Демон не ел. Он вытянулся около костра и отдыхал, прикрыв глаза. Риэль, заштопанный от пояса до подбородка, стиснутый повязками и белый от потери крови, спокойно пил бульон. Его невольник блаженствовал, уминая мясо. Похоже, всем было хорошо, кроме, разве что, Кэсс. Она сжалась на своем одеяле и даже начала подремывать, когда прохладный голос вырвал ее из сладкого забытья.
— Вставай.
— Что? — она растерянно захлопала глазами.
На полянку уже опускались сумерки, вот-вот и настанет кромешная тьма. В животе шевельнулся страх... Он что же, собрался... Рабыня вспомнила предостерегающие слова Шлеца: "Если господин Амон тебя захочет, не противься ему..." В ее глазах отразился такой ужас, а хозяин столь многообещающе усмехнулся, что жертва сжалась и замотала головой. Он стоял над ней, наслаждаясь чувством превосходства, пока не устал смотреть на заячью дрожь.
— Где твой меч?
Девушка с трудом сглотнула стоящий в горле ком и растерянно огляделась — и правда, где? Она не вспомнила про оружие ни разу после обморока. До того ли было! А как теперь искать его в этой темноте? Несчастная затравленно огляделась. Кажется, железяка должна валяться вон там — возле осины, где утром перебинтовывали Риэля. Невольница поспешно начала вставать, но внезапный очень обидный, хотя и не сильно больной тычок повалил ее обратно на землю.
— Оружие надо держать в пределах досягаемости. Оно — часть тебя. Итак, где твой меч?
Чтобы не получить еще одну затрещину Кассандра откатилась и рывком вскочила на ноги.
— Он там, — палец ткнул в сторону уже скрывшейся во тьме осины.
— Принеси, — демон стоял расслабленный, безоружный, но с застывшим недобрым лицом.
Да что ж за издевательство-то! Теперь, чтобы взять меч, ей нужно пройти мимо. А он ей этого не позволит. Просить, умолять, обещать — бесполезно. Сейчас господин настроен унизить свою рабыню и остановить его можно... нет, никак нельзя! Ей просто суждено нынче вечером ознакомиться с очередным гадким свойством его натуры. И остается только надеяться, что хозяин не очень расположен к долгим дрессировкам.
Осторожно обходя Амона по крутой дуге, девушка ощущала на себе пристальные взгляды Риэля и Шлеца. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой! Рядом находились зрители, способные заступиться, но они предпочитали молча следить за развитием событий. Демон, казалось, вообще смотрел в лесную чащу, но когда Кэсс, сделав обманное движение, рванула, напрягая все силы, в сторону, он тут же вырос у нее на пути и несильным ударом отшвырнул обратно, на исходную позицию. Она отлетела как котенок и упала, больно ударившись о землю.
— Вставай.
Просить дважды не пришлось. Уж что-что, а валяться у него в ногах она никогда не станет! Еще один отчаянный прыжок и новый удар. Оказывается, он умел бить не больно, но обидно. Да что ему все ее жалкие попытки! Он держал в руках настоящий боевой меч еще тогда, когда Кассандрина пра-пра-пра-пра-прабабка лежала в колыбельке!
И снова прыжок, и снова удар, и снова она катится по траве, глотая слезы обиды. За что? Почему? Что она сделала?
"Ты заступилась за него".
— Что? — невольница удивленно застыла.
"Я заступилась за себя!"
Амон недобро повел бровью.
Ангел и раб у костра переглянулись, создавалось впечатление, что демон и его подопечная разговаривают без слов.
"Ты убил стольких людей, зачем?"
"Никому не позволено трогать то, что принадлежит мне".
"Я никогда не буду принадлежать тебе!!!"
Он сделал шаг к ней, и рабыня бросилась вперед, собирая воедино свою клокочущую ярость. Это было все равно, что бежать прямиком в глухую каменную стену. Она не надеялась победить хозяина, не надеялась даже повалить его, но очень рассчитывала хотя бы оттолкнуть.
Вот теперь он нарочно сделал ей больно.
Это была уже не игра с котенком, а тяжелый удар из тех, какие Кэсс доводилось от него получать лишь несколько раз. В голове словно взорвалась бомба. Слезы брызнули, и поверженная бунтарка рухнула к ногам победителя.
"Ты будешь принадлежать только мне. И я буду делать с тобой все, что пожелаю. А сейчас я желаю..."
Яркое бесстыдное видение вспыхнуло в пульсирующей от боли голове. Девушка закричала, как раненый зверь, и взвилась на ноги.
— Никогда! Этого не будет никогда!!!
Ослепительное яростное пламя сорвалось с ее выброшенных для удара рук и огненной волной понеслось на Амона. И тут же разгневанная мстительница закричала от ужаса, понимая, что убила единственное существо, которое ей было не безразлично в этом мире. Но в ту же секунду из огненной волны шагнул черный нечеловеческий силуэт. Жаркое пламя стекло по нему, как по гранитной глыбе, не причиняя вреда. Только заблестело от раскаленного жара тело, а на лице вспыхнули багряные узоры.
Тяжелая рука вновь отшвырнула Кассандру к краю поляны. Рабыня забыла про меч, забыла про боль, даже про собственное удивление. Она будто и впрямь всю жизнь кидалась огнем. Ревущая буря снова поднималась в груди. Демон глухо зарычал и бросился на нее. На сей раз безо всякой игры, будто равный на равную. Обжигающий шквал пронесся в воздухе, разлетаясь дрожащими искрами. Трава вокруг запылала, огонь стремительно побежал в разные стороны. Девушка вспыхнула факелом. Белое марево рвалось и ревело, оставляя тонкий силуэт чернеть в неудержимой стихии своего жара. Пылающие волосы развевались, руки, выброшенные вперед, гнали раскаленные волны. Казалось, никто не сможет преодолеть эту стену огня, но Амон бестрепетно шагнул вперед.
Повелительница огня ликовала. С ее души как будто упала огромная тяжесть, тело стало легким-легким, исчез щекочущий холодок ночи, кровь бежала по жилам, кипя и будоража. Она свободна! Она может за себя постоять!
— Как бы не так, — прозвучал прямо над ухом знакомый жестокий голос.
И на впадинку между ключицами больно надавили. Девушка закричала, закашлялась, согнулась, захлебываясь, а ревущее пламя стремительно ушло в землю, словно его и не было. Владычица грозной стихии снова стала всего лишь жалкой рабыней, над которой склонился ее вечный кошмар — демон, принявший человеческий облик. Откуда-то издалека предостерегающе крикнул Риэль. Кэсс его не услышала.
Амон наклонился к опустошенной, едва стоящей на ногах жертве и прошептал:
— Вся твоя сила — ничто. Ты сама — ничто. И если я захочу, действительно захочу, ты будешь с покорностью выполнять все, что я потребую
Голубые глаза смотрели пронзительно. Нахальная рука скользнула под просторную рубаху и уверенно легла на тяжко вздымающуюся грудь.
— Поняла?
Горячие пальцы коснулись нежной кожи. Жертва замерла, опозоренная, опустошенная.
— И если я захочу — а я захочу — ты станешь с радостными стонами делать то, что тебе недавно было показано.
— Никогда! — она смотрела с яростью, но демон вдруг улыбнулся, и пылающая ладонь медленно отправилась в путешествие по груди, спустилась к животу, скользнула по талии.
Стиснув зубы, униженная невольница сделала попытку вырваться, но обжигающие руки держали крепко. Тонкое тело била дрожь. Хозиян бесстыже улыбался и не собирался отступать.
— Пусти...
Вторая ладонь скользнула следом за первой. Неторопливые пальцы приласкали грудь, вдумчиво погладили спину, поднимаясь вдоль позвоночника...
— Ах, Кэсс... — со смехом шепнули ей на ухо. — Я умею убеждать. Ты сделаешь все, что я попрошу.
Она рванулась, но мужчина был сильнее и плотно прижал ее к себе.
Девушка задыхалась. Да что это такое! Почему, когда он рядом, она до такой степени не владеет собой?
— Нет, не сделаю.
В голубых глазах вспыхнула злобная звериная искра:
— Не забывай, я умею еще и приказывать. И пока не было случаев, чтобы мой приказ не выполнили.
Сердце глухо стукнуло о ребра, когда железные пальцы стиснули талию.
— Иди спать. На сегодня достаточно.
Она развернулась, чувствуя себя избитой, раздавленной и униженной одновременно.
— И не забудь найти меч. Завтра я проверю.
Кассандра вздохнула и побрела сквозь тьму туда, где предположительно лежало в траве оружие. От усталости рабыня ничего не замечала, поэтому задумчивый и полный смутного подозрения взгляд Риэля прошел мимо нее.
— Я извинился перед ней, — ангел бросил косой взгляд на спутника. — Как перед равной. Теперь я понял... она человек, свободный от проклятья. Поэтому тебя к ней так тянет. Ты любишь ломать и подчинять. Она забавна.
— Спи, — демон не стал отвечать на немой вопрос. — Она такая же, как остальные. Не придумывай то, чего нет.
— Амон...
— Каково это? — вдруг спросил тот. — Когда бросаются тебе на защиту, что ты чувствуешь?
Риэль помолчал. В их мире не было принято вставать на защиту слабого или выступать против заведомо более сильного. Поэтому поступок Кассандры выглядел даже не странным — диким.
— Сложно объяснить... — только и смог пробормотать его собеседник. — Удивительное чувство... словно тебя любят.
Короткий смешок стал своеобразным комментарием этой реплике. Демон лег, укрылся крыльями, прислушался к мыслям девушки и нахмурился. Зачем она постоянно об этом думает?
— Пора ехать, — этот голос мог вырвать из сна эффективнее любого будильника.
Кэсс как ошпаренная вскочила на ноги, но тут же рухнула обратно на одеяло, застонав: все тело словно превратилось в один сплошной синяк. Она попробовала встать снова, однако и в этот раз безуспешно — ноги просто отказывались слушаться. Амон какое-то время стоял, наблюдая за ее возней, а потом взвалил девушку на плечо и понес к ручью.
Руки дрожали, даже когда она зачерпывала воду, и каждое движение причиняло боль.
— Так всегда в первый раз после использования стихии. Она высасывает силы, — ответил демон на безмолвный вопрос.
— Я справлюсь... — она стиснула зубы и посмотрела в голубые глаза.
— Нет, — хозяин снова взвалил рабыню на плечо и понес к лошади.
Шлец, уже свернувший лагерь, усаживал Риэля в седло.
— Ему нельзя... — прошептала с мукой властительница огня, глядя на белого как смерть ангела. — Он умрет...
— За себя волнуйся, — беззлобно посоветовал Амон, усаживаясь в седло.
Всю дорогу его спутница молчала, кусала губы и старалась, насколько это возможно, отстраниться. Демон хмыкнул, но не пытался ей мешать, и они относительно спокойно и чинно ехали до самой остановки на ночлег. Лишь тогда хозяин небрежно снял ее с седла и, отдав Шлецу короткий приказ охранять, ушел в чащу.
Рыжий прислужник тем временем помог Риэлю слезть с лошади и усадил его, еще плохо стоящего на ногах на то же поваленное дерево, где сидела девушка.
— Ну и пара... — прошептала она, слабо улыбнувшись. — Как ты?
— Завтра буду отлично, — друг по несчастью отодвинул ворот рубахи и показал багровые рубцы на месте вчерашних ран.
— Но ведь раны, нанесенные демоном...
— ...может излечить только демон, — ангел откинул голову и чуть сполз вниз.
Ему не надо было ничего добавлять, Кэсс без проблем осмыслила сказанное.
— Я не понимаю.
— Даже я не понимаю, а я рядом с ним уже семьсот лет. Видишь ли, Мышка, Амон — воин. Он не видит ничего, кроме битв, и поверь мне, они у нас жестоки и кровопролитны.
— Какой он... друг? — осторожно поинтересовалась она.
— В бою всегда выручит, а вот в обычной жизни... скорее убьет, чем пощадит.
— И... все?
— Да, — Андриэль повернул голову и посмотрел на собеседницу. — Он спас тебя вчера.
— Когда? — озадаченно спросила она.
— Когда остановил. Ты еще не готова повелевать стихией, она могла истощить тебя до смерти. Огонь — страшная и опасная сила, управлять им сложно.
Кэсс промолчала, не зная, как отреагировать на эти слова.
— Я же вам нужна, — протянула она наконец. — Только так и не знаю, зачем.
— Ты в курсе, что наш мир проклят?
— Да, — кивнула девушка. — Только не говори, что мне надо снять проклятье.
— Сложно сказать, — хмыкнул Риэль.
— Тогда что?
— Возможно, принять участие в одном ритуале, — туманно ответил ангел.
— Каком?
Он грустно взглянул и ничего не сказал.
— Информативно.
— У нас далеко не все поддерживают идею проведения ритуала, так как нет уверенности, что он пойдет на пользу. Когда двадцать один год назад наш оракул сказал, что ребенок, который нужен, родился, в квардах впервые за последние полторы тысячи лет поднялся переполох.
— Все были в таком восторге? — уже более заинтересованно спросила Кассандра.
— Ты даже представить не можешь, в каком. Разгорелись жаркие дискуссии: кто-то предлагал убить всех младенцев, кто-то кричал о том, что ритуал — это опасная и бессмысленная затея, кому-то он казался единственно верным решением... В общем, предложений было множество, но все равно выбрали первое.
— Истребление...
— Именно. И поверь мне, мы бы ни перед чем не остановились, если бы не Рорк. Он тогда был миротворцем между ангелами и демонами, так как мы почти ни о чем не могли договориться мирно, и в случае со столь противоречивым ритуалом снова принял удар на себя. Пользуясь привилегиями миротворца, отослал всех родившихся в указанный день и час девочек по разным мирам, наложив на них заклинания.
— Заклинания?
— Защиты. Без них все вы умерли бы в течение ближайших суток. Это очень мощное колдовство, Рорк так на него потратился, что в результате остался совсем пустой. Ну, без магии. Хотя, по идее, он ведь гриян, опасный полукровка — наполовину демон, наполовину ангел, и должен был одним из первых ратовать за ваше истребление, но не стал. Даже все эти годы сдерживал обе стороны от охоты, пока оракул не сообщил, что пора вас собирать.
— И что же мешает недовольным истребить нас сейчас?
— Ничего, кроме решения Совета и защиты хранителей.
— Кто это — хранители? — Кэсс слушала с интересом, и ее распирало от множества вопросов. — А ритуал снимет проклятье?
— Твои хранители — я и Амон. Ритуал... изменит этот мир, — Риэль осторожно вздохнул, еще боясь потревожить едва затянувшиеся раны. — Только вот к добру или к худу — неизвестно.
— А раньше его уже проводили или хотя бы пытались?
— Да. Ничего не вышло, — коротко ответил ее собеседник.
— И сколько всего таких, как я?
— Претенденток? Тринадцать. На самом деле подходящих может быть несколько, просто оракул хочет выбрать лучшую, а заодно дать демонам и ангелам зрелищ.
— И отказаться нельзя, — утвердительно сказала девушка.
Ангел кивнул.
Она уснула прямо на земле, не найдя сил расстелить одеяло. Единственное, что смогла — положить рядом меч, ведь Амон проверит. Он всегда проверяет.
Закрыла глаза и, как это бывает, если сильно устанешь, весь прошедший день снова встал перед глазами, независимо от ее желания: ранний подъем, изнурительная езда через чащу, привал еще засветло, чтобы можно было потренироваться. Она снова чувствовала спиной равномерно вздымающуюся грудь демона, а на своем запястье ощущала тяжесть его руки, заставляющей правильно держать меч, не вихлять попусту. Так — медленно, но неумолимо он заставлял ее, едва стоящую на ногах от усталости и боли в мышцах, повторять все то, что сам знал уже сотни лет.
