— Я уже все решил, — демон лениво повернул голову в ту сторону, где лежала его рабыня. — Так что не вижу повода для беспокойства.
— Иногда я завидую твоей расчетливости, — ангел подавил зевок и закинул руки за голову. — Посвятишь?
Амон какое-то время смотрел на звезды. Со стороны могло показаться, что он просто любуется небом, но проницательный взгляд собеседника отметил сведенные брови и сосредоточенность в глазах — демон просчитывал, насколько может довериться другу.
— Клятва?
Риэль, мысленно ругнувшись, сделал незамысловатый пасс руками, накладывая на себя заклинание, называемое в шутку "молчанка". Хотя какие уж тут шутки, теперь он и правда никогда и никому не сможет рассказать об услышанных нынешней ночью "откровениях".
— Ты параноик, — хмыкнул он, прекрасно понимая, что это не так.
— А ты ангел, — последовал незамедлительный ответ. — И ваш кодекс чести слишком... прозрачен.
— Опустим это. Итак?
— Я хочу ее, — спокойно, словно говоря о погоде, сказал демон и перевел взгляд на собеседника. — Она станет моей рабыней. Моей покорной рабыней.
— Но... Амон.. Она ведь...
— Я уже все просчитал, — он улыбнулся, и эта улыбка была полна предвкушения. — Ты мне поможешь.
— Ну уж нет...
— Да. Выбора-то у тебя не остается. Так ведь? Но можешь расслабиться. Сейчас помощь будет заключаться только в том, что ты не станешь мешать, — интриган закрыл глаза. — У меня давно не было рабыни.
Ангел бросил сочувственный взгляд на спящую невольницу — обитатели ада были отвратительными хозяевами, а Амон... он, пожалуй, был самым жестоким представителем своей расы. Если же учесть, как легко он впадает в ярость рядом со своей невольницей, то... Единственный шанс для этой девочки не сойти с ума — слушаться беспрекословно.
— Кстати, что у нее с магией? — спросил Риэль.
— Не знаю. Мне все равно.
— А она ... ?
Демон выразительно пожал плечами.
— Вряд ли. Их мир достаточно раскрепощен, — он закрыл глаза. — Проснется, поинтересуемся.
Кэсс пробудилась спустя несколько часов под мирные звуки кипящего на огне котелка. Шлец готовил поздний ужин, мурлыча под нос незатейливую песенку. Юноша казался вполне довольным жизнью, словно накануне и не провел весь день в седле, идя по следу беглянки, не чистил вечером лошадей, не суетился, угождая хозяевам. Сама девушка ощущала себя разбитой, уставшей и несчастной.
Она сидела, положив голову на колени, и думала о том, что с ней несколько часов назад сотворил тот, кого она по глупости трижды признала хозяином. Зияющая пустота, которую он заронил ей в душу, лишила покоя. Внутри рассудка словно гуляло эхо. Несчастной рабыне казалось — ее мучитель то ли поделился с ней чем-то, что носил глубоко в себе, то ли всего-навсего позволил это увидеть. Было страшно.
Как он может так жить? Разве получится просто дышать, когда в душе нет ничего — только бесконечное равнодушие и пустота? Может, смотри он ей в глаза чуть дольше, бездна заполнила бы и ее? И она стала бы такой, как Амон? А он? Он бы изменился? Вряд ли. Бездна неисчерпаема. Ее хватит на всех. На то она и бездна...
— Кассандра.
Девушка испуганно вскинула голову.
Андриэль.
— Мне нужно задать тебе личный вопрос. Ответь честно.
Она кивнула, с удивлением заметив, что ангел как будто замешкался. Демон стоял рядом, и хотя на его спокойном лице не отражалось никаких эмоций, почему-то было понятно — он снова забавляется.
— Ты не чувствуешь в себе никакой магии?
— Что? — не ожидавшая такого вопроса, она захлопала глазами. — Магии?
— Судя по всему, нет, — ответил за нее Амон.
— А как это?
— Предрасположенность к какой-либо из стихий, — Риэль нахмурился и повернулся к другу. — Надо это выяснить. Устроить проверку или...
Тот пожал плечами.
— Делай что хочешь. Я понаблюдаю.
— Кинуть в нее огнем?
Светлые брови взлетели вверх, но ответом на вопрос была тишина.
— Огнем? — рабыня переводила взгляд с одного на другого. — Вы о чем?
— Я придумаю, — ангел нахмурился. — А ты уверен, что она...
— В том мире свободные нравы. К тому же два дня назад она напала на меня, и если бы...
Та, чью судьбу эти двое так бесцеремонно и туманно обсуждали, смотрела на хозяев, свирепея все больше. Они что, совсем больные?
— Кэсс, ты женщина? — наконец неловко поинтересовался очаровательный гуманист, минуту назад собиравшийся швырять в несчастную жертву огнем.
Девушка окончательно запуталась и даже оглядела себя. Ну да, одета неправильно, но разве не заметно, что она не мужчина?
— Конечно, женщина, а что, это незаметно?
— Может, дело в том, что она человек? — задумчиво спросил Риэль.
Амон посмотрел на девушку, а потом опять пожал плечами:
— Не знаю. Выясним позднее.
Когда нелюди отошли, растерянная Кассандра снова опустилась на одеяло, служившее ей ложем, и вопросительно уставилась на Шлеца, как раз подошедшего с тарелкой в руке.
— Не объяснишь?
— А что тут неясного? — почесал он затылок. — Весь магический потенциал проявляется, когда, ну... ты перестала быть невинной. И, естественно, господа интересуются...
— Так они спрашивали, девственница я или нет?
— Да. А ты что подумала?
— Другое, — последовал мрачный ответ.
— Жаль, что это не так, красава, — расстроенно протянул Шлец, перед тем как отойти. — Если бы ты была невинна, тебя сегодня же отдали бы мне. Два месяца...
Девушка несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Не помогло.
— У меня проблема. Большая такая проблема, — она уткнулась лицом в колени и не увидела, как сверкнули в темноте желтые звериные глаза.
Небо светлело. Сон бежал изголовья. От постоянного верчения с боку на бок уже болели ребра. А проклятые думы не желали покидать голову — терзали и мучили. Слишком много их, видимо, накопилось. Через некоторое время в предутреннем полумраке обозначилось какое-то движение. Это Шлец осторожно продвигался к ложу подруги по несчастью с одеялом в руках.
— Я знаю, что не спишь, — тихо прошептал он. — Можно составить тебе компанию?
— Садись.
Довольно кряхтя, вор уселся на свое одеяло и принялся сосредоточенно наблюдать за светлеющим небом. После того, как он вздохнул в третий раз, Кассандра не выдержала и тоже села.
— Ты что-то хотел?
— Не желаешь сыграть в карты?
— Нет.
— Жаль... может, что-нибудь другое?
Она застонала и уронила голову на колени. Никогда прежде не было так тоскливо! Подумать только, сейчас могла бы сидеть дома и смотреть какой-нибудь фильм, а потом бы легла спать и увидела во сне Амона. Всего лишь во сне. Девушка зябко поежилась.
От парня, сидевшего рядом, не ускользнуло это движение, и он тут же заботливо накинул на продрогшие плечи "красавы" свое одеяло.
— Спасибо.
Какое-то время они посидели молча, думая каждый о своем, а потом Шлец легонько провел пальцем по щеке Кэсс. Та отстранилась, но юноша, словно не замечая этого, наклонился, собираясь ее поцеловать.
— Нет, — девушка уперлась ладонью ему в грудь. — Нет.
— Кассандра!!!
Она вздрогнула и перевела взгляд на стоящего всего в нескольких шагах Амона. Он смотрел на нее вроде бы безразлично, но в глазах закипала хорошо знакомая холодная ярость. Неловко поднявшись на ноги, без вины виноватая открыла рот, но вновь закрыла его, не зная, что сказать.
— Что это было? — металлическим голосом спросил хозяин, повернувшись к рабу.
— Ей одиноко, а я просто составил компанию, — тот примирительно улыбнулся, поднимаясь и сворачивая свое одеяло. — Она принадлежит тебе, господин, я помню.
Когда бывший воришка удалился, демон подошел к девушке и некоторое время стоял, слегка склонив голову и рассматривая ее.
— Опять замерзла?
Удивленная простотой вопроса, она кивнула и робко спросила:
— А ты никогда не мерзнешь?
— Нет, — он повел плечами, и за спиной раскрылись два призрачных черных крыла. — Под ними тепло.
Карие глаза наполнились изумлением:
— Как?
Она даже протянула руку, чтобы дотронуться, но вовремя отдернула, вспомнив, что это все-таки Амон.
Странная — обычно люди боятся его крыльев.
— Они могут стать прозрачными, плотными, легкими или тяжелыми. На них можно спать, можно укрываться, а можно сделать вот так, — крылья мягко взметнулись, и тихонько ойкнувшая Кэсс оказалась огорожена от всего мира, словно в алькове.
— Очень удобно, — вкрадчиво сказал демон.
— Тебе повезло.
Стало ясно — грозный хозяин сегодня отчего-то в хорошем настроении. Знать бы только причину его благосклонности, а еще быть уверенной в том, что нежданная милость не сменится за долю секунды на гнев.
И все-таки девушка не удержалась и подушечками пальцев осторожно коснулась крыла. Теплое. Мягкое.
— Подойди, — короткий приказ заставил вздрогнуть и улыбка незамедлительно сошла с лица. Только сейчас настигло запоздалое понимание: они остались один на один, скрытые от глаз спутников.
— Нет, — Кассандра отстранилась и уперлась лопатками в крылья. — Выпусти.
— Чего ты боишься? — мягко спросил Амон.
Все он знал. И о ней, и о ее страхах. Врать не имело смысла:
— Тебя, — честно ответила девушка.
— Я такой страшный?
И он крыльями подтолкнул жертву к себе. Какое-то время изучающе смотрел на то, как судорожно она дышит, а потом наклонился... Вздох, и сердце невольницы, обмирая, рухнуло в пустоту. Ее демон, ее жуткий кошмар, ее сон — прижимал ее к себе. Под прикосновениями горячих ладоней плавился и таял ужас, отступала бездна, которую недавно довелось пригубить. Он живой, настоящий, как она только могла подумать, что в нем нет ничего, кроме пустоты?!
Девушка всем телом подалась вперед. Захотелось коснуться, почувствовать — какой он на ощупь? Обжигающе горячий и при этом будто высеченный из гладкого камня... Кэсс снова встала на цыпочки, как сутки назад, когда грозила хозяину ножом, но теперь, осмелев, обняла за шею. По коже словно танцевало пламя, путешествуя за его руками. И ничего не осталось — ни боли, ни страха. Оказывается у него очень нежные губы. И руки. Отдаться его воле, никогда не перечить, быть покорной, самой покорной из всех рабынь...
Но в этот самый миг, когда она уже была готова добровольно подчиниться, демон отстранился и сказал с привычной насмешкой в голосе:
— Вот видишь, ничего страшного не произошло. Не я первый, не я последний... — он улыбнулся и убрал крылья. — Хотя... наверное, я все же первый.
Рука сама собой взлетела, чтобы влепить пощечину, но была перехвачена за запястье. Злость на лице Кассандры нисколько не уступала мгновенно вскипевшей ярости Амона. Но впервые его жертва, пригубившая бездну и огонь, не обратила внимания на звериный блеск голубых глаз.
— Больше никогда меня не трогай. Лучше убей!
— Это было бы слишком просто, — пожал плечами демон — Поэтому ты будешь жить. И сломаешься, как все.
— Сам скорее переломишься! — пронзительно кинула она, сжимая смехотворные кулаки.
— Ты, похоже, забыла, кому принадлежишь, человечка? — прошипел уязвленный хозяин.
Его глаза вмиг стали желтыми.
— Я. Тебе. Не. Принадлежу, — чеканя каждое слово, отозвалась рабыня. — И. Никогда. Не. Подчинюсь.
— Принадлежишь и подчинишься, иначе...
— Эй! — крикнул появившийся опять, словно ниоткуда, ангел. — Пора открывать Путь. Что ты там застыл?
Демон обернулся и прожег друга таким свирепым взглядом, что он отшатнулся. Кэсс воспользовалась моментом — отступила подальше, чувствуя, как внутри все дрожит. Но жесткая рука тут же больно стиснула ее за плечо и дернула, волоча, будто собачонку. Амон стремительно подошел к Андриэлю, а тот достал из-за пояса кинжал и острием прочертил на ладони кровавую линию. То же самое совершил и его спутник. Повернувшись лицом друг к другу, ангел и демон соприкоснулись ранами, смешивая кровь. Несколько секунд ничего не происходило, а потом из соединенных ладоней полилось ослепительное сияние. Шлец схватил ангела за руку и как только руки всех четырех путешественников соединились, нелюди выкрикнули что-то на гортанном хриплом наречии. И свет померк...
Когда Кассандра нашла в себе силы разлепить зажмуренные от ужаса глаза, то оказалось, что она и ее спутники (или конвоиры?) стоят не в лесной чаще, а посреди длинной проселочной дороги. Щедро светило яркое летнее солнце, пахло травой. Ветер лениво подгонял серую пыль, а по обе стороны тракта тянулись просторные луга. Вдалеке паслось стадо, под присмотром одинокого пастушка. И больше никого — ни души. Если не считать раскинувшегося впереди поселения. Неказистые дома жались за бревенчатыми стенами. Похоже, не город, так — деревушка какая-то...
Организм, непривычный к столь оригинальным способам перемещения, растерялся от резкой смены видов. С запозданием настигло противное головокружение, к горлу подступила тошнота. Как будто спрыгнула с быстро крутящейся карусели, или перекачалась на качелях. Девушка пошатнулась и машинально оперлась обо что-то. Лишь когда по позвоночнику пробежала мелкая дрожь, Кэсс поняла, кто служит ей поддержкой, и застыла. Демон несильно дернул ее за волосы, вынуждая посмотреть на него.
— Боишься меня, — недобро усмехнулся он, видя, как вздрогнула жертва. — Это хорошо. Люди должны бояться.
— Не боюсь, — храбро, но глупо огрызнулась она.
Мышонок, исполненный отваги, снова был готов напасть на кота.
— Неужто? — ей показалось, или в низком голосе звучали мурлычущие нотки?
Все. Довольно его радовать! И отчаявшаяся рабыня смело взглянула в глаза хозяину, собираясь сказать... что именно она собиралась сказать, так и осталось тайной. В том числе и для нее самой. Язык присох к небу, в горле застыл ком. Стоило посмотреть в лицо Амону, как сила воли превращалась в абсолютное ничто. Ни шевельнуться, ни даже просто отвести взгляд. Вихрем пронеслись перед глазами воспоминания о недавнем поцелуе и последующем унижении.
В глубине звериных зрачков опять мелькнула странная искра, и демон чуть наклонился к жертве, ожидая, что та отпрянет. Но она, напротив, сжала зубы, стиснула кулаки и подалась вперед, вопреки всем своим вопящим от ужаса инстинктам. Снова на его лице мелькнула насмешка. Они стояли так близко друг к другу, что дыхание сливалось.
Прозрачные глаза демона смотрели в темные, полные ярости глаза девушки. В мыслях Кэсс снова всплыло воспоминание о поцелуе, но сейчас оно изменилось, ожило, словно превратилось в чреду видений, которые можно было почувствовать. Он целует ее... отстраняется... но не говорит ничего обидного. Вместо этого горячие губы скользят по ее запрокинутой шее, обжигая дыханием. И покорная невольница откидывается еще сильнее, чувствуя на спине сильные ладони и впитывая, впитывая ласку. Сердце неистово бьется, но вот он отрывается от нее, и голубые глаза медленно становятся звериными...
Чем старательнее девушка гнала от себя эти странные, вязкие и чувственные мысли, тем откровеннее они становились. Амон, глядя в глаза рабыне, улыбался все шире и шире, видя, как жарко полыхает от стыда перед навязанными им картинками лицо. Он склонился еще ближе, так, что губами почти коснулся уха упрямицы, и прошептал:
