Ни медведя, ни ягуара не оказалось на поляне. Только сейчас У-Он заметил, что был без обуви, в одних носках. И где же нож? Нет, пожалуй, сейчас его не найти: слишком темно. Окошко между тем уютно светилось... Как же это понимать?
В свете лампы глаза Рай-Ана, уже вернувшегося в человеческий вид, ещё поблёскивали амальгамой; он зашнуровывал ботинок, когда У-Он вошёл. На топчане сидел сутулый бородатый незнакомец, кряжистый, широкоплечий и совсем ещё не старый: его тёмно-каштановые волосы были лишь на висках тронуты сединой, да в бороде она блестела. На нём были штаны непонятного цвета и мятая расстёгнутая рубашка, а обут он был в чёрные войлочные боты. Застёгивая рубашку, он смотрел на У-Она с добродушной усмешкой в уголках глаз — рот утопал в бороде.
— Значит, когти волчьи, а болезнь медвежья, ммм? — прогудел он приятным, глубоко нутряным голосом, какой в городе и не услышишь. Там голоса были тонкими, открытыми, звенящими, в них чувствовался скрип искусственной кожи и синтетики, а голос незнакомца был шерстисто-тёплым и плотным, как войлок его обуви.
— Я... ягод переел, — хрипло ответил У-Он и вопросительно взглянул на Рай-Ана.
Тот усмехнулся.
— Да, бураккой он увлёкся по дороге, Учитель. Видно, с непривычки его и...
Учитель?! У-Он так и сел. Не на пол — благо, скамейка была близко. Значит, вот этот ухмыляющийся бородач с седеющей курчавой порослью на груди — и есть он? Но когда он успел вернуться? Или...
Медведь?..
— Ты думал, мы дерёмся? — проговорил Учитель задумчиво, подтверждая эту догадку. — Да нет, это было дружеское приветствие. Давно мы с Рай-Аном не виделись, сил друг друга не пытали... Заматерел он, совсем взрослым стал.
Рай-Ан чуть наклонил голову в ответ на эти слова. Учитель встал, накинул тёплую жилетку и принялся растапливать печку.
— Отвар сейчас сделаем, — пробурчал он в бороду. — И живот закрепит, и душу отогреет. А домой, так и быть, утром пойдём, раз уж нашли вы меня тут.
...Трещал огонь в печи, на плите закипал чайник. Учитель спросил, обращаясь к Рай-Ану:
— Поющего волчонка что не привёз?
Тот оживился, блеснул глазами.
— Да я подумал, что ей пока не нужно во всё это...
— Надо было привезти, — медленно проговорил Учитель, забрав бороду в руку.
— Могу съездить за ней, — ответил Рай-Ан.
Учитель, качнув головой, вздохнул.
— Нет, друг, ветер уже в другую сторону подул... Нехороший ветер.
— Ты думаешь..
— Да. Советую тебе как можно скорее возвращаться.
Эти двое понимали друг друга с полуслова — да что там, без слов. А вот У-Он сидел, чувствуя себя младенцем при разговоре взрослых: смысл фраз, которыми они перебрасывались, был для него не более ясен, чем какая-нибудь шифровка. И он встрял в разговор:
— Простите, а...
Учитель и Рай-Ан посмотрели на него, и У-Он почувствовал себя поджариваемой на сковороде рыбой. Но раз уж набрался наглости, назад пути нет, и он продолжил:
— Э... А "поющий волчонок" — это вы о ком, Учитель?
— Ты. Говори мне "ты", мальчик, — ответил тот, еле приметным жестом перебив Рай-Ана, собиравшегося что-то сказать У-Ону, и тот покорно закрыл рот. Посмотрев на У-Она пару мгновений с задумчивым прищуром, Учитель промолвил: — Туго же ты соображаешь, волчонок. Дай руку.
У-Он протянул руку, и Учитель, взяв её, закрыл глаза. Через пару секунд открыв их, он сказал:
— Клан Белогрудого Волка почти стёрт. Одни его потомки убили в себе Зверя, и их уши покраснели; другие, с синими ушами, убивают уколами. Почти уже убили... Силы в них нет. А в тебе — есть. Есть она и в твоей матери. И в сестре, которая поёт. — Помолчав, Учитель закончил с улыбкой: — И будет она в ТВОЁМ маленьком волчонке. И в волчонке, что родится у твоей сестры. Может так статься, что клан Белогрудого Волка возродится. И возглавлять его — тебе. — Палец Учителя уткнулся в грудь У-Она. — Но... пока ты и сам ещё щенок. Весьма глупый, надо сказать.
И Учитель направился к исходящему на плите паром чайнику, оставив У-Она в ещё большем замешательстве, чем прежде. Рай-Ан хмуро и озабоченно молчал, скрестив на груди руки, и, похоже, ничего не собирался объяснять У-Ону.
Отвар был запарен в термосе, откуда Учитель без сожаления выплеснул остатки холодного тоо. Из-за печи появились мешочки с травами; щепотка из одного, щепотка из другого, кипяток, крышка. У-Ону не верилось, что вот этот деревенский мужик в мятой рубахе и нелепых войлочных круглоносых чунях и есть Учитель, но он боялся даже подумать так, чтобы никого ненароком не оскорбить. Если уж Рай-Ан читал его мысли, как открытую книгу...
Стаканчик с тёмно-коричневым душистым отваром было невозможно взять в руки. Держа его за самые края, У-Он дул на обжигающий напиток. Он был горьким, и Учитель достал гостям по липкому, янтарно-золотистому кусочку сотового мёда из деревянной кадушечки.
— Ну, пейте и отдыхать, — сказал он. — Утро поведает нам больше, чем ночь. Да, кстати. — Учитель положил на стол складной нож У-Она. — Не ты потерял?
Из корпуса торчало не лезвие, а пилочка для ногтей. У-Он смущённо крякнул. Мда. Отличное оружие против медведя!.. Маникюр ему сделать, разве что.
Глава 9. Чёрные псы
— Ну что в нём такого особенного, дочка, что ты за него так цепляешься? Какие такие достоинства, которых нет у других?
В отсутствие У-Она к Э-Ар снова нагрянули родители. Мать принесла большую коробку пирожных и заставила Э-Ар заварить тоо побольше и покрепче — "для обстоятельной беседы". Говорила в основном она, а отец присутствовал, по-видимому, для пущей убедительности, потому что вся его роль сводилась к поддакиванию. Всякий раз, когда жена к нему обращалась за поддержкой, господин Отерис значительно кивал и утвердительно мычал. Слов ему по сценарию было не положено.
Родители уговаривали Э-Ар уйти от мужа. Случившееся на обеде так напугало их, что они почти слёзно умоляли её оставить У-Она и вернуться домой, к ним. Точнее, это мать умоляла, а отец только кивал, когда от него это требовалось, время от времени щупая повязку на пораненной когтями У-Она руке.
— Доченька, пойми, ты же в опасности! — виолончелью стонала мать, не забывая между делом уминать пирожные одно за другим. — Это же... это же шайка оборотней, от которой надо бежать, и как можно дальше! — продолжала она с набитым ртом. — Ну вот, ты меня расстроила... А когда я расстроена, я всегда набрасываюсь на сладкое... — Она с досадой махнула рукой и шумно отхлебнула глоток тоо.
Э-Ар с самого начала разговора сидела с напряжённо сдвинутыми бровями, не притрагиваясь ни к пирожным, ни к тоо.
— Мама, чем я тебя расстроила? — спросила она, воспользовавшись моментом, пока рот матери был занят. — Я-то что сделала?
Та фыркнула и раздражённо звякнула чашкой о блюдце.
— Чем, ты спрашиваешь?.. Да хотя бы тем, что, не послушав нас с отцом, вышла замуж за этого... синеухого! — Последнее слово она произнесла с оттенком пренебрежения, скривив губы.
— Мама... ну зачем так? — со сдержанной укоризной проговорила Э-Ар. — Я не понимаю, что в этом плохого.
Ярко накрашенные губы матери затряслись.
— Что плохого? — переспросила она, задохнувшись от избытка возмущения. — Что плохого?! Он же обманул нас... обманул тебя, ввёл в заблуждение! Красил уши! Ну, сами по себе уши — ещё ладно... Но ведь он оказался оборотнем! И он не делал уколы! Он не задумывался о том, что тем самым подвергает тебя опасности!
— Какой опасности? У-Он никогда не причинил бы мне вреда! — возразила Э-Ар, тоже заводясь. — За всё время, что мы живём вместе, он ни разу не вышел из себя... ничего такого не сделал!
— Ничего такого? А это?! — Мать схватила отца за пострадавшую руку, да так крепко, что тот поморщился от боли. — Он же своими когтищами твоему отцу чуть руку не оторвал! Только не говори, что ты не видела, каким жутким был твой ненаглядный У-Он! Просто зверюга! Он был готов растерзать отца!
Э-Ар не знала, что возразить. Выглядел У-Он в тот момент действительно жутко... Но она не верила, что он был способен на что-то по-настоящему ужасное. На убийство, например. Нет, никогда. Она просто чувствовала это... сердцем, наверное.
— Он бы не сделал этого, — упрямо повторила она. — И не просите меня бросить его. Я этого не сделаю, во-первых, потому что люблю его, а он — меня... А во-вторых, у нас с ним будет ребёнок.
Мать пару секунд сидела с открытым ртом, моргая, а потом откинулась на спинку стула, как будто ей стало дурно. Одной рукой она схватилась за сердце, а другой обмахивалась.
— Ох... Капли... У тебя есть что-нибудь от сердца?.. — выдохнула она, закатывая глаза.
— Да... сейчас посмотрю, — ответила Э-Ар, вставая. Она подозревала, что мать просто пытается играть на её чувствах: сердце у неё было всегда в полном порядке. Хотя... кто его знает. Всё когда-то бывает в первый раз.
— Ну, пошевелись же! — подал голос отец, выходя из своей немой роли. — Не видишь — матери плохо! — И спросил озабоченно: — Дорогая, может, врача?..
Мать только отрицательно мотнула головой.
Э-Ар нашла лекарство и накапала в рюмку с водой. Её не покидало нехорошее чувство, что перед ней разыгрывают спектакль. А то, что подобным образом вели себя два близких ей человека, усугубляло это неприятное ощущение фальши.
Мать выпила капли, поморщилась и заела пирожным.
— Нет, нет, это невозможно, — выдохнула она. — Отродье оборотня в нашей семье?.. Нет, не бывать этому! Ты должна прервать беременность.
Эти слова обдали Э-Ар сначала холодом, потом жаром. Возмущение, негодование, горечь — всё это смешалось, захлестнуло её тяжёлой волной и лишило дара речи на несколько мгновений. Поймав ртом воздух, Э-Ар припечатала ладонью к столу гневное:
— Нет! Не смей так говорить о нашем ребёнке... и о своём внуке!
Мать вздрогнула, подпрыгнув на стуле и снова схватившись за грудь. Она онемела, взглядом умоляя отца о помощи. Тот, решительно поправив очки, обратил на Э-Ар возмущённый взгляд.
— Дочь! Как ты разговариваешь с матерью?
— Так, как считаю правильным, — отчеканила Э-Ар жёстко. — Это моя жизнь, и вы не проживёте её за меня! И только я сама буду принимать решения, как мне жить и что делать.
Отец заморгал за стёклами очков, бессильно развёл руками и сказал, обращаясь к матери:
— Вот так всегда! Всегда поступает по-своему! Что прикажешь с ней делать?
Мать тем временем вылила остатки уже холодной заварки себе в чашку и, морщась от терпкости, выпила одним духом.
— Ну ничего... ничего, — сказала она. — У меня есть знакомый гинеколог, который всё уладит... за определённую плату, конечно...
— Нет! — крикнула Э-Ар и выбежала из комнаты.
В ванной она умылась холодной водой, пытаясь унять дрожь в пальцах. Сделать аборт?.. Убить ребёнка? Их с У-Оном первенца?.. Да как такая мысль вообще могла зародиться в голове у матери? Губы Э-Ар задрожали, из глаз покатились слёзы.
И тут раздался звонок в дверь. У Э-Ар вдруг всё обледенело внутри от странного предчувствия.
Она не сразу решилась открыть. Пока Э-Ар на цыпочках подкрадывалась к двери, звонок повторился несколько раз, настойчиво и тревожно. Может, У-Он вернулся? Но у него свои ключи...
— Кто там? — спросила она робко.
— Э-Ар, открой скорее! Это Ло-Ир!
— Ло-Ир? Что случилось?
— Случилось... Впусти меня быстрее, это важно!
Молодой беловолосый оборотень выглядел так, будто только что подрался: на скуле красовался кровоподтёк, джинсы на колене порваны и пропитаны кровью. Едва переступив порог, он заявил:
— Э-Ар, уходим отсюда немедленно.
Э-Ар растерялась.
— Но... почему? Куда? Что происходит?
Ло-Ир взял её за плечи и проговорил устало и серьёзно:
— Времени мало. С минуты на минуту к тебе могут нагрянуть очень неприятные гости. Они напали на загородный дом отца, пока тот был в отъезде, перебили почти всю охрану и похитили Тиш-Им, сестру твоего мужа. Меня только что пытались убить. Ребята очень серьёзные, отбиться я бы не смог, пришлось бежать... Еле ушёл я от них. Отец направил меня к тебе... Он... В общем, у него предчувствие, что ты тоже можешь быть в опасности.
— Предчувствие?
— Долго объяснять, просто пойдём со мной, я отвезу тебя в безопасное место. Хорошо, что я успел до них.
— Подожди, постой... — Э-Ар медленно провела похолодевшими пальцами по щекам. — Кто эти люди? Что им надо?
— Мы пока не знаем, — ответил Ло-Ир, еле сдерживая нетерпение. — Но выясним. Пожалуйста, идём, времени очень мало!
— Подождите, не так быстро, юноша, — раздался голос матери.
Подошедшие родители с вызывающим и воинственным видом встали по обе стороны от Э-Ар.
— Куда вы собираетесь забрать нашу дочь? — выступил отец. — Откуда нам знать — а может, вы и есть похититель? Нечего тут лапшу нам на уши вешать!
Более бредового предположения Э-Ар не слышала в своей жизни. Ло-Иру она почему-то безотчётно верила — как У-Ону, и ей почему-то казалось, что он говорит правду.
— Папа! — воскликнула она, закатив глаза. — Не глупи! Ло-Ир никакой не похититель!
— А ты помолчи, — перебил отец. — С ним ещё нужно разобраться, кто он такой.
— Некогда разбираться, уважаемый, — теряя терпение, ответил Ло-Ир с низкими рычащими нотками в голосе, от которых у Э-Ар пробежали по коже мурашки. — Счёт идёт на минуты! Вам я бы тоже посоветовал покинуть этот дом от греха подальше.
— А вы тут не командуйте, вы не у себя дома, чтобы говорить нам, куда идти и что делать, — парировал отец. Держа руки в карманах и вызывающе щурясь, он подошёл к Ло-Иру. — Думаете, если вы сын какого-то там синеухого выскочки-нувориша, на вас управы нет? Найдётся! Мы сейчас полицию вызовем!
— Па-апа! — изнеможённо простонала Э-Ар.
— Молчи, — опять отрезал он. — Ты никуда с ним не пойдёшь, даже думать не смей.
Глядя отцу в глаза, Ло-Ир холодно блеснул амальгамой во взгляде, и Э-Ар на секунду показалось, что он даже стал выше ростом и шире в плечах. Воинственного настроя у отца сразу как-то поубавилось.
— Э-Ар, идём, — сказал молодой оборотень. — Мы должны были уже пять минут назад отсюда уйти, но вместо этого всё ещё разговариваем.
— Стой, где стоишь, Э-Ар! — приказал отец.
И тут в дверь снова позвонили. Настала жуткая тишина.
Ло-Ир беззвучно, как тень, скользнул к кухонному окну, шёпотом выругался.
— Дождались... Они пришли.
Мать вдруг решительно двинулась к двери, не обращая внимания на бешеную жестикуляцию всех остальных, призывавших её этого не делать. Зачем-то поправив причёску и бусы, она вежливо и спокойно спросила:
— Кто там?
Из-за двери ответил заикающийся женский голос:
— Это с-соседка... Из квартиры н-напротив. Я уезжаю и хот-тела бы оставить вам на сохранение к-ключи от моей двери...
Мать обернулась, всем видом как бы говоря: "Ну вот, всего лишь! Стоило из-за этого волноваться!" А вслух сказала:
— Подождите одну минуту!
Отец, беззвучно возмущаясь, оттащил её от двери.
— Эта соседка обычно заикается? — шёпотом спросил Ло-Ир у Э-Ар.
