— Н-да? — с новым интересом воззрился на нас хозяин кабинета. — Предъявите документики, бойцы.
— Кому и на каком основании мы должны их предъявлять? — меня этот цирк слегка подзаколебал, и тявкать на задних лапках перед невнятным гражданским кренделем желания не было.
Сидящий чуть покраснел, нахмурился и сквозь зубы процедил:
— А не слишком наглеешь, сержант? Я старше и по званию, и по должности, так что не выдёргивайся тут!
— Пункт восемнадцать раздела два Общего Устава «Самовольное присвоение полномочий военнослужащего РА» предписывает препятствовать любым действиям самозванца вплоть до немедленного уничтожения такового, равно как и лиц способствовавших либо состоящих в сговоре с таковым, любому действительному военнослужащему Армии Протектората немедленно и без ограничений. У вас ровно десять секунд для подтверждения ваших полномочий, в противном случае приказываю не оказывать сопротивления, во избежание вашей гибели! — пока я тараторил эту цитату — кстати, текст я именно вызубрил, практически дословно — мужик за столом медленно краснел, но дёргаться не пытался — АО с предохранителя я снял с первым же словом, а шевельнувшегося было «колобка» тогда же на прицел взял стоящий за моим левым плечом Весло, ему как раз под руку было, с его SIG-ом, чуть ствол довернуть…
— Так… ясно. Сержант, я достаю из нагрудного кармана документы, кладу их на стол, руки держу на виду. Ты читаешь и… прекращаем это… недоразумение. Договорились? — а крепкий кадр, чуть только испарина на лбу, даже дышит ровно и спокойно. Отслеживаю его руки — левая лежит на столе, правая тянется к нагруднрому карману, достаёт оттуда… кажется, я несколько погорячился, действительно похоже на удостоверение действительного офицера, видел я несколько таких…
— День. — тихо командую, хотя и так над моим плечом торчит ствол автомата. Шагаю вперёд, при этом уходя чуть влево, чтобы ефрейторам было удобнее держать на мушке обоих непонятных граждан, сам, продолжая следить за хозяином кабинета, практически на ощупь беру со стола удостоверение и, отступив почти на прежнее место, открываю, полностью доверив слежку за посторонними бойцам. И что тут у нас? Вот же! Б…ять, ну какого лысого эти два муд… товарища офицера — уверен, второй тоже при звании — хернёй страдать затеяли?! А может, фальшивка?! Не спец я, но три метки нам Колдун показывал, так что хотя бы их проверить… стоило ожидать — присутствуют. Кладу удостоверение обратно на стол, отшагиваю к своим и командую:
— Убрать оружие. Прошу прощения, тарщ-старш-лейнт, я должен был… удостовериться.
Мужик — хотя уже не просто «мужик», а старший лейтенант ВМФ ПРА Ваган Александр Александрович — с каменным выражением физиономии забрал удостоверение, спрятал в карман и мрачно поинтересовался:
— Представьтесь, кто вы сами такие. — одновременно отрицательно мотнув головой «колобку».
— Младший сержант Злой, в составе подразделения следуем к месту продолжения службы. — я постарался ответить как можно короче; смысла пытаться «наладить отношения», на мой взгляд, уже не было — испорчены сразу и наглухо. Толку тогда напрягаться? Да и… кто он нам, этот флотский «страшный лейтенант»? Даже ведомства у нас разные, не то что управления, так что видимся мы с ним в первый и, скорее всего, в последний раз. Неудачно познакомились? Переживём, в конце концов, устав не мы нарушали, сидел бы в форме — получил бы положенные реверансы автоматом, а так сам себе дятел!
Кажется, походие мысли бороздили и извилины лейтенанта, поскольку он, поморщившись, не стал нагнетать и предложил:
— Присаживайтесь, вояки, и документы дорожные давайте. Пункт назначения у вас где?
Я скинул «однодневник», вытащил папку с документами и положил её на стол Вагану, одновременно отвечая на вопрос:
— У нас есть только номер части, тарщ-старш-лейнт, ни точного адреса, ни места расположения нам не довели. Получен маршрут следования, в котором промежуточным пунктом указан ваш посёлок, куда следовать дальше — указано обратиться к…
Водоплавающий (как минимум условно) старлей меня перебил — не грубо, но решительно:
— Ясно-понятно, можешь не продолжать… сержант. Считай — обратились уже, куда надо. Могу даже предположить, что номер В/Ч, куда вас откомандировали — четыре-семь-дробь-двенадцать-бэ-эс, угадал?
Я молча кивнул, действительно, именно этот «адрес» был указан как конечная точка нашего пути. Старлей удовлетворённо кивнул, при этом вопреки своим же словам «по диагонали» просматривая документы из папки, затем вернулся на несколько страниц, перечитав их внимательнее, недоумённо прошёлся глазами по нашей троице и снова уткнулся в бумаги. Больше не отвлекаясь и не возвращаясь к ранее прочитанному, быстро долистал до конца, что-то написал на командировочном удостоверении, затем явно перенёс какие-то данные из наших документов в свои, и, наконец, расписавшись и шлёпнув печать, закрыл папку и переложил её туда, откуда взял. Я, понимая это как разрешение забрать бумаги, потянулся к столу, подхватил документы и сунул обратно в рюкзак. Офицер помолчал немного, потом сам себе кивнул и повернулся к нашему провожатому:
— Так, Сергей… Аркадьевич. Раз ты их встретил — тебе ими и заниматься. Ставь на довольствие, организуй бытовые условия и… займи чем-нибудь, всё равно, сам знаешь, шаланды будут не раньше следующей декады. А в обратный рейс пойдут ещё как минимум дней через восемь-десять, так что этим… резким ребяткам, тут куковать декады полторы-две. Так что давай, организовывай и направляй… Вопросы, товарищ лейтенант Альцев — есть? Нет? Работайте…
«Колобок», подскочивший во время резко изменившего тон приказа — же не разговора, а именно приказа — старшего по званию, вздохнул и с тоской в голосе отрапортовал:
— Никак нет, товарищ старший лейтенант! Разрешите выполнять?! — в тоне прямо слышалось «А можно прыжками и в неслужебное время?!», что прекрасно услышал и старлей:
— Разрешаю, товарищ… как вас там? Фролов, кажется, который Сергей Аркадьевич?! Приступайте.
Вслед за «колобком» мы молча вышли из кабинета, а затем и из здания. Солнце обожгло макушки, мы с Веслом поспешили натянуть на головы панамки, День свою форменную кепку надел ещё в коридоре, выругавшись вполголоса. Вот советовал же ему — приобрети себе на голову нормальный головной убор, с полями! Нет, таскал дурацкую форменку, которая хоть и с козырьком, но и только. Четыре дня назад этот уникум ухитрился, снимая чайник с горелки, так увлечься трёпом с Коляном, что обварил себе ухо! Я потом пытался его уговорить показать, так сказать, «вхолостую», как такое вообще можно провернуть?! Сам не видел, на палубе баржи торчал, типа свежим воздухом дыша… Отказался демонстрировать, гад, а Весло только гаденько подхихикивал в процессе… Ухо спасли, конечно, но шкура облезла почти до мяса… или правильнее — до хряща? Но, как только сняли повязку — вчера утром — этот клоун попёрся загорать, чтобы цвет ушей выровнять, так сказать. И — сжёг ухо второй раз, теперь уже загаром, буквально часа за два! А дальше начались хождения по мукам — теперь День и рад был бы прикрыть свой лопух козырьком, пускай даже цветовая гамма отличается и вообще выбивается из общего стиля; да только на кепке таковых для ушей не предусмотрено, только для носа… то ли дело — панама «афганская»! Ну, и любые аналоги, конечно… Вот и страдает теперь День, когда зацепит ухо чем-то, или просто вылезет на открытое солнышко. Весло даже предлагал ему позвной сменить на «Ночь» или, поскольку женский род не в тему, хотя бы «Вечер» — но Денис на такое всерьёз обиделся, и шутить Коля на эту тему перестал…
— И чего теперь мне с вами делать, бойцы? — после нескольких секунд молчания не выдержал «колобок».
— А с нами что-то надо делать? — я старательно сымитировал удивление, настолько старательно, что чуть сам не захотел дать себе по фейсу — Насколько я понял, поставлена задача (хотел было сказать — вам поставлена, но решил совсем уж не наглеть) нас разместить, кормить и помыть. Задачи с нами что-нибудь делать лично я не слышал.
Наш провожатый скривился, осознав всё, что я хотел до него донести своими словесными выкрутасами. А именно — поселить и поставить нас на довольствие ему придётся, никуда не денется с подводной лодки! А вот явно промелькнувшую в догадостной головёнке мысль — припахать нашу троицу к каким-либо хозработам — пускай товарищ непонятно-кто (сам же представился Фроловым, замначпорта, а не лейтенантом РА Альцевым, ну или кто там он на самом деле!) засунет туда, где она родилась, и там и похоронит! Поскольку его подчинёнными мы ни разу не являемся, и шуршать за «ба-а-альшой сапасиб!» на левого дядю не собираемся от слова «совсем». Более того, принудить он нас не может, ибо даже ведомства у нас разные, и лучше даже не пробовать, если нет желания быть посланным далеко и надолго — а пытаться раздуть из этого какое-нибудь дисциплинарное дело… Не, стремиться можно, конечно… Только скорее сам дураком останешься. Звучать в документах будет ведь не интонация и манера общения, написано будет нечто вроде «…вследствие моего приказа — проезжающим транзитом военнослужащим управления номер семь — покрасить забор и поменять кровлю на сортире: ими была разлита краска и утоплены гвозди (в том же сортире), а мои требования компенсировать убытки временные подчинённые (подобное и вовсе лучше не упоминать, такое только хохот читателей-в-погонах спровоцирует!) выполнять отказались, порекомендовав обратиться к их непосредственному командованию…», ну или нечто похожее. Любой «товарищ командир» в подобном случае покрутит пальцем у виска и выразится в стиле: «Ты что, лейтенант, совсем дебил?! Взялся припахать проезжих солдатиков — припахивай, если получится! Тебя послали и обломали — разберись и причини суровую какру, ты офицер или кто?! Не можешь и не умеешь — не тошни своими гвоздями и сортирами, чучело позорное! Тебе самому надо — сам и решай вопрос!».
— Я-а-асно-о… — протянул замначпорта, махнул рукой и сообщил, злорадно оскалившись — Особых условий у нас здесь не имеется, орлы, так что на многое не рассчитывайте! Впрочем, в уставе ведь и сказано — «…стойко переносить трудности и лишения воинской службы…», не так ли?
Ладно, один-один. Впрочем, он ведь толком не представляет, что организовать нам действительную гадость не в состоянии — по большому счёту, даже довольстиве нам не очень-то требуется. Если поселит в какой-нибудь клоповник — мы просто вернёмся обратно в машину, и всё. А представить, что стоит у нас в кузове, он себе даже в страшном сне не может — сильно сомневаюсь, что есть ещё такие сержанты с ефрейторами в этом мире, чтобы рассекали просторы на кемперах премиум-класса… во время действительного срока службы, по крайней мере. Хотя, конечно, готовить самим уже потихоньку в лом становится, но если потребуется — даже имеющихся запасов на пару-тройку декад достаточно (у меня уже пунктик насчёт наличия специй, на полгода хватит при экономном подходе! А подстрелить что-нибудь съедобное в Новом Мире умеют даже десятилетки)… А это, кажется, идея! И полезно, и интересно, и глаза мозолить не будем…
4-е число 9-го месяца, четырнадцать часов дня, окрестности посёлка «Лукоморье».
Вот и наш перспективный ужин. Лежит себе в грязевой луже, сопит тихонько, и даже, кажется, дремлет… А чего бы этой зверюге не дремать — с её-то бронёй и силой, да и когти с челюстями со счёта сбрасывать не стоит, чревато! Но и мы полны решимости попробовать этот деликатес, о котором нам все уши прожужжали и который сегодня Веслу даже снился!
Третий день уже бродим по этим джунглям, и не скажу, что мне не нравится. Интересно тут! Живность буквально кишит, никакого сравнения с бушем, это там для того, чтобы кого-нибудь увидеть, сильно постараться надо, и то не факт, что просто так увидишь, без поиска следов и прочих хитростей… Тут же только успевай оглядываться! И уворачиваться, не без того… Живности много, но примерно десятая часть ещё и либо больше человека размером (имеются в виду наземные теплокровные животные, если брать в учёт водяных, земноводных и пресмыкающихся — то… чёрт их знает, на них даже приблизительных каталогов нет), и хотят кушать — а в силу размеров считают меньшие по габариту тушки добычей; либо маниакально агрессивные и вообще плюют на любые размеры и сравнения. За три выхода мы успели истратить почти цинк патронов — хотя до этого и десятка выстрелов не сделали. День с Веслом, начинавшие было впадать в депрессию — ну не рассчитывали ребята, добиваясь в ЦУП-е права служить под моим командованием, при всём своём идеализме, оказаться у чёрта на рогах, да ещё и в рядах вертухаев — заметно воспряли и тоже начали получать определённое удовольствие. Особенно от взглядов, которыми нас встречали по возвращении местные жители! Среди них таких экстремалов не нашлось, живут на относительно чистом пятачке и в лес не суются особо, исключая редкие выходы на охоту серьёзными группами от десяти человек, с мощным вооружением и желательно на хорошей технике, в идеале вездеходной. А мы пешком шляемся!
Естественно, шляемся не просто так. С одной стороны, я сам учусь и ребят своих натаскиваю на умение рейдить не только в саванне, но теперь уже и в сельве. Так или иначе — пригодится, не в Армии, так на гражданке, мало ли… Показал им полезный кустик, которым сам пользовался, тот самый, с тухлятинкой… каждый вечер стирать форму гораздо проще, чем лечить ядовитые укусы и отбиваться от хищников! Но и без учёта этого «чита» с каждым выходом мы всё реже нарываемся на неадекватную живность. Точнее, именно мы сами учимся не раздражать этот жаркий и сырой лес, обходить те места, в которых обитают опасные или агрессивные жильцы, не привлекать к себе лишнего внимания… Если бы не информация из «асмертат», которой по сельве было пусть и немного, зато крайне информативно и лаконично — то далеко мы бы не ушли даже в скафандрах высшей биозащиты, буде таковые имелись бы в нашем багаже. Но теперь мои теоретические знания семимильными шагами преобразовываются в реальные умения и навыки, да и День с Веслом не отстают, а то и меня оставляют пыль глотать!
С другой — мы полностью обломали идею лейтенанта Альцева припахать нас на декаду-две «по хозяйству»! С ним всё случилось, как и ожидалось, собственно. Поселил он нас в небольшом… здании, на краю посёлка, причём здание это было по первоначальному назначению скорее складом-гаражом напополам с мастерской, чем жилым сооружением. В одном из фасадов были устроены ворота, вполне пригодные для того, чтобы пропустить наш грузовичок, в боковой стенке имелась дверь с тамбуром, для пешеходов. Внутри сарая — хотя так называть сооружение некорректно, сложен он был из бетонных и каменных блоков, и сложен на совесть — помимо пространства гаража были ещё две выгородки (тоже из камня, так что смотрелось даже красиво): одна из них была собственно мастерской, от которой остались только парочка длинных, на всю стену, и тяжеленных верстаков из «железного» дерева, и слой нетронутой пыли на бетонном полу; вторая совмещала в себе бытовку, санузел и… скорее всего, кабинет — владельца или директора, или «два-в-одном», кабинет-то один… В этой зоне полы были дощатые, обшивка стен тоже, в кабинете даже фанера декоративная в виде панелей, и на потолке тоже какая-то декорация. А вот с мебелью — грустно: самодельный стол в бытовке, три лавки и пяток шкафчиков, да директорский стол в кабинете — и всё! Ну, и грязь в помещениях, точнее, застарелая пыль… Санузел действовал (то есть — не выглядел напрочь забитым), а вот подачи воды не наблюдалось — зато наблюдалась довольная рожа Фролова-Альцева, на выходе из этого гаража. Мол, посмотрим, как вы завтра запоёте, чтобы перебраться из этого сарая в гостиницу или на частную квартиру! Наивняк — птичка такая, до горя бестолковая… Да, питание он нам определил в местной столовой для служащих, так себе готовка, мягко говоря, и топать до неё от нашего обиталища с километр…
