— Меня и без нее берут во внимание, — и взгляд, который сам собой становится пренебрежительным, в сторону Драко.
Реакция блондина на этот выпад тоже о кое-чем говорит. Помнится, я знала, что Паркинсон моя выходка не сломает. И не сломала — девушка сейчас сама язвительность и пренебрежительность, но теперь она выбирает слова осторожней и не нарывается, как та же Джинни. А вот Драко... Драко сломали. То есть совсем. Он сидит, пусть и в собравшейся большой компании, и в обществе Крэбба с Гойлом, но на краю дальнего дивана, напряженный, совсем слегка сутулится, взгляд преимущественно вниз или перед собой, но слизеринцы... слизеринцы еще более показательны! Даже если отбросить их эмоции, которые я чувствовала без всяких усилий — короткие безразличные взгляды проходят по нему, будто его здесь вообще нет. Нет, я понимаю, гвоздь программы сегодня я, но вопросы задает совсем не он и авторитет свой тоже не показывает. Вопрос возникает:, а был ли он вообще, авторитет-то?
Нотт, кстати, тоже вопросов не задает, но сидит по левую руку (Кан занял место справа) и с таким видом, будто он уже и так все знает.
Паркинсон, сидящая на ручке дивана, задевает Малфоя за плечо, привлекая внимание:
— Драко, скажи что-нибудь! Тебе тетя наверняка рассказывала что-то! Да ты сам в Ближнем круге! Лорд наверняка держит ее из жалости. Зачем еще ему она?
— А я откуда должен знать, зачем Ему она, — огрызается Малфой. Ну чисто зверь. Ага, мышка. — Он в свои планы никого не посвящает.
— Отец думает, Лорду нужна смена, вместо тех, кто ослаб в Азкабане и не оправдает надежд, — неожиданно скрежещет своим низким голосом Гойл, заставляя всех перевести на него внимание. Но он уже молчит, как ни в чем не бывало.
Но, кажется, все поняли. Осознание с большой буквы пронеслось по лицам.
— Нам что-то светит разве что после школы, — сидящий напротив Забини перекидывает ногу на ногу, рассевшись в кресле по-хозяйски. — Но Айрли у нас незаурядная волшебница и она — Крауч. И уж никак не девочка на побегушках, Панси. С такими Лорд лично не беседует.
Кана ощутимо выбешивает внимание Забини, но я положила ладонь в его руку и он ограничивается разнообразными взглядами. Я лично пока не поняла — со всеми Забини так себя ведет или нет. Малфой говорил, что он оказывал внимание многим красивым девушкам. Сам, конечно, лицом вышел, так что это понятно.
— А не ты ли, Блейз, сомневался, что даже шестнадцатилетние мы ему не нужны? — продолжает упрямо гнуть свое Паркинсон.
— Мы в этом году закончим школу, позволь тебе напомнить, — легко, расслабленно отвечает слизеринец.
— Так зачем ты Лорду все-таки нужна? Что он тебе предлагал? — Паркинсон в возмущенных чувствах переводит свой огонь на меня.
— А это уже касается не всех. Собственно, меня и Темного Лорда.
Я ухмыляюсь ей в лицо, ощущая воцарившуюся тишину. Семикурсников пришлось покинуть, когда я заметила собравшуюся небольшую компанию мальчишек-младшекурсников. С первокурсниками-второкурсниками разобралась легко и быстро, артефакты Лиаму верну обратно. Подарок все-таки. Слизеринцы на это представление отреагировали не бурно. И это радовало — только наездов с криками мне не хватало. Думаю, все же, они ситуацию поняли, потому встревать не стали, ведь я ясно дала понять, что артефакты от меня.
'Компания посвященных гораздо больше', — размышляла я, поднимаясь чуть позже в спальню, через почти пустую гостиную. Я, Темный Лорд, Крауч, возможно Долохов и Беллатриса... А еще Темная богиня — Анну, Морриган, как там ее еще зовут? Только что-то мне подсказывает, что мотивы каждого мало совпадают с остальными. По крайней мере, я еще толком не разобралась в этой ситуации.
Это выяснила. Седьмой курс мне палки в колеса ставить не будет. По крайней мере, большинство, потому что многие сами дети Пожирателей смерти. Да и показала я, что себя в обиду не дам.
Пожелав в ответ спокойной ночи своей соседке, я задернула полог. Через полчаса мысленных метаний, я не выдержала и забрала связку сменной одежды, под маскирующими чарами вышла в подземелья и спустилась в Тайную комнату, где переоделась, оставив сменку. Без василиск-экспресса подумаешь трижды, а не создать ли какую-нибудь систему перевозки, пока бежишь по трубам к тайному выходу в Запретном лесу.
Хорошо, что я вернула свою осторожность, выбравшись на свежий воздух. В Запретном лесу — не зевай! О чем мне любезно напомнили акромантулы. Трое. Спустя загоревшихся десять деревьев, один из них лежал кверху лапами обжаренный моим огненным заклятием, а остальным удалось сбежать. Управляемый столб огня из палочки, который я недавно освоила под гнетом обстоятельств, конечно, крут и гораздо мощнее Инсендио, могущего разве что подпалить шерсть на огромном пауке. Но все же недостаточно. Одного мне удалось окружить огнем, а второй получил только ожоги. Шороху навела... Ой-ой. Но режущим заклинанием за пауками не угонишься — больно ловкие и прыгучие. Вот как огонь первый зажгла — так и пытались неожиданно выпрыгнуть на меня. Пришлось вначале побегать и защищаться, держа удар мощной туши, выпрыгивающей с самых неожиданных мест.
Пожар дальше не пошел, все слишком сырое. Эх, хоть от лаза чуть-чуть отошла, чтобы следом аппарации не мусорить, а потом даже дальше отбежала, пока искала пространство, где будет меньше нависающих над головой деревьев. Так что есть надежда, что пепелище не выдаст тайный ход.
Обнаглели совсем! Непуганые стали нынче акромантулы! Мелочь ведь была — не больше лошади, а мне пришлось повозиться. Будь здесь Каа, внушающий им ужас, они бы не осмелились даже. Адреналина теперь на всю ночь. Еще и испачкалась, пока бегала. В волосах лист нашла. Придется забежать на Гриммо, привести себя в порядок и умыться. Темень такая в лесу, самой страшно в свое отражение посмотреть.
Стоило мне пройти четыре шага по коридору от входной двери на Гриммо, как сзади что-то затрещало, засвистело и грохнулось. Оборачиваюсь -, а там Кикимер с таким гордым видом стоит, будто он Геракл какой-то. На полу валяется серый сверток, из которого торчат руки-ноги. Примечательно, что ушастая голова лежит отдельно.
— Кикимер защитил хозяев! Кикимер убил врага! — провозгласил победитель.
В коридор на шум одна за другой сбежались девушки. Лиза позеленела лицом, прикрыв рот, и громко ойкнула, привычным жестом обняв себя за живот. Дженна опомнилась быстрее:
— Молодец, Кикимер. У него были плохие намерения?
— Подлец проник домой, негодяй желал зла, чужак, грязь под ногами моей хозяйки! — для наглядности своих чувств домовик экспрессивно пнул тело ногой.
— За мной следили? — поняла я.
— Это очень недобрый знак. Посмотри, нет ли на нем нашивок, — посоветовала миссис Блэк, открыв свои шторы почти бесшумно.
— Кикимер, подними, пожалуйста, тело.
Я побрезговала, девушки тоже не горели желанием, а вот Кикимера совершенно не волновало ни тело, ни текущая из шеи кровь. Ну, убирать-то все равно ему.
Понимая, что к этому все шло, я рассматривала герб Хогвартса на повязанном на манер тоги белом полотенце. Правда, было бы странно не приставить следить за мной незаметного шпиона. Правда, он немного глуповат, раз рискнул заявиться в дом. Пусть дом Блэков снаружи все еще выглядел облезло, но изнутри уже появились признаки ремонта. А коридор-то! Неярко, но чисто, ни грязи, ни паутины, новые светильники разливают приятный зеленоватый свет. Грубую ногу тролля прикрыли большим разлапистым растением в рельефном горшке.
Пусть теперь мое лицо не в графе разыскивается, но, как бы это самонадеянно не звучало, думаю все еще известно людям. Потому покинув Гриммо, я привычно уже накинула капюшон и проверила, насколько хорошо заклинание, сгущающее тень скрывает мое лицо.
Найти Августу проблемой не стало. Благодаря частому посещению больницы, я была прекрасно знакома с системой размещения и, не обращаясь в регистратуру, сразу же поднялась на этаж, где размещают пострадавших от заклинаний.
Что они с ней сделали?.. Ладно, я спокойна и не совершаю поспешных действий, прежде думать, а потом решать. Нет, я не сведуща в лечебной магии и методах лечения, но мне казалось, так как нападение произошло буквально вчера, что здесь должна быть куча артефактов, контролирующих состояние пострадавшего. А Августа не должна изображать статую самой себе или окаменевшую жертву василиска. Тем более мумию окаменевшей статуи василиска. Я надеялась, если это будут последствия Круциатуса, Августа хоть и будет не совсем в адеквате, но хотя бы в сознании. А то что я видела в памяти Невилла — это всего лишь лечебный сон. А здесь... Что делать? Может быть она уже...того?
Я подошла поближе. В голову напрашивалось только одно — попытка проверить легилименцией сознание. Я ведь не со злым умыслом, верно? И не собираюсь лезть в самые глубины, так, по поверхности, чисто ради проверки! Потому что смотреть как человек спит с открытыми глазами — это жутко.
Сознание не спало. Мысли — лишь тревожно мечущиеся, щемящие сердце, панические — метались без перестану. Августа как-то почувствовала, что я делаю и позвала меня. Не по имени, не в голос, в сознании вообще таких понятий нет, только мысль и желание. Я не видела никакой опасности, я отгородилась от ее эмоций проецируемых на меня и твердо была уверена, что смогу контролировать все, не увязнув навсегда. А это вполне могло случить, не возьми я все под контроль. Августа не была легилиментом и даже окклюментом, она лишь позвала, не зная, что делать дальше. Мир соткался моим воображением. Грудь сдавило, дышать стало тяжело — это были не мои ощущения.
Мои ноги твердо стояли на полу деревянной беседки. Всего в паре метров разлилось озеро и других его берегов не видно. Ветер зашевелил склонившиеся над самой водой зеленые ивы с длинными вытянутыми листьями. Недвижимую воду всполошил волнами прыжок зеленой жабы. Я вздрогнула от реалистичной картины, вызвавшей каплю застарелой тоски, и отвернулась.
Я знала куда смотреть и подошла к одному из дверных арочных брешей в беседке, где меня могла видеть осторожно ступающая по скользкой траве Августа. При виде меня она на секунду застыла, чтобы ускорить шаг и побежать, подняв подол платья.
Ступив на дощатый пол, она вытянула руки, положив их мне на плечи, и пристально всмотрелась в лицо, будто пытаясь понять — я или не я.
— Вот и пригодилось увлечение ментальными науками, — сказала я, чтобы разрядить обстановку и объяснить, что происходит. — Мне хватило умений, чтобы создать это все в твоем сознании. Вот только я не пойму, кто и как сумел сотворить такое заклятие окаменения, что его до сих пор не сняли.
— Я должна многое тебе рассказать. У нас мало времени, — Августа быстро прыгнула с места в карьер, срывая спокойную неспешную беседу, которую я пыталась начать. Потому я сразу решила развенчать домыслы, пока она не завелась.
— Августа вы с Невиллом у меня по-прежнему на первом месте и я все та же самая. Здесь невозможно соврать. Для Круциатуса были причины...
— Это неважно, — вот умеет она одной фразой вводить в ступор. — Я тебе верю. Невозможно резко изменить свое мнение, и ты не тот человек, который сегодня говорит одно, а завтра другое. Для всего у тебя были свои причины. Я должна тебе сказать, пока могу. Не говори, я знаю, что у меня осталось мало времени, я должна успеть рассказать. Заклятие окаменения еще не добралось до моего сердца и головы, но время истекает слишком быстро. Пообещай мне, что уйдешь сразу же, как только я скажу.
Я все еще удивленная, кивнула.
— Я все думала о твоем заявлении, что ты сможешь помочь Френку с Алисой. Не обижайся, но я тебе не поверила и вселение надежды лекарем мне не очень понравилось. Никто тебе точно не скажет, нужны ли два сознания для этой работы или можно справиться в одиночку, потому что никто о таком никогда не слышал. Сильный легилимент только теоретически может взять под контроль их сознание и указать им выход из их внутреннего мира, где они остаются по сей день. Но мало того, что это опасно, если легилимент слаб. Если ты смогла создать это, у тебя есть шанс, но я, прошу тебя, подожди с этим, поучись еще немного, потренируйся...
— Я никогда не спешу рисковать, когда недостаточно уверена в результате, ты же знаешь это.
— Знаю, — резко выдохнула Августа, снова набирая в грудь воздуха. — Скорей всего два сознания это выдумка, чтобы выманить душу того мага, что был в медальоне. Ты его искала и Дамблдор, очевидно, считал, что ты сумела его обмануть, когда не обнаружил желаемого в медальоне. Зачем это ему ума не приложу, но хорошо, что он не получил чего хотел.
Я жаловалась, что у меня отобрали Реддла? Забудьте! Какое счастье, что его забрали! Иначе недолго бы он оставался в моих руках. Но тогда получается...
— Получается, что лекарь Сметвик говорил то, что хотел Дамблдор?
— Малоизвестный член Ордена Феникса, лояльный лично Дамблдору за давнюю услугу. В собраниях ему нет смысла участвовать. Ты считаешь, без опытного лекаря они бы долго протянули на своих знаниях на уровне домохозяйки с книгой 'Залечи синяк сам'?
— Значит, и остальное что он говорил обо мне тоже ложь?
— Морочил голову он в основном мне, — негодующе произнесла Августа. — И отвлекал меня, пока тебя загоняли в ловушку. Больше никаких блокирующих печатей на твоем источнике, поняла?! Сама может не справишься, но все же постарайся найти лекаря и быть под наблюдением. Закрыть глаза всем лекарям он не мог и откровенно переврать тоже, но мне не нравится, что твой источник взяли под контроль. Теперь я не могу слепо верить, что блокирующие печати надо обновлять, но снимать все сразу не спеши. Разберись с этим.
— Ясно. К нему я все равно больше не стану обращаться. Где я смогу забрать все выписки и его выводы?
Августа, конкретно подготовилась. Я еще помню, когда она посоветовала мне открыть счет в обычном магловском банке. Может они и не такие надежные, и драконов там нет, но зато редко кто будет там искать. Кроме того, Августа открыла камеру хранения и добавила туда пару магических дополнений к защите. Теперь я знала, как безопасно открыть ящик, осталось лишь забрать ключ в ее вещах. Августа тоже следовала правилу — все свое ношу с собой. Ключ по ухваченному мной образу, к счастью, маленький и невзрачный, что сразу и не определишь откуда он.
— Теперь о том, что происходит. Я увязла кое в чем.
Она выдохнула, тяжело опустившись на скамейку. Я присела на противоположную. Все говорило о том, что она сожалеет и ей тяжело начать рассказ, но продолжила говорить она все также твердо и быстро.
— Я много думала о Дамблдоре и Ордене Феникса. В этой войне их сторона права, но с недавних пор мне стали не по душе их методы. Их состав вблизи мне показался странным, похоже на сборище энтузиастов, лишь единицы способны перейти от слов к делу. Но все они молоды. Я начала догадываться о своей судьбе, когда заинтересовалась судьбами членов Ордена. Блэк и Поттер, самые яркие фигуры и огромная удача. Удивительно, как Блэк смог резко изменить свои взгляды. Еще удивительней повальная смертность его семьи, и не только его в те годы от вспышки драконьей оспы. Я тогда не смогла связать исследование Дамблдором драконьей крови с этими событиями: он заявил о своих достижениях гораздо позже, а ни я, ни Фрэнк с Орденом Феникса связь не держали. Проредили тогда ряды волшебников существенно. Но эти методы... Молодые легко поддаются внушению, кто хороший, а кто плохой. Мне тоже казалось, как и всем, что Орден — настоящие герои, но такого ни один волшебник не потерпит даже от оплота Светлых сил, — ее глаза загорелись, выдавая силу, все еще теплящуюся в старой волшебнице. — Амулеты нейтрализующие артефакты для защиты сознания, лишь чтобы проверить, кто верен идеям Ордена. Разделение людей на нужных и не очень. Использование и направление детей... Да очень удобно, — Августа скривилась и выпрямила спину еще больше напрягшись. Я заподозрила неладное. Вдруг, я перепутала тяжесть беседы с тяжестью проклятья?
