Пребывая в расстроенных чувствах, летёха провякал что-то на тему «…завтра чтобы явились пред его светлы очи, как штык, и не вздумали игнрировать — он нам покажет, что такое настоящая служба!..» и свалил лечить расшатанные нервы. Куда — мы не интересовались, оставалось ещё полтора часа до вечернего закрытия представительства, и это время можно было использовать с толком. Если без подробностей — посетили кадровика, суховатую женщину в старлейтских погонах, которой предъявили свои «открытые», получили печати в положенных местах, записи в личные дела о завершении воинской службы в связи с истечением положенного срока… и предложение явиться завтра — за проездными документами. Подумав с минуту, согалсились — почему бы нет, раз есть возможность пусть не полностью, но сохранить собственные арманы от деньгопускания? Отбить всю стоимость проезда из Нойехафена в ПРА врядли получится, но прилично сэкономить — вполне, так чего от дармовщины рожу отворачивать? Денег хватает с запасом, но… ну халява же, кто ж от неё откажется?!
Вечер оказался далёким от расслабона. Пока я, с литровой глиняной кружкой пива в руках, пытался узнать у барменши, где троим усталым вчера-ещё-солдатам можно остановиться на ночь так, чтобы и не дорого, и прилично, и… ну, мало ли, чего ещё захочется? — День с Веслом обнаружили неожиданную неприятность, и, по возвращении меня с планом действий на ближайший вечер, огорошили новой задачей. В общем, что-то случилось с кемпером — дно кузова намокло, а учитывая, что дождей ждать ещё полгода… Пришлось вместо развлечений заняться поисками автосервиса — выезжать на неисправной машине в дальний рейд (куда уж дальше — из Нойехафена в Демидовск!) может или нищеброд, которому терять нечего, или полный кретин. Нашли, конечно — чтобы немцы да не сумели автотранспорт отремонтировать? Демонтировать кемпер, установив его на площадке автосервиса, заодно и с машиной повозиться, да позапирать в арендованном сейфе (размером с небольшую кладовку, и, кстати, практически рядом с сервисом — не мы первые такие, похоже, кому надо имущество сохранить на время ремонта автотранспорта) кучу оружия и прочих девайсов, иногда не очень законных… вроде и не так уж сложно — но время потратили, да и нервы тоже! Так что в предложенный нам мотельчик завалились глубоко поздним вечером, уже темнело, и из всех развлечений предпочли ужин, душ и сон. Хотя — номера брали раздельные, устали от жизни в кочевой, пускай комфортабельной, но общаге — так что я не знаю, чем там мои бывшие подчинённые ночью занимались, да и знать не хочу — их заботы…
33-е число шестого месяца, Нойехафен, около одиннадцати утра, стоянка перед представительством ПРА.
— Ну что — идём? — Весло весь в нетерпении, рвётся домой как бульдозер, не обращая внимания ни на что. День пожимает плечами:
— Ну, идём… Хотя — куда ты так торопишься? Всё равно ещё тут сутки-двое куковать, пока будку нашу в порядок приведут… А проездные документы, между прочим, действительны не более чем месяц после выдачи! Таким образом, минус пару суток дешёвого соляра твоя спешка обойдётся, а раньше, на эти пару суток, мы всё равно дома не окажемся. Лучше бы по городу прогулялись, сувениров поискали на подарки, тут вроде ещё городские пляжи есть — где ты ещё в водичке открытой побултыхаешься?! Уа-а-ааа-у-у…
Заразительный зевок Дениса и нас заставляет выдать аналоги, даже Арес, по-моему, зевает не просто так — а за компанию! Весло сбивается с настроя — но не надолго, тут же возвращаясь к теме:
— Нафига тебе те пляжи?! Тоже мне, «открытая водичка»… Сетка двухслойная, глубина едва подмышку, полста метров вдоль и два десятка поперёк — весь твой «бассейн»! Только и радости — как бы река, как бы проточная вода… садок для крабов! Да чего там делать? Мало ты брюхом попеску ещё в ЦУП-е поелозил, чтобы здесь тем же самым по доброй воле заниматься? Нашёл развлекуху!
День возмущённо вскидывается:
— Слышь, ты не смешивай! Там — по команде и вперёд на время, а тут — ради удовольствия и на месте! Представляешь — никакая зараза не орёт над ухом «Живее, дармоеды!» (я аж поперхнулся — ну погоди, отомщу и снова отомщу!), тишина, покой… девочки, опять же! Где ты предлагаешь с ними знакомиться — в барах? А ты по-ихнему хоть три слова в кучку собрать сумеешь?! Да и кого ты в баре склеить сможешь — «…моя твоя очень любить — полста экю в час, сотня на весь ночь…»?! А на пляже… да, языковой барьер останется — но мы-то, такие все накачанные, мускулистые, реальные жеребцы! Думаешь, не клюнет одна-две-три фройляйн? Да, впрочем, я и от симпатичной фрау не откажусь!
Весло хмыкнул:
— Ну да, губу закатай! Тут у них фигня какая-то творится… нехорошая фигня. Я вот вчера… ну ладно вам, в конце-концов, имею право! — Весло даже покраснел, пряча глаза от наших возмущённых взглядов, в которых читалось «…ну вы и пошляк, герр корнет! Сам по лядям, а нас позвать — не в жилу?! Совести у тебя, герр корнет, нихрена нет!..». Но, поизображав стеснение, Весло тут же посерьёзнел:
— Так вот, о чём это я… Ну, не спалось мне на новом месте, после вчрашнего! Вышел вниз, в бар, даже без особых желаний — так, посидеть-подумать… У стойки, как и положено, пара-тройка девиц коктейли тянут, чистенькие такие — даже и не скажешь, что постельные бабочки. Одна мне этак поулыбалась дежурно — я и клюнул, в конце концов, почему нет? Это День никак в невестах не разберётся (Денис вскинулся, тут же остыл и буркнул — «один-один»), кобельеро наш, а я человек свободный… будем считать… Так вот! Паула — не спрашивайте, понятия не имею, настоящее это или… хм, «сценическое», да и плевать — слегка по-руски чирикала, так что договорились быстро. Кстати, День, полтос — это ты каких уличных дешёвок в Порто-Франко окучивал; двести час, и пять соток ночь, чтоб ты знал! Хотя, честно сказать — не жалко, горячая попалась девка! Только вот утром, после всего, уже уходя, она так тоскливо как-то на автомат посмотрела, и прочирикала что-то вроде… сейчас, вспомню… э-ээ, как-то так: «…вьи есть наёмник? Вьи есть спасать… кто там, вверх?.. Я… есть вернуть деньги… спасьитье мой сьестра!.. я всьё делайт!..». Я попытался объясниться, но Паула, когда поняла, что я никакой не наёмник, замолчала и удрала… Так и не понял, кого тут надо спасать, и почему местные сами не справляются!
День вздохнул удручённо:
— Ну вот — пока некоторые развлекаются, другие добывают информацию… а кобель почему-то я! Абидна, аднака!
Я, переглянувшись с Колей, поинтересовался:
— Ну и что ты нарыл, товарищ героический разведчик? Который, разумеется, ни разу не шпион? Давай, не тяни Рычика за мохнатые, он этого не одобряет! И я не одобряю — так что твои собственные фаберже в серьёзной опасности, имей в виду!
День скорчил постную мину и скорбно провозгласил:
— Повинуюсь грубой силе, подкрепляемой угрозами жестоких пыток и неконвенционных методов добытия сведений у дружественных сил… Ладно, понял-понял! — и отшатнулся от кулака Весла под носом. — Тут такое дело — немцы в контрах с китаёзами. Причём дошло уже до стрельбы — и трупы есть; как там у косорезов не знаю, а немцы своих уже несколько десятков схоронили… Я в ресторане встретил того мужика — ну, помните, на пирсах «Чайку» встречал? — и уже «готового», он накачивался спиртным как конь… Вот, а я случайно за соседним столиком оказался. Он меня заметил, подсел и принялся… ну, в жилетку плакаться, короче. Не позавидуешь им — настоящая война идёт, по сути. Причём в одни ворота! — День замолчал, переводя дух, на что мы с Коляном сунули ему кулаки под нос не сговариваясь, зато синхронно!
— Да прекратите вы! — обиделся Денис, а Рычик, до того мирно развалившийся на его коленях, приподнял голову и предупреждающе взмявкнул — Я же расказываю! Короче — китаёзы сговорились с Орденом, все местные уверены на сто процентов. Орден, похоже, хочет немцев загнать под плинтус из-за недавних событий, в которых ты, командир, так лихо отметился — слишком успешно фрицы изгадили планы орденским уродам, со своими военно-морскими силами… Вот китайцы и заявили: мол, территория на которой располагаются верфи — если кто не в курсе, это вверх по течению этой вот реки, которая у немцев зовётся, само собой, Неу-Рейном, а у китайцев Да-Хё — их исконная китайская, от самого Начала Освоения торжественно Орденом завещанная, которую злобные фрицы (которые потомственные негодяи ещё со времён герра Гитлера, нетолерантные сволочи и нацисты) отжали неправедным путём, пользуясь малограмотностью первых узкоглазых переселенцев вообще и их военной слабостью, на тот момент, в частности… Короче — наглецы и мерзавцы, отняли у деток конфетку. А раз так — а ну, подавайте её обратно, с процентами и извинениями! — День снова выдохнул и потянулся к бутылке с водой. Весло, молча протянув товарищу литрушку, задумчиво почесал затылок:
— Теперь становится понятно, почему мы сюда на бочке с динамитом плыли, и чем это так выгодно контрабасам… Уверен, Орден поставки вооружения и вообще технологических изделий здорово поприжал — так что да, сговор с косоглазыми налицо… но непонятно — почему фрицы щё не вломили узкоплёночным от всей широты немецкого орднунга?! В Пятидневной они себя показали серьёзными бойцами, за спины не прятались и вообще удачно сработали… А тут, как я понимаю, вялое позиционное противостояние с непонятным итогом?
День, передыхнув, кивнул:
— Сначала так и было. Многие вообще расчитывали, что тем и обойдётся! Постреляют мало-мало, прикинут результат и сядут договариваться… с какими-то уступками, ясное дело, но в меру. Вот только косоглазые нацелились на всё, полностью! Сами, или Орден их подталкивает — но никакие переговоры их даже не интересуют, только капитуляция. А с «вломили» возникла серьёзная проблема — весь немецкий анклав, к слову не такой уж густонаселённый, как я понял, вытянулся вдоль этой то ли Неурейновой, то ли Да-Х…ёвой реки, причём неравномерно, а как бы такими… посёлками, что-ли. Сам Нойехафен — это в основном порт, торговля, да и вообще предпочтительное место проживания большей части резидентов. Выше по течению, в полуста километрах примерно — верфи, туда ездят вахтовым методом, или на контракт — место уж больно сырое, в жару как в джунглях… Но глубины там приличные, берега обрывистые, можно корабли спускать на воду прямо с кромки, леса много строевого в округе — короче, удачное расположение кораблестроительного производства. Здесь, в Нойехафене, пришлось дноуглубительные работы проводить, чтобы полноценный порт построить — а там всё уже готовое! Климат ещё был бы поприятнее — так наоборот, сюда вахтовики бы катались… Ладно, это не столь важно. А ещё чуть выше по течению, примерно под сотню километров по прямой — этакие… ну, не знаю, дачи, что-ли? Короче, там упорные фрицы пытаются что-то типа агроферм организовать — но там что-то не то с землёй, плохо овощи и зерновые приживаются, да и со скотоводством так себе… зато места живописные, этакие низинные Альпы. Притом зверья хищного не так уж много, им там жрать нечего, вероятно… короче, там несколько детских летних кампусов, типа пионерских наших, ну и просто типа домов отдыха всяких. И вот их, как мне объяснил этот Свен, китаёзы как бы в заложники взяли — точнее, полностью отрезали от основного анклава! Не атакуют — но и вывезти людей не дают, любые транспортные стредства уничтожают как на реке, так и на берегах. К тому же там и нет нормальных дорог — рекой все обходятся… обходились. Примерно месяц эта фигня тянется, даже чуть больше, связь узкоплёночные тоже глушат, но не полностью, время от времени получается обменяться новостями. Короче — хреново там, несколько отдалённых хуторов косорезы захватили, кое-кто сумел сбежать… жуткие вещи рассказывают, Освенцимы отдыхают! — День снова приложился к водичке, Весло, откинувшись на борт нашей машинки, задумчиво поглаживал торчащую из кобуры рукоять («длинные» стволы мы, как со вчерашнего дня гражданские лица, законопослушно опечатали в сумки, специально для этого с утра съездив на КПП), посматривая то на меня, то на Дениса.
— Это что — я один вчера спал? А тебе всё это — один этот… как там его… Свен выложил? Ты что — всю ночь с ним квасил? — я даже немного застеснялся. Один куролесит всю ночь — а ночи здесь дли-и-инные! Второй — шпиёном подвизался, и успешно, что особо доставляет! Один я — тюфяк тюфяком, дрых как сурок… День пожал плечами:
— Не только он, там ещё подошли… разные. Город бурлит, на взводе всё население — но у многих там, вверх по течению, дети или родня, всего тысячи четыре или больше… или меньше — никто не знает толком, сколько там осталось живых. Большинство — это точно; а попавшихся косорезам в удалённых посёлках уже и не числят выжившими. Продукты у них на исходе, на носу голод… — и заглянул мне прямо в глаза.
Не хотелось мне соваться в эту войну, честно говоря. Ничем особым помочь мы не могли — ну, ещё двое-трое стрелков, таких у немцев и без нас, думаю, достаточно. К тому же, наёмники (или такие вот добровольцы вроде нас, идейные борцуны за всё хорошее) — всегда для резидентов расходный материал, предназначенный для наиболее опасных участков как атаки, так и обороны, да и просто те, кого не жалко! Да, День явно загорелся мыслью восстановления справедливости, да и Весло чем-то таким озадачился — но парни молодые, крутостью своей нездорово возбуждённые, им простительно. А я — понимаю, что даже «спасибо» врядли кто скажет на их могилах, если они и вовсе будут, эти могилы… А у ребят прям «пепел клааса» в грудь тарабанит, зовёт причинять добро и наносить справедливость в промышленных масштабах, наказывать плохих и спасать хороших… И не понимают (а если и понимают — умом — то тем самым сердцем всё равно не принимают!) по возрасту пока, что плохих, для наказывания, хватает везде и всегда — а вот с хорошими частенько патологическая напряжёнка как у тех, так и у «других». И лезть в чужую свару — практически стопроцентно огрести с обеих сторон, иногда одновременно…
Ничего больше обсудить мы не успели — вернулась из банка старлейтша-кадровичка, и мы, как крысы за дудочкой, потянулись вслед за офицером(-шей?) в представительство. Она тоже доброжелательно заулыбалась при нашем появлении, документы выправила быстро — кажется, бланки заготовила ещё вчера, поскольку вписывала туда только наши личные данные — и вручила с торжественными (насколько это было возможно в рабочем кабинете) напутствиями и пожеланиями успехов «в мирной жизни». Мы так же велеречиво поблагодарили, дежурно попрощались и потопали к выходу из здания — заодно отшлёпали печати у той же секретут-сержантши, что и вчера; и почти добрались до входных дверей… Именно этот момент выбрал давешний старлей, Мейеркин, для того, чтобы явиться на рабочее место — правда, он мог быть занят с утра ещё где-то, но как-то не слишком верится!
