— На удивление легко. Сам себя немного из-за этого боюсь. Больно, что Ремус оказался предателем. Больно, что он пошел по стопам Питера. Обидно. И все. Что-то со мной не так, медвежонок.
— Как ты меня назвал?
— Ха, не нравится?
— Я ещё не стал медведем, если ты не в курсе.
— Да ладно, скоро станешь. Медвежонок.
— Сириус!
— Это забавно.
— Как же ты моего отца называл? — Сириус расхохотался.
— У сохатого были роскошные рога. А это такой источник для шуток, сам понимаешь. Шикарные, ветвистые, огромные рога. Лили эти шутки не нравились. Ну, уже после того, как они с Джемсом поженились. И ты появился. Сохатик.
— Я, наверное, пойду.
— Сегодня ночью снова занимаешься?
— Да. Может, мне объяснят, что со мной происходит. И когда это закончится.
— Когда превратишься.
— Вот я и хочу знать, когда.
— Удачи.
— Спасибо. У меня сегодня еще и со Снейпом занятия.
— Окклюменция?
— Угу.
— Толк от неё хоть какой-нибудь есть?
— Нет. Меня этому научили, когда мои ровесники ещё только разучивали Вингардиум Левиосу. А Лонгботтом и вовсе этому никогда не научится. Во всяком случае, не у Снейпа. Слишком его боится, чтобы слушать указания и сопротивляться атаке.
— Может, Снейп его просто неправильно учит?
— Меня учили так же. Может даже жестче. И ничего, научился же. Дамблдору или Водеморту я сопротивляться могу. Проблема Лонгботтома в том, что им движет страх. А мною двигала злость.
Бедолага Лонгботтом тяжело опустился на ближайший стул. Он был бледен, на лбу выступили капли пота, в глазах плескались обида и боль. Снейп снова выпотрошил какие-то личные воспоминания парня и теперь отчитывал его за слабость. Невилл бессильно сжимал кулаки и молчал, боясь поднять взгляд на учителя. Напрасно. Даже если бы Лонгботтом решил применить свои кулаки по назначению, а доходягой парень уж точно не был, от сегодняшнего занятия и то было бы больше пользы. Гарри невольно улыбнулся, представив себе эту картину. И естественно, именно этот момент Снейп выбрал, чтобы оглянуться на второго своего студента.
— Мистер Поттер, вам весело?
— Нет, сэр.
— А по вам не скажешь. Пока мистер Лонгботтом занят тем, что изо всех сил жалеет сам себе, посмотрим, продвинулись ли вы хоть немного в освоении окклюменции. Или вы были слишком заняты, убиваясь по почившему Люпину, чтобы заниматься? Итак, раз, два, три. Легилименс!
Снейп напрасно упомянул Ремуса. В одурманенном бесчисленным количеством выпитых зелий сознании Гарри образ Люпина ассоциировался с тощим оборотнем на лесной поляне. А лесная поляна — с клокочущим и рвущимся наружу гневом, с желанием убивать, преследуя свою жертву столько, сколько понадобится.
Гарри не сумел вовремя сосредоточиться на своих щитах. Осознание этого пришло спустя доли секунд после того, как Снейп со всего размаху окунулся в мысли парня. И оказался в лесу, пахнущем дождем и мокрой травой. Гарри успел убрать подальше образ оборотня и задвинул на второй план свои недобрые чувства и порывы.
Снейп стоял в воображаемом лесу. По щиколотку в воображаемой грязи. Холодный воображаемый ветер кусал лицо и руки, забирался в рукава и за шиворот. Но красивом ночном небе блестели звезды, светила воображаемая полная луна. Где-то вдали раздался волчий вой. Снейп дернулся и покинул эту не то мысль, не то воспоминание, затем надавил, попытался пройти дальше, в более значимые и информативные воспоминания. И снова оказался в лесу. Несколькими метрами правее от того месса, где стоял в прошлый раз. Но это было все тот же лес, тот же ветер, та же луна. И вой.
— Что это, мистер Поттер? — спросил слизеринский декан, сняв заклинание, и удивленно глядя на своего ученика.
— Лес, — несколько растеряно ответил Гарри, пытаясь понять, что только что произошло. А произошло то, что поверх всех его щитов, ловушек, новых щитов, сложных и многослойных, лег ещё один щит. Щит, который он не держал. Щит, который существовал сам по себе, и который не нужно было подпитывать или корректировать.
— И что это за лес, мистер Поттер?
Гарри лишь пожал плечами. Откуда он мог знать. Какой-то лес. Плод его больного воображения.
— Воображаемый, — после затянувшегося молчания ответил он, глядя на Снейпа.
— Давайте попробуем ещё раз.
— Как хотите.
— Легилименс! — прозвучало заклятие, настолько сильное, что казалось, оно должно было прошить насквозь неведомо откуда взявшийся щит, сминая его, вторгаясь дальше. Этого не случилось. Снейп снова оказался в лесу. И мог только позавидовать такому воображению, которое способно создать в человеческом сознании нечто подобное. Лес был огромен и, казалось, бесконечен. Он был изрыт оврагами, он порос вековыми деревьями, он был мрачен и величественен.
— Где вы этому научились, Поттер? — спросил Снейп, снова выбравшись из мыслей студента.
— Прочитал в одной книжке.
— Какой?
— Не помню. Нашел её в библиотеке Блэков, когда был там после похорон, — соврал Гарри.
— И с ходу придумали это?
— Там советовали придумать как можно более реалистичную картину. Я придумал.
— У вас хорошее воображение. Похож на Запретный лес.
— Никогда не был в нем ночью, сэр.
— А днем были?
— Хагрид ещё осенью водил нас туда смотреть тестралов.
— Посмотрели?
— Да.
— И как?
— Ничего особенного, — пожал плечами Гарри. Снейп почему-то кивнул. Не то соглашался с Поттером, не то просто кивал каким-то своим мыслям. И, наверное, скорее все же второе, чем первое.
— На сегодня достаточно, — после пары минут, в течение который Гарри изучал стены, а Лонгботтом пялился на Гарри, произнес Снейп. — Идите. Вы тоже, Лонгботтом. Не забывайте очищать сознание.
Гарри был рад покинуть кабинет декана, пропитанный тысячами разных запахов трав и зелий. Невилл, вышедший вслед за слизеринцем, тоже был рад окончанию занятия, но совсем по другой причине. Если для Поттера эти занятия были просто бессмысленной тратой времени, и лишь сегодня это сопровождалось некоторым дискомфортом от обострившегося обоняния и слуха слизеринца, то для Лонгботтома эти занятия были настоящей пыткой.
— Гарри, — позвал своего собрата по несчастью Невилл, морально приготовившись к тому, что тот его пошлет.
— Что? — Поттер обернулся и посмотрел на стоящего перед ним гриффиндорца. Невилл был почти того же роста, что и сам Гарри. Он был также достаточно широк в плечах, и если бы он научился держать осанку, то даже лишний вес не помешал бы ему выглядеть привлекательно. У него практически все для этого было. Все, кроме уверенности в себе и храбрости, которая, вроде как является главной чертой любого гриффиндорца.
— У тебя получилось, да? Отразить атаку п-профессора.
— Я смог поставить щит.
— Да. Вы говорили про лес. Я не очень понял.
— Ты читал о ментальных щитах?
— Нет. Гермиона читала.
— Рад за Гермиону. Надо, чтобы ты тоже прочитал, все-таки это тебе нужно в большей степени, чем ей. Когда прочитаешь, поймешь, что собой представляют ментальные щиты, какими они бывают, и что означает лес.
— Ясно. Ну, спасибо.
— Не за что, Лонгботтом, — ответил Гарри. И хотел уже развернуться и уйти, но внезапно передумал. Лонгботтом был похож на большую, породистую побитую собаку. Собаку без хозяина. Его было жалко.
— Знаешь, в чем твоя проблема?
— В том, что я не читал про окклюменцию?
— Нет. Не только.
— Твоя проблема в том, что ты его боишься. Ты боишься Снейпа.
— Ты сам видел, как он со мной обращается!
— Да. Но если бы он вел себя так со мной, я бы его не боялся. Я бы его ненавидел. Я не говорю, что злость или ненависть — хорошие чувства. Я лишь хочу сказать, что они лучше страха. Я сегодня смотрел на тебя, после того, как профессор порылся у тебя в мозгах. Он говорил тебе гадости, а ты сидел и молчал. Ты сжимал кулаки и молчал. Если бы ты встал и дал бы Снейпу в нос, от сегодняшнего занятия ты получил бы намного больше, чем имеешь сейчас.
— Меня бы исключили из школы.
— Вряд ли. А даже если и так, это не повод расстраиваться. В магическом мире много школ, помимо Хогвартса. Перевелся бы в одну из них. Зато поднял бы собственную самооценку. Понимаешь меня? — Лонгботтом несмело кивнул и улыбнулся.
— Ты поэтому улыбался?
— Да. Представил, себе эту картину в красках.
— Я бы никогда не смог.
— Может и хорошо, что так. Что хорошо для меня, может быть плохо для тебя. Но главное помни, ты не должен бояться. Страх отупляет. Ненависть и злость стимулируют. Ясно.
— Да. Спасибо.
— И ещё.
— Что?
— Про побить Снейпа. Не хочу, чтобы ты принял мои слова, как руководство к действию.
— Я понимаю, — улыбнулся Невилл.
— Тогда пока, — Гарри развернулся и зашагал прочь. Нужно было немного отдохнуть, прийти в себя, обдумать все произошедшее и идти на занятия по анимагии.
— Пока, — крикнул ему вдогонку Невилл. Вроде Поттер ничего хорошего ему не сказал, но гриффиндорец чувствовал странный прилив сил и за это был благодарен Гарри. В этот момент он почему-то подумал о том, что Гарри Поттер не просто его однокурсник, это даже не просто Мальчик-Который-Выжил, это человек, который может вести за собой людей. Это человек, за которым Невилл пошел бы. Если бы Гарри его позвал.
Не зная о странных умозаключениях своего гриффиндорского товарища, Гарри добрел до гостиной своего факультета. Подвалы Хогвартса Гарри с сегодняшнего дня не любил, в них витал неприятных запах сырости, а местами и гнили, и за день это парня утомило. Но ему было о чем подумать, кроме запахов и сырости. Об окклюменции например. Он не врал Сириусу, когда говорил, что его в свое время учили примерно тем же методом, что и Снейп учит их с Лонгботтомом. Очистить сознание. Запрятать лишние мысли как можно дальше. Приготовить щит, чтобы закрыть бы все важные воспоминания. Потом щит, закрывающий предыдущий щит. И ещё один. И ещё. А на поверхность выкинуть ненужные мысли и воспоминания о чем-то сером и повседневном. Разговоры о погоде, прогулки на свежем воздухе, занятия по истории магии, как это делал Гарри, будучи уже в Хогвартсе. Все эти щиты были результатом кропотливого труда. Они были гибкими, непробиваемыми, путающими. Они были системой бесконечных лабиринтов, созданных богатой фантазией прилежного ученика, проводившего многие и многие часы в кропотливой работе Но то, что произошло сегодня, удивило самого Гарри не меньше, чем Снейпа. Сегодня сознание Гарри было действительно очищенным. Но только не им, а зельями, направленными на поиск того, что живет глубоко внутри парня, на поиск его внутреннего зверя, его второго я. И в этом очищенном сознании витали вперемешку его собственные мысли, обрывки снов и видений, вместе складывающиеся всегда в одну и ту же картину, преследующую парня уже много ночей подряд — волшебный лес под полной луной, где обитает таинственный дикий зверь. И вдруг это оказалось не просто навязчивое видение. Это оказался природный щит. Щит, сквозь который нельзя пройти, потому что этому лесу нет ни конца, ни края. Потому что его придумал не человек, чья фантазия, хоть и весьма богатая, все же ограничена. Его придумал зверь, чей мир полон ощущений, звуков, запахов и мельчайших деталей.
Гарри сидел на полу в знакомом полумраке комнаты. Он был одурманен зельями, которые в него почти что силой влил Кьюри, и запахами трав, которые щекотали его обоняние и не давали сосредоточиться на том, что говорил наставник. А он говорил уже довольно долго, восторженно что-то втолковывая своим невнимательным слушателям.
Гарри было неинтересно. Он хотел побыстрее очутиться во влажном лесу и внимательней разглядеть его, не отвлекаясь на оборотня. Он хотел рассмотреть то, что так неожиданно стало его новым щитом, частью его самого. Он хотел... Гарри отвлекся от твоих мыслей, когда ему в грудь врезался серебристый луч неизвестного заклинания.
— Что за! — закричал Гарри, и его голос прозвучал недовольным рыком.
— Тихо, Гарри, тихо, -произнес Кьюри, подняв руки в знак того, что не собирается нападать. Вот только из палочки, которую он держал в руке, серебристой дымкой тянулась нить заклинания, второй конец которой уходил в грудь Поттера.
— Что. Это. Такое? — выдавил из себя Гарри, сверля наставника недобрым взглядом. Кьюри сглотнул, огляделся в поисках поддержки от остальных троих своих учеников, и не найдя таковой заговорил. Тихо. Как дрессировщики говорят со своими подопечными, когда хотят их уговорить что-то сделать.
— Гарри, я только что объяснил.
— Повтори!
— Я объяснил, что после всей этой недели вы готовы к трансформации. Ваше сознание очищено от человеческих мыслей и предрассудков. Оно открыто для того, чтобы звери, внутри вас, могли выйти и проявить себя. И ты сейчас, как это ни странно, ближе всех остальных подошел к грани трансформации. Ты можешь обернуться. Я хочу, чтобы это произошло уже сегодня.
— Это не объясняет, зачем нужна эта чертова светящаяся нитка у меня внутри, — прорычал Гарри.
— Это заклинание привязки. Я свяжу им вас четверых.
— Зачем?
— Ты готов к трансформации. Но неизвестно, когда она произойдет. Сегодня, завтра, на неделе. Или вообще тогда. Когда ты будешь в полной детей магической школе. К изменениям нас, анимагов, в первую трансформацию, подталкивает наше восприятие окружающего мира. Любое событие, может стать толчком для превращения. Чем значимее оно тебе кажется, тем вероятнее, что оно может запустить процесс трансформации. Сейчас мы обманим этот механизм. Мы соединим воедино вас четверых. Это будет как одно сознание, готовое обратиться. Жаждущее обратиться я бы сказал, учитывая, вашу подготовку. Это заклинание станет для каждого из вас тем самым толчком к обращению. И стоит хоть одному из вас обратиться, как по цепной реакции обратитесь вы все.
— Почему нельзя было сделать это раньше. Полгода назад, когда мы занимались всякой дурью, вроде рисования несуществующих зверушек? — задал интересующий всех вопрос Ленц, до этого молчаливым слушателем сидевший на своем месте.
— Передо мной поставили задачу — сделать из вас анимагов. Я испробовал все методы, которые обычно применяются. Они не помогли. Я сел за разработку новой методики. Методики, объединяющей в себе компоненты нескольких культур и анимагических традиций разных народов. Для этого нужно было время. Сегодня вы станете анимагами, и я докажу, что я преуспел в этом, казалось бы, безнадежном начинании.
— Преследуешь личные цели, Алан? — усмехнулся Гарри.
— Как и любой другой, кто работает в Ордене.
— Может что-то пойти не так?
— Нет. Объединяем магическое поле заклинанием. Это станет толчком к тому, чтобы хоть кто-то из вас превратился. Вероятнее всего, это будешь ты, Гарри, как наиболее близкий к грани, отделяющей тебя от твоего внутреннего зверя. Обернется кто-то один, обернутся все остальные. Обернетесь единожды, сможете повторить это снова.
— В своих видениях я вижу оборотня. Я гонюсь за ним. Может быть, что я стану...
— Оборотнем? Выкинь эту чушь из головы. Оборотень не животное. Это магическое существо. Им не возможно стать. Как не может быть твоей анимагической формой вейла или гоблин, так не может быть и оборотень. Ясно?
