Помотав головой, сбрасывая упаднические настроения, я постаралась все там устаканить. Душ, пожрать, Блэк, а потом Крауч. Именно в таком порядке.
Вообще, выручил меня Блэк с Кикимером: если бы не желание проверить, как там Блэк, где ходит, что делает и не может ли найти перекупщика, сидеть бы мне у Дамблдора до скончания веков. Своих.
Кикимер, стуча головой об пол, извинялся и просил подождать, пока он закончит с готовкой и накроет стол, так что план немного перестроился.
Сириус снова ждал меня в гостиной, как и вчера. И чем, вы думаете, он занимался? Бросал где-то раздобытый теннисный мяч об стену! Бросил, мяч отскочил от стенки, выбив облачко пыли, от пола, поймал, бросил, отскочил... тьфу.
— Как твои дела? — привлекла к себе внимание.
— Говори, зачем искала, и я пошел.
Я нахмурилась. Грубит ведь. Ладно, обострять отношения с самого начала не стоит. Но и на место поставить надо.
— Если я спросила, как дела, я хочу услышать, чем ты занимался и где был после того, как я тебе разрешила покидать дом, — холодно напомнила.
— С Орденом связался. Пару раз попадали в стычки. Все. Довольна?
— Что я тебе такого сделала, что ты со мной так разговариваешь?
Я начинала потихоньку раздражаться, так как он даже не удосужился повернуться ко мне лицом, и не думая прекращать играть с мячом. Может, предложить ему поиграть в 'Апорт'?
— А как я должен разговаривать? Не соизволит ли госпожа присесть в моем доме? Так ты и так делаешь тут что хочешь! Давай, приказывай! — повернувшееся лицо выражало сильную злость.
Эм... Что-то я даже как-то растерялась от таких наездов.
— А что тебе не нравится? — я и не подумала сдвинуться с места, продолжая смотреть на развалившегося в кресле волшебника. — Я что же, требую от тебя чего-то невозможного, противного, вызывающего отвращение всего твоего естества?
— Верно, ты всего лишь вольна полностью управлять моей жизнью, а я делать все, что бы ты не приказала.
Вот же гиппогрифовы панталоны... Свободолюбивая, ешкин кот, натура. Попросишь помощь и содействие за право жить — чем дальше, тем больше он звереет от этого.
— А я много требую? Раз в полгода попросила посидеть на месте и поговорить со мной. Это мы не говорили еще об обучении. Неужели это тебя так тяготит?
Его лицо исказила гримаса.
— Сидеть в ненавистном доме в компании портрета моей безумной мамаши и идиотского домовика сначала несколько месяцев, а потом снова вернуться и ждать тебя! А ты не спешила!
— У меня были... свои проблемы, — ушла я от ответа. Он меня перебил, снова повышая голос:
— А у меня своя жизнь! Но нет, я должен все бросать и немедленно мчаться сюда! Снова в этот дом!
— И от чего такого важного я тебя отрываю? Опять от Молли Уизли?
— Не смей! — Блэк стремительно вскочил на ноги. — Это уже не твое дело, чем я занимаюсь! Я не должен отчитываться за каждый шаг и спрашивать твоего разрешения!
Мне было, что сказать, но, глядя на то, как вытаращил глаза Блэк, я решила не ввязываться дальше в спор. Завелся на ровном месте буквально, а выглядит как сумасшедший какой-то. Пора это прекращать. Главное спокойный, самую чуточку угрожающий тон.
— Ты забыл, что если бы не я, ты был бы уже мертв?
Я сделала паузу, не отводя взгляд. Мы ждали, кто первый не выдержит. Блэк показательно фыркнул и отвернулся, завалившись обратно в кресло. Мяч снова появился в его руке, но теперь он подкидывал его в воздух.
— А теперь расскажи мне что произошло, — попросила я, подходя и присаживаясь на диван напротив.
— Помощь и содействие не включают в себя задушевные беседы, — пробурчал Блэк.
— Какая разница, этот разговор все равно дальше нас двоих не уйдет.
— Но в контракте не прописывалось, — угрюмо с недовольством зыркнул в мою сторону. Как же он меня утомляет!
— Хочешь, поделюсь своей откровенностью?
Блэк не ответил, показательно отвернувшись, будто ему неинтересно, но продолжал следить. Мой серьезный тон насторожил его.
— Я только что выбралась из плена, в который меня взял ваш драгоценный светлейший Дамблдор. Ваш борец за свет, — а также газ и горячую воду, — положил меня на алтарь. И медленно, но верно долгое время откачивал мою магию. Так что мне плевать на твои капризы: я сейчас не в настроении их выслушивать. Единственное, что меня интересует, — где именно собрался использовать мою магию в накопителях Дамблдор; единственное, чего я сейчас хочу, — это чтобы ты узнал об этом, не выдавая меня, и сделал мне одно одолжение. Нашел покупателей на специфический товар в большом количестве. Тебе ясно?
С каждым озвученным требованием глаза Блэка чуть расширялись. Но взгляд он не отводил. Черные, как его фамилия, с расширившимся зрачком, четко выделялись на бледном лице с аккуратными, почти идеальными чертами. Когда он, наконец, заговорил, его голос был сух, как у чиновника.
— Мне все равно не доверяют. Даже Ремус и тот смотрит как на чужого. В темных ритуалах Блэков подозревают после моей пропажи из поля зрения. В Ордене я тебе не стукач, — дернул подбородком, коротко усмехнувшись своей маленькой победе. — Насчет товара я могу поискать. Что тебе нужно?
— Яд и шкура василиска, паутина и яд акромантулов. И не за бесценок.
— Я могу идти?
— Можешь, — прищурилась я, кожей ощущая воцарившееся напряжение. Зубы так и скрипели.
— Тогда я свяжусь с тобой, когда будут новости.
Блэк поднялся с кресла, направившись к выходу.
— Не вздумай затягивать или откладывать мою просьбу, меня это не обрадует. И пришли ко мне Кикимера. Можешь через него передать или договориться о встрече здесь, — бросила я ему в спину напоследок, отчего он на секунду остановился и замер. Но оборачиваться не стал и вышел за двери.
Я продолжала сидеть, уставившись в пустое кресло, пока не услышала крик леди Блэк, а затем хлопок закрывшейся входной двери. Как же я устала.
Пройдя пару шагов с намерением спуститься на кухню и проверить готовность обеда, я остановилась, краем глаза заметив одутловатую стеклянную бутылку, спрятанную за креслом. Так он еще и выпил... Ну да, что же ему еще делать, пока приходится меня ждать? Хоть не до состояния нестояния — и на том спасибо.
Приготовление обеда было почти закончено, и я приказала Кикимеру потихоньку начинать накрывать стол в столовой — следовать давнему обычаю миссис Уизли и принимать пищу в разгоряченной пропахшей жареным кухне совсем не хотелось.
Расправившись с первыми блюдами, я быстро утолила голод, оставалось лишь медленно растягивать десерт. Кикимер совсем расстарался, за что я его поблагодарила, чувствуя, как плотно набит живот.
— Кикимер, Сириус получал тут газеты? Может, что-то оставил недавно?
— Хозяин не оставлял газеты, — подтвердил домовик. — Но хозяин оставил пузырек с воспоминанием в кабинете.
Я удивленно уставилась на него, а затем вспомнила, что этого я и добивалась.
— А Омут памяти здесь есть? — спросила без особой надежды на положительный ответ. И получила отрицательный ответ. Придется через свою голову смотреть... Хорошо, что опытные легилименты так могут. Теоретически.
— Можешь принести эти воспоминания?
Кикимер исчез, чтобы появиться передо мной спустя пару минут. Я порылась в карманах мантии — там где-то оставались нетронутые Дамблдором монеты. Выложила перед Кикимером пару сиклей и отправила купить мне 'Ежедневный пророк'.
Пока домовик был занят, я рассматривала плавающее во флаконе воспоминание. Хорошая идея кого-то посетила — материализовать образы в такой форме.
Ну что же, взглянем, что нам преподнесла в подарок судьба. Что за воспоминания мог оставить Блэк? Или, вернее, чьи?
Воспоминание легко прицепилось к кончику палочки, плавно перемещаясь в воздухе от каждого движения. Я зажмурилась и вдохнула летучую субстанцию. Откинулась на стуле, расслабилась и отыскала принятый 'внутривенно' или скорее 'внутримозгово' чужой обрывок памяти. Немного времени, чтобы перенести его в свою память, — манипуляции, полагающиеся по рассказам наставника и наитию. И полное погружение. Передо мной постепенно из черной бесчувственной дымки создавалось окружающее пространство. Все шло само по себе, но процесс оставался под моим жестким контролем, потому ничего не двигалось. Вообще ничего. Не без удивления я узнала атриум Министерства. Блестящие лакированные полы и далекий темный потолок с яркими закорючками подняли из памяти те ощущения, что и раньше: загадочность, восхищение и трепет перед царящей атмосферой. Вода в фонтане по центру застыла, как на одном кадре, чем и было все созданное.
Я стояла у лифтов и отвлеклась от разглядывания обстановки на человека впереди. Она стояла спиной и на приличном расстоянии от меня, но в личности волшебницы сомневаться не приходилось. Беллатриса Лестрейндж. Она замерла на бегу почти у телефонной будки.
Я мысленно нажала кнопку, и события пустились вскачь: мое тело побежало вперед, Беллатриса остановилась и обернулась — разгоряченная, запыхавшаяся, но с радостным оскалом на лице.
Она метнула в меня, точнее в нас — меня и владельца воспоминания — заклинание. Мы прыгнули за фонтан.
— Выходи, выходи, малютка Гарри! — пропела она тонким издевательским голоском, и ее слова отразились эхом от начищенного паркета. — Зачем же еще было бежать за мной? Я думала, ты хочешь отомстить за моего дорогого братца!
Я нажала на паузу, чтобы осознать происходящее, и все снова смолкло. Снова запустив процесс просмотра, я безмолвно наблюдала за обменом любезностями Поттера и Лестрейндж. Ей доставляло огромное удовольствие напомнить ему, что его крестный мертв, а пророчество у нее. Но это не мешало колдунье параллельно обходить фонтан, чтобы забрать еще и Поттера. Вот подарочек Лорду-то был бы. Олень на Рождество... кхм.
Но тут появился сам Волдеморт. Видимо, ему надоело ждать, и он решил убить Избранного и покончить с этим. Появился и Дамблдор, вдохнувший жизнь в статуи фонтана. Потрясающая трансфигурация, да еще и в таком количестве. Все статуи ожили, задвигались, помогая директору оттеснить Поттера в тыл, задержать и деморализовать Лестрейндж и отвлечь ненадолго Волдеморта.
Поттера одна из статуй надежно пришпилила к стене, защищая и одновременно ограничивая действия. Два могущественных волшебника обменялись парой фраз. Первое заклинание вылетело из палочки Волдеморта и попало в стол дежурного. Это была далеко не Авада: стол вспыхнул и сгорел мигом. Я ощущала себя будто слепой: мне не хватало привычного ощущения магии. Поттер улавливал лишь малую долю и, скорей всего, даже не понимал, что это. Поттер ощущал могущество преобразившегося Дамблдора и угрозу от Волдеморта, но даже летящие заклинания он улавливал далеко не сразу; мне же этого не хватало. Но поделать ничего нельзя: это его воспоминания.
Поттер все же смог уловить мощь ответного заклинания Дамблдора. Чтобы отразить чары, Волдеморту пришлось сотворить из воздуха сверкающий серебряный щит — он, наверное, прекрасно все разобрал, потому что насмешливо воскликнул:
— Ты не собираешься убивать меня, Дамблдор?
— Мы оба знаем, что есть другие способы погубить человека, Том. Готов сознаться, что я не получил бы удовлетворения, попросту отняв у тебя жизнь...
Конечно, ты мог бы убить. Как же, нечестные трюки — где они тут нечестные? Дуэль один на один: Лестрейндж и Поттер — единственные наблюдатели, и те не могут вмешаться. Но Дамблдор дальше не атаковал, а просто подходил ближе к противнику. Хотя противнику ли?
Вспыхнув ненавистью, я оттеснила эмоции и продолжила наблюдать с нешуточным интересом, отложив все размышления на потом.
Волдеморт снова положился на Аваду — ее перехватил кентавр, рассыпавшись на куски. Из палочки директора вырвался длинный, тонкий язык пламени и обвил Волдеморта вместе со щитом. Огненная лента обратилась змеей, и темный маг быстро аппарировал на оставшийся пустым постамент. Одновременно напала змея, подконтрольная Реддлу, и полетела Авада от него же.
Змею развеял Дамблдор, а его феникс проглотил зеленый луч, пожертвовав собой. Вода из фонтана вздыбилась и заключила Волдеморта в водяную тюрьму, и, не сумев сбросить или не захотев, Лорд просто аппарировал и снова исчез в неизвестном направлении.
Воспоминание оборвалось. Я открыла глаза, возвращаясь в столовую на Гриммо, 12, и схватилась за ноющую голову. Вернула воспоминания обратно во флакон и поставила перед собой на свободный участок стола, четко осознавая свою беспомощность.
Что я по сравнению с ними? Дамблдор после моего побега рисковать больше не станет. Если у него какие-то проблемы с прямым убийством Авадой или чем-нибудь иным, то он найдет способ. Конец лишь один: он избавится от меня. Скажет потом что-то вроде 'она слишком много знала' или еще какую-нибудь чепуху, которую обычно говорят возле могилы. Я не могу рассказать о его планах на мой счет: выход на прессу, а затем и на суд выдадут мое местоположение, и я подставлюсь под удар, даже если мне удастся убедить всех в правдивости моих слов, что далеко не факт. Дамблдор снова в седле, ему снова показательно верят и восхваляют. А я... что я? Если, поднапрягшись, я, возможно, смогу использовать такие же мощные чары, сил в теории должно хватить хотя бы на минуту, чтобы защититься, и, может, через год или пять лет тренировок я догоню по объему знаний ту черту, которая позволит мне сопротивляться и продержаться. Но использовать их так ловко я не сумею. Для этого надо больше, чем просто знать — для этого требуется практика в полевых условиях. Так легко отвечать, перенаправлять атаки, контратаковать или защищаться — для этого нужна тренировка мыслей; я же, боюсь, просто растеряюсь и окажусь с пустой головой. А единственная тренировка, которую мне позволят, может оказаться последней.
Невыносимо громко и раздражающе появился Кикимер с газетами, я отправила его найти для меня хоть что-нибудь обезболивающее. Ощущения, и так не самые лучшие с утра, напоминали уже о переехавшем меня поезде.
Через десять минут обезболивающее зелье подействовало, и я взялась за газету, завалившись на диван. Шерлок, так и не сменивший шерсть на обычную после нашего возвращения, свернулся черным клубком на соседнем кресле, намереваясь вздремнуть. Он тоже был с утра вялым, я даже думала — заболел. Но он даже не нервничал, через связь передавал готовность действовать и защищать меня. На всякий случай его следует обследовать, но это может немного подождать. На всякие лишние чары я уже его проверила.
Пятнадцатое февраля — дата выхода 'Пророка'. Погрешность может быть, но не настолько, чтобы понять, сколько времени я была в плену.
'Пророк' рассказывал о том же: в одном городе видели дементоров, еще один человек бесследно исчез. У меня было сильное подозрение, что люди просто берут с собой самое необходимое и в панике покидают Туманный Альбион, но отметать вариант, что Волдеморт вылавливает неугодных или кто-то, используя его славу, убирает соперников, не следовало. В любом случае из-за войны страна обеднеет.
Закрыв газету, я вновь вернулась к самому началу. Я не понимаю, чего добивается Дамблдор. Нет, ну то, что мне в области его зрения появляться не стоит, — это понятно, но зачем ему оставлять Волдеморта в живых... Может, просто не по зубам ему Реддл? Или все из-за частей Реддла в медальоне и тетради? Как он их назвал, крестражи вроде... Где-то я это видела, читала... Видимо, вскользь, потому что не помню и такое вряд ли оставили бы даже в Запретной секции, при директорстве Дамблдора-то. Но я знаю, кого об этом можно спросить.
