— Тафай са трусья, Слетопыт. Са то, штобы их помнить все… не только как мы! — о, стаканы уже обновить успел. Да-ааа, нажрёмся мы, чувствую, сегодня… Но как же досадно! Надо же — мы круги вокруг Представительства наматывали, собирались завтра-послезавтра навестить дех двух ублюдков, да помочь им переехать в тот круг, где их давно черти заждались… как по мне, так в восьмом им самое место — лицемеры именно там прописку, вроде, получают? Впрочем, и второй тоже неплохо… Но — надо же, какая непруха — днём сегодня в новостях передали — эти двое отравились! В ресторане отравились, куда отдыхать организмами отправились! Блин, самостоятельно ласты склеили, вот прям так, внаглую, просто сдохли из-за какой-то рыбёшки ядовитой, которую почему-то не опознали на кухне! Даже почти не мучались — полчаса корчей, и алга… Обое, разом, одновременно, считай! И летёха Наум, и капитанша, лапочка-Дианочка; р-ррраз — и нету…
— Давай, Иво, давай… за них! — не чокаясь, опрокидываем стаканы. У-ууух-хх… крепкая, зар-раза… хотя пьётся легко — умеют, немчура, не отнять. Зажевать чем-то… а, вот эта острая гадость подойдёт. То ли перец, то ли фасолевый стручок — только здесь, у фрицев, и растёт, нигде больше не встречал. Просто так, в варёном виде — всё равно что вату сырую жуёшь, ни вкуса, ни сытости. Зато в виде этакой «моркови-по-корейски», со специями, в маринаде — просто песня, особенно для закуси! Надо бы закинуть в желудок чего посущественнее, а то так и гастрит недолго заработать… вот, эта ветчинка в самый раз, ровно такая, как я люблю — и не слишком сырая, но и не пересушенная, и дымок приятный чувствуется, с чем-то плодовым…
Разговоры стихают — свет пригасает, на стене появляется картинка из пеерносного проектора. Н-да, организация у немцев отличная, нам ещё пилить и пилить до такого. Кадры каких-то домашних записей, явно снимали на любительские камеры — праздники, что-то говорят с экрана незнакомые люди, даже дети чьи-то мелькают… А после каждого такого ролика, каждый минут на пять от силы — крупным планом лицо того, к кому запись относится… относилась. Это те, кто остался там, в кратере и по дороге к нему! Вот, значит, для чего… Весло стискивает вилку так, что она гнётся прямо в пальцах — он тоже понял. Сейчас, показывают уже нелепого пилота — кажется, это запись с его камеры в последнем вылете. Бледный, явно из-за потери крови — улыбается в камеру, что-то говорит, потом рывок камеры, тёмный экран… лицо в полстены… сейчас… День! Мы тогда после успешной охоты — первой охоты Рычика — отдыхали рядом с Базой… Малыш кувыркается в траве, прыгает на Дениса, тот с хохотом ловит котёнка, подбрасывает в воздух и снова ловит… Смотрит в камеру, говорит: «А я вам говорил, что он уже подрос? А ты, командир — ма-а-а-аленький, сла-а-а-абенький ещё! И ты, Веслище, поддакивал! Видели, как он того браза разделал?! Попомните мои слова — через полгодика мой Рычик виверну на лоскуты распустит одной лапой!» — и опять хохочет, подхватывая Рычика из воздуха… Короткая темнота — я только стискиваю зубы, уже жалея, что повёлся на просьбу Дейса несколько часов назад — и следующий ролик… запись с камер на площади! Вот наша машина… бывшая машина, разбита в хлам… вот День в кабине машет, вот мелькает грузовик… рывок «гелика», удар, грузовик переворачивается, вот мы в кадре… раздавленная кабина, Весло скручивает вывалившегося из грузовика ублюдка, нагло скалящегося при виде раздавленной машины… Тишина и темнота, а потом…
Панорманая картина разгромленного лагеря с грудами нашинкованного взрывами мяса, совсем недавно бывшего солдатами китайской дивизии! Съёмка с дрона, потом уже с земли, крупным планом сгоревшая и перевёрнутая взрывами техника, перекуроченное оружие и снаряжение. Другой кратер, хотя отличить достаточно сложно — если бы не рельеф, разницы бы не было вовсе. И — теперь я понял — наш, тот, который мы штурмовали. Ха, даже нас с Веслом сняли, когда ещё успели… и вот, огромный костёр, с нашей куцей кучкой относительно уцелевших — рядом. В руку кто-то тычет что-то холодное — стакан, не понимаю… выпьем? Да, выпьем! В память о всех павших — до дна! Оглядываюсь — стоят все, стоят и смотрят на следующие кадры — кажется, это уже громили десантники, без нас… лица смотрящих в экран, все без исключения, перекошены злорадным торжеством! Весло скалится с таким же точно выражением — даже мне страшно, хотя и не такое видел; но то, что и официантка, совсем ещё молоденькая девчуля, точно также злобно кривит сочные губки в грмасе ненависти и удовлетворения одновременно — страшно вдвойне! Какая-то деваха вцепляется вдруг в мои плечи и впивается прямо в губы, жадно и требовательно! Рядом кто-то повис на шее Весла, впрочем, почему бы и нет? Интересно, здесь есть папы-мамы этих девчонок? Или на сегодня правило «тронул — женись» не распространяется?! Да плевать; новая, крепенькая такая деваха, отпихивает предыдущую, что-то лепечет… м-да, такая закуска по мозгам шибает не хуже самого пойла! Гори оно всё синим пламенем…
Ночью, совсем ночью, часа в четыре — я почему-то проснулся. Рядом чъё-то тело, приятное такое, на ощупь, да и по воспоминаниям… стоп, кажется… а, ещё одно с другой стороны — кровать в номере такая, что тут пятеро лягут без проблем, ноги-руки растопырив… блин, пить как охота! А спать — почему-то нет! За вчера-позавчера отоспался? Неважно, вот воды найти — сейчас задача первостепенная. Девок разбудить? Да не, пускай отдыхают — я им благодарен, даже будучи почти уверенным в том, что их нам подослали. Или просто подговорили? Ой, не всё ли равно… Всё равно — благодарен, а то крышу мне рвало конкретно! Вся эта кровища, гибель друга, война… уроды в представительстве! Если бы планка упала — мог бы наворотить… всякого. Интересно — та парочка так вот сама по себе эту фугу местную продегустировала? Или заботливые фрицы постарались, чтобы не провоцировать в городе боестолкновение? Не знаю, и узнавать не буду! Раз сдохли — так и чёрт с ними…
Лениво ворочая мысли, нашариваю гостиничный халат, напяливаю на себя — хороший, большой, полтора меня можно завернуть — и тихонько выбираюсь из номера. Голова соображает уже достаточно чётко — запоминаю двадцать восьмой номер на двери и топаю в сторону лестницы по полутёмному, по случаю ночного времени суток, коридору. Ещё до начала ступенек слышу несколько полутрезвых голосов — ага, наши ещё гуляют! Во-от, туда мне и надо — там точно есть, что выпить!
В зале народу осталось маловато — и половины не будет, а скорее четверть… нет, ошибся, просто некоторая часть уже недееспособна. Ух и мастера же фрицы нажираться! Хо, знакомый флотский мундир — в кресле храпит тихонько, готовый напрочь. А вот и наш столик… че-го? Дейс и Краус сидят, и даже продолжают квасить?! Ну, даже не знаю, что сказать… уважаю! Я думал, так только наши могут — часов ведь уже под пятнадцать как начали это торжество, и фрицы не филонили, сам свидетель! Ха, меня заметили, Дейс машет рукой — иду-иду, тем более, на столе графин полуполный, с лимонадом… Пять шагов, восемь… дошёл, иди ко мне, мой холодненький и свеженький! Ладно, понял — тёплый и выдохшийся, но жидкий же? Значит, нормальный лимонад, вкусный дежа… у-у-ууфф, хорошо…
— Оу, Алекс, мыдумайт, ты есть только утром фставайт! Фройляйн быть… как это есть… нихт нравить? Или ты есть слишком… лентяй, нихт?
Ах ты морда арийская… Подъ…бывать он тут меня будет, пердун старый:
— Не, Уго, девочки просто устали и спят… я пока халат по номеру искал — стул на пол опрокинул и что-то ещё уронил — так не проснулись, умаялись. А мне вот что-то не спится, и пить хотелось… потому и спустился, поискать водички — не из крана же хлебать. Думал, тут уже всех девки расхватали — а нет, вы сидите и бухаете, старпёры… — хе-хе, а приятно! Назвать вот так вот своего, практически, ровесника! И на рожу посмотреть приятно — знай наших, морда фрицевская.
— Ты снать — нет спокойствие, Фаран… Это, как у фас коворийт — им херзен… на тут. — Горст положил ладонь себе на грудину, где-то в районе сердца.
Я даже чуть взбодрился — чего это он:
— Э-э-ээ… а ты о чём, Горст? Что-то опять случилось? Кого-то срочно нужно прикончить? Так ты скажи — посоветуемся, может, и не такая сложная задача получится?
— Нихт. — Дейс вздохнул, задумчиво покачал на столе свой стакан, искоса оценил реакцию сидящего с каменным лицом Крауса, и выдал:
— Я делайт неудачный решений — мы не мочь ходийт в этот бой. Думайт — нет решений… решительность, у наш комантофаний! Быть глупый турак! Это есть плохой… думайт, нихт?
— Погоди… — я был ошарашен, — Что значит — зря? Мы же победили, и теперь у вас нет угрозы от Китая! Вы же всю их армию на ноль помножили! Так что здесь плохого?!
Дейс раскрыл рот. Потом беспомощно оглянулся на Крауса, который вздохнул и заговорил вдруг на практически правильном русском:
— Вы понимайете, Варан… Сейчас — мы победий… победили, так есть. Только этот победа мало, отшень мало! Мы заперт в этот крохотный Анклав, нам нет место куда рост, понимайт? — от волнения акцент становился всё отчётливее. — Орден — лицо Крауса перекосила грмаса ненависти — они прислайт ультиматум. Отпустийт захваченый рейнджер, прекратийт уничтошений этих швайне, и шдайт решений Орден про контрибуций… для чинезих контрибуций! Инатше — полный блокада вся технологий… техноло-ги-тшеский продукций для мы! Финансы, оружий, электроник — весь комплект, для весь Анклав. И обещайт — возить больше этот бастарде, с оружий и техника, их есть отшень мноко там, за лентошка… Так больше, сколько мы не выдержайт. Мы не мочь сражайт и не мочь уходийт — нет мест для нофый Анклав, или отшень далеко, много декад плыйт море, искайт… Мы пропофайт плыви туда — Уго махнул рукой в сторону севера — там нихт жить, много камни и песок, много сампф… грязный грунт с вода под ноги, нихт хороший земля! Мы нет время искайт новый Анклав! Вы сделайт великий феат… потвик! Но мы нет место куда убегайт, мы не мочь война протиф Орден… Тафай выпифайт, Фаран! Спасипо ты — мы проиграйт, абер мит эхре… честь сохранит! — и подхватил свой стакан с приличной порцией крепкого пойла.
Я был всё ещё пьян. Не так, как флотский летёха — но голова толком ещё не соображала. Не знаю, что бы я сделал, будь достаточно трезвым — но сейчас мне показалось до слёз несправедливой такая неожиданная плюха со стороны Ордена! Мы победили — а, получается, проиграли?! Как в русско-турецкой последней войне?! Хм, а свои болгары-братушки тут тоже найдутся? Ну, чтобы в благодарность за освобождение от турок и создание «братушкам» государства — регулярно воевать против русских, и всякий раз после проигрыша рассказывать, как они нас любят? После побед и того не рассказывают, только рожи брезгливо кривят… Вот эта мысль меня и выбесила, мгонвенно и до красноты в глазах — хрен вам на всю морду!
— Слушайте, старпёры — а вообще вы бы не против были переселиться? Туда, куда Орден дотягивается с большим трудом? Нечем ему туда тянуться, хотя и дорога туда… непростая? Есть у меня одно место интересное, и дорогу туда я знаю неплохо — хотя и по карте только… Там, конечно, придётся всё с нуля сооружать — ну так вам же не привыкать, да и мешать никто не будет, почти…
Жаль, фотоаппарата не было! Выражение лиц обоих мужиков надо было бы запечатлеть! Уго выхлебнул свой стакан как воду, и даже не скривился, Горст пытался нащупать свою посудину, но поскольку боялся оторвать от меня взгляд, всё время промахивался… Я в это время вдруг заметил полный тоски взгляд какой-то девчули из-за дальнего столика — не помню её, вроде чья-то дочурка — и, потеряв всякий интерес к двум собеседникам, поднялся и как был, в халате, пошлёпал к с надеждой заулыбавшейся девушке. Ну я ж хоть и тормоз, но не слепой совсем? Чего ей надо — вижу, а мне… а я не против, а те две Гретхен-Марлен-Хильден… тьфу, Хильда… или их как-то иначе звали?.. точно ещё спят, а номер у меня трёх-… или четырёхкомнатный, мы в другую спальню пойдём…
20-е число девятого месяца, Демидовск, городская тюрьма, часов десять утра… кажется.
Как я «обожаю» этот гадский город! Точно, что как корабль назовёте… Этот назвали в честь бывшего уголовника со стажем — и прям как в воду глядели! Как сюда не попаду — так обязательно какое-то дерьмо происходит, а я в каталажку попадаю… Два дня тому ведь только приехал, успел разве что с родными пообниматься, да с несколькими знакомыми пересечься, Гордей вообще к нам домой прискакал практически как про моё появление услышал… другие тоже заглядывали, но так, осторожно интересуясь, не слишком ли я занят. Мои родители, конечно, просто не оставляли меня одного и на полчаса — пришлось тихонько отдать Сомову флешку с записями последних похождений, там много чего было… И несколько роликов со службы — вот их пришлось шерстить так, что набралось всего на пару часов записей, да и те совсем стерильные, ничего особо интересного — и Нойехафенская война (так и называют на Территориях, кстати), и последний поход… Хэ, тогда, помню, та ночь с девчатами — а мы в итоге проснулись в общей постели на четверых — осталась едва не последней приятной ночью на ближайшие месяцы! Я — был полутрезвым, фрицы трезвыми разве что слегка — но разговор наш их практически протрезвил, и утром, дав мне всё-таки позавтракать, нас с Колей взяли в такой оборот… Хотя от слов своих я и не отказывался, за мной установили самую настоящую слежку — а после ругани с Дейсом (это уже на третий после грандиозной пьянки день) он предложил прогуляться в компании с ним и ещё парой «ответственных лиц». Прогулялись — до порта, как оказалось. А там я мог только рот открывать — как рыба, без слов!
Оказывается, проблема у немчуры настолько наболела, что пока я только соображал, как подступить к вопросу — фрицы уже занимались организацией экспедиции! И организовывали очень серьёзно — два не самых маленьких кораблика вовсю снаряжались, грузились, проходили параллельно ремонт и вообще оснащались из соображений «всего и побольше». На вопрос — на кой чёрт на моих глазах в трюм загружают лёгкую танкетку со скорострельной пушкой на два десятка миллиметров калибром в башне — Горст, пожав плечами, выдал:
— Плохо, когда есть надо — и этот надо нет. А нихт надо — пусть есть, корабль большой, место много в трюм…
Ну, и наша относительно свободная житуха закончилась — нашу машину (ага, нам преподнесли точно такой же «гелик», как и наш бывший, мол, в счёт трофеев — только, кажется, мощнее и вообще новее, да и внутри оборудовали на зависть, одна рация новая чего стоит) загнали на борт одного из кораблей, ну и нам каюты выделили — демонстративно высокого класса, рядом с каютами старших офицеров экспедиции. А уже через пять суток — корабль отвалил от пирса и вышел в открытое море… Я хоть отоспался — до того над картами сидели всей оравой и маршрут разрабатывали, а учитывая, что все-все карты я отдавать не собирался, ограничившись только предполагаемым (мной предполагаемым, само собой) вариантом. Немцы, думаю, это прекрасно поняли — но давить, что удивительно, не стали. Может, и вправду тут люди становятся… честнее, что-ли?
