Какими путями нас вёл майор — мы так и не поняли (по крайней мере я — кажется, некоторые двери с магнитными замками, недоступные простым смертным, для майора препятствием не являлись) но чудесным образом в течении минут семи-восьми мы оказались перед уже знакомым столом-стойкой кадрового отдела — до которого общим путём добирались около сорока минут (нет, понятно, что переспрашивали и кружили — но всё-таки)! Сидящий за столом старлей при виде майора неуловимым образом подтянулся, мгновенно преобразовавшись из, виденного всего парой часов ранее вальяжного «Целого Старшего Лейтенанта, Служащего В Штабе ППД», в «Настоящего Воина, Всегда И Ко Всему Готового»! И особенно готового честно и предельно быстро исполнять собственные служебные обязанности, то бишь отдать всего себя порученному делу с максимальным рвением и самоотверженностью. С кем мы связались?! Чтобы так вот «канцелярский крыс» отреагировал на приезжего майора — майор должен быть оч-чень нерядовым и заметно опасным! А майор приезжий — или его встречали бы иначе… Даже «честь» ему отмахивали очень… старательно, что ли? Интересно — а лекарство страшнее болезни не окажется?! Не хотелось бы лечить головную боль усекновением оной…
— Старший лейтенант, оформляйте этих троих в седьмое управление, и передайте под командование старшего лейтенанта Марева, он их прямо сейчас и примет. Прошу не тянуть, мы через — он на мгновение поднёс часы поближе к глазам — четыре часа должны быть готовы к выходу.
— Так точно, товарищ майор, сейчас сделаю. — тут же отрапортовал «Настоящий Самоотверженный Старший Лейтенант, Готовый На Любой Подвиг», и с пулемётной скоростью затарахтел по клавиатуре.
Как-то всё безалаберно получилось, и ведь вроде сначала хорошо шло… До Демидовска мы домчали за трое — даже меньше, ночёвок три, а так-то по сути двое — суток, попутно скинув Дениса в его посёлке. День пообещал в условленный срок быть на месте, родня привезёт, так что в Демидовск уже вдвоём въезжали. Весло тоже при виде первого же таксиста возбудился до дрожи, схватил свой рюкзак и в минуту испарился, прокричав всякие напутствия и прощания уже на ходу. Ну и я тоже, не особо отвлекаясь, мотанул домой, к своим близким…
Мама тарелку уронила — вдребезги — когда меня увидела! Приятная — но неожиданность, как-никак! Потом были слёзы, обнимания, охи-ахи… Вокруг носились взбудораженные котята — оба пушистика почему-то сходу, с первого месяца жизни, прикипели к маме, а ко всем остальным членам семьи относились индифферентно — и в итоге расколотили-таки ещё какую-то посуду, за что были наказаны Артемидой, видимо, чтобы не позорили семью! Арта, когда я вошёл в дом, сначала даже зашипела на меня — отвыкла, что-ли — а потом, узнав, облапила всеми четырьмя и… вот клянусь, заплакала! Этот обиженно-облегчённый рык-мяв ни описать, ни сымитировать не получится… Рядом тоненько подвывали оба мелких, пришлось шугануть… Мама опять принялась вытирать глаза, потом батя всю нашу сопливую бригаду успокаивал, хотя и сам был…
Короче, четверо суток пролетели молнией. Я только-только успел навестить немногочисленных знакомых, из тех, конечно, кого хотел увидеть — того же Сомова, Макса Кашевара поискал (на удивление — нашёл, он, как нарочно, полдекады как из рейда вернулся!), ещё кое-кого — и всё, пора! Даже новой машинкой похвастался как-то второпях, ну и кое-что успел закинуть «в закрома», для «на всякий пожарный»… особо по хитрым контрабасовским закладкам прошёлся, пускай будет! То самое загрузил, неконвенционное по местным правилам… Ну, и свой привычный комплект забрал, надоел мне «чех»; с «дегтярём» то ли привычнее, то ли удобнее… и АО, конечно, до кучи. Попрощался, пообещал родным всё что требовали и просили (как и положено — руки-мыть, никуда-не-влезать и так далее), и отчалил — до ППД тоже не близкий свет добираться. Арес с Артой за переднее сиденье рядом с водителем чуть не сражение устроили, по итогу которого Арес был бит и с позором изгнан в жилой блок дрыхнуть и скучать, а кошка гордо устроилась рядом со мной и время от времени, ласково урча, лапой проверяла, я ли рядом, не мерещится ли ей… ну, я именно так это понял из сумбура её эмоций! Арес после ещё возмущался, хотя чувствовалось — не со зла, так, для порядка…
Колька прискакал в самый последний момент, а День вообще догнал уже на дороге из Демидовска, пересел прямо на обочине, предварительно обцеловавшись с симпатичной девчулей, выбравшейся из «тойоты» вслед за ним, «помочь с вещами». Хотя вещи действительно были — помимо штатного рюкзака День где-то успел приобрести солидный коврик типа каремата, но куда более толстый и монументальный, кажется, даже надувной! Молодец, подумал — я вот как-то не озаботился… Дело в том, что при наличии в машине нормальных спальных мест на троих (или даже четверых — если считать место у заднего борта двуспалкой), одному из нас — чаще всего Денису, не сильно ему везёт в азартных играх — приходилось спать на полу. Почему? Так кроватки-то двуспальные! Ну, моя в алькове над кабиной точно (я, на минуточку, мало того что старший по званию, так ещё и владелец тачки — не мне же на пол укладываться?!), дополнительная поуже, но тоже, при условии готовности спать в обнимку, вполне сойдёт… и вот это как раз и проблема! Не готов никто из нас к объятиям с каким-то мужиком! Да и рядом, пусть и в просторной, но общей кровати валяться — тоже не готовы, ну его нафиг… Противненько; хоть и в одной казарме раньше ночевали, но кровать-то у каждого своя — так что не вариант. Вот и дрыхли то День, то Весло на полу… хотя, если честно, как раз Весло ещё ни разу ни в шашки, ни в карты, ни в монетку не продул, везучий паршивец; поэтому День решил подстраховаться и сделать свою жизнь более комфортной самостоятельно, не ожидая, пока удача лицом к нему повернётся!
Две ночёвки по дороге к ППД мы провели опять же на свежем воздухе, в смысле — не в транзитных фортах-стоянках, хотя и была возможность… А сегодня утром… скорее днём уже, пожалуй — предъявив документы, проехали на территорию главной базы РА. Доложились, сдали предписания кадровику, получили ценное указание «не отсвечивать», пока отцы-командиры определятся с тем, куда и кому нас спих… направить, конечно же! Ну, и совет от одного из «пробегавших мимо» старшин, где можно подкрепиться, в тему пришёлся — не костерок же в сквере у штаба разжигать, да и продукты в машине остались, а сама машина при въезде на территорию, на спецстоянке сразу за КПП. В расположение кого попало не впускают, и даже с документами — не очень. Так что машину стопанули, разрешив нам передвижение по территории только на своих двоих — и правильно, я считаю, мало ли, кто мы такие… Бумаги — конечно, хорошо, но их при очень большом стремлении и подделать можно, а последствия взрыва начинённой даже заурядным тротилом машины у здания штаба, не говоря уже про более серьёзные ВВ… Короче, не переломитесь, товарищи бойцы, шаго-о-о-ооом… арш!
Сходили в столовку, пообедали «дежурным» набором (дежурным — потому что для военнослужащих с соответствующим «открытым листом» такой обед бесплатный; между прочим, мы могли бы и в некоторых гостиницах/отелях так питаться, наподобие приснопамятной «Сойки» в Демидовске, практикуется подобный вариант; заодно отслеживается и график передвижения личного состава — это я так думаю, официально просто «забота о защитниках», разумеется) — неплохо кормят, кстати, получше, чем стандартное меню ЦУП-а, хотя и ненамного — а прямо на выходе из зала столовой наткнулись на Ерошина. И, к сожалению, он меня узнал сходу — как и я его, вот только у него погоны со звёздочками… Поставил нас «смирно», потом с пару минут выяснял, какого чёрта нам в ППД понадобилось, и сразу выцепил из проходящих мимо офицеров нужного, а дальше понятно…
— Готово, товарищ майор! — браво рапортует «канцелярский крыс», протягивая майору заполненные бумаги. Шутро, не подкопаешься, всего-то минут восемь-десять, а нас одних, без майора, только принимая бумаги минут пятнадцать морочил! Майор небрежно кивает, принимая тощенькую папку-файлик, и разворачивается к выходу. Именно в этот момент в комнату заходит Ерошин с капитаном… Рутеневым — если я правильно расслышал фамилию. Видя нашу троицу, лейте… шакал, вот это точно шакал — радостно скалится, гоголем подкатывает к стойке и небрежно указует в нашу сторону перстом:
— Володя, здравствуй ещё раз! Это я к тебе удачно зашёл… Вот этих троих забирает в свою роту товарищ капитан, оформи их по-быстрому, а то как раз прямо сейчас на погрузке мусора нехватка рабочих рук, техника простаивает… он их сразу и заберёт! Сержант, ты со своими бойцами сейчас идёте в расположение, и чтоб через полчаса уже были готовы, ясно?! — и с самодовольной ухмылкой впивается глазами в мою нарочито равнодушную рожу.
Старлей при первых словах Ерошина слегка меняется в лице, но к концу этой насыщеной торжествующим превосходством речи приходит в себя и с интересом ждёт продолжения. Наши новые командиры с показным недоумением смотрят на шакала, пришедший с ним капитан начинает неуверенно переминаться — майор явно «тяжеловеснее», и его присутствие куда более адекватного капитана настораживает. Ерошина же несёт, он настолько погрузился в предвкушение того, как будет квитаться со мной в ближайшие полгода, что буквально ничего вокруг себя не видит:
— Младший сержант Вар… э-э-э, как там тебя? Не слышу ответа, устав не знаем?! Ничего, это мы тоже исправим… Запомни, пока ещё сержант — все команды выполняются бегом! Дошло?!
Я продолжаю спокойно смотреть на теряющего берега урода, не двигаясь с места и не отвечая, что бесит Ерошина всё больше и больше, пока наконец он не срывается с нарезки и, полыхая багровой рожей, не начинает орать:
— Ты, п…дар, совсем борзый стал?! Не вкурил, сучёныш, как ты встрял?! Да я тебя с говном смешаю, в нарядах сгною, ты у меня из дерьма и помоев не вынырнешь до самого дембеля, я…
Майор раскрывает папку, десяток секунд просматривает документы, после чего негромко интересуется:
— Сержант, у вас имеется личный конфликт с лейтенантом Ерошиным?
Я принимаю положение, могущее при известной снисходительности сойти за «смироно!», и рапортую:
— В последнее время — никак нет, тарщ-майр!
— А не в последнее?! — дожимает тут же уловивший нюансы офицер.
— Так точно, ещё до того, как меня призвали на срочную…
— В чём заключался конфликт? — майор само хладнокровие, а вот у Ерошина почему-то цвет лица меняется, бледноватый он теперь какой-то, пятнами…
— Личное оскорбление со стороны лейтенанта. Свидетелем… ситуации, был старший лейтенант РА Святослав Кузьмин. На тот момент я посчитал конфликт исчерпанным, поскольку никаких претензий лейтенант Ерошин мне впоследствии не предъявлял.
— И чем тот «исчерпанный» конфликт закончился? — поинтересовался майор как бы лениво.
— Ничем особенным… Вывих руки, растяжение… мелочи, в общем.
— Вас госпитализировали, сержант, или проводили амбулаторное лечение? — вмешался кадровик, что-то быстро набирая у себя на клавиатуре.
— Меня?! — я сначала даже не понял вопроса, но быстро исправился — Никак нет, меня лечить необходимости не было. Это у… лейтенанта, вывих был, а как его лечили — я не в курсе.
— Иными словами, можно сказать, что в результате конфликта вы, ещё не будучи призванным в армию Протектората, сумели отстоять свои честь и достоинство в прямом конфликте с действующим офицером РА, нанеся ему телесные повреждения средней тяжести в присутствии другого офицера РА, и после разрешения конфликта никаких претензий к вам выдвинуто не было?! — да что ж там этот старлей так рьяно набирает?!
— Не уверен насчёт степени тяжести повреждений, ничего серьёзного врач не озвучил. Может быть, лёгкие, а не средние.
— А кто давал медицинское заключение? — это снова майор… как его хоть зовут, интересно?
— По вызову прибыл Игорь Викторович Дараев, насколько я знаю, замглавврача горбольницы Верхнего Волока, по крайней мере, именно он, при мне, перевязку делал. А кто писал заключение… наверное, тоже он, но не уверен…
— Есть такое заключение, тридцать седьмого девятого месяца, за подписью Дараева! — через десяток секунд выдал кадровик, чему-то злорадно скалясь. — Действительно, указаны лёгкие повреждения. Ты что, сержант — руку ломал лейтенанту?
Кажется, Ероху тут не очень любят… Слишком весел старлей, и слишком бледен шакал — вот только понять бы, почему?
— Так точно, но не успел довести до конца — вмешался Свят… старший лейтенант Кузьмин. И я тогда вообще гражданским был, а не сержантом…
— Замечательно. — майор по-прежнему спокоен и даже несколько рассеян… или хочет выглядеть таковым, как-то он стоит слишком… правильно, и руки держит рядом с оружием. Ох, непростое нам начальство досталось… как бы не встрять хуже, чем даже здесь, с Ерошиным! — Старший лейтенант Фирсов, я думаю, пора вызывать комендантский патруль. Налицо попытка использования служебного положения в личных целях, оскорбление действием, угрозы младшему по званию, попытка применении госресурса для оказания давления на младших по званию — ничего не забыл?!
— Ещё введение в заблуждение сослуживцев в личных целях, тарщ-майор! — с удовольствием подсказал старлей.
— И это тоже вносите, лейтенант, лишним не будет. — согласно закивал майор. Ерошин не выдержал:
— Товарищ майор, я же не… я не пытался… не хотел!
Майор ухмыльнулся:
— Конечно-конечно, ничего вы не хотели, лейтенант, и не пытались даже. И запись ваших сегодняшних слов, она тоже поддельная, никаких сомнений. Надо же, как вас не любит кто-то — столько усилий, чтобы кристально честного лейтенанта очернить! Да так сильно не любит — не поленился этот «кто-то» сержанта вам подсунуть, чтобы вас спровоцировать, да? А сержант-то каков — как хитро всё организовал! И капитана Рутенева привёл, и меня пригласил, и потом как притворялся!
В проёме дверей показалось двое комендачей — сержант и ефрейтор с повязками на рукавах. Капитан Рутенев махнул в сторону Ерошина рукой:
— Арестовать, поместить под охрану, до завершения расследования режим содержания строгий. Выполнять!
Коменданты быстро и без дополнительных вопросов выдернули из кобуры у шакала пистолет, на руки накинули возникшие «из ниоткуда» наручники и, придерживая за плечи, вывели из помещения. Майор кивнул обоим офицерам (его собственный напарник оставался чуть за спиной у начальства) и совершенно буднично зевнул:
— Так, с этим Ерошиным понятно… Старлей, оформи как полагается, и нам высылай, я думаю, недолго ему осталось погоны носить. Разжаловать, вон из армии — и пусть чешет куда хочет, но подальше от ПРА… надо же, напасть на гражданского, да ещё и звездюлей выгрести! Явное служебное несоответствие, даже говорить не о чем. А вот с тобой, сержант, мне кое-что непонятно. Что-нибудь на него есть, Володя?
