А потом они все вместе вышли против змеи. Схватка предыдущей пятёрки была страшной. Слышать, как лопаются позвоночники... Нет, эти имперцы — психи, с каким восторгом они встречали каждую смерть! А мальчики — настоящие воины, они не стали ввязываться в безнадежный бой, они сыграли с тупым червяком-переростков в пятнашки и оставили его в дураках.
Вот только сразу после...
Когда они уходили — трибуны ревели: "Корк! Лин! Фулг!". Не был забыт и их поэт: "Истрелл!" — вопили женские голоса. И почему-то то с одного конца трибун, то с другого неслось пронзительное "Мя-я-у-у!". Но больше всех досталось её Келдазику — скандирование: "Лекс! Лекс! Лекс!" — перекрывало всё.
А вот, когда они ушли, одна из тех, кто в своём храме обходится практически без одежд, и ведь не старая же! — не старше её самой, перегнулась к ней и спросила:
— Это же они?
И вся их невеликая ложа моментально стихла и повернулась к ней.
— Отвечай.
Как будто им нужен её ответ! Видеть ложь в их храме учат, наверное, прямо с пелёнок... Это тех, кого требуется учить, остальные-то это всасывают с материнским молоком.
Она молча кивнула.
— Успокойся! Мы не вмешиваемся в дела светских правителей.
— Вы им не поможете?
— Как? — и жрица улыбнулась: — А таким оно надо?
Другая, которая той старухе доводилась, кажется, племянницей... или... неужели дочерью-внучкой?! — добавила:
— Успокойся: за божественной битвой боги и присматривают. Да и богини — тоже, — и тоже заулыбалась: — Да и как на таких не посмотреть?
А первая не утерпела:
— Ты была со всеми?
Она сразу вспомнила, как купалась в шампанском, улыбнулась и...
— Правда?! — тут же изумилась вторая.
— Нет, — пришлось уточнить Сандре. — У нас "ледяным принцем" величают не водного мага из Корлэнда, а Ниэллона. Не подступишься...
— Ой, да ты ж ещё не знаешь! Он влюбился в нашу принцессу Агторрию!
— Он? Но когда?!..
Эта новость помогла ей отвлечься от следующего боя, в котором из всей пятёрки чудом уцелели только два норта. И до третьего раунда пересуды о влюблённой парочке же как-то помогали вытерпеть подступающий ужас.
А потом... Потом на арену вышел дед и начал в центре поля вырисовывать... Пентаграмма, вплетённая в гексаграмму, окружённая... раз, два, три... семь, восемь, девять!
— Инглиграмма... — вдруг оборвала болтовню одна и встала.
— Сядь, — покачала головой другая. — Всё равно не успеешь.
— Но...
— Без неё... Кто тебя — тебя! — будет здесь слушать?! Сядь. Будем смотреть. У нас места в первом ряду.
— Вы о чём? — совсем испугалась Алисандра.
— Распорядители пообещали сегодня нечто особенное. И они уже сдержали слово. Но... Почему тварей тёмного яруса вызывают через пентаграмму, знаешь?
— Шесть Великих минус один, и любой из Шести может быть уверен, что это его силу смертные не осмеливаются задействовать без его ведома, без его личного прямого указания на то.
— Гексаграмма?
— Когда очень надо, и вызывающий готов рискнуть всё-таки обратить на себя Их внимание.
— Откуда такие познания?
— Принцы у нас бывали, и Луф... Луфгегл рассказывал, почему он с гексаграммой никогда не связывается.
— У прежних святым было число три. А трижды три это девять.
— И что?
— Когда в храме на тебе не останется одежд, можешь спросить об этом ещё раз. До тех пор не рискуй. Но...
— Но?
— Ты не местная, не знаешь. Неделю назад... точнее — в прошлый понедельник, вон тот, которого ты назвала "дедом", произвёл вызов дегеи огненной. Солдаты охраны говорили, что всех, что дворец тогда спасла ваша библиотекарша...
— Катти?! Ей уже и у вас по всему дворцу разгуливать позволяют, и на самые рисковые опыты алфизики зазывают?
— И у нас?.. Да у нас она случайно...
— Ага, на вызов дегеи — случайно. При том, что у неё — ваше малое посвящение имеется!
— Откуда ты...
— Да, откуда ты можешь об этом знать?!
Разворачивающаяся жуть от вырисовываемого на поле плетения, помогла Сандре набраться смелости... Конечно, Семереника здесь быть никак и никогда не может, но упоминать его имя этим двум она всё равно не будет! Она в лицо усмехнулась им:
— Когда в храме меня разденете — можете спросить об этом ещё раз!
— Ах, ты!..
— Подожди, Ольма... Про наших девчонок помнишь?
— Ты думаешь?.. — сразу забыла о чужой Ольма.
— Да чего уж думать — сейчас всё увидим!
— Но ему же тогда не жить!
— Кажется, он и без того — не собирается. Нам бы самим бы уцелеть...
— Может, ну его?
— И потом всю жизнь жалеть? Защита арены — божественный уровень. Я остаюсь.
— Всех этих "алфизиков" на первом же курсе душить надо! Сандра, тебя вывести?
— А мальчики?! — замотала головой Алисандра.
— Девочки? — обратилась к остальным Ольма.
Но те молча поотводили от неё свои горящие глазёнки.
"Те ещё психопатки! — всё поняла про них эллезийка. — Ещё бы, — первый ряд, лучшие места!"
Не ушла ни одна.
Как она дотерпела до начала последнего раунда, о чём говорили при этом жрицы, юная женщина после припомнить не сможет. В памяти каждый раз будет возникать только всё уплотняющаяся пелена ужаса. Всё расширяющаяся. И трибуны смолкали. Сначала ближние к арене ряды, потом всё дальше от неё и дальше.
По полю бегали аколиты, что-то затирали, что-то дорисовывали, зажигали факела. Видно было, каких сил это им всё стоило, как они уже рукавами вытирали с лица пот, как тяжело дышали, как, то один, то другой в изнеможении опускались на траву, но потом поднимались и, подчиняясь командам "деда", заканчивали начатое.
Когда раздался гонг готовности к следующему раунду, факела в узлах пентаграммы и гексаграммы горели, а девять аколитов стояли по вершинам девяти внешних лучей.
— Третий раунд! — провозгласил герольд.
И на поле вышли все уцелевшие гладиаторы.
— Смотри-ка, — обратилась Ольма к подруге: — Нагтилин-то, как новенький! Кто ж его подлатать-то умудрился успеть?! Да ещё и так качественно! Он же обеими ногами уже в могиле стоял!
— Ай да принцы...
— Думаешь?
— Кому бы ещё!
Алисандра на чужих не смотрела. А свои... Мальчики к бою были готовы. "Ледяной принц" привычно был готов командовать боем, план на который — несколько вариантов! — уже наверняка выдал ему принц корсаров; принц горняков решит силой, что физической силой решить можно, а на острие удара будет принц степняков. Когда они были ещё мальчишками, а с ними в Сокхо ещё пытались драться местные бузотеры, она не раз слышала, как безнадежно ругались старшие: "Демоны!" Их пытались и в ловушки заманивать, и засады на них устраивали, но... Но, если что, Ниэллон всегда успевал скомандовать отступление, а Аккор — найти неожиданный для местных — для выросших на тех улицах! — маршрут. Чтоб выскочить прямо на улицу Цветов, например. Как в тот раз, когда она впервые увидела Келдаза, когда залечивала ему синяк под глазом...
— Гретта, что он сказал?
Это Луф, порыскав глазами по горящим факелам, по замершим аколитам, что-то буркнул своим друзьям.
— "Что-то не то!" Он сказал: "Парни, что-то совсем не то".
Она услышала? Такой слух?! Ах, вон оно что — увидела. Девчонка читает по губам.
— Продолжай!
— Вект: "Подробней!". Нагт: "Лишний контур. Странный". Кор: "Может, защита?" Вект: "Ради нас тратиться?" Кор: "Кел, готовься подстраховать". Вект ему же: "Доставай из загашника. Всё доставай!" Нагту: "Будь тоже готов. Сразу же!" Прочим: "Вперёд не лезьте! Приказ: без приказа — ни шагу!" Им же: "Не слышу!". "Да, сир!" — ничего ж себе! Как к королю обращаются! — "Да, сир!", "Да, сир!", "Да, сир!", "Да, сир!"... "Да чего мне-то куда-то лезть?!" — с сарказмом: — "Сир!" — это алексанец.
— Сандра? Почему "сир"?
— Командир поля боя в присутствие коронованных особ. Ему на поле боя все остальные, включая королей, подчиняются.
— В центр! — загремел глас герольда.
— Норт: "Парни тогда мне ещё чуток". Вект ему: "Сделаем". Вект всем: "Парни, не спешим. Максимально не спешим! Все всё помним и не спешим!"
Келдаз сорвался и почался в центр.
— Вект всем: "Повторяю: не спешим. На угрозы плюём. Но идём. Но не спеша."
Норт добежал до центрального круга, с разгона плюхнулся на траву и начал поспешно разуваться.
— Что это он?! — не поняла давнего дружка Сандра.
— Захованное, думаю, достаёт.
— В центр! У вас десять секунд! В центр!
Ниэллон в ответ даже остановился, развёл руки, пожал плечами: "Так не видите, что ли? идём же!". И опять неспешно зашагал к выдёргивающему шнуровку из своих сапог Келдазу. Его никто не обгонял.
— Быстро!
Нил опять лишь плечами пожал. А алексанец, найдя герольда глазами, махнул тому ладонью: спускайся сюда, мол, вот и подгонишь! По трибунам прошелестели смешки.
Да и они же шли! Выпускать стражу, чтоб те плетьми подогнали гладиаторов, потом уводить стражу — всяко, времени больше уйдёт!
Кел уже опять натянул свои сапоги и теперь перевязывал выдернутой шнуровкой рукояти своей сабельной пары.
— Что-нибудь подобное помнишь? — повернулась к подруге Ольма.
— Артефактные шнурки?! — поморщила губы та. — Магические тесёмки? Колдовские подвязки?
— Нити богини, — вдруг пискнула одна из младших.
— Что?!.. — поразилась одна старшая. — А ведь...
— Четыре, — покачала головой другая. — Всего четыре. Одна нить у нас, вторая где-то в Артоле — но у них тоже лишь одна-единственная! А ещё две... Ещё две в имперской сокровищнице... Были...
И они обе опять повернулись к Алисандре.
— Ну, не могла же ваша библиотекарша?!..
— Она... — и Сандрочка сглотнула. — Не знаю. А что такое эти "нити"?
— Нити Анатары...
— Опять она!
— ...в каждую вплетен её волос.
— Любое оружие переводит почти на божественный статус. Против палицы Арриграса и с таким выходить бесполезно, но против простого... Против них с ним выходить бесполезно почти настолько же. Но использовать можно только раз в поколение... Вот и берегут до последнего... У нас прошлый раз применяли пятьсот лет назад.
— Внимание! — дождавшись, когда парни дошли до центра, опять ожил герольд. — Десятисекундная готовность!
— "Приготовились!" — ожила и чтица по губам: — Вект сказал: "Приготовились! Встали!"
И от центра поля по направлению к центру переплетённых концентрических фигур выдвинулся кор. Отстав от него на шаг, почти прямо за его спиной расположился норт. Нагтилин тоже сделал пару шагов вперёд, чуть выйдя из общей группы. Огляделся, словно убедился, что ему под замах никто не попадёт.
— Готов! — услышала Арена.
— Готов!
— Готов!
Тут ожили и аколиты. "Дед" им кивнул, и они начали зажигать толстые свечи, стоявшие у вершин девятиконечной звезды, и... И, словно не свои махонькие заранее разожжённые свечечки подносили к мощным фитилям, а гири неподъёмные подтаскивали. Мужчины еле удерживали их в руках, а когда свечи вспыхивали, без сил опускались. Запалы просто выпадали из их рук на землю и в траве гасли. А они, чуть придя в себя, доставали тёмные колбы.
— Десять! Девять! Восемь! Семь! Шесть! Пять!.. — орал герольд, но его никто не слушал, трибуны, не дыша, следили за аколитами. Да и он сам выкрикивал цифры явно уже, чтобы заглушить свой собственный ужас. — Четыре! Три! Два! Один! — напоследок, он почти перешёл на шёпот и еле выговорил: — Всё.
— Делай! — фанатично выкрикнул главный алфизик империи.
И по обе стороны поля разом рухнули вниз плиты, закрывающие загоны, и на поле выдавило по девчонке в алых одеждах.
— Наши... — разом выдохнули все соседки Алисандры.
— Делай! — опять выкрикнул мэтр Кроктауриус.
И подручные, повинуясь взмахам его руки, разом выдернули пробки, и по следующему мановению выплеснули содержимое прямо в огонь свечей.
Свечи не погасли, а вспыхнули!
И что-то вспыхнуло в самом центре узловатых плетений. И пламя выцвело.
— Что за хрень?! — поразилась тоненькая рыжая женщина, оказавшаяся внутривсей этой конструкции.
Голос её был негромок, но услышали её все. Тишина была мёртвая. И команду Ниэллона поэтому тоже услышали все:
— Луф! Давай!
И Луфгегл выдернул кинжал, рассёк ладонь и, стряхнув кровь прямо на землю, выкрикнул непонятное:
— Тщиртлеккием!
— Тщиртлеккием, — автоматически отозвалась женщина, ладонями ощупывавшая красноватый кокон, замыкавший пространство вокруг неё. Потом, осознав, что она сказала, что она услышала, резко обернулась на голос нагтилина. И все увидели, как взгляд её пробился сквозь окружные наслоения. Она увидела нагтилина, увидела Аккора, увидела Келдаза; оглядевшись, увидела и трибуны... — Обнаглели! — завизжала она.
Женщина... Женщина?! — взмахнула обеими руками и, синхронно со взмахом, резко увеличилась в размерах. Ограничивающий кокон лопнул мыльным пузырьком.
— А-а!... — заорали аколиты: их свечи взорвались тоже и теперь парни катались по траве, пытаясь сбить с себя пламя.
— Акки всторону! — послышался голос их "сира". — Кел, давай!
А на женщине лопнуло и сорвалось с неё, и сгорело в воздухе её благообразное чинное одеяние, и под ним бесстыдно оскалился шипами доспех.
— Анатара! — наконец, всё понял Келдаз, оттолкнув друга, выскочил вперёд и воздел в вверх обе свои сабли: — Подари мне бой, Ана-... — и вдруг запнулся и поправился, заорав на всю Арену: — Ан?тара!
— Тебе?! — зашипел голос сверху. И было непонятно, чего в нём было больше — пренебрежения или предвкушения.
— Нам!
В шаге от него опустился на одно колено Ниэллон.
— Нам! — присоединился к нему справа Аккор.
— Нам! — слева опустился Луфгегл.
— Получайте! — заверещала бешеная богиня.
Она откинула руку, и в ней сформировалось её знаменитая чудовищная секира.
— Богиня! — восторженно заорал Келдаз. А остальные поднялись.
— Й-и-е-е-е!! — взлетела секира и понеслась вниз.
— Й-я! — и два ледяных копья, на лету вымораживая даже воздух, понеслись ей навстречу.
— Саккеллек з?! — и шесть ветвистых молний вырвались из распахнувшихся очей огромных големов охраны.
Ниэллон действовал молча — он просто сзади ударом в плечо сбил Келдаза.
Лезвие секиры всё-таки коснулось его клинков. Мальчишкам показалось, что на какое-то мгновения они даже сопротивлялись ему. Но через то самое мгновение и осыпались в ржавую труху.
— Как с вами интересно! — восторженно завизжала самая драчливая из богинь.
Она выдернула секиру из земли, стряхнула с неё опалённые молниями сосульки, и опять повернулась ко вскочившим мальчишкам.
И тут тишину, за мгновение переполнившую всю Арену, нарушил крик:
— Келда-а-зик!! Да помогите же ему! Она же ваша!..
И все трибуны обернулись на этот крик, все — и мальчишки. И Келдаз не выдержал тоже:
— Сандрочка?!..
— Что?! — раздался ещё один девичий визг. И на поле высыпало не меньше сотни человек, впереди которых неслась принцесса корсаров, которая орала: — Значит, пока меня там!.. Ты тут с нею?!..
