— А у тебя есть другие родственники?
— Дядя с тетей, — кивнул мальчишка. Он часто заморгал, и я немного подождала со следующим вопросом.
— Если будет возможность, я помогу тебе связаться с ними. Почему тебя оставили здесь?
— Я не знаю. Они говорили, что хотят от меня избавиться... А можно я останусь с тобой?
Я слегка удивилась вопросу, ведь для меня все было уже решено. Тем не менее я помедлила с ответом. Все же я его совершенно не знаю.
— Если ты будешь себя хорошо вести. И также был со мной предельно честен. Так что они говорили о планах на тебя? Что собирались делать?
— Они оставили меня здесь, сказали, что в этом году меня отвезут в какой-то Хогвартс, где меня также будут учить, а про маглов, моих родителей, я должен забыть. Они говорили, что я не один такой, что все учатся в этой школе волшебства, что я должен слушаться и привыкать, потому что там будет хуже. Я не хочу в эту исправительную колонию, можно я вернусь в свою школу?
— Исправительная колония, — повторив, хихикнула я, но, быстро посерьезнев, вспомнила о серьезности ситуации. Он волнуется о своей судьбе, а я тут веселюсь, хотя должна бы ругать себя за найденные проблемы.
— На самом деле никакая это не исправительная колония. Хогвартс тоже школа, но там обучают магии. Думаю, ты уже понял, что магия существует. С тобой или вокруг тебя должны были происходить странные вещи. Предметы двигались сами собой или что-то вроде того. Обычно волшебникам, таким как ты, в одиннадцать лет приходит пригласительное письмо, и волшебник из школы отвечает на все вопросы. Ты видел, как я придвинула кресло — это левитация, изучается на первом курсе. Всего их семь. Магический мир отличается от обычного. Здесь есть необычные существа, ты видел Винки — мою домовую эльфийку. Но у этого мира, скрытого от маглов, есть свои законы и традиции. И здесь у волшебников есть разные точки зрения. Одни считают, что волшебники, рожденные у маглов, иначе маглорожденные или более грубо 'грязнокровки', недостойны обучаться магии. Достойными они считают себя, потому что выросли в семье обоих волшебников и с малых лет знают многое о магических законах. Данное мнение появилось не без оснований, но я считаю, что они слишком радикальны. Вы достойны, но многие маглорожденные живут по старым принципам, меняют все на свой лад, учат, как жить, не стремятся постичь высот магии, ограничиваясь шуточными изделиями, и, чего греха таить, вытесняют традиции и культуру магов, заменяя ее другой, основанной на технологиях. Как ты понял, я не одобряю чрезмерной жестокости: вы все же несете новые идеи; проблема в том, что чистокровные под вашим влиянием также перестают стремиться к искусству магии. Значит, они все-таки хотели тебя отправить в Хогвартс этой осенью?
Мальчишка кивнул, поправив длинную челку, полезшую в глаза.
— Если тебе все же захочется, ты можешь туда отправиться. Я там еще три года обязана отучиться, но сейчас у меня сложная ситуация. Думаю, до начала учебного года все разрешится, — задумчиво проговорила я, вспомнив об убийстве Дамблдора. Я не знаю, когда точно это произойдет и произойдет ли теперь с моим вмешательством вообще, но стоит готовиться к такому варианту. — На случай, если с твоими родственниками от нас отвернется удача, я могу тебе помочь освоиться в школе... раз уж я теперь за тебя отвечаю.
Я еще немного порасспрашивала его о жизни у этих фанатиков. Возможно, зря. Узнала, что ему выделили какую-то каморку в три раза меньше моей комнаты (в этой каморке, кстати, часто сновали домовики) и припахали к работе домовика: прополи клумбы, полей, помой, постирай, отнеси-принеси. Про издевательства уже спрашивать не стала, решив это отложить на потом. И так видела, что его шпыняли.
Минут через двадцать, когда Лиам уже заканчивал уплетать все пирожные, появился посол для переговоров в лице Антонина Долохова. Стрельнув глазами на мальчика, он достаточно вежливо попросил поговорить наедине. Я в свою очередь попросила Лиама подождать в ванной комнате, не рискнув выпускать его в коридор. Долохов медленно и не спеша наложил заглушающие чары и возмущенно вопросил, опуская и убирая палочку в карман:
— Зачем было забирать мальчишку? Нафига он тебе вообще сдался?
Я тоже опустила палочку, но не убрала.
— Просто не захотела смотреть на то, как с ним обращаются, когда он ничего из этого не заслужил.
— Слушай, мне, правда, все равно, что ты с ним будешь делать, но не у меня решающее слово; я должен сказать, что он в любом случае должен остаться на прежнем уровне магла. Ты просто обязана не дать ему расслабиться и забыть свое место. Хочешь с ним играться — играйся. Но Повелитель, как узнает, тобой будет сильно недоволен. У тебя голова на плечах должна быть, вот и не борзей из-за того, что пока что ты на хорошем счету у Повелителя, уж не знаю почему.
— Антонин, я все это знаю. Мне было скучно, ты меня потренировать не захотел, — я пожала плечами. — А насчет Темного Лорда не переживай, мы с ним сами разберемся.
— Может, пока не поздно, откажешься от мальчишки?
— Разве что отпущу. К маглам.
Долохов закатил глаза, а я удивилась, как это он продолжает держать себя в руках и не звереть.
— Мальчика я все равно у себя оставлю и как домового эльфа использовать не дам. Он ни в чем не провинился.
— Его вина в том, что он грязнокровка, как ты не понимаешь?! Никто не даст тебе здесь устраивать такие эскапады. Тебе мозги, случаем, не повредили? Да кто вообще в здравом уме додумается заступаться за грязнокровку? Ты хоть понимаешь, что, как только известие о твоей выходке облетит нашу организацию, ты с ним будешь, как красная тряпка для быка? А несчастный случай за нарушение приказа не считается.
— Пусть попробуют, — ядовито отозвалась я. — Это их проблемы, если я их нечаянно ослеплю или размажу по стенке.
Я вздохнула, успокаиваясь и размышляя, что же делать. Долохов тоже взял секунду, чтобы собраться с мыслями.
— Почему бы вам самим просто не вернуть Лиама к маглам?
— Потому что грязнокровка все же выше магла, его надо отучать от магловской дряни, — мрачно отозвался маг. — Это одна из идей Повелителя — обучать их с детства, приучить их смириться с их местом в нашей жизни. В Хогвартсе, когда он станет нашим, эта идея будет только развиваться, а затем и вне школы. Этот мальчишка — эксперимент Повелителя. А ты вмешалась, возможно, сама того не зная.
— Когда Хогвартс станет вашим? — встрепенулась я, услышав для себя самое важное. — А как же Дамблдор? Ты что-то об этом знаешь?
Долохов махнул рукой, как бы говоря 'черт с тобой'.
— Я зайду позже.
— Стой, ответь. Долохов, это ведь и меня касается. Я же в лепешку расшибусь, но узнаю. Обещаю, никто о том, что ты расскажешь, от меня не узнает.
— Это сугубо секретное задание; если я тебе расскажу — получу Аваду.
Что же это за задание? Каков план? Что будет делать Снейп? У меня была масса вопросов, и связать всю информацию для получения более четкого плана развития событий не получалось. Я знаю, что Снейп убьет Дамблдора. Снейп для меня все еще непонятен. Он вроде бы и не слишком рад приказам Дамблдора, который использует его вслепую, скрывая многое, но добросовестно выполняет их и не ворчит, что я и заметила в его воспоминаниях. Более интересно, что замышляют сами Пожиратели. Но, понятное дело, никто из Пожирателей Смерти не спешил просвещать меня на этот счет.
Теперь у меня был постоянный собеседник рядом, и скучать в одном помещении было не так нудно. Долохов, как и обещал, зашел вечером, чтобы еще раз припугнуть меня гневом Волдеморта. Антонин лично присутствовал, и, по его словам, Волдеморт легилиментил мозги присутствовавших в комнате и был не очень рад произошедшему. Но Лорд ко мне сам не пришел ни через день, ни еще через день. С чужих слов показалось, что он не рад моим действиям, но предпочел проигнорировать и посмотреть, что будет дальше. Возможно, Волдеморт также надеется, что его подпевалы сами додумаются меня прикончить без его приказа, таким образом, избавившись от соперницы и не приняв в этом участия. Мне такие игры не нравились, но что поделать с этим я не знала, поэтому использовала все меры предосторожности и не ослабляла внимания.
Ужа-спасителя я передала спасенному: не хотелось светиться со змеями лишний раз. Вдобавок мне не было приятно кормить ужа доставленным Винки мясом; впечатление, вообще-то, не самое лучшее, особенно когда мясо свежее. С Каа было проще: он с самого начала охотился вместе с Шерлоком.
Барти явно наплевал на меня, либо просто не рискует появляться на моих глазах, либо сам дорогу найти не может.
Ну а я, прикинув, что можно попытаться раскрутить или пролегилиментить Драко Малфоя, когда он приедет на весенние каникулы, плевала в потолок, походя вводила Лиама в мир магической Британии и пыталась исправить его впечатление о магах. Это желание появилось из-за одной мысли, что поселенный в смежную комнатушку, которую создали магией, расширив пространство, он однажды может просто вонзить мне нож в спину, пока я сплю. Это ему, конечно, не удастся, но сам факт меня не радует.
Когда я первый раз вывела его в сад, посвятила его в сложившуюся вокруг него ситуацию, но он об этом догадывался и сам. Он был достаточно серьезным ребенком, что мне нравилось. Я рассказывала ему все подряд, коротая дни: один день могла посвятить рассуждениям об одержимости британских магов метлами в качестве летального аппарата, другой — о своеобразной моде и попытках подстроиться под мир маглов. По-моему, лицемерных попытках — многие маги показательно желают узнать маглов ближе, потому что это хороший тон в определенном обществе, но даже не пытаются вникнуть в мир обычных людей, продолжая считать их низшими существами; сами же продолжают жить своей жизнью, так и оставаясь в подвешенном состоянии между желанием жить, как и жилось, и популяризованной сейчас любовью к маглам, мэйд бай Дамблдор.
Могла и продемонстрировать заклинания, превратить что-нибудь с помощью трансфигурации. Рассказала даже о чтении мыслей и минимальных средствах защиты, просто чтобы он избегал этого.
Сама тратила время на разбор своих записей из книги о чарах, накладываемых на площадь. Ради этого и выбиралась в сад, чтобы попытаться понять, что здесь за чары. Ясно, что ничего не ясно, но учебник я разбирала и ежедневно закапывалась и выкапывалась обратно из староанглийского языка. Когда надоедало заниматься теорией, я переходила к анимагии.
В один из дней с самого утра я носилась и не могла усидеть на месте, а все потому, что именно сегодня должен был приехать Малфой на весенние каникулы. Источник информации он менее защищенный, чем остальные Пожиратели, а с моим уровнем в легилименции даже те при должном упорстве с моей стороны читаемы, но, увы, вряд ли незаметно.
Итак, я была на взводе и не имела четкого плана поведения с Малфоем-младшим. Мы не были близки, мы даже не состояли в хороших отношениях, но я собиралась воспользоваться случаем, в другом случае мне действительно пришлось бы рисковать раскрытием и ловить по коридорам неудачников, которым я легилиментила мозги.
Долохов сказал, что Ричард сюда на весенние каникулы не приедет. Догадываюсь, есть несколько причин: Пожиратели думают, что он совсем не владеет окклюменцией (что на деле, благодаря мне, не так), его не хотят впускать в штаб, а затем отправлять к своим врагам. Дом Лестрейнджей пустует и требует ремонта, а его родителям некогда этим заниматься, да и вообще оставлять Ричи одного.
Рассудив, что с порога встречать Малфоя будет невыгодно, при встречающих его родителях-то, я позвала Винки и приказала сообщить мне, когда он окажется один. Присутствующий здесь же Лиам заинтересовался.
— Зачем он тебе?
— Я собираюсь его кое о чем спросить.
— О чем?
— О школе, — запнулась я на секунду.
— А можно мне с тобой? Я тоже хочу узнать о школе.
— Ну не совсем о школе, — быстро сдалась я. — Понимаешь... я узнала, что там должно кое-что произойти, и хочу узнать подробности. Но если ты готов мне помочь, я тебя возьму с собой, — мальчишка скромно улыбнулся. — Послушай внимательно, что от тебя будет требоваться. Мы с ним не в самых лучших отношениях, скорей всего, он и говорить со мной не захочет. Мне нужно завязать разговор.
Мне не хотелось брать с собой Лиама, но и оставлять его в комнате без моего присмотра тоже было рискованно. Я буквально разрывалась между секретностью и риском для Лиама. Но если передо мной такой выбор, то я все еще готова выбрать жизнь своего товарища.
В тот день поговорить с Малфоем так и не удалось: он заперся в своей комнате, якобы отдыхать, и вламываться туда было бы по меньшей мере странно. На следующий день Винки сообщила мне, что младший Малфой покинул комнату и сидит в одной из комнат для отдыха. Это был мой шанс, и мы с Лиамом поспешили туда. Конечно, на дверях висели заглушающие чары, но они не составили для меня проблемы.
Когда в двери появилась маленькая щель, до моих ушей донеслись мелодичные звуки пианино. Еще через секунду я увидела инструмент из белого дерева, над которым сейчас склонился юноша и выводил незнакомую, но очень грустную мелодию. Настолько тянущую, что вызывала неясную грусть и спокойствие. Я не решилась мешать и присела на краешек одного из мягких огромных кресел, усадив Лиама за второе. Он сразу же раздвинул в кресле мягкие ворсистые подушки, не рискнув скинуть их на пол, как я. Подушек было множество по всей комнате. Даже ковер и тот был слишком мягким и пушистым.
Мелодия утихомирила и придала уверенности, а затем затихла; мне оставалось тихо завидовать умелым рукам Малфоя, ведь мне далеко от здешнего варианта 'Собачьего вальса' за годы учебы уйти не удалось.
— Что вы здесь делаете? — наконец заметил нас наследник Малфоев.
— Пришли послушать, — быстро отреагировала я, дождавшись этого момента. Узнай Малфой, что вызвал своим прибытием бурю эмоций у меня, он, наверное, был бы доволен собой.
— Прекрасно, — выдавил из себя Малфой и стремительным шагом направился к выходу.
— Присядь, — я была быстрее и успела вскочить на ноги, преградив дорогу. Лиам дернулся в кресле, но остался сидеть.
От меня не скрылось то, как Малфоя возмутило мое поведение, но он действительно остановился и даже отступил на шаг. Тем не менее расстояние для легилименции все еще было велико, и я могла его внимательно рассмотреть. А посмотреть было на что. Он был так же бледен, с сероватым оттенком кожи, как и его отец, так же осунулся, но у него еще не появилось морщин, и выглядел он точь-в-точь, как молодой Малфой-старший. Ко мне закралась мысль, что все это неспроста. Если уж состояние Люциуса Малфоя можно было списать на наглое превращение его дома в штаб, то состояние его сына, который прибыл всего день назад и, по идее, должен быть еще далек от дел Пожирателей Смерти, выглядело очень странно.
— У меня есть пара вопросов.
Наглость — второе счастье, и я решила, что это именно тот случай, когда можно понаглеть. Малфой подавлен, и если еще немного надавить, то он и сам расскажет все. А легилименция все равно поможет: если он не захочет рассказывать — все равно вспомнит.
