"ВЫНУЛА?"
Двойной укол:
"ДА"
"ИДИ в ТРОННый зал, ОСТАВИМ СВИТОК у ПАЛИЦы. ДОМОЙ"
Что ж, всё верно. Она своё дело сделала, они неподалёку от отовсюду в зале видимой палицы Арриграса свиток телепортации оставят. И — домой. И в Льиз Яррулле — валяться на шезлонге у фонтана на патио её любимого домика.
Вот только сейчас убедится, что девочки отряд встретили... И ещё организует им проводник до Арены.
Двойной укол:
"ПРИНЯТО"
Тройной укол с их стороны:
"КОНЕЦ СВЯЗИ"
Тройной укол с её стороны:
"Подтверждаю"
Всё.
Что делать дальше, было уже обговорено. Клерисса повернулась к Шитоне:
— Командуй!
И та активировала свой амулет связи:
— Артерра!
— Да, мэм!
— Готовность?
Громкий выкрик раздался с той стороны:
— Ноль! — и через пару мгновений: — Есть готовность!
— Первый пошёл!
— Есть! Первый — пошёл! — продублировал команду женский голос и тут же отчитался: — Первый ушёл.
Ушёл первый десяток. Проверить, как всё работает, было необходимо.
"Один, два, три... — начала отсчёт Клер и поморщилась на себя: — люди — это тебе не артефакт прежних, они в их дюжину секк укладываться не должны... — ... поттум, иллекка, дассетта!" — упрямо досчитали губы.
— Первый там! — с облегчением отчиталась Артерра. И ещё через дюжину — не больше! — секунд с тихим торжеством добавила: — Всё! Они на месте — чисто! — и улыбнулась: — Приглашают остальных!
— Второй пошёл!
— Ждём вас! — и на тон выше: — Внимание! Уходим! — и опять к ним: — Всё, мэм, мы ушл-...
Окончания слова артефакт воспроизвести не сумел: его двойник из точки контакта пропал — и рассыпался.
Ещё двенадцать секунд выждать, чтобы сотня мужиков и одна женщина освободили им место меж синими колонами — то самое, откуда послы всех держав предстают перед очами Императора. И чьи t-координаты были соответственно известны многим посторонним.
— Готовность! — скомандовала королева степняков.
И остальные королевы шагнули к ней. Клер откинула другую руку, и сжала ладонь протянувшему свою сэру Дартору, а уж от того цепочку образовали остальные. Последним в ней оказался барон Веллитарий: уж больно забавно было ему наблюдать, как гвардейцем охраны вертит эта фигуристая математичка, как она явно, тому на зло, всё переводит на свою высокомудрую математику и сыпет наукообразными терминами. Причём, не всегда сообразными. Вот, например, последний — "конгениальный" — вовсе не синоним "талантливости", а...
— Пять, четыре!..
Нет, но она ещё и спорит!
— Потом, всё потом! — улыбнулся барон, встал и двинулся к своим.
— Три!..
— Конечно!.. — презрительно улыбнулась красотка, она ринулась за ним, размахивая руками. За ней гнались, пытаясь её остановить, другие. А она ему чуть в лоб своим пальцем не заехала! — Не споришь, да? Сваливаешь?!
— Два, один. НОЛЬ!
И она вцепилась ему в рукав!
И тут же отцепилась. И извинилась:
— Ах, я, вот, вспомнила: вы-то и самом деле, правы! — оглянулась и протянула: — Как же здесь кла-а-ассно... А жутко-то как... Эй, смотрите, а вон то наверняка и есть ваша палица Арриграса. Семереник — получай! Но каст на ожерелье сегодня же наложишь! И не ниже пятого уровня! Я, кто проверит, найду!
— Э-э?.. — пробормотал оторопевший Веллитарий.
Но на него уже никто не смотрел, про него уже словно забыли: вся эта учёная шайка, враз отцепившись друг от друга, уже неслась к трону, по левую сторону от которого возвышалась легендарная палица.
— Вот, — пожаловался облапошенному собрату поставленный, вроде бы, их охранять лейтенант, которого сюда тоже, вроде бы, никто не приглашал! — Представляешь, брат, меня в карты — играли на раздевания — без штанов оставили! В одном исподнем в казарму отпустили. Наши до сих пор ухохатываются: "Раздел девочку, называется!" — и покачал головой: — А ведь, на первый взгляд, интеллигентные люди...
— И эти такие же... — закрыла рот королева воинов, провожая взглядом галдящих учёных. — Выкормыши. Бедные ж вы, — она оглянулась на подобравшихся, на изготовившихся и к бою, и к бегу воинов, сгруппировавшихся за салютовавшей прибывшим женщиной в латах. — Бедные мои кошкари...
— Эй, не вздумайте дотрагиваться! — спохватилась и вслед гражданским крикнула Агвелта.
— Вестимо! — откликнулся словцом из храмовых кодексов Семереник.
Но тут от дверей раздалось слитное:
— Мама!
— Мама!
И королевам сразу стало не до чьих-то выкормышей.
— Дочь, в чём это ты?!
— Брат! Это мы! Срочно! Мы входим!
"Несложная магия, — хмыкнула старшая сестра на обертоны голоса младшей. — Но ведь не стесняется же..."
Использование магии женщинами в империи было не просто недопустимым, оно давно стало почти неприличным, почти как демонстрация не прикрытых юбкой ног на людях. Однако, недавние события в Артоле, где женщины десятками попёрли в Университет, в армию, где Клерисса со своими придворными дамами оставили не у дел десант коров — боевой отряд их магов и корсаров!.. А к корсарам в Империи отношение было даже более трепетным, чем к нортам. Степняки, конечно, сильны, но... Но это коры победили имперцев в Предвечной войне. Это корсары тогда удавили всё морское снабжение, всю морскую их торговлю!
А возвращаясь к текущему мгновению, император свою сестричку теперь услышит и столбом огня их, пробившихся сквозь его охрану, не встретит. Применение этой лёгкой магии воздуха было оправдано, но Мхиттария не успокоилась и продолжила мысленно ворчать. Все они с детства, на семейных занятиях выучены замечать сигналы тела, втихую сопровождающие мысли, чувства, настроения, вот пусть братик и прочитает её привычное раздражение на младшенькую сестрёнку и успокоится: ничего нового!
— Лис! Ты в своём уме?! — встретил их император.
""Лис"? — конечно, всегда и везде только Лиска! А её будто и нет рядом!"
Мужчина приподнял свой мощный торс с кровати, усаживаясь поудобнее. В него вцепилась голая сегодняшняя фаворитка, баронесса какая-то. Мхиттария не собиралась запоминать её имя. Они её и живые-то не интересовали, а уж эта...
— Тарри! — прочитал её мысль, её настроение, её намерение Роггакер.
Но она успела воздушной петлёй сбить ту и отшвырнуть девку от императора, ему за спину.
— Тарри! — заорал он.
— Брат, заговор! — закричала и Листеллия, роясь и раскидывая сброшенную женскую одежду. И наконец, — чего, там, искать столько времени было?! — всё-таки нашла: — Вот!
Слова про заговор были правдой. И этот амулет с кастом, как девка думала, на приворот, эта дура припрятала сама.
— Брат, серая гниль...
Флакон, будто бы из-под духов, повис в воздухе. И тут же оказался притянут к вытянутой руке Императора. И через мгновение сгорел в неистовой вспышке.
Умелец! В двух футах от себя, в полуторах от простыней кровати! А те, верно, даже и не нагрелись...
— А-а-а, — ещё раньше заверещала девка.
Сестричка добралась до неё. Рогги не шевельнулся. Лиске он себе за спину заходить никогда не запрещал! И голос оборвался.
— Лиска! — стряхнув руки, неспешно обернулся к ней император. — Ну, зачем?..
Давай ругайся. Ей нужно сделать ещё три шага. Потому что удар должен быть нанесён в упор. Чтоб не успел. С никакими защитами! И у неё всё сейчас замотивировано — она тоже идёт разбираться с той гадиной!
— С ней же надо было...
Ещё шаг...
— Сын!! — вдруг заревел мужчина.
Вот же придурок! Говорили же ему, несколько раз повторили: ровно в час! Ровно в час! Ну, весь в свою бестолковую мамашку!
Роггакер XXXII вскочил, обернулся и увидел изготовившуюся к касту мёртвого паралича Ниобеи сестру. И на рефлексах — щит Ютерия! Доступный только членам семьи царствующего императора и не пробиваемый никем другим...
— Во-первых, ты запоздал, братик, — прошипела Мхиттария, не останавливая своего давления. — Во-вторых, я тоже в семье, и старше тебя. А в-третьих Клерисса, как я выяснила, права: женщины в этом сильнее мужчин. И я... Чего я тебя всю жизнь боялась?! — она уже орала: — Я сильнее тебя!
Впрочем, победила не она — это Листеллия, подобравшаяся сзади, вломила по щиту кнутом Анатары. Двойного разнородного давления щит не выдержал, и подавив более острый, схлопнулся. И объятия Ниобеи приняли тело мужчины.
— Вот, — выдохнула старшая сестра, — а ты боялась.
— Может, давай проще, а? — неверяще глядя на неподвижное тело, спросила младшая.
— Как хочешь. Вон, его меч. Один удар в грудь и всё. Силы у тебя хватит, — и с небольшой паузой добавила: — Решимости — тоже.
Сначала хотела сказать "злобы", но уж...
— Но проклятие Лоуррелции!..
— Сколько можно об одном и том же! Да, проклятие рыжей императрицы: кто прольёт, кто тронет кровь Императора — будет ею проклят, известно тоно в семье всем. Действует ли через пятьсот лет, я на себе проверять не собираюсь. Ты?
— Н-нет.
— Ну, тогда — как решили. Без пролития крови! С тебя — факел!
— Есть!
И тут же вспыхнуло. В этом факеле ничего материального не было — ничего кроме пламени. Но даже оно не давало дыма.
(Про сжечь тело — они говорили тоже, но к однозначному выводу: сжечь кровь — это явно не "пролить" её, но как на счёт "тронуть"? Нет, значит ли сжечь — "тронуть кровь", они так и не решили.)
Огонь горел в шаге от тела. На нём не будет и ожогов. Вообще-то подобное использовалось чаще для освещения...
— Отойди...
И замкнуть тело вместе с огнём в темницу Пшосграза. В которую и воздух не проходит. Не особенно крепкая ловушка, но тело парализовано — не вырвется. К сожалению, и по размерам — не так чтоб миниатюрна. Но воздух огнём выжигается. Крысы задыхались через час. А раньше завтрашнего утра они заглядывать сюда не собирались.
— Кончайте их! — выйдя, кивнула она своим на парализованную охрану императора.
Листеллия, подтверждая, только скривила губы. И вдруг...
— Что?! — заорала она. — Сын?!..
Неужели и до её выродка кто-то добрался?
Когда Алисандру вызвала к себе хозяйка "Нежной лилии", то женщину, которая сидела в её кабинете, Сандрочка поначалу не узнала — непривычно видеть в тяжёлом платье ту, которая у себя, в Храме, одеждой вообще брезговала. Но особенно девочка не озаботилась. Впрочем... Людей, которые могли похвастать, что видели самую известную из купальщиц задумавшейся, было вообще наперечёт! Да и когда бы! Ей и усидеть-то на одном месте более, чем минуту, было в тягость. А как с ней намучились художники! На одном её портрете, художник запечатлел её спящей — так и там казалось, то она вот сейчас, вот через секунду откроет глаза, сладко потянется и... И простыня взовьётся в воздух!
Дело оказалось пустяковым: в риммериумском храме некий вельможа оставил весьма щедрый вклад, с тем чтобы ему "оказала честь легенда Эллезии". И жрица улыбнулась: "Из дальнейшего разговора выяснилось, что речь идёт не о королеве Клериссе, а о ней — Алисандре".
Свиток телепортации с якорем у главных ворот столицы империи прилагался. Отказать храму богини, покровительствовавшей "жрицам любви" было невозможно, устоять от искушения своими глазами увидеть самый большой город мира было немыслимо, а должную оплату и безопасность гарантировал храм. Чего вам боле?
Уже и заказ был выполнен, и подарки (оплата полностью уходила Ниаракле) получены, и можно было отбывать домой, но тут подоспела их "божественная битва"! Алисандра попыталась отказаться: чего хорошего смотреть, как убивают людей? — она и в Эллистане на публичные казни никогда не ходила, но понимания у служительниц самой большой любительницы человечьей крови в божественном пантеоне не встретила. А самая главная из её жриц — закутанная в алое бабка проскрипела: "Не закрывай себе путь к нам. Сходи!"
Что? Ей предлагают в Храм?! Такое бывает, но редко, ужасно редко... Единицам на поколение Храм предлагал принять служение... И тогда всё! И совсем другой статус, и совсем другие горизонты, и... И можно не бояться старости, не бояться страшного рубежа в тридцать лет, когда контракт с хозяевами перестаёт продлеваться по умолчанию сторон... А ей уже двадцать четыре!
И сейчас... Ей намекают, что сейчас дорога открыта?!
" — Я пойду, — послушно поклонилась она.
" — Умная девочка, — ещё раз подала голос старуха.
Зачем она им там, было понятно — похвастаться. "Да, да — та самая. Она в Риммериуме, она у нас. Хотите? — можем устроить. Заходите — обсудим...". Да разве ж она против?!
На Арене у Храма была своя... Ну, ложей это назвать можно было, только если сильно надо польстить храмовницам, но — на первом ярусе! Прямо у ограды битвенного поля! И с обеих сторон огорожено, и никто не порывался занять пустовавшие места...
И она — лазурным лучиком света среди закутанных в разнообразные оттенки красного жриц.
Когда Сандра спросила, как одеться, ей ответили одним единственным словом — "красиво". Что ж! Она плюнула на местные старушечьи моды с их дедовскими обычаями и выбрала, наконец, из того, что ей пошили в мастерской Верии Интелии! На всякий случай приготовила в своей келье и наряд попроще, поскромнее, но, когда вышла, старуха только скрипнула:
" — Умница!
А те, которые помоложе, завистливо вздохнули.
Когда здесь уже они шли к своим местам, на неё и кричали, и свистели, и показывали пальцем, но она к подобному притерпелась ещё дома — с тех пор, как гвардейцы стали брать её с собой и в рестораны, и на театральные премьеры... И уж, конечно, на вернисажи в Манеже, которые ни один — за последние годы ни один! — не обходились без её портретов!
Зато послушать только, как Верия делилась, сколько заказов она начинала получать после каждого из её выходов! Эти почтенные матроны сначала шипят и тычут пальцами, а потом требуют такого же и себе!
" — Самая последняя шлюха позволить себе может, а я?
" — Ну что ты, дорогая, ты не последняя...
" — Предпоследняя, что ли?!..
" — Да какая из тебя шлюха?!
" — Я... я... ты хочешь сказать... я хуже?!
" — Представляете, — хвастал потом перед гвардейцами мужик, — я её под это дело на позу N96 из храмового кодекса Анатары уболтал!
" — Это ещё вопрос, — хихикали её товарки: — кто кого из них убалтывал!
И здесь будет так же!
А потом герольд провозгласил: "Битва троек!", и на поле вышли... Сандрочка обеими руками зажала себе рот! На поле вышли Ниэллон с Луфгеглом. По счастью её спутницы тут же заахали, увидев ещё и какого-то Истрелла, так что её изумление, кажется, тоже списали на него... Но... Но как же так?!
Мальчики спасли их знаменитость. Сами-то они... Что бы они учинили на Арене, не будь с ними поэта, показали потом Аккор с Келдазом, которые, вооружившись боевыми молотами, гонялись за этими пауками, как какая-нибудь хозяйка у себя на кухне за тараканами с тапкой! Им минуты — меньше! -до срока не хватило перебить их всех!
