Он не заметил, как одержимый правитель в очередной раз стегнул недруга, захлестывая ледяной поток в петлю. Лишь увидел, как демона рвануло назад, чтобы поволочь к стеклянно-неподвижной воде... А затем под высокими сводами почему-то разнесся эхом крик нападавшего. Крик, полный боли и досады. Поскольку тот, кому адресовался сокрушительный натиск, не сдвинулся даже на полшага, лишь смертоносный клинок безжалостно рвал, кромсал и сек ледяные вихри, жадно тянущиеся к жертве. Руны на стали то тлели, словно угли, то вдруг наливались жарким пламенем и полыхали так, что больно было смотреть.
Как закричал гриян, когда чужая свирепая стихия, безжалостная и жгучая, разметала его собственную стихию — дикую, безумную!.. Амон не красовался. Не мучил, не издевался. Он устранял со своего пути преграду, мешающую приблизиться к врагу. И этот яростный нажим испугал противника. Тот попятился, с ужасом глядя, как разлетается по огромной пещере то, что он до сей поры считал невозможным победить. Однако гнев помог собраться для нового удара. Снова пространство хлестнул сгустившийся воздух, снова пронесся холодный вихрь.
Риэль восторженно распахнул глаза, не замечая даже того, что оглушенный растерянный Динас наконец-то смог сесть, держась за голову. Ангел не видел никого, кроме двух поединщиков, он ждал финала схватки, пытался угадать, что последует за натиском Рорка.
И тут демон прыгнул.
Когда столкнулись две силы, у наблюдавшего за поединком ангела перехватило дыхание. Перед глазами все поплыло. Воздуха стало совсем мало. Риэль увидел, как черное тело врезается в дрожащее марево, как это марево разлетается, словно разбитое стекло, и вдруг снова несется к Амону, будто волна в прилив. Сердце у квардинга Антара глухо стукнуло. На миг показалось — стихия грияна сомнет неприятеля, раздавит, сокрушит, но звериный прыжок поглотил силу левхойта.
Амон приземлился в шаге от своего противника, оглушенного произошедшим. Смертельный удар, призванный уничтожить, не причинил вреда... Рорк замер, силясь понять, что же случилось, а самое главное, как это случилось? Почему могучая стихия не убила, а стекла в пространство, словно вода?
Воин Ада вскинул голову. В желтых глазах горел волчий огонь.
— Что за... — пришедший в себя оракул, наконец, обрел дар речи и понимание случившегося, поэтому теперь неверяще переводил взгляд с одного противника на другого.
Что произошло? И почему это произошло так незаметно для него?! Почему не предугадал? Почему не понял? Как упустил превращение военачальника Ада в мага такой силы? Как не заметил нападения грияна? Почему не смог его отразить? Гладкая недвижимая поверхность озера, уже исчезнувший на глубине алтарь и странное, почти забытое чувство утраты дали понять — жертва принесена. Проклятие снято. Старик застыл, глядя перед собой. Он наконец-то понял, что все это время Амон знал. Он играл с Динасом, играл с Мактианом, играл с Рорком, со всеми.
Его красноволосая девка с самого начала была пустышкой! Она лишь отвлекала... И отвлекала поистине блестяще. Никто не интересовался замкнутой, нелюдимой вампиршей, которая раз за разом проходила испытания. Никто и мысли не допускал, будто она сильнее нииды! Тьма, да никто даже на миг не усомнился, что душевные терзания и просыпающиеся эмоции наследника Мактиана были лишь искусным притворством! Обманутый провидец застыл, давясь гневом, чувствуя, как просыпается, поднимает голову вечно злобный Зверь. Свирепый, кровожадный. Не простит. Никогда.
— Лихо, да? — хрипло спросил Риэль, глядя в пышущие яростью глаза прорицателя. — Мой хозяин умеет удивлять.
Оба понимали, что последнее было сказано не о схватке демона и грияна. Оракул прикрыл глаза, борясь с бешенством. Хотелось вцепиться в горло проклятому предателю, хотелось, разорвать его, но... мешало понимание, что сейчас ему не выстоять против квардинга Ада, пусть и бывшего. Позже...
Левхойт тем временем медленно пятился к выходу из пещеры. Он с грацией хищника скользил между камней, отступая и собираясь с силами для нового удара. И вот снова яростный бросок, прыжок, звериное рычание. Но неприятель мягко уклонился, отпрянул, и расстановка сил поменялась.
Теперь уже демон отступал, осторожно поднимаясь по крутой каменистой тропе вверх, а правитель, точнее, то, во что он превратился, утратив человеческую личину, наступал, скалился и рычал, выжидал удобного для прыжка момента. Мятежник теснил противника туда, где вольготно разлегся среди острых глыб дракон. О, Рорк еще насладится ужасом и болью, которые до краев наполнят желтые глаза врага! Он будет смотреть на его страдания, будет упиваться ими. Еще не все... Еще не конец.
Тем временем древний ящер медленно повернул тяжелую голову к поединщикам. В этот самый миг гриян прыгнул и, более не полагаясь на магию, обрушил сцепленные в замок ладони на неприятеля. Амона отшвырнуло к стене, а безумец, используя драгоценные мгновения, метнулся к оглушенному для последнего сокрушительного удара. Он почти достиг цели, когда дорогу ему преградил тяжелый хвост.
— Пот-т-тарок...
Сумасшедший взревел, ослепленный яростью и тем, что ему помешали. Воздух подземелья хлестнула ледяная плеть, стены вздрогнули, со сводов посыпались камни. Хозяин грота зашипел, заскреб когтистыми лапами. В этот миг за спиной левхойта кто-то пронзительно крикнул, и он, ведомый одними инстинктами, обернулся...
В безобразную оскаленную морду, некогда бывшую красивым лицом, полетела горсть песка! Гриян на какое-то мгновение ослеп и оглох от боли. Раскаленные песчинки жалили кожу, глаза, забивались в нос и рот. Как ни пытался стереть их мятежный безумец, становилось только хуже, словно огненные искры впекались в кожу. Сквозь пелену слез правитель увидел, как из-за спины дракона выступила девушка и взмахнула тонкой рукой. От этого простого движения все мелкое каменное крошево, устилавшее пол пещеры, устремилось к противнику.
— За Ви! — хрипло выкрикнула обреченная на забаву ящеру девушка.
Рорк рухнул на камни, давясь и задыхаясь.
Виновница его поражения привалилась к каменному боку обитателя подземелья, поглаживая и утешая.
— Поможешь ему? — обернулась она к Амону. И по голосу стало понятно — просит не за грияна.
Демон, постепенно приходя в себя от удара, кивнул и шагнул к чудовищу, заглянул в подернутые пеленой боли аметистовые глаза.
"Успокойся".
Целительный огонь струился по пальцам обитателя Ада, облегчая боль, снимая заклинание левхойта. Живая громада замерла, блаженствуя.
"Я не т-тронул деф-ф-фчонку..."
Шипастый хвост слегка дернулся.
"Даш-ш-ше научил кое-тш-ш-шему. Мне нуш-ш-шен пот-т-тарок. Отдай насоф-ф-фсе-е-ем".
— Забирай, — квардинг отступил от корчащегося левхйта. — Наслаждайся.
В этот раз древний ящер не отпустит жертву. И мучить будет долго. Очень долго.
Достойная месть.
Амон подошел к девушке, мягко провел ладонью вдоль изодранной когтями Тирэна руки, заживляя рану.
— Должен будешь, — она вздрагивала от боли, но смотрела бесстрашно.
— Договоримся, — мужчина наблюдал, как огненные волосы меняют цвет, наливаясь яркой густой синевой, и впервые улыбнулся Натэли.
Та застыла, оглушенная подобным доказательством расположения.
— А теперь исчезни, — последовал приказ. — Это еще не все.
Суккуб послушно отступила к стене и, выдохнув, слилась с неровным камнем.
Перед тем, как выйти из грота, Амон остановился. Он не знал, что ждет снаружи. Получилось ли осуществить задуманное, или все его воины мертвы? Его воины. Его квард.
Солнце клонилось к горизонту, и Мертвую долину заливали багровые краски заката. Демон вышел, прищурившись от неожиданно яркого после темноты пещеры света. Быстрый взгляд на поле боя. Мешанина изуродованных тел, хрип, стоны, дурманящий запах крови, висящий в неподвижном мертвом воздухе.
Осталось меньше сотни. Что ж, могло быть хуже. Выжившие стеной окружили хрупкую фигурку в длинном плаще и надвинутом на лоб капюшоне. Новый оракул. Интриган с облегчением вздохнул. Вот теперь осталось последнее — то, к чему он так долго шел. Убить Динаса. Все остальное уже разрешилось. Внезапно в памяти всплыло искаженное лицо Рорка.
Губы тронула холодная усмешка.
Этот самоуверенный гаденыш, похоже, до последнего верил в свою победу. Даже сейчас обвиненного в измене квардинга колотило от ярости, когда он вспоминал многочисленные попытки левхойта помешать ему, устранив Кэсс. Шлец, который был просто счастлив переметнуться к более сильному хозяину и подстраивать всевозможные козни; сережки, подсунутые нарочно затем, чтобы сломить волю девчонки и подчинить грияну. Но до чего же предсказуемо мыслил безумный заговорщик! Так же, как и большинство. Почему они все считают, что Кассандра ценна для Амона лишь потому, что он хотел быть единственным, кто ею владеет? Почему каждый думал, что, стоит ей посмотреть на кого-то еще, как хозяин сам убьет нииду? Убьет... но не нииду.
Демон тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли. Не сейчас. Сейчас важно другое. Например... Он втянул воздух, чувствуя, что следом из подземелья выходит оракул. Вот теперь можно отпускать Зверя.
Сила, ярость, неудержимый голод... Амон расправил плечи, глубоко вздохнул и обернулся. Хищник внутри рванулся, предчувствуя свободу. Старый колдун застыл. Он увидел приговор в желтых глазах и замер, стремительно поглощая силу прошедшего боя — боль, отчаяние, гнев...
Ненависть и злоба древнего, как камни Мертвой долины, прорицателя ничуть не уступали ненависти и злобе противника, а присутствие выживших воинов Ада и Безымянных, стоявших сейчас бок о бок, только усиливали бушующую в груди ярость. Увы, в отличие от своего недруга, Динас не мог напасть первым — ратники, не погибшие в сражении, просто разорвут его на части. Неважно, что Амон больше не их вожак, неажно, что он нападает на оракула, его авторитет все равно слишком высок... Вот почему сейчас провидец мог только защищаться. Но кто сказал, будто это не принесет ему победы?
Мягко, крадучись, квардинг сделал шаг вперед. В узких вертикальных зрачках разверзлась бездна. Достаточно притворства и игр. Теперь нет смысла лукавить. На черном лице вспыхнули багровые узоры. Он оскалился, прыгнул и... огненный вихрь отбросил нападавшего прочь. Кожу лизнуло пламя.
Не обращая внимания на гневный рык своей сотни и кровожадный рев Безымянных, демон поднялся. Он был спокоен. Сделал шаг вперед и застыл напротив хрупкой фигурки в плаще.
— Отойди, — выдохнул сквозь зубы.
— Обойдешься, — тонкие руки откинули капюшон, и на Амона посмотрели золотисто-карие глаза.
Огненные волосы полыхнули в свете заходящего солнца, когда ниида сделала решительный шаг назад и встала рядом с Динасом.
— Схватки не будет, — сказала она твердо. — Я не допущу.
— Кэсс! — теперь в голосе Амона звучала нескрываемая угроза.
Девушка задумчиво подняла ладонь, на которой ярко горела метка оракула.
— Не позволю его убить, — говоря это, рабыня отыскала глазами изумленного колдуна и улыбнулась. — Не позволю, пока я жива.
Взгляд темных глаз вновь впился в кошачьи зрачки. Секунда, другая... Молчание. Немое противоборство. Казалось, само пространство и воздух начнут звенеть от повисшего в них напряжения.
— Не лезь! — наконец прорычал хозяин. — Почему ты вообще за НЕГО заступаешься?
— Потому что я буду следующей... — тихо отозвалась невольница.
И в ее взгляде отразилась такая боль, что собеседник замер.
— Амон... это правда?
— Что?
— Что все то, что было... — она беспомощно взмахнула рукой. — Все это было игрой? Игрой одного Зверя с другим.
Демон выдохнул. Его переполняли эмоции, к которым он еще не успел привыкнуть, а потому не умел контролировать: досада, разочарование, недоумение. Это сводило с ума. Наклонившись к нииде, он прорычал:
— Ты. Остановила. Меня. Ради. Этого?
Меж тем мысли прорицателя, на защиту которого выступила отчаянная мятежница, неслись стремительной чередой. Колдун запоздало пытался постичь смысл происшедшего. Оракул. Как? Как смогла? Для этого нужно было умереть и возродиться... когда? Неужели Амон... провел ритуал? Нет, не мог. Не успел бы. Но тут память услужливо подсунула ему напоминание: соревнование, тяжелая стрела вонзается в грудь претендентки кардинга, несчастная жертва корчится на песке, взгляд стекленеет, кожа наливается землистой бледностью...
Тогда. Больше некогда.
Но неужели за такое короткое время она успела? Сама? Возможно ли это? И он не почувствовал... Да, не почувствовал, так как стал очень слаб. В былые времена исход сегодняшнего боя был бы известен прорицателю еще до того, как Амон вышел из грота, но сейчас... Сейчас будущее сокрыто от него. А стоящая напротив соплячка знала. Она видела то, что должно было случиться. И предотвратила это. Защитив его, Динаса. Что же ей открылось?
— Девочка, не надо, — как можно мягче сказал старик.
Сухая коричневая рука тронула худенькое острое плечо. Кассандра вздрогнула, но не подчинилась. Не сдвинулась ни на шаг, по-прежнему загораживая собой провидца. Квардинг взбесился.
— Отойди. Прочь, — он стремительно терял контроль над собой. Еще немного, враг восстановит силы, и тогда...
— Ты думал, почему я здесь? Из-за того, что боюсь тебя? Или потому, что не могу без тебя жить? — эти слова, сказанные с жаром отчаяния, повисли в мертвом воздухе.
На поле боя воцарилась тишина. Все замерли, даже звероподобные Безымянные и те неслышно сопели, понимая своим скудным умом, что происходящее выходит за рамки нормального и безопасного.
Только Амон не впечатлился этой дерзостью. Он скрестил руки на груди и насмешливо приподнял бровь:
— Так просвети, человечка, ради чего ты тут? Удиви меня.
— Хочу получить ответы.
— Пока ничего удивительного, как и всегда, — говоривший хмыкнул. — Все та же глупая, наивная девка. Все те же бестолковые мысли.
По коже собеседницы заплясало пламя, но усилием воли она подавила рвущуюся прочь стихию.
— Скажи мне, ради чего ты все это устроил? Ради власти? Ради самолюбия? Ради игры? Сколько демонов, ангелов, людей стали жертвами твоих интриг? Сколько отдали свою жизнь за тебя?! Ну? Сколько?
В его взгляде была лишь холодная насмешка. Ни интереса, ни смущения, ни досады. Мужчина разглядывал девушку, словно диковинное животное. Прыгает, рычит, безобидно кидается. Словом, развлекает жалкими потугами напугать, разозлить, вывести из себя.
— Я не считал.
— Конечно, зачем?! — горько сказала Кэсс и крикнула срывающимся голосом: — Ты играл со мной, сволочь бездушная! Как и со всеми! Я всегда была для тебя только рабыней, которая — вот удача! — оказалась способна любить и удачно вписалась в плетение интриги...
— Да.
Растрескавшаяся окаменелая земля ушла из-под ног. Обличительница пошатнулась. Несмотря на эти бессвязные обвинения, она до последнего надеялась...
— Почему? — прошептала несчастная. — Почему так жестоко?
— Жестоко? — Амон подошел к ней вплотную, заглянул в глаза и напомнил: — Я Зверь. Хищник, Кэсс. С хищниками нельзя играть. Им нельзя верить.
