Тряпичное и прочее снабжение, к моему некоторому удивлению, выдано было не просто полностью (старшина, истинный буквоед, заставил нас расписываться аж в четырёх экземплярах, а то, что перед подписанием мы все внимательно прочитали текст и сверили полученное с положенным, вызвало у него вместо ожидаемого раздражения — даже некоторое одобрение!), но оказалось ещё и абсолютно новым и вполне качественным. Ничего особенного, притом характерные вещи — спальное бельё, два комплекта; плащ-дождевик (в ЦУП-е таких не выдавали — поскольку до ливней срочники не задерживались); тёплое нательное бельё — относительно, конечно, но носки шерстяные грубой вязки и байковые рубахи-кальсоны присутствовали; накомарник, местного изготовления противомоскитка — я, видимо, непроизвольно «поменялся в лице», а старшина, жучара, реакцию срисовал влёт и в лёгком недоумении приподнял брови, но допрашивать не стал; тактические перчатки старшина из списков лично вычеркнул, объяснив, что их и так не хватает, расходный материал, а те,которые надеты на наши лапы, всё равно лучше его запасов, так что перебъёмся; кое-какую мелочёвку, в основном в виде замены наших вышедших из строя расходников (День выцыганил себе панамку неведомого происхождения — естественно, пятнистую, но совершенно незнакомого типа расцветки — и с выражением полного довольства жизнью нацепил её взамен своей кепки); здоровый кусок москитной сетки, на вопрос «зачем столько?» старшина махнул рукой, буркнув «придём — покажу»; и штук пять тонких брошюрок с наставлениями, уставами и прочей почти всегда нудной, но необходимой информацией.
Нагруженные барахлом, мы вслед за старшиной вышли из этой каптёрки обратно под ясное солнышко, и пока Губарев закрывал двери, попытались навьючить полученное на себя поудобнее, но не особо преуспели — я, по крайней мере, чувствовал себя полным идиотом с пачкой белья на руках и полным набором вооружения во всех положенных местах! Неужели тяжело было предложить рюкзак взять, хоть один?! Знал же этот… таракан сушёный… куда и зачем нас ведёт? Сто против одного — сейчас мы пойдём обратно, причём так, чтобы продефилировать на виду всей базы! Развлекается народ, чем может… хреново тут у них, сдаётся мне. Ну да ладено, пускай немного повеселятся, над новичками — святое дело…
Не то чтобы на виду прям всей базы, но пройтись пришлось. И да — встреченные по пути старательно давили лыбы; подозреваю, не будь на нас соответствующих погон, провожали бы гоготом! А так — мало ли, вдруг сопляки говнистые, начнут жизнь портить, надо оно кому? Ладно бы один, но аж трое, да ещё и явно именно тройка, а не три по одному… Малосвязный поток мыслей прервал голос старшины:
— Вон там, бойцы, ваш кубрик. Можете считать, вам повезло — вы первые жильцы, так что вселяйтесь, обживайтесь, до вечера свободны. Хотя, если хотите — можете подселяться к другим, но места свободные только по одному, а вы, как я понимаю, сослуживцы? Предпочитаете своей тройкой? Я так и думал… Тогда только наверх. По лагерю шататься не советую, ужин в восемь, сержант — со мной прогуляешься, покажу столовую и так, что где находится… После ужина — ко мне, сдаёте уставы, там ничего особенно нового, но своя специфика имеется, так что… ну, это я повторяюсь, м-да. Вопросы есть? Если нет — клади вещи, сержант, и за мной!
Пока он говорил, мы успели переглянуться и «обменяться впечатлениями»… То, что старшина назвал кубриком, ни мне, ни соратникам не понравилось совершенно. Я такое и раньше видел, как на старушке-Земле, так и здесь уже, в различных вариациях и с разной начинкой. Представшее нашим глазам зрелище отличалось достаточной убогостью и обшарпанностью, чтобы с заметной долей вероятности предполагать — внутри, скорее всего, не лучше… Старшина Губарев привёл нас, действительно, в жилой городок, иначе не назовёшь… но какой!
Основной конструкционной единицей здесь были морские контейнеры малого типа, те, которые 20-футовые — иначе говоря, шесть на два с половиной и на два с половиной. Нет, там какие-то сантиметры «гуляют», но совершенно незначительно для жилого объёма… Из таких контейнеров и на Земле многие рационализаторы охотно клепают всё подряд, от складов и гаражей для мотоциклов до жилых времянок и дачных домиков, а нередко и жилые дома пытаются строить — с переменным успехом. И переменность успеха впрямую зависит от затраченных на переделку усилий и средств, в первую очередь финансовых!
«Городок» представлял собой утрамбованную щебнем площадку, на которой в два яруса были установлены эти самые контейнеры, в два ряда друг напротив друга. Нижний ряд опирался на бетонные блоки высотой около полуметра, верхний стоял на нижнем, только был смещён наружу примерно метра на полтора — получался этакий балкон, на всю длину «жилого здания» из установленных вплотную стальных ящиков. Вдоль всего второго «этажа» шли хлипкие перила из гладкой арматуры, причём сделанные явно «на отъ…ись», всего из парочки кое-как наваренных на вертикальные столбики, из всего подряд, гладких прутов, причём довольно тонких, от силы шестнадцать миллиметров. Вертикальные столбики тоже не баловали изобилием, будучи установленными через один, а иногда и через два контейнера; соответственно, «перила» изрядно провисали и были скорее источником опасности, чем какой-то страховкой. Сами контейнеры были… покрашены — это, пожалуй, всё, что о них можно сказать хорошего. Переделкой их в жилой вариант никто особо не озадачивался — видимо, посчитали комфортность проживания личного состава вопросом второстепенным. Несколько контейнеров как раз оказались открыты, так что заглянуть внутрь и оценить, так сказать, аппартаменты, труда не составило.
Для начала, корпуса этих морских ящиков остались в первозданном состоянии — то есть, прямоугольная стальная коробка с воротами в торцах, на всю площадь граней. Соответственно, входами служили именно эти половинки ворот — что само по себе уже было неудобно и неприятно, такая дверь — это как дверь в склад или гараж, тяжёлая и частенько с трудом закрываемая. Но куда хуже то, что единственным источником солнечного света в контейнерах служили также именно эти ворота-двери, окон не было вообще! Именно потому те коробки, в которых сейчас находились жильцы — видимо, свободные от нарядов и хозработ бойцы — были распахнуты настежь, причём та, что ближе от нас, в обе стороны! С одной стороны, неплохо, с другой — это сейчас неплохо, а с точки зрения безопасности вовсе наоборот; я уж молчу про сезон ливней, в который нифига не откроешь, если не хочешь через полчаса матрасы выжимать!
Но и это только начало. Судя по видимому нам контейнеру — утеплением этих коробок тоже сильно не заморачивались. А вот это уже тянет на нерешаемые подручными средствами проблемы… Если вы ночуете в туристической палатке ночь-две-три — вы, скорее всего, запомните эти ночи как некое приключение напополам с небольшой долей романтики и примерно такой же долей гордости за себя, на тему преодоления трудностей и своей способности «жить как дикарь». Вы «эль мачо», рыальный самэц, блин (ну, или «самостоятельная и совершенно независимая», тут уж кому что подходит)! Если вы живёте в палатке месяц — романтика улетучивается к чертям (ну, я же говорю не о летнем месяце на курорте, под плеск ласковых тёплых морских волн, хихиканье и шёпот симпатичных девочек в купальниках… сначала — в купальниках, потом уже необязательно и даже избыточно…); а гордость заметно скукоживается — поскольку понятия «переночевать» и «жить», оказывается, здорово отличаются друг от друга! И если в «переночевать» нет ничего сложного, то «жить», бегая за куст «до ветру» (да и в «скворечник», глубокой осенью или августовской жарой — немногим лучше, о зиме и вспоминать не хочется), купаясь в лучшем случае при помощи ковшика и ведра с нагретой на костре водой (набранной в ближайшей речке, с ароматом помоев из близлежащего — и по досадной случайности выше по течению — села; а то и тухловатого прудика размером три на пять, к которому днём приходят пить коровки; туда же временами эти коровки и того… гадят-с!), стирая вещи там же и питаясь «тем, что можно приготовить на открытом огне без лишних усилий и затрат питьевой — привозной — воды» (то есть различными вариантами кулешей — тем, что знаменитый некогда Jerome K. Jerome назвал в своём произведении элегантным термином «ирландское рагу»!) оказывается далеко не так удобно и радостно, как представлялось. Но самое поганое — обнаруживается, что в палатке комфортно только тогда, когда погода «на улице» комфортна не менее! Если на улице дождь — внутри палатка в лучшем случае отсыревает, конденсат с пологов прекрасно, хотя и заметно медленнее чем под открытым небом, замачивает ваши вещи, которые палатка вроде бы должна защитить от сырости (ну, или палатку надо дополнительно закрывать пологами, плёнками и тому подобным «обвесом»). Ночью в палатке холодно — если холодно на улице, конечно — и разница между «внутри» и «снаружи» далеко не так значительна, как вам того бы хотелось. Ещё хуже, когда «на улице» жара. В этот момент львиная доля палаток превращается в настоящие душегубки, и никакие сетчатые окошки особо не спасают — если нет хотя бы небольшого ветерка! Зайти в палатку при «сорока в тени» — всё равно, что нырнуть в парную, воздух в ней кажется раскалённым и тяжёлым, каждый вдох становится похожим на откусывание куска кислорода для лёгких… В стальном ящике ощущения можно смело утраивать! Утепление — это общий строительный термин; на самом деле в жару оно нужно именно для сохранения какой-никакой прохлады в помещении, так что вернее было бы называть «упрохладнением», хотя и звучит коряво; но сталь — один из самых теплопроводных материалов, и в качестве теплоизолятора подходит… совсем никак, увы… Второй ярус, предложенный нам старшиной, вполне может в местных условиях претендовать на звание пароварки или духовки, кому что больше нравится! «Сержант-гриль» или «ефрейтор-на-пару» — может быть, и вкусное блюдо, но очень не хочется становиться основным ингредиентом. Я заметил, что из примерно четырёх десятков контейнеров «заселены», если можно так сказать, ориентировочно около половины, и только на трёх из верхних наблюдаются следы обжитости — в основном люди предпочитали селиться в нижних, то есть тех, у которых имелась дополнительная защита от перепадов погоды и адского солнце-нагревателя, в виде верхнего яруса…
Для очистки совести мы втроём, гуськом за старшиной, поднялись по грубо, но надёжно сваренной из различного металлолома лестнице — таких для каждого «балкона» имелось по две штуки, на торцах сборных «строений» — и заглянули в «вон там» контейнер. Н-да-а-а… как и ожидалось. Похоже, старшина не шутил ни одним словом — он, интересно, вообще осознает это понятие, «юмор»? В контейнере мы действительно первые — он практически пуст! Унылое зрелище… Пол застелен толстыми досками грубоватой отделки, ни о какой шлифовке речи не идёт, их даже помыть будет трудновато. Покрашены, кстати, так же наспех, да и цвет… ну откуда она берётся в таких количествах?! Эта вечная казённая кирпично-ржавая краска?! Я её ещё со школьных времён терпеть не могу… Стены вообще некрашены — на мой взгляд, и слава богу — и так же небрежно обшиты. В некоторые щели можно палец просунуть! И палец легко и непринуждённо — толщина досок обшивки от силы сантиметр плюс каркас ещё пару-тройку — нащупывает наружную стенку контейнера! Ни о каком утеплении речи не идёт… Но особо порадовал потолок, окрашеный в радостный желтовато-белый колёр — прямо по металлу!!! Интересно, если на потолок днём метнуть кусок сырого мяса, скажем — он прикипит к раскалённой стали?! В том, что на крыше можно смело жарить яичницу, я не сомневаюсь… лишь бы вниз не падала!
В контейнере есть мебель, если её можно так назвать. В дальнем от входа торце, по правой стороне жилого ящика установлены цугом две пары двухъярусных нар, хотя их тут наверняка именуют кроватями. Нары широченные, для армейских стандартов — точно больше метра, и намного — а в длину более двух метров, и даже довольно качественно собранные, вплоть до бортиков по периметру и некоего подобия лесенки на второй уровень. Напротив нар вдоль стенки стоят четыре табуретки, на стенке приспособлены два откидных столика — достаточно остроумно, хотя и не уверен, что очень удобно. Под нижними нарами устроены ящики-рундуки, даже некое подобие проушин для замков имеется, из хитро загнутых толстенных гвоздей, как минимум стропятидесяток — правда, самих замков и в помине нет. Над столами висят на изолированных кабелях патроны с лампочками — первое технологическое приспособление в помещении — без малейшего намёка на абажур, зато энергосберегалки! Блин, я уж ожидал лучину увидеть, или, максимум, подсвечник на пару-тройку свечей… При входе слева вторая и последняя технологическая вещь, не считая накладной розетки на стенке между столами и аналогичных выключателей у входа и, вроде бы, возле ближайшей койки — чугунная печка-буржуйка, с выпущеным в половинку ворот дымоходом! Напротив печки открытая стойка для оружия и небольшой шкаф (тот же рундук, только установленный вертикально). Всё! Хотя нет, не всё — в стены в довольно хаотическом порядке кое-где вбиты гвозди, должные, вероятно, выполнять роль крючков для разнообразных нужд… Ах да, на стенке у входа ещё инвентарный список висит, каждая розетка и каждая лампочка упомянуты отдельно!
Я покосился на товарищей (оба энергично замотали носами влево-вправо), и осторожно поинтересовался:
— Товарищ Губарев, а вот если, скажем… в качестве предположения… чисто теоретически — нам обязательно проживать именно здесь, в этом… общежитии?! Я имею в виду любой контейнер, не только этот замечательный и совершенно весь наш?!
Старшина впервые за всё время задумался — видимо, лихорадочно пытаясь представить, где именно мы можем захотеть проживать, да ещё так, что он сам об этом месте ни сном ни духом! А заодно — когда мы успели договориться с… ну, тут я уже не знаю, с кем здесь можно о подобном договариваться…
— Вы это куда нацелились, щеглы?! Не слишком вам жирно будет — без году неделя, и сразу к вольным?! — наконец возмущённо выдал Губарев, явно предположив нечто противоположное нашей задумке. Значит, есть тут с кем договариваться, и есть условия получше этого… бидонвиля. Впрочем, нам-то какое дело? Тут бы своё получить, а не на чужое рот разевать… Пока он не успел себя слишком накрутить, я поторопился развеять его подозрения:
— Вы, вероятно, успели меня неправильно понять, тарщ-старшина. Я не очень понимаю, о каком «люксе» вы говорите… видимо, это просто ошибка. Мы не напрашиваемся в какие-нибудь особенные условия, мы их… м-м-м… с собой привезли, как-то так.
