Утро выдалось тяжелое, кроме того, что я не выспалась. Шепотки за спиной усилились. Подслушала тут Асторию Гринграсс, точнее, как она ответила на прошедший слух, будто меня Пожиратели до Хогвартса доставили:
— Да она с собой плюшевую игрушку до четырнадцати лет таскала!
Посмеялась. Жаль снова одна — знал бы кто, что это была за игрушка...
С самого утра меня не покидало ощущение натянутой пружины. Еще немного и что-нибудь случится. Но я, казалось, была повязана по рукам и ногам. Ни шагу ступить без чужого наблюдения, оттого вся на нервах. Оторваться хоть на пять минут от преследователей с зелеными змеиными нашивками означало поднять тревогу. Даже в уборную и то одну не пускают — обязательно кому-то надо тоже. Как назло, сегодня подряд два урока у обоих Кэрроу. Толком обмозговать все времени не было.
Первой была Защита от Темных Искусств. Расслабляться не стоило, хотя я и так как на иголках. За две минуты до звонка у класса появился Амикус Кэрроу. Он окинул толпу под кабинетом быстрым взглядом, усмехнулся белыми (!) новыми, но кривыми зубами, и прошел в кабинет, подавая знак всем следовать за ним. Урок был сдвоенным Слизерин-Когтевран. Слизерин в большинстве своем подался на первые парты, но не доходя до середины через один разбавился воронами. Четкого разделения не было. Естественно, меня больше устроили бы спокойные и нейтральные когтевранцы. Все произошло всего за пару секунд, пока я стояла, и свободных мест на выбор почти не осталось, потому я заняла парту за Асторией Гринграсс и вторым однокурсником. Через секунду рядом села Саманта — моя новая соседка. На вопросительный взгляд я просто кивнула, разрешая сесть рядом. Расстановка мест осуществлена и, на мой взгляд, удачна. Я ровненько посередине.
— Меня зовут Амикус Кэрроу, — прохрипел сиплым голосом колдун. — На моих уроках я не буду терпеть даже выкриков с места. И лучше меня не бесите, — взгляд, наконец, уперся в меня.
А я все ждала. С мрачной решимостью не отвела взгляд. Он отвлекся и сел за свой стол, в давящей настороженной тишине громко раскрыв список учеников.
— Я называю, вы встаете, ясно?
Не дождавшись ответа, он повысил голос до крика:
— Я спросил — ясно?!
Ученики нестройным хором ответили.
На названных учеников, он поднимал быстрый взгляд и снова упирался в список. Много времени на перекличку не ушло, он снова поднялся:
— Продолжим. Если я сказал стоять ровно — стоите ровно, если сказал сесть — значит, сесть! Даже если я сказал стать на голову, вы стоите на голове! Начнем с простого. Заклятие Круциатус...
— Мы будем изучать Круциатус? — пискнула какая-то когтевранка впереди.
— Будем! — рявкнул Пожиратель, одним большим шагом оказавшись над ее партой. — Я сказал с места не кричать! Руку поднимай! На первый раз прощаю, как для тупых, — спокойнее продолжил он, возвращаясь назад. — Я сказал, заклятие Круциатус, называют проклятием боли. Почему не записываем?! — послушно зашумели пергаменты и заскрипели перья. Я не спешила отводить от него глаза и браться за перо. — В темных искусствах вообще почти все будет больно, а если не больно, то точно смертельно за две секунды. Считается, что защиты от него нет, но только если не попадать под него или уметь использовать сильные щиты, что вам, откровенно говоря, не светит. Боль фантомна, проклятие расшатывает нервы настолько, что вы будете биться головой о камень, лишь бы прекратить это. Но после прерывания действия, не будет никаких ранений. Крауч, — обернувшись, фамилию он произнес так предвкушающее, что у меня не осталось сомнений, что он только этого и ждал. — Прочитай, что записала.
Моментально ученики подняли головы. Соседка чуть придвинула пергамент, заметив мой — идеально чистый.
— Без подсказок! — Кэрроу оказался зорким. — Фамилия?
— Джонс, — ответила с испугом Саманта.
— Я и так могу рассказать об этом проклятии, профессор, — заговорила я, чтобы не подставлять соседку. — Кроме того, что вы сказали, Круцио зависит от желания причинить боль и от личной силы, как и все заклинания. Есть еще один способ защиты, — я сделала паузу, заставляя его задать вопрос.
Он сверлил меня взглядом так, что искры летели и сквозь зубы спросил:
— Какой же?
— Если вы очень сильный окклюмент, можно не дать сознанию ощутить боль.
— Сомневаюсь я, что ты сильный окклюмент, — хмыкнул Кэрроу с превосходством и с долей облегчения.
— Ну да, — пожала я плечами.
— Что, — Кэрроу задержал на мне взгляд, заподозрив в глазах внутреннюю усмешку и перевел глаза на поднятую руку.
Это была одна из близняшек.
— Что такое окклюменция?
— Умение управлять своим разумом и защищать его от покушений извне. Очень сложное и доступное не всем.
У меня закралось подозрение, что Пожиратель не один из этих людей.
— С Круцио закончим. Главное, что вы должны запомнить — после него с вами ничего не случится страшного.
— Кроме сумасшествия, — встряла я, так как все еще стояла.
— Только слабаки сходят с ума от Круцио! Наказание для того и придумано, чтоб больно делать и учить думать! Сядь, Крауч! — рявкнул он и мне ничего не оставалось, как промолчать.
Не нарываться. Только дать понять, что я могу повторить.
С виду я бы никогда не признала в нем преподавателя. Сложно подыскать более бандитскую морду. Но тем не менее Амикус Кэрроу мог долго говорить о Темных искусствах... и как оказалось, даже интересно, когда слишком увлекался и его не перебивали. Посреди урока он перешел на другое заклинание — заживо сдирающее кожу и сравнил его с Круцио, затем также сделал и с заклинанием вырывания ногтей, что по его словам часто использовалось в аврорате. Лица многих учениц и учеников позеленели, а он, не обращая на это внимания, буднично пояснил, что для того, чтобы пациент не делал глупостей, вроде скончаться раньше времени, всегда держат штатного колдомедика, но это уже когда совсем крепкий попался, чаще всего хватает и Круцио. Мои же впечатления можно охарактеризовать коротко — ну и что? Что с того, что он с легкостью говорит о таких вещах? Разве он виноват, что у некоторых желудки слабые? Хотя после уроков зельеварения совсем не должны быть такими. Я помнится как-то побывала в среде студентов-медиков... Тот же человек работающий в морге — чем он виноват, что проходит через это? В общем, я заподозрила в Кэрроу именно гробовщика и впечатления остальных вызывали лишь презрительное фырканье.
Ощущения после урока, с уже наверняка кровным врагом (в переносном смысле, до официального объявления, по крайней мере), были двоякие. Слишком резкий, грубый, невоспитанный, плохо образованный во всем остальном, но он знал эти темные искусства, и я с удивлением словила себя на мысли, что гадаю, каков будет следующий урок. Пусть я предпочту изучить что-то другое, но ведь врага надо знать в лицо! А значит, есть смысл ходить на эти уроки, тем более что выпадов и выстрелов глазами в мою сторону было не так много, как ожидалось. Честно говоря, я была готова, если не к дуэли, так уворачиваться от летящих в меня парт и стульев.
— Я, думала, будет хуже, — выдохнула Саманта, покидавшая класс вместо со мной.
— Я тоже, — искренне призналась я. — Но пока что ничего страшного.
— Повезло нам, что мы с Когтевраном, лишь бы с магловедением также обошлось.
— А что так?
— Вчера Кэрроу взялись за шестой и седьмой курсы. Поговаривают, больше всего выпендрились грифы и кое-кто из них был лично ознакомлен с изучаемым заклинанием, — она поежилась, видимо, вспомнив, о чем нам рассказывали.
— Поговаривают, и про меня много чего, — ответила я, гадая, кто же эти смельчаки и нет ли среди них моего брата.
Вроде не должен Кэрроу осмелиться на первом же занятии... Хотя у него в этом плане явно нет тормозов.
Гадания не имели смысла, без фактов, но раз школа не гудит, а преподаватели не бегают по стенам в истерике, то слухи приукрашивают. Правда, надеюсь, Захария тоже не попал в этот список почета. Но теперь хотя бы понятно, почему все ученики сохраняли в классе идеальную тишину, боясь лишний раз пергаментом шелохнуть.
— Кстати, спасибо, что хотела помочь.
— Да ладно, я думала, он сделает что похуже, чем переговариваться с тобой.
— Сомневаюсь, что он решится на это, — ухмыльнулась я и добавила про себя 'если не захочет повторения на глазах у учеников'.
На уроке, сестры Амикуса — Алекто, я уже несколько расслабилась. Зря вообще-то. Женщина оказалась смышленее него. И злопамятней.
— Крауч! — вместо приветствия и представления, она первым делом выкрикнула мою фамилию. — На первую парту!
Я растерялась слишком надолго. Взгляды толпы в мгновенье пересеклись на мне. Впереди сидящие слизеринцы с промедлением, но уже собрали свои вещи и Пожирательница снова повторила приказ, взмахом палочки бросив мои вещи на первую парту с краю. Такое развитие событий мне с самого начала не понравилось.
Пришлось покинуть Саманту и сесть с однокурсником... как же его там... Надо бы хоть фамилию и имя узнать.
Позади сидели близняшки Кэрроу. Чувствую, придется постоянно быть настороже. Вот Импервиус бы помощнее применить, но поздно — привлеку внимание всплеском магии, вдруг она умеет их тоже чувствовать. Пока что Алекто Кэрроу темная лошадка с неизвестными возможностями и большим зубом на меня. Именно по второй причине подойдет и подпитка артефакта с щитом.
Кэрроу оглядела орлиным взором класс и удовлетворенно ухмыльнулась — как будто четкая грань разделила кабинет надвое: гриффиндорскую часть и слизеринскую.
— Ко мне обращаться только профессор Кэрроу, — деловито сообщила она своим каркающим хрипловатым голосом. — Я и мой брат отвечаем за дисциплину, и любое ее нарушение теперь будет строго караться. Это касается не только поведения на уроках.
У меня дежавю. Глаза ее хотят пришпилить на месте. Она стоит всего в двух шагах и смотрит сверху вниз, будто говоря, кто тут главный нарушитель. А я что? Я ничего... Делаю вид, что мне срочно надо очистить перышки на писчем пере. Жаль только детские песенки, как в классе зельеварения сами на язык не взбираются. Привычку еще следует выработать.
— Как вы все знаете, волшебники разделяются на чистокровных, полукровок и грязнокровок, — отступив к доске, Кэрроу приступила к вступительной части. — Чистокровные — элита и самая важная часть нашего общества. Они главная сила, они преумножают нашу мощь. Полукровки должны стремиться стать чистокровными и обрести все привилегии и права волшебника! Грязнокровки же, — она усмехнулась, — лишь загрязняют чистую энергию, оставляют пятна на имени чистокровного волшебника. Они достойны лишь прислуживать высшим магам и им очень повезет, если они окажутся настолько полезными, чтобы был смысл оставить их в живых.
Я лениво проследила за ее взглядом и увидела гриффиндорца трясущегося от страха, но исправно пытающегося взять себя в руки. Маглорожденный.
— Грязнокровки годны лишь для самой грязной работы, которую можно поручить домашнему эльфу. А сейчас мы проверим, кто здесь кто, — она снова показала зубы в агрессивной улыбке. — Я называю имя, вы встаете и называете статус крови.
После вступительной речи меня стало клонить в сон, а пока неимоверно долго тянулась своеобразная перекличка почти в полной тишине, мне еще сильней захотелось спать. Я стала рассматривать кабинет, пытаясь отвлечься. Первым делом бросались в глаза плакаты на всех стенах, агитирующие за чистоту крови. Но на одинокой полке, заваленной коробками, лежала самая настоящая миниатюрная модель автомобиля... пластмассового... детского, которыми играют в песочнице. С желтой кабиной водителя и оранжевым кузовом на зеленых пластмассовых колесиках.
— Что смешного, Крауч? — резко спросила Кэрроу, когда я не смогла сдержать смешок.
У этой, очевидно, со слухом было все в порядке. И она готова дергаться и срываться на любую мелочь с моей стороны.
— Я заметила у вас любопытную магловскую вещицу, — я указала на полку.
— А, знаешь что это?
— Понятия не имею, — соврала я, так как мне показалось, будто она ищет повод.
— Эта штука заменяет маглам метлы, но они не летают. Всего лишь ползают по земле... к чему привыкли и грязнокровки.
В классе не было больше ничего нового, а закончив с перекличкой (ей ничуть не надоело оскорблять и делать едкие подколки в адрес 'нечистых') она продолжила проводить политинформацию, чем снова усилила на меня действие сна. Ну не могу я контролировать себя, когда так пытаются промыть мозг! Думаю, это все опыт избегания всяких религиозных проповедников на улицах и подобной навязчивой рекламы.
— Маглы, ничего не умеющие, завидующие волшебникам, загнали нас в подполье! Мы вынуждены скрываться, скрывать свои палочки, скрывать свои имена, следить, чтобы ни один магл не взял в руки нашу вещь, а ведь они хватают! Дай им волю и все отберут у нас! Грязнокровки, в свою очередь, в нашем мире пытаются забрать у нас все, включая нашу магию! Они все больше и больше с алчностью животных отбирают у нас! И мы это позволяли сами!
Распаляясь Кэрроу пошла вдоль класса, а я, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, подперла рукой потяжелевшую голову. И ведь понимаю, что спать здесь — рискованно, приходится бороться с привычками. Лишь бы дотянуть до обеда и не дать слипающимся векам закрыться до конца. Подремать в полглаза и то не выход.
— Бу-бу-бу, бу-бу-бу, — голос Кэрроу стал сливаться.
— Крауч! — громкий оклик привел в чувство и тут же среагировал защитный артефакт с постоянно поддерживающимся щитом.
В меня бросили заклинанием, хм.
Я вскочила на ноги и мне потребовалось пару секунд, чтобы взять себя в руки и понять, что сейчас же ответить обидчику не могу. Весь класс затаил дыхание, я чувствовала это, как тишину перед бурей.
— Не сметь спать на моих уроках!
— Прошу извинить великодушно... — огромного труда стоило сдерживать себя от действий, но вот язык хотел уязвить. — Я не могу выслушивать этот бред. Будет лучше, если я не буду посещать ваши занятия, — последнее сказала с нажимом.
Я закинула все вещи в сумку одним махом, не особо заботясь, как они легли, и направилась прямиком между парт. Это было безрассудно и опасно, лучше бы я обогнула парту и прошла вдоль стенки, но злость все еще сидевшая внутри требовала взять реванш и показать себя.
Палочка давно покоилась в руке. Проходя мимо нее, я была готова к любому движению с ее стороны. Кэрроу дала пройти. Она не сводит взгляда, а я готова отразить заклинание со спины. Дверь уже близко.
— Стоять! — рявкнула она, с такой решительностью, которой я не видела секундой ранее на ее лице. — Думаешь, если сил много, управы на тебя не найдется? Все найдется! Я здесь главная!
Мной это воспринималось уже как голос маленькой собачонки за забором — стоит только открыть дверь, как она тут же замолчит. Все дело лишь в том, что я не ограничусь открыванием дверей. В классе не только слизеринцы, а и гриффиндорцы — я не могу перед ними демонстрировать эту свою сторону, не хочу их пугать, так же как не хотела пугать когтевранцев. Мне не нужно отгораживаться ото всех, хотя сейчас очень хочется. Задолбаюсь потом всё всем объяснять.
