— Нет, я... лучше пешком прогуляюсь, — ответила девушка, глядя странными, неподвижными глазами куда-то поверх его головы.
— Чего ты? — засмеялся Ло-Ир. — Поехали!
— Нет, спасибо, я... пойду.
Уль-И развернулась и вышла. Послышался удаляющийся стук её каблуков.
— ЧуднАя она какая-то сегодня, — озадаченно усмехнулся Ло-Ир, пожав плечами.
По спине Э-Ар пробежал неприятный холодок, и она поёжилась, всё явственнее чувствуя себя здесь лишней. Ещё не хватало из-за неё размолвок между ними.
— Тебе лучше догнать её, — сказала она. — По-моему, Уль-И что-то не то подумала.
— Что — не то? — Ло-Ир присел перед ней на корточки. — Думаешь, приревновала? Глупости. Ты мне нравишься, я чувствую тебя, как родную... Как сестрёнку. Я всегда был единственным в семье, у меня никогда не было братьев и сестёр. А когда увидел тебя — будто что-то щёлкнуло. У меня такое чувство, будто я тебя знаю всю жизнь... или в прошлой жизни знал. Мне хочется тебя оберегать, защищать... Тебя и твоего малыша. Рыжик...
Он ласково заправил прядь волос Э-Ар ей за ухо, встал.
— Ну... Мне пора. Выпью чашку тоо и — в универ.
Ло-Ир вышел — лёгкий, стремительный, светлый, и Э-Ар стало грустно. Будто солнце зашло. Свернувшись на постели в клубок, она снова натянула одеяло.
Отец уехал на встречу с похитителями, взяв с собой восьмерых дюжих охранников, а Ло-Иру велел остаться дома за старшего. Ло-Ир предпочёл бы поехать с ним: тяжёлое чувство не давало ему покоя. Помочь отцу, защитить его — для этого он вполне годился, будучи уже давно не ребёнком. Физически двадцатилетний младший Ягуар был уже крепок, хотя по законам до вхождения в полную зрелость ему оставалось десять лет, о ментальных приёмах он тоже имел неплохое понятие — казалось бы, что ещё нужно? Несомненно, он был бы весьма полезен отцу в этом опасном деле, но, с другой стороны, оставлять без защиты Э-Ар тоже не следовало. Только поэтому Ло-Ир и не стал возражать против своей роли.
Он не выдумывал, говоря ей о своём странном ощущении, будто он знает её всю жизнь. Оно возникло сразу, когда они в первый раз увиделись, и с тех пор не покидало Ло-Ира. Но это вовсе не означало, что ему немедленно захотелось бросить Уль-И и переключиться на неё. Ни о чём подобном он и не помышлял: Э-Ар была замужем и ждала ребёнка. Но эти весомые обстоятельства не помешали возникновению в его сердце очень тёплого чувства к ней.
На занятиях Ло-Ир был рассеян: мыслями он находился с отцом. На перемене после третьей лекции он решил созвониться-таки с Уль-И: её странная утренняя выходка не то чтобы обеспокоила — скорее, озадачила его. Но вместо её голоса он услышал стандартное сообщение, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. "Дуется... Ладно, пусть, — подумал Ло-Ир. — Заеду за ней в колледж, и всё выясним".
В коридоре студенты обсуждали новость: утром на площади Акоа произошли массовые беспорядки. Митинг синеухих превратился в драку с красноухими, а потом всеобщая заваруха с "мочиловом" была разогнана полицией. Были пострадавшие и погибшие. Стоя за декоративной колонной, Ло-Ир услышал разговор ребят из параллельной группы.
— Правильно, мочить надо этих синих уродов, — сказал мускулистый и коротко стриженный Дайи-Бо Рокус, лучший спортсмен-гребец на гайякке. (Длинная лодка на семь гребцов — прим. авт.)
— Надо, — поддержал его темноволосый красавчик Линн-Зео Тумм, староста группы. — Убийства — их рук дело, железно.
— Так вроде и их самих убивают, — попытался возразить кто-то. — В смысле — и среди них есть жертвы.
Дайи-Бо бросил на возразившего тяжёлый взгляд.
— Мочат своих, чтобы отвести подозрение, — выдал он своё непререкаемое мнение.
— Да нет... Не может быть.
— А я говорю — они это, уроды синие! — И Дайи-Бо заиграл кулаками, сжимая и разжимая их.
Никто не посмел ему больше прекословить. Никто, кроме Ло-Ира. Он вышел из-за колонны и сказал:
— Да нет, Рокус, ты ошибаешься. Убийства — дело рук совсем других людей.
Настала тишина. Кто-то отвёл взгляд, кто-то ухмылялся и шевелил бровями, кто-то смотрел в пол. Дайи-Бо повернулся к Ло-Иру лицом и попытался испепелить взглядом и его, но Ло-Ир только внутренне усмехнулся: в плане навыков психического воздействия Рокус был, как и все красноухие, полный ноль, и эти его штучки могли производить впечатление только на слабых и робких. Ло-Ир мог бы прямо сейчас преподать ему урок, но пока воздержался.
— А ты почём знаешь? — хмыкнул Дайи-Бо. — Может, ты и есть один из них, а?
— Идиот ты, Рокус, — бросил Ло-Ир и повернулся, чтобы уйти. Разговаривать тут было не о чем. И не с кем, кроме, пожалуй, того вихрастого паренька, который попытался возразить. Но его вихры и цыплячья шея выглядели довольно беззащитно, свидетельствуя о том, что их обладатель — плохой спорщик и никуда не годный боец. Что и подтвердилось, когда он смолк под этим "фирменным" взглядом Дайи-Бо.
Не успел Ло-Ир сделать и шага, как на плечо ему тяжело опустилась рука. Так он и думал. Сейчас Дайи-Бо спросит: "Как ты меня назвал?"
— Как ты меня назвал, урод, повтори?
Всё как по сценарию. Ло-Ир обернулся наполовину и повторил спокойно:
— Я назвал тебя идиотом, Рокус. Но, как выяснилось, ты ещё и глухой.
Кто-то фыркнул. Дайи-Бо свирепо обернулся, ища взглядом того, кто это сделал, но у всех были уже непроницаемо-постные лица. Но Ло-Ир знал, что это — вихрастый, и подмигнул ему. Уши у паренька были красные, но душа — вроде бы живая.
— Значит, так, Деку-Вердо! — рявкнул Дайи-Бо, безуспешно сверля Ло-Ира взглядом. — За свои слова ты ответишь, и мне плевать, что твой папаша — какой-то там воротила. Для меня вы оба — обычные синеухие уроды. Встречаемся после периодов на заднем дворе, и там я тебя научу, как ты должен разговаривать.
— Мой отец тут ни при чём, — ответил Ло-Ир холодно. — Я всегда сам отвечаю за свои слова и дела. После лекций я к твоим услугам.
После четвёртого периода Ло-Ир ещё раз попробовал дозвониться Уль-И. Безрезультатно. Огорчённый, он спустился по ступенькам университетского крыльца, блестевшим от недавно прошедшего дождика. Нужно было по возможности побыстрее ткнуть Дайи-Бо носом в землю и ехать на поиски Уль-И. Если он правильно помнил её расписание, сегодня у неё было пять периодов. Для верности он заглянул в органайзер в своём телефоне: там у него было отмечено время окончания занятий Уль-И, чтобы заезжать за ней. Да, всё верно, пять периодов. Должен успеть.
— Ло-Ир! — окликнули его вдруг. — Привет!
Его догонял тот вихрастый парень из параллельной группы. Ло-Ир улыбнулся.
— Привет... Слушай, в лицо я тебя помню, а вот как зовут — не знаю, не доводилось с тобой пересекаться, — сказал он.
— Ки-Оно, — заулыбался в ответ вихрастый. — Ки-Оно Карран. Там это... На заднем дворе уже все собрались, ждут. А я только хотел сказать, чтобы ты знал: я за тебя болею. Но стоять буду с теми, кто против тебя.
— Почему так? — усмехнулся Ло-Ир. Хотя и сам догадывался.
Ки-Оно замялся.
— Ну... Мне здесь ещё учиться.
— Мне тоже, — веско сказал Ло-Ир. — Ладно... Если ты не готов открыто заявить о своих взглядах — это твоё дело. Я всё понимаю. Спасибо тебе.
— Да не за что, в общем-то, — пробормотал Ки-Оно грустно.
На заднем дворе, под уже изрядно облетевшими деревьями, собрался чуть ли не весь их четвёртый курс, и не только: даже с других курсов подтянулся народ. Ло-Ир усмехнулся. Дайи-Бо хотел публично опозориться? Что ж, его выбор.
Зрители разделились: те, кто болел за Дайи-Бо, стояли отдельной группой, значительно большей по численности, чем та, которая симпатизировала Ло-Иру. Он поискал глазами вихрастого Ки-Оно. Да, так и есть, тот стоял с болельщиками Рокуса. Увы, чуда не случилось, и парень не преодолел в последний момент своей робости.
Ло-Ир подошёл к своей "группе поддержки". Вполне понятно, что там были все синеухие студенты их курса, плюс парочка с третьего и один первогодок, кажется. В обеих группах присутствовали не только парни, но и девчонки. Дайи-Бо стоял в компании сразу трёх красоток, самодовольный и уверенный в своей победе; наверно, он рассказывал им, как он сейчас сделает "этого синеухого урода". Высокий, плечистый рыжеватый блондин с пшеничными бровями и пронзительными голубыми глазами, он являл собой для виснувших на нём девиц лучший образец спортивности и мужественности.
Слушая ободряющие слова от своей команды зрителей, Ло-Ир снял куртку и отдал её им на сохранение, а также рюкзак, часы и телефон. День был сырой, холодный и пасмурный, но мышцам предстояла весьма жаркая работа.
— Ну что, синеухий, ещё не обделался от страха? — крикнул ему Дайи-Бо, также сбрасывая куртку и поигрывая рельефными бицепсами. Их плотно облегали рукава белоснежной футболки, выгодно оттеняя бронзовый загар из солярия. — Если сдрейфил, то я удовлетворюсь извинениями. Скажи: "Простите меня, господин Рокус, я — синеухий урод и больше никогда не скажу вам оскорбительных слов!" — а потом лизни мне задницу! При всех! Тогда я, пожалуй, не буду бить твою смазливую мордашку!
Его поддержал хохот болельщиков. Команда Ло-Ира стояла молчаливая и полная презрения к ним.
— Зря ты собрал такую кучу свидетелей, Рокус, — сказал Ло-Ир негромко, щурясь на ветру. — Если тебе хочется со мной подраться — я готов. Но лучше — один на один. Так тебе хотя бы удастся избежать публичного провала.
— Ну, я же говорил, что он сдрейфил! — заорал Дайи-Бо, торжествующе оборачиваясь к своим болельщикам. Потом — к Ло-Иру: — Лижи мою задницу, ублюдок, и извиняйся!
— Что ж, как тебе будет угодно, — сухо ответил младший Ягуар. — Если ты так жаждешь позора на глазах у всего курса — ты его получишь сполна.
Использовать психические приёмы он счёл по отношению к красноухому противнику не совсем честным: если драться, так на равных условиях. Рокус атаковал внезапно и яростно, но Ло-Ир столь же молниеносно уклонился. Когда он ушёл таким образом от нескольких атак, Дайи-Бо крикнул:
— Дерись, мать твою, как следует! Хватит увиливать, трус убогий!
— Мне не хочется тебя калечить, Рокус, — объяснил Ло-Ир.
— Это я тебя щас покалечу! — зарычал тот.
— Сам напросился, — пожал плечами Ло-Ир.
Он отправил Дайи-Бо в нокаут одним-единственным ударом. Ещё секунду назад тот был полон злости и энергии, а сейчас уже лежал распростёртым на газоне, с тонкой струйкой крови, текущей из носа. Секунды шли, а он не шевелился и не поднимался. К нему подбежали несколько болельщиков, принялись его тормошить, осматривать и ощупывать.
— Бо! Бо, ты в порядке? Ты живой? Бо!
Рокус не реагировал. Роскошноволосая блондинка Пэй-Лиа квохтала над ним, как курица, присев на корточки в своей узкой светло-бежевой юбке и на высоченных каблуках. Шов юбки от чрезмерного натяжения лопнул сзади на самом видном месте, и это повергло модницу в едва ли не больший шок, чем вид бесчувственного Дайи-Бо. Вскочив, она закричала Ло-Иру со злостью и слезами:
— Ты его убил, урод!
— Да жив он, — ответили ей. — Без сознания только.
У кого-то нашлась бутылка с водой. Ею полили Дайи-Бо на лицо, и он застонал и поморщился. Это внушило болельщикам надежду на продолжение драки:
— Очухался! Бо, молодец! Вставай, вмажь ему как следует, как ты умеешь!
Какое там!.. Ло-Иру невооружённым глазом было видно, что Дайи-Бо уже не боец. Он не только не мог встать, но даже и сесть без посторонней помощи оказался не в состоянии.
— Всё, ребята, бой окончен, — сказал Ло-Ир. — Расходитесь, смотреть больше не на что.
Надевая куртку и часы, он выслушивал восторженные похвалы и сносил хлопки по спине. Разве что автограф не просили. Озабоченно глянув на циферблат, он отметил, что всё ещё успевает к концу занятий Уль-И.
Возле машины его снова догнал вихрастый Ки-Оно, сияющий улыбкой.
— Ты... я не знаю... монстр просто! — выразил он Ло-Иру своё восхищение. — Вырубил его на третьей минуте боя! Я специально засекал — две минуты десять. А там ещё и тотализатор был, представляешь? Ставки делали.
— Ты на кого-нибудь поставил? — усмехнулся Ло-Ир.
— Нет, — смущённо ответил Ки-Оно. — У меня... Я не богат сегодня.
— Ничего, если не дурак — разбогатеешь когда-нибудь.
И, с грустноватой улыбкой похлопав его по плечу, Ло-Ир сел в машину и завёл мотор.
Медицинский колледж, в котором училась Уль-И, традиционно считался "факультетом невест": на восемьдесят процентов студенческий состав был женского пола. Глянув в зеркало в вестибюле, Ло-Ир не заметил на себе следов драки и остался доволен. Звонка с последнего периода ещё не было, и ему пришлось ждать в коридоре.
Вот звонок прозвенел, студенты начали покидать аудитории, и Ло-Ир попал под обстрел оценивающих девичьих взглядов. Однако сколько он ни искал глазами Уль-И, она так и не встретилась ему, и Ло-Ир ощутил первый укол беспокойства. Специфический запах, царящий в этих помещениях, также не способствовал его успокоению, и он растерянно бродил по коридорам, приглядываясь и принюхиваясь. Слабый запах Уль-И он кое-где уловил, но следы эти были явно старыми.
— Ло-Ир, привет, — услышал он приятный голос.
К нему подошла высокая брюнетка в бежевом брючном костюме, сероглазая и темнобровая — очень красивая. Из-под прямых блестящих волос виднелись кончики синих ушей.
— Привет, — улыбнулся Ло-Ир. — Мы знакомы?
— Уль-И о тебе рассказывала, так что заочно — да, немного знакомы, — ответила девушка. — Я её подруга, Ма-Ин. Ты её ищешь, да?
— Да, — сразу насторожился Ло-Ир. — А ты знаешь, где она?
— Нет, её сегодня не было в колледже, — сказала Ма-Ин, увеличив своим ответом беспокойство Ло-Ира многократно. — Я не могу до неё дозвониться. А когда увидела тебя, хотела спросить то же самое — не знаешь ли ты, где она?
— Мы виделись с ней утром, она направлялась в колледж, — пробормотал младший Ягуар. — Больше я ничего не знаю. Спасибо, Ма-Ин... Пойду её искать дальше.
Дома Уль-И тоже не оказалось. Родители её, по-видимому, были на работе, и дверь Ло-Иру никто не открыл. Он даже спросил у консьержа, не видел ли тот девушку, и тот сказал:
— Видел, как выходила утром, и всё. Как возвращалась — не видел.
У консьержа работал небольшой телевизор, и на экране мелькали кадры новостного сюжета о событиях на площади Акоа. Ло-Ир не стал бы задерживаться, если бы ему не показалась знакомой фигура оборотня, от которой шарахались в стороны полицейские. Даже через экран телевизора была ощутима холодная волна, приподнимающая на теле все волоски и пробегающая по всем внутренностями спазмом страха.
Огненная Лисица. Уль-И. Она была там.
Голос диктора вещал:
— В ходе уличных беспорядков пострадали двести синеухих граждан, сто пятьдесят красноухих, есть сведения о десяти погибших. Также во время полицейской операции был застрелен оборотень, девушка на вид двадцати — двадцати двух лет, личность которой сейчас устанавливается.
Она лежала в обрывках одежды на залитой кровью брусчатке, изрешечённая пулями. Уже в человеческом облике, хрупкая и нежная. А тупые полицейские в чёрных касках стояли и смотрели, кого они убили.
