Блики артефактов

— ...деньги их покупал, ставил!

— Отмазка, мягко говоря, слабоватая. До спасибо не дотягивает, — покачала я головой, в то время как нам принесли заказ. Глянув на огромные тарелки с мясом и фруктами, я заволновалась, что переборщила. — Но всё лучше, чем ничего. Кстати, никто тебя не спросил, где ты проливал кровь, чтоб на такой артефакт заработать?

— Везде, где мог, и дальние родственники помогали. У них проснулось чувство вины. Всё-таки пять лет они обо мне и не вспоминали, только в двенадцать нашли. А как полгода назад от них съехал, так обязательно шлют мне монеточку. Да и без них я так-то действительно мог бы его приобрести, у меня подработок как грязи. Просто с кровью нынче дефицит, за неё тоже платить приходится. До чего же вы люди жадные!

Я посмотрела на вилку, которая скользнула по гжелевой тарелке, мимо помидора. Про себя отметила, что у нас дома острее, да и тарелки аккуратнее — ни одного отбитого края не найти. Потом вернулась к монологу Марка, который жаловался на кровь, людей и жадность. Как раз успела обдумать информацию к моменту, где вампир собирался пустить слезу, и оторвала его от этого занятия:

— То есть в принципе на нас ничего, кроме косвенных подозрений? И Дмитрий.

— У Дмитрия плачевное положение. Его поймали за руку при продаже, уж не знаю, как вышли. К тому же вскрыли ещё несколько его махинаций, хорошо, все без нашего участия, — рассказала Леся.

— Откуда вестишки? — удивилась я. Конечно, сама не узнавала, но вряд ли смотрящие так всё и рассказали.

— Я с Дмитрием виделась.

— О, и тебя пустили?

— Ну-у... Официально я его нынешняя любовница.

Ой, — подумалось мне, но вслух я ничего не сказала. Только представила, как прекрасно мы смотримся вместе: бывшая любовница и нынешняя. Леся же вернулась к делам:

— Если повезёт, парочку обвинений он с себя сбросит...

— Это каких? — заинтересовалась я.

— Скорее всего, Тайшасту. Там не только он работал, кураторов множество, караванов на всех хватало.

— Хоть это утешает, — вздохнула я, снова вспоминая о том, что мне надо домой возвращаться.

Я тоскливо взглянула на часы над входом в подсобные помещения. Сегодня я, кажется, приду позже мужа с пасынками, так что проскочить и лечь спать, чтобы избежать расспросов, у меня не получится.

— Гель, но это-то мелочи. От них нам даже проще отговориться, чем от краж, — удивился Марк, а я только недовольно на него посмотрела.

— Кому как. У меня в доме, например, уличить меня в артефакторной образованности куда проще. Я уже который день под дурочку кошу. 'Ой, какой красивый камушек! А можно его схватить? Нет?' — передразнила я саму себя. — Толя каждый день мне разные штуки в комнату подкидывает, камни под нос сует. Так и Глеб к забаве подключился. Бывало, устану я под вечер, отвлекусь, а он как меня о чём-то таком спросит. Каждый раз аж испарина пробегает. Столько идиоткой я не притворялась никогда.

— А что случится, если они узнают, что ты разбираешься в камнях? Пусть даже замешана в кражах, это же такие мелочи, — пожала плечами Леся.

— Не знаю и знать не хочу. Это для нас мелочёвка, как семечки погрызть. А для них мы вообще-то воры. Их добра.

— Но Костя ведь тебя действительно любит! — попытался поддержать тролль. Но я этот вариант уже рассматривала, поэтому только больше расстроилась.

— А вот Толя действительно нет. И даже если Костя мне такое спустит, и смотрящие не придерутся, то все друзья-соседи узнают, кто я такая. А мне с ними и так не сладко. Одна дамочка как-то попыталась заявить, что, таким как я, в их кругу не место.

— А ты что? — распереживался Марк, даже забыв, что он хотел вытереться салфеткой. Вампир сидел, замерев с белым куском ткани, зажатым в кулачках, и ждал продолжения.

— А я помнила голос этой стервы, поэтому предложила рассказать обо всех её любовных похождениях, чтобы остальные дамы 'её круга' погордились. После сошла за свою. Почти за любимую и дорогую подругу, — вздохнула я, подцепила последний огурец и ещё раз взглянула на часы. — Ладно, всё равно никаких планов придумывать не надо. Пора мне.

Вот только убирать звуколов и возвращаться домой совсем не хотелось. Наверное, первый раз после свадьбы.

Инструкция 13

Как оставить всё тайное тайным

Ни Кости, ни Глеба, ни даже Толи к моему приходу в доме не оказалось. Глядя через огромные окна на сумерки, я немного порадовалась. Самое время было завалиться спать, чтобы никто ничего не спросил, и никто ничему не позлорадствовал, впрочем, последнее относилось только к Толе.

Я уже поднялась на второй этаж, когда обеспокоенный дворецкий окликнул:

— Госпожа, прошу прощения, но сейчас никого из хозяев, кроме вас нет, а на кухне дымит. Не изволите ли посмотреть?

Оставалось только тяжело вздохнуть, потому что, похоже, в игру 'а не разбираешься ли ты в артефактах' вступили даже слуги. Надеюсь, непреднамеренно — им действительно в такой ситуации не к кому обратиться.

Несмотря на свои опасения, я быстро спускалась вниз по лестнице, чуть придерживая край платья. На кухню — в самый конец длинного светлого коридора — я неслась чуть ли не бегом, потому что дым дошёл даже до столовой.

Дымила плитка, с которой всё уже сняли и выключили, да только не помогло. Плитка была намного больше, чем у меня в своё время, на несколько конфорок, поэтому задача усложнялась. Но, тем не менее, я прекрасно помнила, что при любом раскладе в ней используется всего три камня, из которых так выйти из строя может только терес, при условии, что он где-то надломлен.

Я оглядела всех слуг, которые собрались на кухне и с ужасом и надеждой наблюдали за мной. Одна даже догадалась притащить ревущего грудного ребёнка. Ещё раз посмотрев на плиту, я поняла, что рванёт так на полдома. И не только на полдома — заденет и помещения слуг. Работников у нас было с полсотни, шанс, что успеют предупредить всех, очень мал. Я только вздохнула. Нет, полдома и пятьдесят жизней не цена моей безопасности, авось никто Косте не сдаст.

— Детей выведите, — скомандовала я, отодвигая заднюю панель, за которой прятались камни. — И приготовьте мне холодный соляной раствор.

Дым, до этого проникавший тонкой струйкой, повалил как из трубы. Не зная, с какой из конфорок беда, я стала щупать все камни. На второй уже мне улыбнулась удача: в как всегда холодном и шершавом тересе я нащупала раскол. Дёрнув со всего маху, я достала дымящий камень, который тут же бросила в поданную мне кастрюлю с солью. И не успела вздохнуть и подумать, как бы деликатней попросить слуг ничего не говорить господам, а из подсобки, расположившейся аккурат напротив плитки, вывалились все три хозяина дома.

— Тридцать секунд! — восторженно заявил Толя, но у меня это такой же радости не вызвало. Во мне начал закипать даже не страх, а злость, потому что я не любила, когда меня водили за нос.

— Геля, пойдём со мной, нам поговорить надо, — с некоторым раздражением Костя глянул на младшего сына, но лучше бы он сейчас смотрел на меня.

— Я никуда не пойду, — спокойно ответила я. — Надо было вообще на всё плюнуть и взорвать!

— Я бы вышел и всё поправил, — попытался успокоить меня Костя.

— Как будто ты знал, когда рванёт, — фыркнула я, обиженная до глубины души. Даже не тем, что я попалась, а тем, что меня специально ловили. Хорошо ещё Арспирова с собой не взяли.

— В среднем тересы взрываются через пять минут.

— Это в среднем. А по факту это среднее получается из одной и девяти, — известила я, а в душе просто клокотал гнев. Руки чесались треснуть по столу, но я сдерживалась. — Так принципиально узнать, что твоя жена преступница? Поймать с поличным?

— Геля, успокойся, и пойдём поговорим. Могла бы все сама мне сказать и никаких проблем.

— Сдал бы меня сразу и никаких проблем! — заорала я на весь дом, теряя терпение, а к глазам подступили слезы. Ладно я, но что станет с моим ребёнком? Если Костя хотел наследства лишить своих родных и благородных, то с сыном или дочерью воровки он вряд ли станет церемониться.

— Геля, не устраивай сцен, — потребовал муж, хватая меня за руку.

И потащил из кухни через весь дом. Я бы сопротивлялась, да только не выстоять хрупкой девушке против сильного мужчины с браслетами на руках. К тому же, по дороге к выходу из дома Костины сыновья и множество слуг. Мы поднялись на второй этаж, а потом направились в конец крыла, к кабинету. Глеб и Толя неотступно следовали за мной, как конвой.

Муж отпустил меня, только когда за нашей свитой захлопнулась дверь. На всякий случай Глеб закрыл её на ключ. Я смотрела на семью затравлено, не зная, что мне делать в такой ситуации. Не скажу, что сразу же я их не узнавала и на их лицах читалась агрессия. Недоволен оставался только Костя, Глеб и Толя же смотрели с любопытством. Не пойми, что у них на уме.

— Геля, не будешь ли ты так любезна помочь мне перебрать эти камни, раз уж разбираешься? — предложил муж, указывая на свой стол, полностью заваленный элементами для личных артефактов и разнообразными баночками.

Вздохнув, я решила хранить гордое молчание. Всё равно уже поймали, так, может, успокоюсь, пока займусь делом. Нервничать в моём положении не рекомендуют. С комфортом я устроилась в рабочем кресле мужа, обвела взглядом стол и методично начала перебирать камни, привычно проверяя на ощупь, на свет, на запах. Шершавые, гладкие, колючие, прозрачные, сверкающие, матовые, чуть отдающие тухлыми яйцами и цветами с полян они проходили через мои пальцы и раскладывались по подготовленным для них коробочкам. Вскоре я рассортировала всё, после чего развернулась к мужчинам, глядящим на меня изумлённо.

— И что это было? Отработка в домашних условиях? — спросила я, понимая, что они говорить ничего не собираются. — Сразу предупреждаю: мне не стыдно, в суде я отговорюсь, а пахать всю жизнь как чёрная рабыня не собираюсь!

— Гель, — заговорил Костя, но запнулся; вместо него за дело взялся Глеб.

Он брал каждую коробочку, рассматривал внимательно содержимое, качал головой, потом хватался за другую. Я ждала, наверное, с полчаса, пока он их все пересмотрит. Уж не знаю, как вытерпела, а на стуле вся извертелась.

— Отец, это потрясающе, всё правильно. Я даже не знаю, что сказать. Геля, как ты умудрилась так научиться? Без учителей, не в аристократической семье...

— Насчёт учителей ты не прав, — спокойно поправила я. От похвалы или от времени злость во мне поутихла, нервозность тоже. Я даже рассудила, что сдавать меня никто не собирается, разве что наказание придумают. Им такая слава тоже не нужна. — Дмитрий очень хороший учитель. К тому же мне страсть как хотелось конфет и персиков. И не слишком я мечтала взорваться или навредить себе. Пришлось учить.

— У вас все в приюте такие талантливые? — с ноткой раздражения спросил Толя, тоже постоянно сующий нос в коробки. Но, судя по всему, в отличие от Глеба он мало что в этом понимал.

— Нет. Дмитрий давал работу далеко не всем. К тому же мы ходили группами по четыре-шесть человек. Хватало одного, кто разбирался бы.

— Прямо тебе жизнь была не мила без конфет и персиков? — со злой насмешкой уточнил Толя.

— Мне хотелось хотя бы попробовать, — улыбнулась я грустно, после чего пасынок стушевался и замолчал.

— В общем, — наконец решился заговорить Костя, присаживаясь рядом, -такое дело. У Глеба и Толи с артефактами не ладится, Глеб ещё может отличить элементы, а вот Толя и с этим не справляется. Да и, признаться, с такой скоростью, как ты, не умею работать даже я. Ты не хочешь стать моей помощницей?

Некоторое время я смотрела на Костю, поглядывала на пасынков, чтобы понять степень правдивости истории. Судя по тому, как Толя оскорбился в лучших чувствах, муж ни капли не слукавил.

— Так что ж ты сразу не сказал, что тебе помощник нужен?

— А ты почему сразу не сказала, что разбираешься в камнях?

— Я — параноик! — с достоинством ответила я. — Меня тут смотрящие ловят, мой друг под стражей, а я стану направо и налево кричать, что да, мол, воровала в Тайшасте?

— Вот поэтому и не сказал. Ты бы подумала, что я пытаюсь тебя поймать, и всё равно не проговорилась.

Что же, довод оказался серьёзным, а я, признаться, всё-таки заинтересовалась предложением. Осторожно посмотрев на кучу камней, рассортированных мной, я почувствовала прилив гордости. По крайней мере, от скуки не умру.

— А как вы караваны обворовывали? — неожиданно спросил Глеб.

Резко вскинувшись, я встретилась со старшим пасынком глазами, однако не заметила во взгляде ни злости, ни насмешки. Только любопытство, но какое-то грустное. Любопытство удовлетворить мне было не жалко.

— Дмитрий снаряжал несколько экипажей и вёз нас в Тайшасту. Много народу набивалось, мальчишки даже в багажнике ехали, — ударилась я в воспоминания. — Тряслись полдня, с такими приключениями ехали! Внутри постоянно воняло подпорченными артефактами, гремело. Пару раз я даже помогала чинить автоповозку — вставали посреди пути. В городе мы разбивались на группы, я лазила по КАМАЗам и выбирала камни, раздавала с инструкциями, как нести, мальчишки по очереди караулили. Под вечер выручку сдавали и добирались домой: на чём приехали или на попутках. Я чаще всего сопровождала краденное, следила, чтобы ничего не взорвалось.

— Почему они не сами воровали, а посылали вас? Если всё равно с Тайшасты вывозили сами? — удивился Костя.

— С детьми же проще, — пожала я плечами. — Нас много — вынесем больше, мы ничейные — если нас поймают, то и предъявить нечего, те, кто попался, второй раз могли на дело уже не пойти — лица менялись. А застал бы кто-то самого Дмитрия в своём КАМАЗе, ага. Сразу бы смотрящим сдали.

— Не страшно было воровать? — поинтересовался Глеб с непривычным участием.

— Ну-у... адреналин зашкаливал. Я попадаться не хотела. Только получала я куда больше, чем могла бы потерять. Даже разборки в приюте и пара оплеух или даже переломов не слишком страшили.

— Но ты же девочка! — воскликнул Толя, побледнев после этой фразы. — С тобой ведь ещё могли...

Выражение лица у меня стало таким ехидным, что он стушевался, как Арспиров недавно при визите к нам. Да-да, надругаться надо мной могли. Только терять и там мне было уже нечего, а желание отвесить подзатыльник более уместно при поимке воров, чем странные сексуальные фантазии. Впрочем, я и подзатыльника-то не схватила ни одного.

— В кражах у смотрящих ты всё-таки замешана? — решил Глеб, но вопросительные интонации в голосе проскользнули.

Промолчала я так красноречиво, что сомневаться в ответе никто не стал.

— Но зачем? Тут-то риски большие! — словно попытался просветить меня старший пасынок.

— Какие риски? Я не имею права разглашать информацию, которую передаю по кристальной связи. На станцию поступает столько звонков, что упомнить все не в состоянии. При мне и в любви признавались, и стихи читали, и девчата как-то даже в куклы играли. К тому же три месяца уже как я вообще не работаю.

— Но неужели так сложно жить честно? У тебя ведь была работа, за которую платили, — продолжил недоумевать Глеб.