— Он прав в какой-то степени, — задумчиво проговорил Учитель Баэрам. — Как ни крути, встретиться с верховным жрецом вам всё же придётся.
— Но, прежде чем идти на встречу, надо приготовить оружие против него, — осторожно возразил Рай-Ан. — Штурмовать его северную крепость? Сомневаюсь. Там, в этих лесах, царит какой-то морок. Плутаешь и плутаешь, ходишь кругами. Да они нас перебьют, пока мы доберёмся до Храмины. Если он окопается там, к нему не очень-то подберёшься.
— Полагаю, утро вечера мудренее, — высказался Учитель Акхара. — Может быть, стоит дать этой мысли время вызреть, и решение придёт само. А пока я предлагаю сделать перерыв на обед — если, конечно, наш хозяин не против.
— Да, я что-то и впрямь забыл о гостеприимстве, — согласился Рай-Ан. — Надо спросить на кухне — обед, наверное, уже готов.
При слове "обед" Одоми открыл глаза.
— Вот это — дело, — крякнул он.
Угощение было давным-давно готово. У-Он вместе с Белым Ягуаром наведался на кухню: нужно было выловить Э-Ар, затащить в какой-нибудь уголок и помириться. Стена, которой отгородилась от него Бэл-Айя, была несокрушима. За ней осталось всё: первая близость в пещере в грозу, запах трав от кожи, родинка-бабочка, кислый ягодный вкус похорон на болоте... Может, и правда, относиться ко всему этому, как к прекрасному сну? А явью были медовые топазы глаз Э-Ар и её надутые губки. Она дёрнула плечом, когда У-Он попытался до него дотронуться.
— Не трогай меня, — тихо сказала она, и в её голосе глухо прозвучала нешуточная обида и горечь.
— Ушастик, это не то, что ты подумала, — проговорил У-Он, понимая, что произносит жуткий штамп, от фальшивого звучания которого ему самому стало противно.
Она посмотрела на него затянутыми пеленой боли глазами.
— А что я должна была подумать? Что у вас — встреча одноклассников? Ради всего святого, У-Он, оставь меня. Я не хочу сейчас тратить на тебя нервы.
У-Он печально вздохнул. Всё, что он нашёл сказать, было:
— Малыш, что бы ты ни думала обо мне — я люблю тебя. И это правда.
Э-Ар передёрнулась, будто услышав безбожно фальшивую ноту, и отвернулась, махнув рукой: "Не лезь ко мне". У-Он, обернувшись в дверях, посмотрел на неё с тоской. На сердце стало невыносимо тошно. Стало как-то всё равно, выйдет ли он живым из схватки с верховным жрецом...
Экономка, горничная и Тиш-Им с Э-Ар накрывали на стол, снуя между кухней и столовой. Во время одного из таких "рейсов" Э-Ар и столкнулась в коридоре с Одоми.
— Кого я вижу, — радостно протянул он, преграждая ей путь. — Красавица, ты ли?! Вот уж не думал, что встречу тебя тут.
Э-Ар тщетно пыталась проскочить мимо: Вепрь своей грузной фигурой загораживал почти весь проход.
— Врёшь, не уйдёшь, — ласково сказал он, притискивая её к своему тугому, как барабан, брюху. — Попалась, пташка! А ну, поцелуй меня!
У-Он, видевший всё это, решительно подошёл и опустил ладонь на могучее плечо Вепря.
— Уважаемый Одоми, настоятельно прошу вас убрать руки от моей жены, — сказал он подчёркнуто вежливо и твёрдо.
Вепрь иронично усмехнулся, окинув У-Она взглядом.
— А, так вот кто у нас муженёк. Ну-ну... Хорош гусь.
— Я повторяю свою просьбу, Одоми, — сказал У-Он. — А то...
— А то — что? — хмыкнул тот. — Что ты мне сделаешь? Учти, сынок, если ты хорошо умеешь доводить женщин до слёз, это ещё не значит, что ты точно так же крут в разговорах с мужчинами. — И, сменяя суровый тон на ласковый, обратился к Э-Ар: — Думаешь, я не вижу, что у тебя глазки на мокром месте? Ну, чем он тебя обидел? Если налево гульнул, так это у мужиков случается. Запомни: главная женщина в жизни мужчины — не та, которая владеет его хреном... прости за выражение, а та, которая владеет сердцем. Та, за которую он готов отдать всё, включая жизнь.
Э-Ар уже не вырывалась из его объятий — напротив, уткнувшись в его плечо, тихо и устало заплакала. А он, гладя её по волосам огромной ладонью, приговаривал:
— Ну, ну... Не разводи тут сырость. Ох, чувствую я, что еда будет пересоленная!
— Это почему? — удивилась Э-Ар сквозь слёзы.
— Если ты плакала, когда её готовила, то наверняка, — ответил Одоми, смахивая с её щеки крупную каплю. — Ну, вот и улыбаешься... Так-то лучше. Иди.
Он отпустил её, и Э-Ар стремительным шагом ушла на кухню. У-Он раскрыл было рот, но Вепрь перебил его движением руки.
— Молчи. Мне слов не нужно. Мне уже вообще ничего не нужно. А вот твоей жене кое-что требуется... И не слова, а дела, которые ей докажут, что ты её достоин.
Сказав это, Вепрь хлопнул У-Она по плечу и грузной походкой направился в столовую. Оттуда послышался его грубый, развязный голос:
— Веселее, девушки, веселее! Что вы как сонные мухи? Гости голодны, пошевеливайтесь. А ну!
Раздался звук шлепка по чему-то мягкому, за которым последовал возмущённый женский вскрик.
— Что вы себе позволяете?!
Из столовой пулей вылетела красная как рак горничная, чуть не сбив У-Она с ног, а вслед ей доносился утробный, хрюкающий смешок Одоми.
Обед тоже прошёл весело. Гости были, мягко говоря, слегка шокированы манерами легендарного Одоми, но изо всех сил старались этого не показать. А Вепрь, не оглядываясь ни на чьё мнение, чувствовал себя как дома: ел за пятерых, чавкал, срыгивал, пачкал скатерть соусом и со зверской физиономией отрывал зубами куски мяса прямо от целого запечённого окорока. Э-Ар, глядя на выражение лиц гостей, то и дело прятала в ладонь улыбку, а иногда и откровенно давилась от смеха. Одоми, чтобы её повеселить, стал нарочно проделывать неприличные за столом вещи. Подмигнув ей со значительным видом, как бы напоминая о чём-то, он напыжился и издал задом громовой раскатистый треск. Лица гостей так и вытянулись, а Э-Ар, закрывшись ладонями, всхлипывала от истерического смеха. Видя, что все недоуменно косятся на неё, она выдохнула:
— Видели бы вы сейчас свои лица... Простите!
С грохотом отодвинув стул, она выбежала из столовой. Одоми, громко срыгивая и отдуваясь, тоже стал подниматься.
— Уф... Спасибо хлебосольному хозяину, накормил от пуза. Если он позволит, я бы соснул где-нибудь пару часиков.
— Любая спальня этого дома к твоим услугам, Одоми, — сказал Рай-Ан.
— Всем приятного аппетита, — сказал Вепрь, вразвалочку покидая столовую.
После некоторого молчания Рай-Ан проговорил:
— Мда... Я прошу прощения, друзья.
— Не стоит, друг Ягуар, — сказал Баэрам. — Одоми всегда был таким. Плевать он хотел на то, что о нём думают. Но это не уменьшает моего уважения к нему.
— Как и моего, — согласился Рай-Ан.
Ло-Ир, поднимаясь, сказал:
— Отец, я, с твоего позволения, посмотрю, как там Э-Ар.
— Да, сделай одолжение, — кивнул Рай-Ан. — Что-то и меня она настораживает сегодня. У-Он, вы с ней не поссорились?
У-Он только пожал плечами и сделал неопределённый жест.
Ни Ло-Ир, ни Э-Ар в столовую не вернулись. Вместо этого через несколько минут во дворе послышался шум отъезжающей машины. Рай-Ан нахмурился и подошёл к окну, а у У-Она что-то сжалось в животе.
— Ну вот... Уехали, — проговорил Белый Ягуар озадаченно. — Ло-Ир мог бы сначала меня предупредить — куда, что, зачем... Безобразие.
У-Он встал.
— Рай-Ан, прости, но не мог бы ты одолжить мне машину с водителем? Это моя вина, что Э-Ар так себя ведёт. Мне надо её догнать.
Рай-Ан покачал головой.
— Беда с вами... Чисто дети малые. Да, бери, конечно... Езжай. И немедленно миритесь. Сейчас не время для истерик, сам понимаешь.
Выехал У-Он почти сразу за Ло-Иром с Э-Ар, но на дороге произошла непредвиденная задержка: спустило колесо. Пока они с водителем ставили запаску, было упущено несколько драгоценных минут.
На въезде в рощу дорога была перекрыта стволом упавшего дерева, а перед ним стояла машина. "Вот они, голубчики, — обрадовался сначала У-Он. — Застряли". Водитель тормознул, и У-Он, проворно выскочив на снежный накат, направился к машине. То, что он увидел, обдало его холодом, как невидимая снежная лавина.
Лобовое стекло было прострелено, Ло-Ир с пятном крови на груди сидел в водительском кресле, безжизненно откинув голову, с полуприкрытыми глазами и далёким, невидящим взглядом. Э-Ар в машине не было.
На шее младшего Ягуара прощупывался пульс. У-Он встряхнул его.
— Жив, сволочь! Очнись, приди в себя!
Веки Ло-Ира задрожали, и он смог сфокусировать взгляд на лице У-Она.
— Где она? — закричал У-Он. — Где Э-Ар?!
Тот кинул мутный взгляд на пустое сиденье рядом с собой, разлепил серые, пересохшие губы и проронил чуть слышно:
— Рыжик...
Больше ничего от него не удалось добиться. Вцепившись себе в волосы, У-Он издал такой рык, что птицы испуганно вспорхнули с веток.
— Э-Ар!
А водитель сказал:
— Смотрите-ка, что подсунуто под дворник.
На лобовом стекле, прижатый дворником, белел конверт. "У-Ону Каро", — было написано на нём.
"Твоя жена у меня. Хочешь получить её живой — приходи сам. Поскольку она с начинкой в животе, это, считай, две жизни. Потому возьми с собой и Белого Ягуара, а для ровного счёта — и девчонку. Давно хотел с вами встретиться. Приходите только втроём, Ягуар знает место, он там уже был. Если приведёте хвост — хоть одну живую душу — твоей жене и детёнышу конец. Й.-Ш."
Когда У-Он с водителем внесли в дом раненного Ло-Ира, Рай-Ан сразу бросился к нему.
— Сынок... Кто это был? Что произошло?
— Э-Ар похитили, — хрипло сказал У-Он, чувствуя, что вся кровь отлила от лица. Наверно, сейчас он был бледен как покойник. В ушах шумело.
Он протянул Рай-Ану конверт, а над Ло-Иром уже склонился Учитель Акхара, ощупывая его своими чуткими руками целителя.
— Пуля прошла буквально в сантиметре от сердца. Ещё бы чуть левее, и... Ну, ничего, жить он будет. Я сделаю всё, друг Ягуар, не беспокойся.
Рай-Ан, пробежав глазами записку, процедил:
— Что-то он уже начал повторяться. Никакого разнообразия в методах.
Между тем Ло-Ир был уже в сознании.
— Убийцы, — пробормотал он. — Двое. Мужчина и женщина.
— Понятно, сынок, — сказал Рай-Ан мягко. — Не разговаривай, береги силы. — Вздохнув, он добавил: — Ну вот, У-Он, "голова" сама прислала нам приглашение.
А главы кланов хотели знать:
— Как мы можем тебе помочь, Ягуар? Говори, мы сделаем всё.
Рай-Ан, окинув их взглядом, ответил:
— Спасибо, друзья. Действуйте так, как мы договорились. Вы будете отрубать чудовищу щупальца, а мы, раз уж так вышло, сразимся с его головой. Единственное, что я не хотел бы, так это брать с собой девушку. Женщин мы должны беречь.
Бэл-Айя, гордо вскинув подбородок и колюче заблестев глазами, сказала:
— Если я впуталась в это дело наравне с мужчинами, то должна идти с вами. Это моя судьба, мой путь. Равно как и ваш. Мы связаны, и мы должны сделать это вместе.
Глава 34. Сапфировые звёзды
Чёрная мраморная статуя Нга-Шу поблёскивала в свете жаровен, уставившись выпученными глазами куда-то поверх такой же блестящей головы верховного жреца. Одетый в чёрный шёлковый халат, он сидел на пятках и слушал сердце Матери. Складки ткани лоснились глянцем в пляшущем оранжевом свете.
"Бух, бух..." Красные огоньки, вереница порабощённых душ.
Он достаточно на неё работал, теперь настал и её черёд потрудиться. Верховный жрец собирался использовать сеть Нга-Шу как усилитель для создания гигантского "смерча", раскрутить через неё такой вихрь, чтобы содрогнулся весь мир. Безопасно будет только в Храмине: она станет укрытием для псов и Убийц. Остальным, кто оставался снаружи — тем, кого жрец считал важными и полезными членами своей организации — он сообщил, что в такое-то время, в такой-то день им следует принять снотворное и лечь в ванну с водой, надев на шею надувной круг, чтобы не захлебнуться. Это должно было в какой-то мере смягчить удар.
"Бух, бух..."
Мир содрогнётся и упадёт к его ногам. Бессильны будут армии: они просто не смогут поднять оружие. Он заставит страдать всех. Всех и каждого, и их страдания будут питать Нга-Шу. Да настанет её эра! А он будет диктовать всем, когда можно поднять голову и вздохнуть, а когда — склониться и не дышать, и никто не посмеет его ослушаться, иначе — "смерч" диаметром в тысячи километров.
Сама Душа Мира содрогнётся и тоже будет страдать... И сеть Нга-Шу прорастёт сквозь неё, как грибница, и опутает её всю.
"Бух, бух..."
Ладонь верховного жреца зависла над жаровней, но пламя не лизало её, а покорно пригибалось. Он улыбался, поблёскивая клыками, и то опускал руку ниже, то поднимал. Огонь, соответственно, то раболепно стлался по низу, то взвивался вверх. Вот так и мир будет ему покорен, боясь даже пукнуть без его разрешения.
Рай-Ан, У-Он и Бэл-Айя вышли из самолёта на заснеженном частном аэродроме, и крепкий мороз сразу схватил их за щёки, а дыхание заклубилось у лиц седым туманом. Сонное северное небо было затянуто тучами. Бэл-Айя подняла капюшон пуховика и прищурилась от слепящей белизны.
У массивно-неуклюжей, большой чёрной машины их ждали двое незнакомцев — мужчина и женщина. Рай-Ан, чувствуя в них тёмную, холодную силу, понял: это Убийцы. Глаза женщины блестели на бледном лице, как кусочки антрацита, воткнутые в снежный ком, чёрная шапочка была надвинута на самые брови, в ухе торчала беспроводная гарнитура.
— Это ты стреляла в моего сына? — спросил Рай-Ан.
Ни один мускул не дрогнул на её лице.
— Нет, — ответила она.
— Что с моей женой? — задал в свою очередь вопрос У-Он.
— С ней обращаются аккуратно, не изволь беспокоиться.
Всех троих разместили на заднем сиденье внедорожника. Женщина надела им наручники — как выяснилось, не простые, а с небольшими стальными шипами по всему внутреннему краю, которые выдвинулись при защёлкивании и больно вонзились в кожу. Кровь потекла по рукам и закапала на пол салона машины.
— Что за извращенские штучки? — прошипел У-Он.
Смысл шипов стал проясняться по дороге. У-Он начал ощущать, что восприятие окружающей реальности как бы плывёт, а губы и кончики пальцев немеют. Видимо, шипы были обработаны какой-то сильнодействующей дрянью. Не RX — чем-то другим, отчего трудно было пошевелить даже пальцем: всё тело становилось ленивым и неповоротливым.
— Ты как? — спросил он Бэл-Айю, еле ворочая языком.
Девушка щурилась, будто от головной боли, а взгляд её туманился.
— Странно, — ответила она, облизнув губы.
Боль от шипов уже не ощущалась: онемение от кончиков пальцев добралось до запястий. Только кровь не останавливалась, то пачкая брюки на коленях, то затекая в рукава.
— Сок уркуммы, — послышался с переднего сиденья голос женщины. — Ягодка такая. Растёт в местных лесах, оказывает психотропное и анестезирующее действие. Это чтоб вы не дёргались лишний раз, ребята. К сожалению, препятствует свёртыванию крови... Так что, как говорится, извините за неудобства.
У-Он, вспомнив свою оплошность с бураккой во время пребывания в Берлоге, невпопад хрюкнул от смеха.
— Хорошо, что там такие... глючные ягодки не росли, а то ещё заторчал бы, — пробормотал он себе под нос.
