Колдунья подошла ближе и наступила на пальцы правой руки, все еще сжимавшие волшебную палочку, которая, насколько могу судить краем зрения, испускала искры. Палочка вывалилась, и Лестрейндж ее оттолкнула в сторону. С глухим стуком деревяшка покатилась по каменному полу.
— А теперь поговорим. Теперь тобой займусь я. Предупреждаю сразу: чем больше будешь перечить мне, тем жестче буду действовать я. У меня нет желания выслушивать обвинения в мою сторону. Захочется что-нибудь сказать — скажи это с помощью своей волшебной палочки. Если сможешь, — ехидно сказала Лестрейндж, наклонившись над моим лицом.
Бесит неимоверно. Она чувствует свое превосходство и наслаждается этим. И самое обидное, что ведь превосходит. А я даже сказать ничего не могу в ответ из-за заклинания. Потому и дальше пришлось выслушивать молча россказни о величии Темного Лорда, о его верных последователях, главной и лучшей из которых является Беллатриса, и она, так уж и быть, только по первому слову 'своего Лорда' примчалась сюда. Много громких слов, много оскорблений, уверяющих меня в собственной ничтожности и никчемности, парочка оскорблений в сторону родителей и старой бабушки, снова смешивание моей персоны с дерьмом... Мой мозг привычно отключился, и я ушла куда-то в свои мысли, как обычно бывало во время речей на публику или порицаний от учителей. Типичная практика родного мира здесь, даже в Хогвартсе, была слабо развита как-то. Была у меня когда-то учительница... ей только волю дай — она будет капать на мозги снова и снова, пока не возьмет тебя измором и ты не почувствуешь себя виноватым во всех грехах. Хотя в течение двух часов ничего нового превыше того, что было сказано в первые пять минут, не скажет.
А мысли мои ушли к вопросу: какова реальная цель прихода Лестрейндж? Первая мысль, которая приходит в голову: меня тупо хотят сломать. Но после гнева Волдеморта 'не к месту' прошло уже некоторое время, почему она пришла именно сейчас? Специально подождали, чтобы в школе меня уже 'дожали'? Конечно, Лестрейндж могла быть чем-то занята. Крауч меня не берет, воспитательные методики Долохова по барабану, кого-нибудь другого я вообще в лепешку раскатаю и не пожалею, почему бы не попробовать Лестрейндж? Опыт имеется, сила, дерзость, наглость, хамство и даже садизм без разницы к кому тоже при себе. Один нюанс: я должна ее ненавидеть. Но, похоже, ей на это наплевать.
Ну почему всем надо из меня что-то свое вылепить?
Как раз закончив свою речь (или ей самой уже надоело?), Лестрейндж подняла мою палочку и забрала с собой, объяснив это так нагло:
— А чтобы ты на следующее занятие пришла, я заберу твою палочку и отдам ее послезавтра. Здесь же, в шесть. Не опаздывай.
И ушла, не сняв свое заклинание. Оставалось только ждать, пока оно само развеется, или пытаться сломать его до этого. Почему-то подумалось, что заклинание усиления подошло бы как нельзя кстати. Руками тоже не пошевелить — ни одно заклинание не сформируешь. Остается только волей усиленно направлять магию, накапливать и рывками выпускать — авось где-нибудь размою структуру заклинания на моем теле, и оно спадет.
Да, все-таки спало через полчаса. То ли из-за моих действий, то ли само по себе. Оставался вопрос: как со сломанной ногой добраться до запасов зелий и отыскать обезболивающее и Костерост. И кто бы мне вправил посиневшую лодыжку? А то что-то мне подсказывает, что форма ноги была не такой и уж точно нога не была синюшного цвета.
— Винки!
Хлоп. Эх, была не была. Он же должен быть на моей стороне.
— Принеси обезболивающее и Костерост и позови Крауча.
Возиться и вообще напрягаться хоть как-то физически, когда у тебя сломана нога, — не самая лучшая идея, но, скрепя зубы, я села и была готова ко всякого рода неожиданностям. Вот и пригодятся мне навыки беспалочковой магии, но радоваться что-то не тянет — лучше бы меня не вынуждала к этому ситуация.
Винки привела Крауча, в руках которого были зелья. Надо ее отучать от вбитых правил — не влезать во всякие магические штуки хозяев без них самих и не брать зелья. У домовиков, как я выяснила относительно недавно, это табу.
Барти вопросов задавать не стал, да и вообще говорить что-то не счел нужным. С ногой помог, вправлять, оказалось, ничего не нужно. Необходимо просто выпить зелье и отлежаться денек, оставив ногу в ровном недвижимом покое.
Крауч вздыхает тяжко, отправляет Винки на второй этаж, трансфигурирует россыпь камней на полу в подобие шины, закрепляющей кости, и помогает подняться. Прыгать на одной ноге совсем неудобно, и это не самый быстрый способ передвижения, потому ему приходится нести меня на руках. Винки тоже не вариант: при переносе может только хуже стать.
— Да, отец, со мной все хорошо, болит совсем чуть-чуть, незачем так переживать. Что ты обо мне так сильно волнуешься, — с сарказмом прокомментировала я молчание и получила беспомощный взгляд в ответ. Надо сказать, что я терпела, пока зелье лишь частично помогало, и потому была слишком раздражена, пока мы поднимались по лестнице.
— Я волнуюсь. Просто что спрашивать, если и так понятно, что нога сломана. В остальном ты выглядишь вполне здоровой. Если бы Белла тебя чем-то серьезным задела, ты бы не была сейчас так спокойна.
Да уж. Августа бы на его месте строила страшно суровое лицо и отчитывала бы меня за риск и неосторожность. А с этого что взять? Два слова: молодой родитель. Ему самому нужно говорить, что делать. Хотя доля правды есть.
— Ну мне бы было лучше, если бы ты достал мазь от синяков и царапин.
— Достану. Потерпи, я оставлю тебя в твоей спальне и пришлю Винки. Мне надо помочь Белле расположиться у нас.
Что?! Нет, не так. ЧТО?! Она здесь останется?! Мерлина мне в мужья, лишь бы не в мою часть дома!
Кстати! Он когда Винки отправлял, дал указ кому-то там помочь!
— Ты оставь-ка меня где-нибудь и поспеши, а то Беллатриса еще Винки убьет. Она же явно в неадеквате.
— Она не в неадеквате, — Крауч подарил мне осуждающий взгляд. — Она просто очень вспыльчивая.
— Если знал об этом, почему позволил ей дуэль со мной? Или тебя не волнует, что эта чокнутая может людей запытать до отказа мозгов?
— Я же говорил, то была сложная ситуация, — разговор стал даваться Барти с трудом. — На нас охотились, Хозяин пропал бесследно, а они просто могли знать, где он и что с ним случилось. Они просто оказались на стороне врагов и отказывались признавать наши идеи. Может быть, Повелителю нужна была наша помощь? Ты бы не сделала так ради своего друга Захарии?
Вот сейчас в самую точку попал. Потому что понимала, что сделала бы. Да и так уже сделала тому Пожирателю, из-за которого Захария без руки остался.
Выходит, ничем я не лучше?
Отличные мысли в голову забредают. Они лучше бы подошли кому-то из золотой троицы, кто боится ручки запачкать, потому что это низзя! Они же у нас добрые и светлые, стремятся к лучшему и следуют закону и морали, протягивают руку помощи врагу, когда тот держится за край обрыва, и потом умирают, получив от него удар в спину. А у меня так не выходит: я либо в чужой крови, либо кого-то калечу, причем одно другому не мешает, потому что враг — это враг и думать, что причинишь кому-то боль, нет времени. Задумаешься — не успеешь, промедлишь — умрешь. А что делать? Либо я, либо меня — тут не место моральным терзаниям. В таких условиях просто не удается отрешиться от всех ужасных вещей и продолжать жить как жилось, главное — не стать монстром. Размышлять о снисходительности и сострадании к врагу хорошо, когда сидишь в безопасности. А я на своей стороне, где всегда найдется место моим друзьям, и я не могу кому-то позволить их калечить или убивать.
Крауч меня действительно оставил. Пришла Винки хлопотать о том, достаточно ли взбиты у меня подушки. Отослала ее приготовить перекус.
Взяла свою книгу с записями чар. Такая тоска накрыла. Круто, конечно, превратить все что угодно в камень, неимоверно круто наслать тайфун, но что со всем этим делать, если враг не желает попадать под заклинание и воды вокруг ни капли? Все заклинания специфические. Или вот, например, из школьной программы трансфигурации — превратить черепаху в стальной кубок. Полезно при определенных обстоятельствах и как шаг к следующим ступенькам трансфигурации человека. Но не во время боя. Да, конечно, имеется боевой раздел трансфигурации, но в школе его не изучают, а я, пусть и овладела анимагией, все еще не добралась до того уровня, чтобы создать из воздуха нужный предмет. Да и некогда концентрироваться, представлять все, когда на плоской тренировочной площадке негде даже укрыться, чтобы выиграть секунду-другую.
И вообще, от школьного курса в основном обрывки, оставшиеся в памяти, четко помню лишь то, что постоянно использую. Да, даже с таким методом обучения — выбрасывая лишнее и малополезное — я опережаю школьника, даже среднего мага одолею, но не закаленного в сражениях воина. А значит, практика, практика и еще раз практика. Сцепив зубы.
Ранним утром следующего дня, окончательно залечившись, я взяла Крауча за жабры (фигурально выражаясь) и поставила перед фактом, что Лиама нужно перебазировать к его родственникам. Зачем рисковать из-за своего неумения (тем более у меня даже палочку отобрали) и отправляться самой, когда можно подключить Барти и Долохова и стрясти обещание не пускать туда развлекаться Пожирателей. Особенно Беллатрису, которая прочно обосновалась в гостях и скалилась в мою сторону на общих приемах пищи. Что поделать, этикет и правила гостеприимства. Удалиться из-за стола можно только сославшись на отсутствие аппетита, но это означало бы поднять белый флаг Пожирательнице.
Возвращаясь к обеспечению безопасности маглорожденного. Крауч, конечно, нос поворотил, но согласился за компанию с Долоховым. Русский товарищ сразу же выразил энтузиазм; не иначе, жучара, очки доверия заработать хочет. Хотя с утра явно был не выспавшимся. Я сагитировала их на поход за волшебной палочкой Лиаму в Косой переулок, благо можно уже выходить не боясь. Мне покупать новую наотрез отказались, объясняя про какой-то там диссонанс палочек. Мол, не уживутся у меня сразу две. И вообще, Беллатриса отдаст, ага! Щаз!
Не знаю, что сегодня за день такой, но прямо посреди улицы встретили рыжее семейство, зыркнувшее неприязненными взглядами (наверняка фотографически отметив моих сопровождающих) и своим неполным составом поспешившее удалиться. И улица слегка преобразилась. Людей по-прежнему было немного, но листовки со стен исчезли. Много магазинов еще, правда, закрыты.
Мужчины повели нас не к Олливандеру, а свернули в другую сторону.
— А почему не к Олливандеру? — тут же полюбопытствовала я.
— Закрыли его лавочку. Больно радикальных идей придерживается, всем подряд палочки раздает, а сейчас все строго по списку, — ответил мне Долохов.
У дверей обычной лавочки без вывески нас встретили двое магов со скучающими лицами охранников. Оживились только чуток, преградив нам путь чисто ради проформы, потому что уж рожи этих двух Пожирателей они не узнать не могли. Крауч развернул по очереди два свитка, и нас пропустили. Я отправила Лиама к человеку у прилавка, продолжая приглядывать за тем, как ему подбирают палочку, а сама обратилась к Краучу:
— Что за свитки?
— Бумаги, удостоверяющие личность. Здесь твое имя и статус крови.
Статус крови? Это что-то новое. Хотя бумаги одобряю. Авось волшебники и до паспортов дорастут, а там и слепки ауры вместо этих пергаментов в недалеком будущем примут.
— Дай посмотреть.
Крауч странно переглянулся с Долоховым, думая, что я не вижу, и замялся. Пришлось повторить. Получив на руки пергамент, я вчиталась в ровный бесстрастный почерк.
Имя, род, статус крови — чистокровная. Родители, дедушки-бабушки, отсылка к десятому колену волшебников, место учебы, свободное место для рекомендации от школы и указания места работы, подписи, печать 'Комиссия статуса крови. Министерство магии'. В верхнем уголке колдография. Ничего нового.
— А второй?
Второй пергамент практически ничем не отличался, кроме того, что составлялся на имя Лиама Керригана. Маглорожденный... и приписка: собственность Айрли Крауч... Чё?
— Это что такое? — возмутилась я шепотом, тыча пальцем в пергамент.
Покосилась на мальчика у прилавка, который рассматривал палочку в своих руках и прислушивался к ощущениям. Да, лучше бы он этого не видел.
— Сейчас иначе никак, — пожал плечами Долохов. — Ты его себе забрала — значит, он твой. Зато можешь не переживать так за его безопасность. В крайнем случае потребуешь компенсацию за его увечья.
Чего?! Это что за рабовладельческий строй? Я что же, подобие крепостного права вижу сейчас?!
— Спрячь, пока никто этого не видел, — всучила я пергаменты обратно Краучу, который также пожал плечами, положив их в широкий карман.
Их счастье, что у меня палочки с собой нет! Уж я сейчас не так спокойна, как они! Хотя стоп. Что-то в памяти шевельнулось. Магический мир все еще недалеко ушел от моды и правил средневековья. Как жили сто лет назад, так живут и сейчас. Ну это понять можно: волшебники живут дольше маглов, в зависимости от силы бывает, что и вдвое, и втрое дольше. Так что смена поколений тут медленная. Но это же Англия! Тут система вассалов, об этом упоминал Долохов. Маги, бывает, если перед кем-то в большом долгу или сильно благодарны кому-либо, или еще что случилось, передают себя, свой род и своих потомков в подчинение сильному роду. Часто кажется формальным, потому что это не афишируется, но такие правила все еще в силе. Правда и отказаться могут, но только прямо в лицо. Вопрос еще большой, выживешь ли ты после своего отказа, оскорбив таким образом своего бывшего босса... Но выбор есть.
Тем не менее на такую штуку я бы не согласилась, тем более за спиной у самого мальчика. Здесь я все же придерживаюсь позиции приходящих в мир новичков, выросших на демократии, отрицающей любую форму рабства. С другой стороны, если это сделали, то теперь Лиам точно под моей защитой и отказаться он в любом случае сможет. И любой, кто причинит ему вред, будет отвечать передо мной. И перед Краучем. И перед Долоховым. И даже если очень-очень повезет (моей хитрости) — перед Лордом. А отказаться он всегда сможет. Решено: подожду спокойного времени и скажу ему. Я же не зла желаю и пользоваться этим в гнусных целях не буду. А мальчика надо защитить, потому что я уже в ответе за него. Он сообразительный — поймет.
Лиам, кажется, что-то выбрал, но, судя по виду, сомневался в этом. Сердито скрестив руки на груди, я снова попробовала взять свое.
— Мне нужна палочка.
— Да вернет она тебе ее!
— А мне нужна запасная. Вдруг я эту сломаю?
— Вот увидишь, ты со своей до старости еще проходишь. Чтоб палочку сломать — это невиданно. А новая тебя слушаться не будет.
И еще так хитро Долохов предложил мне подобрать палочку. Я попробовала, но ни одно заклинание не выходило так, как надо: от маленького отклонения в точности попадания до полной противоположности желаемому, а некоторые вообще сами из руки выскакивали! Непонятная хрень какая-то! Будто мне кто-то под руку Экспеллиармус кастует. Но нет, я отходила к разным углам комнаты, становилась спиной к стене... Ну не могли они так сделать! Я все возможности им перекрыла!
