— Военный космодром? — уточнила она, наклонившись и поправляя чуть сбившийся ремешок на туфельке.
— Да. — Шепард закрыл экран инструментрона. — флайер уже ждёт.
Дэйна выпрямилась, кивнула, подхватила сумочку и взяла Джона за локоть.
Они вышли из подъезда "офицерского дома". Осень. Тёплая, чуточку дождливая. Дождь обещали к вечеру, а сейчас небо только-только начинало хмуриться, подтверждая прогнозы синоптиков.
Устроившись в салоне наёмного флайера, Шепард обнял Дэйну и нажатием сенсора на пульте разрешил машине следовать по маршруту. Конечно, он мог бы и сам сесть за управление — статус позволял пилотировать такие машины в ручном режиме, но Дэйна была слишком напряжена и он не захотел выпускать её из своих обьятий. Неизвестно ещё, когда он сможет вернуться к ней, так пусть же Дэйна будет с ним рядом максимально долго, насколько это вообще возможно.
Обняв девушку, Шепард смотрел на проплывающие далеко внизу кубики домов, на похожих на мелких букашек людей, снующих по улицам и переулкам. Честер — небольшой городок на Ривер Ди остался далеко позади всего через несколько минут. Британские масштабы, конечно, значительны, но по сравнению с другими странами... довольно средние.
Дэйна молчала. Она всегда молчала в такие моменты, молча переживая внутри себя остроту и неопределённость. Для неё Джон был привычен и ценен, она не хотела лишний раз его волновать. Она-то остаётся здесь, у неё впереди — череда тренировок, два сбора и ближайшие региональные соревнования через три месяца. А у него... Что ждёт там его, Джона? Разве можно наперёд сказать?!... Вот она и не пыталась. Дождалась его с Акузы, навещала в госпитале, потом они регулярно встречались, когда его отправили в резерв командования ВКС Альянса. Таких спецов, как Джон всегда придерживают в резерве... Когда долго держат, когда — не очень. Она была рада, что Джон здесь, что он рядом, на Земле.
Да, его помотало по планете — служба, все дела. Но Дэйна была рада тому, что Джон не покидал пределы атмосферного щита. Пока не покидал. И вот теперь... Теперь впереди, как она достаточно чётко ощущала — длительная разлука. Джона ждёт челнок, а там... Там — станция "Арктур", правительственная станция Альянса Систем. Туда так просто не попадёшь, а вот статус Джона позволяет ему туда летать спокойно и свободно. Если надо, конечно. Так то вот так просто Джон никуда и не летает — только если есть необходимость и приказ.
Вздохнув, девушка умостила голову на плече Джона. Впереди уже вырисовывались башни военного космодрома. Номерной режимный объект. Впрочем, для провожающих там всё так же как в обычном гражданском космопорту. Ей предстоит очень долго смотреть вслед Джону, уходящему к тоннелю, выводящему в зал челноков. Это последнее, что она видела тогда, когда он улетал по срочному вызову на Акузу... А потом вернулся оттуда на медицинском транспорте и сразу стал надолго пациентом военного госпиталя.
Как же она тогда боялась за него. Ведь он... остался один в живых из нескольких десятков спецназовцев. Эти черви... молотильщики... Она мало знала о происшедшем там, разве что в пределах информации, предоставленной новостными агентствами Земли. По-разному там живоописались события, в которых принял участие Джон. По-разному. А сам Шепард никогда и не грузил её рассказами о происшедшем на Акузе. Скрывал, не хотел, видимо, волновать. Она была за это ему благодарна, хотя понимала — ему пришлось там очень нелегко. Очень.
И сейчас ему тоже нелегко. Непонятный этот приказ. Непонятная форма. Боевой приказ. Кругом мир, никакой войны ни с кем человечество вне Солнечной Системы не ведёт — и вдруг такое. Конечно, Джон — особый человек, эн-семёрка, спецназовец. Может быть для них такие приказы обычное дело, а вот для неё — это, конечно, волнения и острая тревога. И ей теперь постоянно кажется, что встретится теперь она с Джоном... очень уж не скоро.
Выгрузившись из флайера у пассажирского терминала зоны отлёта, Дэйна огляделась — здесь мало что изменилось. Конечно, космодром был военным, поэтому особых вольностей здесь не допускали, но, как она и предполагала, для провожающих здесь каких-либо необъяснимых ограничений не было. Шепард поправил форму, нажатием нескольких сенсоров на своём офицерском инструментроне отпустил машину, подхватил тревожный кейс и сумку с провизией, после чего взглянул на напрягшуюся девушку.
— Дей? — тихо спросил он, видя, как она продолжает оглядываться по сторонам. Шепард знал, что она любопытна, не видел в этом ничего плохого, полагая обычной личностной особенностью, но сейчас Дейна явно тянула время.
— Я... я сейчас, Джон. — она продолжала оглядываться по сторонам, благо было на что посмотреть — отсюда открывался прекрасный вид на стартовые площадки. Челноки и шаттлы взлетали, садились, зависали, люди прилетали, улетали, работали на обозначенных как безопасные зонах посадочного и стартового полей. — Мало изменений. Очень мало. — она тряхнула головой, отчего её распущенные волосы покрыли плечи сплошной чёрной волной. — Идём. — решительно сказала она, подхватывая свою сумочку.
У стойки регистрации Шепард протянул приказ молодцеватому старшине ВКС Альянса. Тот, проведя мгновенную идентификацию, кивнул, вернул бланк приказа офицеру, выдал посадочное предписание.
Дэйна из-за плеча Шепарда прочла номер и код выходного терминала, огляделась по сторонам, выделила взглядом нужный, но торопиться уходить от стойки не стала. Шепард понял её нежелание торопиться, решительно направился к рядам сидений зоны ожидания.
— Джон. — Дэйна снизу вверх мягко, но требовательно посмотрела на спутника. — Неспокойно мне... Прошу... Помни о том, что я тебя жду... Живого. Остальное — не важно. Я приму тебя любого. Главное — возвратись. Возвратись живым... Прошу. — она не стала стремиться к тому, чтобы он непременно обнял её, прижал к себе. Такой она была всегда — независимой и в то же время — ранимой. Для Джона. Для других — стойкой и цельной. Мало кто знал Дэйну так, как знал её Джон.
Шепард помедлил, затем медленно, очень медленно, так, чтобы она это запомнила, кивнул. Он понимал — она воспримет кивок так, как надо. Без слов. Слова в их общении, в их отношении давно уже играли не основную роль. Дэйна понимала его без слов, он без слов понимал Дэйну.
Несколько минут они стояли друг против друга рядом с "лентами" пустых полумягких кресел. Привыкшие к сценам прощания сотрудники космодрома проходили мимо не задерживаясь, не глядя на юношу и девушку.
Мелодичный сигнал, затем приятный синтезированный женский голос чётко объявил о прибытии к выходу, указанному в отлётных документах, пассажирского челнока. На орбиту Земли прибыл доставщик — небольшой военный пассажирский кораблик, выполнявший регулярные рейсы от станции "Арктур" до орбиты Земли.
— Прибыл. — выдохнула Дэйна, не торопясь подхватывать свою сумку. Шепард подхватил свой кейс и сумку, медленно повернулся и направился к нужному терминалу входа. Дальше провожающих не пускали и он, предъявив документы и приказ младшему лейтенанту — дежурному по терминалу, обернулся к Дэйне. Младлей уткнулся взглядом в экран своего пульта — он понимал, что офицеру нужно проститься со своей спутницей здесь, поскольку дальше путь для неё закрыт.
— Дэйна... Спасибо тебе. — Джон обнял девушку, та приникла к нему, скрывая желание заплакать. — Я... я вернусь. Ты пиши... Я буду писать тебе, обещаю. Как только будет возможность... Напишу обязательно. — Он легонько прижал её к себе, она обняла его покрепче. Сильная. Физически и духовно сильная и цельная. Настоящая подруга для него, воина и офицера. Не умеющая разнюниваться по пустякам, знающая, что такое дисциплина и порядок на собственном богатом опыте. И в то же время — способная раскрыться перед ним, предстать нежной и ранимой. Доверяющая ему всю себя раз за разом.
— Джонни... — Дэйна назвала его так, как называла только его. С той же интонацией, с тем же тембром, что и в первый раз... — Возвращайся... живым. Я... я жду тебя и я... люблю тебя. Возвращайся. — она посмотрела на него снизу вверх, дала ему вытереть пальцами выступившие в уголках её глаз слезинки, отшагнула, понимая, что времени больше нет. — Вернись живым... прошу... — её пальцы нервно затеребили ручку сумочки.
— Я люблю тебя, Дейна. — сказал Шепард, подхватывая кейс и сумку, поворачиваясь к открывавшимся дверям посадочного входа и делая шаг за порог. Он не слишком хорошо умел прощаться, тем более — с Дэйной.
В салоне челнока он кивком поприветствовал других офицеров и сержантов со старшинами — протокол и ритуал, никуда не денешься. Гражданская, а теперь уже мирная жизнь остались за порогом посадочного входа. Там, где осталась Дэйна, провожавшая его взглядом до тех пор, пока он не ступил на ленту травелатора, уносящего его вниз, к тоннелям выходов к челнокам. Он чувствовал её взгляд — напряжённый, любящий, нежный, зовущий.
Многие люди посчитали бы, что такие отношения странны и неприемлемы. Многие. Шепард знал, что далеко не всегда те, кто становились для людей первой любовью, в дальнейшем пересекали грань платонических отношений, выходили на путь, ведущий к образованию семьи, к рождению общих желанных детей. Но у него и у Дэйны, воспитанников детдома всё было по-иному. Они выстраивали свои отношения несколько лет в детдоме и потом, когда вышли в самостоятельную жизнь, получили первые квартиры, не стали отдаляться друг от друга. Шепард никогда не давил на Дэйну, не ограничивал её в праве вести свою собственную жизнь, встречаться с подругами, с друзьями. И она... она решила сохранить с ним отношения. Не только сохранить, но и развить. Она проводила его в армию, когда он улетал в учебку из такого же терминала отлёта военного космодрома. Она писала ему письма, она отвечала на его письма.
Да, редко, но писала. Ведь и у неё жизнь была напряжённой — она ещё в детдоме приняла нелёгкое решение уйти в профессиональный спорт. И с тех пор для неё череда тренировок, сборов, выездов, соревнований, чемпионатов, олимпиад стала привычной. Она быстро добилась значительных успехов, убедилась, что эта жизнь ей подходит, что она для неё приемлема. За каждой медалью, за каждым дипломом стоял её огромный труд. Потому-то Дэйна как никто другой понимала Шепарда, решившего попробовать стать профессиональным спецназовцем. Да, они встречались очень редко. На очень короткое время. И Дэйна умела эти минуты встреч наполнить до отказа. Смыслом. Содержанием. Ценностью. Для неё Джон был важен.
Они пока что не думали о ребёнке, о свадьбе. Просто встречались, просто любили друг друга. Дэйна многое знала о работе и о службе Джона, он многое знал о её спортивной карьере. И они раз за разом говорили во время встреч не только обо всём этом. Они говорили и о многом другом. Ходили по музеям, выставкам, на концерты, новые фильмы. Они были свободны в своём выборе и удивительно подходили друг другу. Шепард не торопил Дэйну. Не говорил о свадьбе, о детях. Хотя, конечно же, подразумевал всё это. Но не торопил. Не настаивал на том, что всё это должно случиться вот так очень быстро и в самом ближайшем будущем.
Дэйна с восторгом и удовлетворением восприняла известие о том, что её Джон стал слушателем Академии "Эн-Семь". А потом... потом искренне поздравила его, своего Джона с присвоением высшей квалификационной категории. Ей это было очень важно — в способности Джона достигать вершин она никогда не сомневалась.
Провожая его взглядом, Дэйна понимала всё острее, что теперь... теперь что-то очень важное и очень большое изменилось. Не в их отношениях, нет. Здесь всё оставалось по-прежнему и она не акцентировала на этом своё внимание. Здесь, в зале отлёта космопорта она почувствовала, что перед Джоном встаёт что-то чёрное. Что-то такое, что уже не позволит ему столь же часто писать ей, столь же часто прилетать к ней. И это чёрное способно поглотить не только Джона, но и многих других воинов. Ей было очень неспокойно на душе. Она не смогла бы обьяснить это словами, но... опасалась, беспокоилась и боялась.
Сейчас Джон уходил не просто на службу, он уходил... на войну. Что ей стоило сказать "на войну", сказать внутренне, безмолвно, знала, наверное, только она. Такой боязни за Джона она не испытывала даже тогда, когда он написал ей, что получил приказ о вылете на Акузу. А потом... потом она узнала о гибели пятидесяти спецназовцев, попавших под атаку молотильщиков. Конечно, в выпуске новостей Экстранета многое было сказано... весьма обтекаемо, но она-то почувствовала. Ощутила сердцем, душой, открытой для Джона всегда и везде. Она почувствовала, что Джон чудом избежал гибели. Почувствовала, что он улетел на Акузу именно для участия в этой операции. О которой столь мало сказали в новостях. Так, в очень общем виде. А она почувствовала — такие, как Джон идут только на такие вот операции...
Как он тогда сказал однажды? Боестолкновения. Пятьдесят его коллег полегли тогда в результате атаки змеечервей. Она даже не сразу узнала, что он выжил. Не была уверена, боялась, плакала. Ей же ещё нужно было готовиться к очередным соревнованиям, участвовать в сборах... Прямо со сборов она улетела в госпиталь, куда перевели Джона. Увидела его... провела несколько часов рядом с его постелью и поняла, что только он важен для неё. Никто другой. Да, у неё было много друзей, приятелей, знакомых, но только с Джоном она могла позволить себе быть самой собой в полной мере. Он принимал её такой, какой она была на самом деле, когда не играла роль, когда не пыталась казаться.
И сейчас она ощущала, что Джон улетел на войну. Которая ещё не началась, но которая пододвигалась к Солнечной системе, к Земле. Улетел, чтобы война не затронула очень многих людей. Гражданских людей. Улетел, потому что всегда был воином. Кому как не ей знать об этом, ведь она провожала его в армию, ей он писал письма из учебной дивизии, к ней прилетал в редкие увольнительные и в отпуска. Кому как не ей?
Как она вернулась в опустевшую квартиру Джона — сама не помнила. Да, она знала, что Джон закрепил за ней право жить здесь постоянно — его статус это позволял, всё же спецназовец, эн-семёрка, офицер, капитан. Потому она не стала собирать свои вещи в сумки, не стала заказывать билеты на обратный рейс в городок на юге Британии, где была её квартирка. Решила остаться здесь, поскольку Джон был здесь кругом. Везде были следы его присутствия. Пусть так и будет. Пока. Пока он не пришлёт несколько писем, несколько сообщений оттуда, с "Арктура". А если возможно — то и оттуда, куда улетит после "Арктура".
Давно уже для неё станция "Арктур" перестала быть только правительственной. Это была также очень крупная и одна из важнейших военных станций ВКС Альянса. Тридцать лет человечество уже присутствовало в Большом Космосе. Тридцать лет. Многое изменилось, многое произошло за эти годы всякого-разного. Станция "Арктур" была сдана в эксплуатацию всего через два года после того, как родился Джон. Её открыли в 2156 году, а Джон родился 11 апреля 2154 года. Эту дату Дэйна знала не только разумом, но и сердцем. Помнила о ней всегда. Да, для неё, как для женщины, даты имели особое значение. Тем более — такие. Она никогда не забывала поздравить Джона с днём рождения. Не было ни одного дня, когда бы она забыла это сделать вовремя. День в день.
