Блики артефактов

— Что-то случилось? — замерла я на лестнице, облокачиваясь на перила. Нет, в квартиру я его не пущу — ещё сопрёт чего. Сделаю вид, что мне совсем не хочется добираться до любимой кроватки, с которой мы всё утро по моей глупости в разлуке.

— Да, тут маленькая неприятность, — забормотал джинн, краснея. На синем лице фиолетовые пятна всегда вызывали во мне противоречивые эмоции, но у джиннов всегда так. — У нас трубу прорвало, совсем ничего не могу поделать. Уже и материалы все купил, а оно вываливается.

Я смачно стукнула себя рукой по лбу, выражая жестом все мысли о нерасторопном водоводчике и о собственной дурости. Как-то раз, на свою голову, я помогла с починкой. Теперь Вася, способный только гонять воду по трубам, с каждой поломкой бегал ко мне. И ведь не откажешь: встанешь в позу и сама же останешься без воды.

— Ладно, жди на улице, — скомандовала я, и довольный джинн, габаритами побольше тролля, но на удивление невесомый, мигом слетел на первый этаж.

Я грустно посмотрела ему вслед и, смирившись с участью, отправилась переодеваться. На такие случаи у меня валялись мужицкие штаны, спёртые у кого-то из парней — кажется, у Марка. Николай гардероб обновлял чаще, но в его одежду влезали две меня, если не три.

Рабочая рубашка точно когда-то принадлежала Владу. Он до сих пор думал, что она принадлежит ему, просто хранится у меня дома.

Волосы я спрятала под косынку, но сама не поняла зачем. На улице так лило, что промокнуть я должна насквозь. И либо я получу воду, либо сверну Васе шею, чтоб хоть как-то сменить водоводчика. Надо же, а такое хорошее выдалось утро!

Перчатками со мной поделился Вася, когда я спустилась. Как и ожидалось, стоило выйти из-под козырька, на мне сухой нитки не осталось. Настроение испортилось окончательно, я не ругалась только потому, что предвкушала хороший душ. Хотя стесняться при Васе бессмысленно — он в этом отношении очень грешен.

Ранение обнаружилось на углу. Рядом с трубой шириной с мою ляжку, которая жалась к забору, лежала длинная полоска самогнущегося металла, специальный деформационный камень и нагреватель. Нет, ну только джинн мог догадаться оставить его под дождём! Мигом кинувшись к рабочему материалу я, можно сказать, грудью закрыла нагреватель от дождя и тут же проверила, работает ли.

К счастью, всё оказалось в порядке, так что я срочно, пока ничего не сломалось, приступила к ремонту. Загнать деформационный камень в дырку оказалось несложно, даже при том, что дырка расположилась 'на дне' трубы. Моя рука туда спокойно пролазила, даже нагреватель протиснулся. Вместо отверстия появилась небольшая выпуклость, а я чуть не спалила себе пальцы, но первая часть работы осталась позади.

А вот со второй я серьёзно встряла, потому что в дождь без помощника обойтись не получалось, а из Васи напарник не вышел. Ему всего лишь требовалось держать полоску металла плотно прижатой к трубе в том месте, где я выскребла мелком крестик. Но дождь крестик постоянно смывал, с глазомером у Васи оказалось никак, да и руки не то дрожали, не то скользили, а то и вовсе от рождения были кривые.

Когда я третий раз шлёпнулась в грязь из-за того, что Вася не удержал полоску, и когда мне вновь предстояло расправлять материал, я высказала ему всё, что думаю о нём, нисколько не стесняясь в выражениях. И после этого замерла как вкопанная. За моей спиной засмеялся какой-то очень знакомый голос.

— И не трудно девушке с такими вещами возиться? — спросил Костя, представ передо мной в дорогом пальто, под чёрным элегантным зонтом и в ещё чистых калошах.

— Трудно, не трудно, а воды всё равно нет, — пробормотала я, пытаясь расправить полосу. Такими темпами в очередной раз я рисковала её сломать. Отряхиваться я не посчитала нужным, ибо грязная оказалась по уши.

— Может тебе помочь? — предложил Костя, как мне показалось, больше из вежливости.

— Да чем ты поможешь? Как будто ты трубы чинить умеешь! — возмутилась я, не глядя на него. Сейчас аристократы, у которых дома всегда была вода и трезвый, грамотный водоводчик, вызывали у меня крайнюю агрессию.

— Подержи, — подал зонт джинну Костя, и подошёл к трубе.

Я растерялась: волноваться ли за то, что Вася сейчас свистнет дорогую вещь и обменяет на бутылку, или за то, что один представительный мужчина промокнет насквозь.

Но Вася, поражённый не меньше чем я, застыл на месте и даже не подумал тырить чужое имущество, а Костя совершенно не озаботился своим внешним видом. Он подошёл вплотную к нашей грязной от дождя и обрызганной мной несколько раз трубе, пощупал место, куда я всадила камень, и удовлетворённо кивнул.

— Ты сможешь подержать конец, пока я обматываю? — спросил аристократ, примеряясь.

— Нет, для меня это тяжеловато, — разочаровала его я.

— А обматываешь хорошо? — с усмешкой спросил Костя, пока я сочувственно глядела, как он промокает.

— Все дыры на этой трубе замотаны мной! — гордо сказала я, не выдержав такого оскорбления.

— Ладно, тогда я тебе доверяю. Кажется, камень тоже ты загоняла.

Он забрал у меня полоску, без указаний приложил её в то место, где я запарилась ставить крестик, немного обернул, насколько хватало рук, и дальше предоставил дело мне.

В этот раз, пока я затягивала, материал даже ни разу не скользнул, так что мы управились в рекордные сроки. Нагревателем я прошлась по швам, и только вдоволь налюбовавшись нашим творением, наконец, озадачилась.

— Кстати, а что ты тут делаешь? — запоздало удивилась я.

Костя забрал свой зонт, но свернул его, не став прятаться — всё равно уже вымок. Пальто, к счастью, не запачкал.

— Я вспомнил, что не спросил у тебя, когда ты работаешь. Я ведь даже адреса точного не знал, чтобы связаться по кристаллу.

— Ну, это небольшое упущение — всё равно кристалла у меня в каморке нет. Но, надо сказать, ты оказался очень кстати! — улыбнулась я, стараясь казаться милой. — Работаю я сутки через двое, если тебе ещё интересно. А что касается моего места жительства... То могу пригласить тебя в мой сарай на чашечку отравы, если не боишься.

— Я только за, — улыбнулся Костя.

Инструкция 4

Как заманить человека в тихий омут

Первым делом, зайдя в квартиру, я проверила воду. Была и горячая, и холодная, что меня несказанно порадовало. Костя с интересом осматривался, пока я бегала ставить чайник на горячую пластину и торопливо прятала немытую посуду в раковину, чтоб не выделялась. Зонтик гость поставил в свободный угол, пальто я забрала и повесила на гвоздь, который аристократ за вешалку не признал.

— Ты не против, если я немного ополоснусь? — спросила я, понимая, что выгляжу не лучшим образом. Даже селянки, наверняка, опрятнее смотрятся, чем горожанки, которые только что чинили трубу с криворуким джинном.

— Я тебя подожду, — улыбнулся мужчина, устраиваясь на шатком табурете возле пародии на кухонный гарнитур.

— Ты бы лучше на кровать или хотя бы на диван, — предложила я. Если сама я пользовалась табуретом без задней мысли, то Влад и Николай им брезговали. И подозреваю, не из-за внешнего вида.

Костя рассмеялся, послушно пересел, а я убежала в небольшую комнатку приводить себя в порядок. Вернулась я совершенно счастливая, с мокрыми нечёсаными волосами и в домашнем чёрном платье, которое всё сильнее темнело на спине от мокрых прядей.

— Давно чайник закипел? — спросила я, в очередной раз пытаясь высушить полотенцем волосы. Потом бросила его на диван и взялась готовить чай.

Две ложки самых дешёвых гранул в заварник, потом залить кипятком, немного обождать, глянув в этот момент на своего гостя — казалось, всё так привычно, даже при явном несоответствии аристократа обстановке. На кровати с железными ручками, застеленной грубым пледом, проседавшей под его весом, Костя смотрелся так странно. Он не принадлежал моему миру, но решил прийти в него. Надолго ли?

— Давно ты здесь живёшь? — спросил мужчина, когда я обратила на него внимание.

— Уже не первый год, — уклончиво ответила я. Вспомнила, что нам нужен столик, и принялась вытаскивать раскладную конструкцию на колёсиках из небольшой 'дыры' между шкафом и стеной. Для нормального стола у меня не хватало места.

— Решила вести самостоятельную жизнь без родителей?

— Я сиротка, — без обиняков ответила я. — У меня особого выбора нет. Но здесь намного лучше, чем в приюте, — улыбнулась я, расставляя подстаканники, затем стаканы, в которые осторожно, чтобы не расплескался, налила чай.

— А о родителях что-нибудь знаешь? — Костя не стал делать акценты на извинениях и тактичности. И без того понятно, что за столько лет я смирилась с судьбой.

— Говорят, они мне имя дали. И всё. Скорее всего, я какой-нибудь внебрачный ребёнок, но никто ничего не помнит. Или не хочет помнить, много нас там таких, — со смехом закончила я, хотя мысли о приюте обычно улыбки не вызывали.

— Ты на кого-то похоже, но я никак не понимаю на кого, — чуть нахмурился Константин, но я только махнула рукой, присаживаясь рядом.

— Можешь не заморачиваться: сейчас мне родители не нужны, я уже большая девочка. Да и без приданного как-то легче, чем с обременениями.

Пока я пила чай, подозрительно близко скатилась по 'склону' кровати к своему гостю — совсем забыла, что она так сильно прогибается под весом кого-то большего, чем я и Марк. Попыталась отсесть, но тут же съехала снова.

— Насчёт обременений ты совершенно права, — подтвердил Костя, деликатно не замечая моих перемещений. — Пока мои родители оставались живы — одни запреты: налево не смотри, эта девушка тебе не пара, дружи с вот этим, а не с тем — у нас вражда семействами.

— Да, от подобного судьба меня освободила, — весело согласилась я, делая последний глоток. И не заметила, как чай закончился.

Пока я ставила стакан, почувствовала, как рука гостя проводит по моим мокрым волосам, прилипшим к спине. Что-то внутри хотело возмутиться и заявить, что я вовсе не такая доступная, как он подумал. Я резко села, уже сделала серьёзное лицо, и вдруг замешкалась, глядя в его глаза. Меня ни к чему не принуждали, ни о чем не просили, ни к чему не склоняли. Мне предложили.

Вдоль позвоночника пробежали мурашки от нежных прикосновений. Может рано? — словно невзначай подумалось мне. Но я уже тянулась к мужчине, как привороженная, сама отдавая поцелуй. Не девочка уже, я знаю условия. Старая кровать безбожно скрипела, мокрые волосы неприятно хлестали по спине, а я задыхалась от едва уловимого аромата, исходившего от чужого тела. Наверное, я пахну только потом и нищетой этой каморки.

Дорогие браслеты раскатились по дощатому полу, покрытому опасными дырами, мускулы у Кости и без них оказались вполне приличные, а сам он, несмотря на седину, мужчиной в самом расцвете. Чего только о завещании задумался?

Он целовал меня, словно королеву, давая почувствовать разницу между всеми моими интрижками и этим одним, может и коротким, но профессиональным романом. Я никого и никогда так не хотела. Никого не умоляла не отпускать меня, не прекращать целовать.

Он гладил мою грудь, сжимая настолько нежно, что вместо боли растекалось наслаждение. Проводил по бокам, от бёдер до плеч, точно очерчивая мой образ, рисуя картину. А где-то там его наверняка ждала жена — чопорная располневшая аристократка с обвисшей кожей, которая начнёт хвататься за сердце и требовать капли, если всё узнает.

Легко, почти невесомо, любовник касался губами моей шеи, возле ушка — я задыхалась от жара, что обволакивал тело. Разворачивалась, сквозь дурман и поволоку смотрела мужчине в глаза... От поцелуев губы распухали, горели болюче-нежно, а внизу живота точно пульс бился, отзываясь на прикосновения, остро, жгуче, желанно. А ведь у Кости точно есть дети, возможно, даже старше меня — я тонула в объятиях взрослого мужчины, я хотела его, тянулась к нему, впустила, обвила ногами...

Он был сверху, я вздрагивала под ним, извиваясь и выкрикивая имя так, чтоб все соседи, оставшиеся дома, меня ненавидели. А Костя шептал моё томно, с будоражащим придыханием.

После я не заметила, как легко уснула рядом с любовником, хотя кровать для двоих всегда казалась слишком тесной. Не помню, отчего проснулась, но, глянув на настольные часы, поняла, что уже вечер. А Костя всё так же лежал рядом и гладил меня по волосам.

— Ты не устал? — взволнованно спросила я, понимая, как много времени он провёл рядом со мной.

— Нисколько, ты безумно занятная во сне, — усмехнулся он, я слегка покраснела, быстро подскакивая с кровати. Первым делом я нашла его браслеты, и только потом принялась за своё нижнее белье.

— Не волнуйся ты так за них, — попытался урезонить меня мужчина, вставая следом и постепенно одеваясь. Впрочем, у него оказалось больше деталей гардероба, и разбросали мы их намного дальше.

— Здесь хоть и немного мебели, но находятся углы, из которых достаточно трудно что-то достать, — назидательно сообщила я, отдавая ему металлические спирали. Между прочим, они вообще могли бы в дырки в полу пройти, если бы Костя их чуть сильнее выпрямил.

— Ну и что? Это не повод так за них трястись.

— Не повод? — опешила я, вздёрнув брови. Потом заставила себя пару раз выдохнуть. Другой мир. У него другой и очень дорогой мир. — Костя, на такой браслет можно купить этот дом со всеми обитателями.

— М-м, заманчивая идея, — хитро улыбнулся он, забирая у меня их рук артефакты. — И с тобой тоже?

Не то икнув, не то хихикнув, я укоризненно покачала головой. О чём он только думает? Можно сказать, меня он получил задаром. Всё-таки глупые мы девочки, я могла и что-нибудь попросить на память. Ведь, скорее всего, он больше не вернётся — аристократы все так делают, слухами мир полнится.

— До встречи, — поцеловал он меня в щёчку и ушёл, не дождавшись ответа. Роза одиноко стояла в пустом стакане, к прочему бардаку добавилась ещё абсолютно разворошенная кровать с мятой простыней. А на сердце было и грустно немного и безумно хорошо. За один день с таким мужчиной ничего было не жалко.

* * *

На работу я пришла в прекрасном настроении, беззаботном и радостном. После дня посвящённого уборке своей конуры жить стало легче, и я окончательно уверилась, что всё, что ни делается — к лучшему. К тому же сегодня мы условились проверять связь по перемещаемому кристаллу, и думать о любви времени не осталось. По идее.

Коллеги сразу заметили, что вид у меня подозрительно цветущий, я даже симпатичнее, чем в тот раз, когда опоздала и пришла завитая. Я не стала ничего им рассказывать, просто игриво пожала плечами, будто сама не знала причин, и села на рабочее место.

Тоска о том, что чудесные минуты больше не повторятся из-за моей глупости и торопливости, не покидала. Больше всего щемило в груди от каждого звонка аристократов, а томные рассказы дам о несчастной любви я передавала с особым чувством. Собеседницы даже всплакивали периодически от переизбытка эмоций. Ну, всплакивания я уже не повторяла, потому что, несмотря на горечь, меня переполняло и счастье тоже.

Я ни капельки не жалела о произошедшем. И если бы ситуация повторилась ещё раз, поступила бы так же. Потому что другого раза могло и не быть, а так у меня навечно осталось в памяти безумно приятное воспоминание. Одна беда: после этого с другими мужчинами станет крайне сложно даже разговаривать.