Вводные сыпались одна за другой. Командир фрегата и старший помощник тенями передвигались по кораблю, внимательно наблюдая за действиями членов экипажа. Со стороны не было заметно, что внутри корабля проводится столь масштабная тренировка — Джеф Моро и его напарник на свои инструментроны получили категорический приказ соблюдать прежний курс и скорость. Зато внутри корабля стало в полном смысле слова жарковато — во многих отсеках был включен режим разгерметизации и члены экипажа вынуждены были быть постоянно готовыми к быстрым переходам из одной части помещений корабля в другую. На то, что в разгерметизированных отсеках, отделенных синеватыми линзами аварийных полей от отсеков, сохранивших атмосферу, царила невесомость, не делалось никаких скидок. Скорость, скорость и скорость. В трех отсеках хаотично возникали пожары разных размеров — от простого возгорания проводки до взрывов. Несмотря на то, что капитан Андерсон не стал разрешать использование открытого огня в других отсеках, угадать, когда будет следующий пожар и где он возникнет, какие размеры приобретет было достаточно сложно.
Тренировка продолжалась ровно сорок минут. Наконец по экранам скафандров проползли строчки, информирующие людей о завершении тренировки, коротко муркнула сирена, извещая об отключении режима симуляции и экипаж занял места по обычному полетному расписанию. Аварийная партия быстро устранила последствия возгораний, приводя выделенные для пожаров отсеки в нормальное состояние. Включилось освещение, заработали последние обесточенные на время тренировки пульты.
Наконец включилась громкая связь и капитан Андерсон объявил общие результаты тренировки. Досталось всем. Без малейшего исключения. Инструментроны членов экипажа содержали полный анализ действий каждого из офицеров, сержантов, старшин и рядовых. Полный хронометраж. Перспективу совершенных ошибок и допущенных недочетов.
— Первая тренировка показала, коллеги, что экипаж готов к боевым действиям на оценку "посредственно" — сказал капитан Андерсон по корабельной трансляции. Тренировка будет усложнена и проведена повторно в течение ближайших трех суток. — с этими словами Андерсон отключил корабельную трансляцию и посмотрел на сидевшего рядом Шепарда. — Кто бы нам дал эти трое спокойных суток для тренировок.
— У нас, сэр, только чуть больше суток осталось до того, как нам придется воевать. — ответил Шепард. — И, если честно, я ждал именно такого результата. Не хорошего, не отличного, а именно посредственного. Хорошо еще, что не плохого. — Шепард оглядел капитанскую каюту. — По меньшей мере у нас полный комплект специалистов, уже освоившихся со своими обязанностями. Это позволяет надеяться. Хотя надежда против такого корабля. — он указал взглядом на "креветку", мерцавшую на ближайшем экране над рабочим столом капитана. — слишком слабое основание для победы.
— Теперь все будут на взводе. — задумчиво произнес Андерсон.
— У нас больше не будет возможности надолго расслабляться, капитан. — сказал Шепард. — Я не верю в то, что такой корабль — один. Археобаза со всей определенностью доказывает — таких кораблей как минимум несколько десятков. Общий срок, если смотреть по возрасту рисунков — вообще трудно представить себе — больше тридцати миллионов лет. Есть рисунок сорокамиллионнолетней давности. Для человечества это — невообразимая цифра.
— Для большинства известных нам рас пространства Млечного Пути — также. В лучшем случае — два-три миллиона лет. Но не тридцать. Не сорок. — Андерсон кивнул, соглашаясь с мнением старпома. — Как полагаете, нам понадобится поддержка флотов Земли?
— Нет, капитан. Любая подвижка флотов сейчас вызовет нездоровый и ненужный интерес к Иден-Прайм, спровоцирует этот корабль на активные действия против планеты и против флотов. Я не верю в то, что мы не сможем выполнить свою задачу по максимуму. Один корабль против одного корабля при поддержке инфраструктуры планеты — это честно. Флот против одного корабля — это признак слабости и незрелости. — убежденно заметил Шепард. — мы не можем давать цитадельцам основания для того, чтобы нас и дальше считали "детской" расой.
— Знать бы зачем этот корабль прибыл на Иден-Прайм. — проговорил Андерсон.
— За чем бы он ни прибыл, это можно с уверенностью квалифицировать как вторжение. Даже не заняв позицию у ретранслятора, не проведя полную аппаратную дистанционную разведку, не задействовав комплекс "Прогноз" можно быть уверенным — корабль прибыл за чем-то очень ценным и важным. Пока мне на ум не приходит ничего кроме того же протеанского маяка, капитан. — честно признался Шепард. — Знать бы зачем он ему.
— Узнаем, капитан. — Андерсон включил дополнительные экраны. — давайте пока посмотрим, как следует усложниь очередную тренировку. Думаю, её следует назначить на половину шестого вечера. Третью тренировку проведем в половине десятого. В одиннадцать корабль встанет на точку у ретранслятора и дежурные смены приступят к работе с реальными данными дистанционной аппаратной разведки. Честно сказать — сам жду, что же аппаратура нам накопает. Уже сейчас вижу — без боестолкновения с этим кораблем нам обойтись не удастся.
— Уверен в этом, капитан. — согласился Шепард, включая свой инструментрон. Оба старших офицера корабля приступили к формированию сценария очередной тренировки.
В половине шестого вечера тишину на корабле разорвали колокола громкого боя. На этот раз тревога была не аварийной, а боевой. Виртуальный интеллект трудился с полной загрузкой, создавая членам экипажа, работавшим за пультами, всевозможные каверзы и предельно сокращая время на принятие решений и осуществление необходимых действий. В этой тренировке со всеми членами экипажа на равных участвовали и Андерсон с Шепардом. Условия и параметры тренировки менялись буквально по ходу её проведения. ВИ корабля следовал только общему плану, в остальном он был свободен в выборе вариантов развития событий.
В семь часов коротко муркнувшая сирена обозначила окончание тренировки. Защелкали замки шлемов, аварийное освещение кроваво-красного цвета сменилось нормальным желтовато-белым. Через пятнадцать минут после сирены на экраны в помещениях корабля был выложен проведенный ВИ анализ тренировки.
— Ненамного лучше. — сказал Андерсон, снова встретившись с Шепардом в своей капитанской каюте. — Теперь я вижу, что третья тренировка просто необходима.
— Капитан, разрешите доложить. — раздался голос старшего артиллериста. — Нулевой класс точности в настройках артсистем корабля достигнут и закреплен.
— Принято. Подготовьте артсистемы к ведению эффективного огня. — распорядился Андерсон. — Сократите время на приведение артсистем в боевое положение до минимума. Нам и секунда будет слишком большой роскошью. Действуйте.
— Есть, сэр. — ответил старший артиллерист и отключил канал.
— Предполагаете и атаку и добивание? — спросил Андерсон, ознакомившись на своем инструментроне с данными, переданными с пультов артиллеристов корабля.
— Да, капитан. Если влияние инфраструктуры планеты, включая станции управления погодой и оборудование монорельсов и космодромов и будет эффективно, то нам придется гарантировать невозможность для этого корабля оказать сколько нибудь эффективное сопротивление.
— А индоктринация?
— Капитан, я не собираюсь возводить бумажные замки, но после столь комплексного воздействия о быстрой индоктринации речи на мой взгляд быть не может — креветке просто банально не хватит для импульса энергии, а с остальным десантная группа под моим руководством справится. Удар инфраструктуры с ударом со стороны климатических установок, удар корабля разведки — три удара, сведенные воедино, смогут обеспечить неработоспособность этого монстра на достаточно длительный срок. Я допускаю, что корабль сохранится после столь комплексного удара, но будет ли он представлять из себя больше чем корпус...
— Вижу, капитан, вас что-то беспокоит. — Андерсон кинул внимательный взгляд на старшего помощника. — То, что пока вы не хотите допустить в качестве даже гипотезы.
— Капитан, я не знаю, как это точно сказать. Очень хочу верить, что после столкновения с этим кораблем у нас больше не будет подобных проблем. И не могу. Нет ощущения, что это будет единичный случай. Этот корабль появлялся тогда, когда для любой разумной расы, способной оставить внятное его изображение, наступал Апокалипсис. Что означает — корабль не применял свое оружие в полной мере. Он не сразу уничтожал разумную жизнь. Он... играл с ней в кошки-мышки, что ли. Гордился своей мощью, своей неуязвимостью, своей силой, своим могуществом. Изматывал. Карал. За что карал? Не знаю. Мне это непонятно. Почему на этих планетах, где находили такие изображения ничего больше не свидетельствовало об этих кораблях? Где вообще все тамошние разумные и не очень жители? Знаю, что археологи не всесильны, но любые раскопки доказывали почти полное отсутствие останков. Значит ли это, что этот корабль был не один? Значит ли это, что он приходил на эту планету, в эту цивилизацию в сопровождении кораблей поменьше? Обладавших другими возможностями, выполнявших другие функции? Не знаю. Что-то мне подсказывает, что этот корабль — начало страшного периода в истории Млечного Пути. А тот факт, что он выдвинулся к нашей, человеческой колонизированной планете... Означает ли это, что мы, люди, человечество, оказываемся в первых рядах на уничтожение? Я не готов сказать, что это — чистая машина, ведомая программой, капитан. И я также не готов утверждать, что это — живое существо. Я боюсь предположить, что нам, чтобы победить такое, придется объединить мощь органической и синтетической жизни. Понимаю, что на полномасштабный синтез никто из рас Млечного Пути не согласится. Может быть, нам удастся обойтись сосуществованием, партнерством, союзничеством. Но только за счет органической жизни, её возможностей мы победить орду таких кораблей... У меня нет ощущения, что такой корабль — единственный или их мало, капитан... Нам придется работать на запредельных для органиков режимах пока мы не сможем поставить себе в союзники искусственный интеллект. И еще вот эта проблема, капитан. — Шепард указал на изображение ретранслятора, уже появившееся на штурманском экране. — Мы, люди, молодая по меркам Галактики раса. И мы с легкостью, достойной лучшего применения, вцепились в ретрансляторы. И прекратили разработку двигателей и систем, позволяющих обойтись без этих катапульт. Если бы не этот ретранслятор, не необходимость движения по пробитому им тоннелю... Мы могли бы применить большинство методик разведки, известных человечеству. Но расстояния между системами... Огромны для наших нынешних возможностей. Ясно, что через год от Иден-Прайм вполне может остаться голый каменистый булыжник, лишенный атмосферы и почти всей инфраструктуры. Только год — и все может кардинально измениться. А у нас, я знаю, этого года нет. И нет даже месяца. Даже десяти дней нет. Если завтра мы не появимся на планете... Этот корабль выполнит свою функцию. И у меня лично нет сомнений, что он уйдет. Уйдет с планеты. Громко уйдет. И очень больно уйдет. Для нас, органиков, больно. Уйдет потому что уверен — нам нечего ему существенного противопоставить. Для нас, я уверен, всего через несколько часов... информация о нем будет шоковой для всего без малейшего исключения экипажа нашего корабля. По моим расчетам всего несколько часов остается до того, как эта креветка войдет в зону дальних сканеров планетной системы контроля космического пространства. Если не принимать во внимание многие моменты, то по стандартному сценарию первое, что сделает этот корабль — обрежет всю дальнюю связь. Планета не сможет позвать на помощь. Они будут звать, но их... не услышат. Предполагаю наличие на борту этого монстра мощной системы фильтрации траффика. Со стороны все будет как обычно. Но любой намек на зов, на информацию о происшедшем будет отслежен и блокирован. Эта планета не имеет военных центров связи, не имеет развитой военной инфраструктуры. Считаю, что это не основание для успокоения. Даже системы, подобные марсианской противокосмической обороне с её поистине циклопическими орудиями мало что смогут противопоставить этой креветке.
— Полагаете, что после посадки на планету корабль будет более уязвим? — спросил Андерсон, просматривая на инструментроне профильные данные.
— Большие корабли большинства известных мне рас вообще лишены возможности сесть на планету. На любую из возможных. Разве что в случае катастрофы, но это уже не стандартная посадка. Это — падение. На то, чтобы удержать подобный корабль в положении немедленного взлета будет расходоваться значительная часть наличной энергии. Если представить себе цепочку, то первым звеном становится посадка такого корабля на планету, вторым — отсутствие необходимости передвижения такого корабля по планете, третьим — выполнение какой-то краткосрочной миссии десантными экипажами корабля, четвертым — отсутствие у туземцев возможности что-либо существенное противопоставить как самому кораблю, так и его десанту. В итоге ясно, что даже автомат не будет держать щиты на максимуме — энергия потребуется для банальной постоянной балансировки положения корабля. Эти лапы не будут опорами, принявшими на себя его вес. Подозреваю, что они будут сведены. А сам корабль будет едва-едва касаться поверхности планеты. Сохранение кокона вокруг корпуса позволит ему стартовать сразу, без длительной подготовки. Кокон будет, щиты будут. Но мне трудно представить себе автомат, держащий щиты на максимуме в столь безопасной атмосфере. Это паранойя, а автоматы паранойей не страдают. Ею могут страдать только создатели автоматов, но её, паранойю, очень сложно запрограммировать в полной мере.
— Не могу сказать, что со всем, высказанным вами, капитан, я согласен полностью, — сказал Андерсон, подумав. — Во многом вы, конечно, правы. И очень надеюсь на то, что аппаратная разведка не даст нам оснований для каких-либо непродуманных и быстрых действий. Хотя, суммируя все сказанное вами по этому поводу, — взгляд на изображение креветки, — могу сказать одно — нам придется быстро преодолеть любой мыслимый шок и собрать в короткое время максимум данных. Сомневаюсь, искренне сомневаюсь в том, что нам будет дано много времени для принятия решения по дальнейшему плану действий. — капитан фрегата включил связь по спикеру. — Ингвар, сколько потребуется времени, чтобы вывести системы климат-контроля в режим локального апокалипсиса?
— Если только через климат-контроль — от пятнадцати минут до минуты. — откликнулся специалист по РЭБ.
— Много. Можно как-то сократить до трех-пяти секунд? — спросил Андерсон.
— Можно, но нужно будет четко знать, где цель и каковы её характеристики.
— Где цель — вы будете знать. А характеристики... — Андерсон помедлил. — Считайте, что это — максимум из всего, что вы можете себе вообразить. Нам нужен будет один удар, способный полностью обезопасить цель.
— Уничтожение? — уточнил специалист.
— Да. Полагаю, что именно это нам и потребуется. Точнее смогу сказать только после аппаратной разведки, Ингвар. — ответил помедлив Андерсон. — просчитайте вариант уничтожения и вариант максимального обезоруживания. Во всех смыслах.
