ее водкой... чтобы, когда она заснет, бросить обузу и смотаться с "корефаном" в неизвестном направлении...
* * *
Хозяин — толстый солидный дядюшка с дряблым подрагивающим мешочком на месте второго подбородка — встретил Сашу и Гарика на веранде.
— Вы делаете успехи, товарищ экзорцист: вчера на кухне лампочка горела целых десять минут, прежде чем лопнула... — и Хозяин вопросительно посмотрел на Сашу, который поднимался по ступенькам.
— Это Александр. Тот самый, — упредил Гарик и вспомнил одно ученое слово: — У нас это... консилиум...
На веранде возникла супруга Хозяина — женщина весьма солидная и похожая на их с Саней школьную директрису, а заодно и на Крупскую. Которая Надежда Константиновна...
Вытирая платком лиловый распухший нос, "Крупская" всхлипнула и прогудела:
— Целый день сегодня шкаф роняет... Развлечение себе нашел. Поднимет — уронит, поднимет... От нас уж соседи шарахаются. И откуда, спрашивается, узнали?
— Не от меня! — быстро ввернул Гарик.
Но "Крупская" не слушала его. Хозяева уже давно смирились с творящейся в доме чертовщиной.
— Что за наказание?! О, господи Всемогущий, прости и помилуй! — она с чувством осенила себя крестом.
Гарик незаметно подмигнул Саше и, когда Хозяин с Супругой, взяв по свече, пошли в дом, улучил момент, чтобы шепнуть:
— Во где сидят самые верующие! Им нынче по долгу службы — со свечкой, как со стаканом...
Оказавшись на кухне, Саша быстро оценил обстановку. Его взгляд остановился на чайнике, укрытом старинной пышной куклой с фарфоровым личиком. Под широкой ватной юбкой у таких кукол не бывает ножек...
В полутьме, когда поднимались на второй этаж, Саша стал не похож на себя. Или Гарику это привиделось?
Хотя приятель был здесь впервые, он безошибочно угадал нужную дверь. Впрочем, ошибиться было трудно из-за миазмов, которые сочились через щели.
— Ал-Нат, зима тебя покарай, братишка! — ликующе проорали из комнаты, и вместе с воплем оттуда вырвалась страшная вонь, как из прохудившейся канализационной трубы. — Атмереро!
Тем не менее, Саша вошел и не поморщился. Игорю показалось, будто вокруг приятеля образовалось нечто вроде поля, источающего запах мяты, имбиря, хвойного дымка и еще чего-то терпкого и южного.
Худой, как скелет, подросток по-прежнему был привязан к спинкам кровати. Но теперь он не спал.
— Да не умрет лето в нашем сердце, Сетен, — произнес Саша, приближаясь к больному.
— Да будет наша сущность едина, — отозвался парень голосом того монстра.
— Санька! — испуганно шепнул Игорь, не отваживаясь сделать и шагу. — Ты бы не подходил туда...
— Слушай, чародей, а изгони-ка ты к ветрам да стуже этого горе-чертогона, чтоб не мозолил он мне глаза! Надоел он мне — сил моих больше нет. Изгони, иначе будут трупы...
Саша обернулся на Гарика:
— Игорь, выйди!
Гарик почувствовал себя как разбуженный посреди интригующего, но странного сна. Он тупо взглянул на них. Подросток посмеивался. Саша был серьезен, но не испуган и, тем более, не озадачен. Они оба ждали ухода Игоря.
— Я что, уже не нужен тебе? — спросил тот.
Саша и его тезка переглянулись. Их лица отразили немыслимую гамму эмоций, а потом они расхохотались. Похожим образом полчаса назад Саша хохотал в общежитии, услышав об "экзорцистской" деятельности приятеля.
— Не нужен, Гарик, не нужен! — приятель махнул рукой. — Иди, жди внизу!
Тот шмыгнул за дверь — только его и видели. Его колотило...
...Хозяин и "Крупская" пили чай на кухне. При появлении "экзорциста" они вскочили:
— Что там?!
Гарик очнулся и жестом попросил их успокоиться. Им всем оставалось только ждать.
Тем временем Саша подошел к кровати, встал одним коленом на матрас и наклонился над больным.
— Позволь! — попросил он и приложил руку к груди парнишки.
Футболку лежащего густо покрывали рвотные пятна.
Жуткая маска с огромными неровными зубами и необычайно умными глазами тут же исчезла.
— Понятно... — сказал Саша. — Твои шаловливые ручонки добрались до вазы... Сетен, но это же был не я!
В глазах подростка светился отчаянный страх, и, тихо постанывая, племянник Хозяина плакал.
— Я... случайно разбил... — пробормотал мальчишка обычным, человеческим, голосом.
— Ты снова выбрал человека, у которого отсутствует "валентность", Сетен... Ну сколько можно?
Внезапно жуткая вонь исчезла.
Саша размотал грязные полотенца. Образина вернулась и, опершись рукой на подушку, села:
— Заморозь меня вьюга, Ал-Нат! Что ж я, не вижу, что ли? Потерял форму... — сказал голос чудовища. — Как я устал! Как я устал!.. Ал с вами?
— Да. Но он вообще ничего не помнит...
— Проклятье!
Саша и "одержимый" обнялись, будто старые друзья.
И вдруг подросток, хорошенько прокашлявшись, затараторил-запел на неизвестном языке:
— Аэагаоте тиэниуэмооссо буэуанакорро пэосибиеледатео. Нэосоуотеро аане-ате кэуамино эниокуанитерамоэ1...
Саша покачал головой и ответил:
— Нэосоуотеро нио-сеенаа туототиалее ниедо кииуэелле ваамэато эамае хииачиетееро. Тиуо нио-сеенаа маэоситоара реасэпиерасионне-атмереро куомэ-анаатессо, Сиэтэн2!
Лицо монстра снова изменилось. Теперь это была женщина. Она была прекрасна и страшна — страшнее, нежели прежний лик. Она дохнула замогильным холодом и презрительно, с ненавистью бросила в адрес Саши:
— Кэанасаасирро3!
Затем произошла невидимая борьба. "Маска" вернулась.
— Сэатарате-зуаэтаа, Ориамоэна! Нэосоуотеро паэрометтеаоре диэавое аане-ате Аалэ-Ниэатаути переалареетое4! — и, помолчав, Шурик признался: — Я скучаю по Танрэй... Почему вы не прибыли сюда вместе?
— Ты же понимаешь, что это очень опасно...
— Увы... Но ты снова не даешь ей ступить и шагу без твоей опеки. Ты ей мешаешь, Ал-Нат! Ну пусть хоть раз хорошенько обожжется!
— Она может погибнуть.
— Оу! Не теперь! Я чувствую "куарт" Коорэ. Он очень близко, но до сих пор еще не в ней. До сих пор! Нужен правильный замес, братишка!
Саша кивнул.
— Тебе придется найти его, Ал-Нат. Найти и заманить в истинное вместилище. Так далеко моя власть не простирается. Это работа для тебя, атмереро. Проклятье! Как я соскучился по бархатной коже сестрички Танрэй! Скажи, она теперь похожа на ту, прежнюю?
Саша улыбнулся:
— Не очень. Но похожа. Больше, чем сегодня похожи на себя мы... Мы с тобой...
— Ха-ха-ха! Хорошая шутка! Как давно я не был с вами! — отсмеявшись, внезапно расчувствовался монстр, в то же время не утратив своей колючей ехидцы. — Все так запуталось... Позволь мне вмешаться, атмереро!
— Нет. Не сейчас, коэразиоре! Уж прости.
— Проклятье! Я убью вас! — рассмеялся "одержимый".
Саша (тоже со смехом) похлопал его по плечу:
— Если достанешь.
______________________________________________________________________________
1 "Сейчас у нас появился неплохой шанс. Мы встретились (Наши пути пересеклись)..."
2 "Мы ничего не можем сделать. Ты по-прежнему несвободен (несвободно дышишь, несвободен духом), Сетен!"
3 "Пес!"
4 "Помолчи, Ормона! Позволь поговорить нам с Ал-Натаути!"
* * *
Рената проснулась. Температура спала, и, хотя все тело было в липком поту, девушка чувствовала себя лучше.
Она повела взглядом по комнате и увидела прикорнувшего на соседней кровати Николая:
— Ник! — шепотом окликнула она. — Ник! Мы где?
Гроссман потянулся и, не открывая глаз, ответил:
— У придурка этого... как его? Что там у тебя с зубом?
— Ноет, но ничего. Где Саша?
Николаю очень хотелось бы дискредитировать телохранителя в ее глазах, но он сдержался. Пусть уж идет, как идет. А она думала — принца нашла? Принц ее сейчас с Гариком в загуле, подальше от них.
— Не знаю я, где твой Саша. По делам, наверное, отлучился. Как всегда, собственно... Я все хотел спросить...
— Гроссман! Не надо! — в ее голосе прозвучал металл.
— Ну, как хочешь. Потом не жалуйся.
* * *
Алкоголик дядя Гена сгребал в одну кучу все тряпье в своей комнате и при этом, поглядывая на скулящую от нехороших предчувствий привязанную к батарее дворнягу, приговаривал:
— Я вам покажу, в натуре, кузькину мать!
Пес начал тихо подвывать. Алкаш, вылив что-то вонючее на дверь и на тюфяк, запустил в собаку бутылкой.
— Лишай! Заткнись, пшел вон! И вы, черти, пошли вон, японский бог! Быстро разошлись по углам, щ-щ-щас-с греться, в натуре, будем!..
* * *
Саша вздрогнул, и его собеседник тут же оскалился лошадиной ухмылкой:
— Да, Ал-Нат, да. Это все к вопросу о том, чтобы ей обжечься... Пусть почувствует своим кукольным сердцем! Не все же нам с тобой за нее ноги ломать да кишки рвать! Неблагодарное дело, заметь, атмереро!
"Одержимый" встал и прошелся по комнате, а затем присел на подоконник рядом с тем, кого называл загадочным именем Ал-Нат, и вперил пристальный взор в его лицо:
— О, Природа! Благодать-то какая, звездочет! Когда еще удастся воплотиться!..
— Ты не хочешь поскорее? — поинтересовался телохранитель, не глядя на него.
