— Почему же ни с чем. Например, именно там я выяснил, что драконы разумны. Они, кстати, способны говорить. А древние ящеры знают такое, о чем даже наш оракул не подозревает.
Лицо Тирэна вытянулось, а потом озадачилось. Между бровями пролегла глубокая складка:
Амон усмехнулся и взглядом указал на дверь:
— Готов?
— Нет, — покачал головой сотник.
Друг в ответ только хмыкнул и вошел внутрь. Идя по пустынному коридору в зал общего сбора, он думал о том, как воины воспримут предстоящие новости. Они уже собрались и выстроились вдоль стен. Весть о том, что квардинг явился в Ад, принеслась сюда раньше самого квардинга. Так было всегда. Это называлось дисциплиной.
Войдя в зал, прибывший молча остановился в центре. Его появления ждали, понимая, что оно повлечет за собой какой-то приказ. Десятки глаз были устремлены на демона.
Он оглядел собравшихся тяжелым взглядом, попутно отмечая и оценивая готовность каждого. Тут собрались командиры всех его отрядов, те, кого Кэсс однажды назвала "закаленными в боях головорезами". Они с предельной точностью донесут слова вожака до подчиненных. Но примут ли?
— Это не одобрено Советом, — ровным голосом начал Амон, — об этом не знает оракул. Но это приказ...
Небо не упало на землю. Солнце не скрылось затмением. И вообще ничего не произошло. Даже можно было бы подумать, что и не было ничего, но застывшие в немой готовности лица воинов говорили об обратном. В адовом войске приказы не обсуждались. Но таких приказов тут ни разу и не отдавали.
Уже на улице Тирэн подвел итог:
— Коль скоро дела с государственной изменой улажены, я могу посвятить себя другим, куда менее приятным вещам.
Идущий рядом хмыкнул:
— Скажи, сколько займет обратный путь? — спросил он.
— Две-три недели. Как пойдет. Сам знаешь.
Квардинг кивнул и спросил:
— Так куда ты сейчас?
Его сообщник с горечью усмехнулся, но ответил по-прежнему беззаботно:
— К какой-нибудь девке. Хочется веселья!
— Оставь ее в живых, — добродушно посоветовал друг, и взмыл в воздух, бросая пособника наедине с грустными мыслями.
— Самому бы в живых остаться, — горько сказал Тир, но через мгновение усмехнулся и взмыл в небо. Домой. В замок. Слишком много всего надо подготовить за эти короткие девять суток.
Как назло за все последующие дни у Кэсс, хоть ты тресни, не выдавалось удобного случая, чтобы поговорить с телохранителем — Амон вообще не отпускал нииду от себя. Но тут уж сама виновата. Стоило ей озвучить случайно прочитанные мысли оракула, и хозяин, недобрым словом помянув тьму и бездну, а также глупость одной "красноволосой девки", решил впредь держать выше упомянутую красноволосую при себе.
— Амон, ты же учишь меня читать мысли! И я читаю... все, кроме твоих, — досадовала она.
Но демон словно не замечал обиды, звучащей в голосе, и продолжал втолковывать рабыне, как несмышленому ребенку:
— Оракул не должен знать, что ты чтец. Все чтецы, которые у нас когда-то были, умерли. Не своей смертью, между прочим.
— А ты... ты знаешь мои мысли! — она, будто глухая, гнула свою линию.
— Твои — да. К тому же я могу защитить свои. И Динас об этом не знает.
Кассандра застонала и откинулась на кровати.
— Ненавижу этот мир! Как все сложно! Я ничего не понимаю.
Квардинг толкнул ее в бок, вынуждая подвинуться, и лег рядом, закинув руки за голову.
— Амон?
— Что?
— Объясни.
— Контроль колдуна будет ослаблен, если научишься от него защищаться, — вздохнув, начал объяснять мужчина. — Он видящий, он чтец, и он такой один... как сам считает. Он очень стар, но чем старше становится, тем сильнее любит власть. Держать всех под контролем, знать мысли каждого — его навязчивое желание. При этом он утрачивает ясность ума, что помогает мне избегать его проверок. Я чувствую их раньше, чем он успевает меня прочесть.
— Он тебя не любит, — медленно сказала ниида. — Но и угрозы в тебе не видит. Считает наивным, но притом чувствует подвох.
— Спасибо, что просветила, — пробурчал квардинг. — Хватит болтать. Спи.
— Нет, погоди... так ты сильнее его? — спросила девушка с затаенной дрожью в голосе и даже приподнялась на локте, чтобы видеть лицо собеседника.
— Нет. Но я хитрее, — он усмехнулся и потянул рабыню к себе. — Раз ты не хочешь спать...
Верный своему решению, демон постоянно держал свою претендентку рядом, уча ее проникать в чужие мысли деликатно, не раскрывая себя. Сначала ученица использовала стихию, а потом понемногу научилась обходиться и без нее. Она практиковалась на рабах, демонах, ангелах, на всех, кого ей показывал наставник. Оставшиеся дни до соревнования они гуляли по Аду и слушали. Многообразие мыслей, вопросов и секретов сначала сводило Кэсс с ума, но, чем больше она тренировалась, тем проще ей становилось.
— Это нечестно. Подло, — сказала она однажды, прочитав мысли проходящего мимо незнакомца.
— Да, — согласился Амон.
— Тогда зачем я это делаю?
— Ты тренируешься. Чем больше слушаешь, тем сильнее становишься, — спутник взял ее за руку и повел дальше, то и дело указывая то на одного, то на другого демона или человека. — Самая большая подлость — использовать чужие мысли в своих интересах, а ты этого делать не будешь.
— А ты?
Квардинг помолчал, но потом объяснил:
— Я читаю только тебя. Никого больше. Могу мысленно отдавать приказы, могу отправлять призыв, но не читать.
— Почему?
— Я не чтец.
— Но...
— Я слышу твои мысли и могу говорить с тобой, — собеседник нахмурился, помолчал, а потом признался:
— Такого раньше не было. Люди не умеют слышать.
И он вновь кивнул на очередного прохожего, заставляя ученицу продолжать занятие. Демон никогда не спрашивал, что она прочла, а сама девушка старалась как можно скорее забыть чужие мысли, к тому же еще и собственные не давали покоя. Хотя... с ними вполне удачно справлялся ее хранитель. Стоило несчастной хоть на секунду задуматься о существе, спящем где-то под сердцем, как хозяин, чувствуя страх, пресекал эти мысли своим любимым способом — тянул невольницу за косу и больно целовал. Какие тут мысли! Нииду радовало то, что он всегда рядом, вот только одна проблема не давала ей покоя. В конце концов, за день до соревнования егоза взмолилась:
— Мне надо поговорить с Фрэйно! Я хочу выяснить у него кое-что до соревнования.
— Что именно?
Кассандра, не колеблясь, показала Амону свои тревожные подозрения и нахмурилась, когда он рассмеялся.
— Хорошо, — в конце концов сжалился господин.
В душе он веселился при одной мысли о том, что его рабыня — вздорная малявка, которую переломит первый же несильный сквозняк — будет допрашивать "закаленного в боях головореза" о том, какие намерения у него по отношению к девчонке-суккубу.
Когда телохранитель вошел в гостиную и увидел свою подопечную, мечущуюся от стены к стене и ведущую яростный безмолвный диалог с самой собой, он перевел вопросительный взгляд на квардинга. Тот, скрестив руки на груди и опершись плечом о стену, с усмешкой наблюдал за перемещениями разгневанной правдоискательницы.
— Кэсс, траншею в ковре протопчешь. Пришел твой долгожданный, — окликнул Амон девушку.
— Сочувствую, — с усмешкой сказал демон своему воину и вышел.
— Ниида...
— Не смей обижать Натэль! — выпалила отчаянная заступница, встав напротив верного охранника и потрясая кулаком в такт словам. — Она хорошая, и я не позволю ее терзать, бить или...
— Это не ваше дело, ниида, — спокойно, но твердо ответил мужчина.
— Мое! Мы подруги! — по рукам повелительницы огненной стихии побежали язычки пламени, но она усилием воли смирила гнев и заставила огонь погаснуть.
Страж вздохнул и приблизился.
— Я не собираюсь ее терзать, но и вмешиваться вам не позволю, — терпеливо объяснил он. — Ее никто ни к чему не принуждает. Захочет — придет сама. За уши не тяну.
— Фрэйно... — в голосе подопечной зазвучали просительные нотки. — Я же знаю, какие вы...
Он снова глубоко вздохнул, взял собеседницу за плечи и усадил на диван.
— Демоны разные, — спокойно, как маленькой, объяснял он. Она и была для него маленькой со своими смехотворными попытками защитить всех вокруг. — Просто мы слишком долго живем и слишком мало чувствуем. Поэтому приходится довольствоваться тем, что есть, и это делает нас отличными от людей. Взять, например, квардинга. Он — воин, и за сотни лет существования привык подчинять и ломать. Так уж оно есть. Ничего не поделаешь. Единственное исключение — вы. Вас он ломать не хочет.
— Он не...
— Я знаю его почти восемьсот лет. Служил и с ним, и под его началом. Он сильный, беспощадный воин. Его рабы давно усвоили: малейшее неповиновение — и смерть. Но он бережет вас, и мне нравится наблюдать за ним и вами, когда вы вместе. Это... красиво. Я не видел такого раньше. А ведь почти все ратники, кто постоянно бывает в битвах, одинаковы. Они рвут, убивают, мучают. Но есть среди демонов и другие. Например, такие, как левхойт Рорк — он соблазнитель. Любит искушать, казаться единственным, непохожим на других, ему нравится вести себя так, чтобы все без исключения рабыни пытались ему угодить, чтобы мечтали о нем. Это создает иллюзию... любви. Мы ведь не умеем питать нежные чувства, даже привязанности в нашем мире случаются редко. Ну или взять моего сына — Герда. Вы не знаете, но он наставник. Когда он не в войске, то обучает тех немногих детей, которые у нас еще есть. Ему это нравится и, пожалуй, он делает это лучше, чем кто бы то ни было.
— Тирэн — игрок... — медленно сказала Кэсс, начав, наконец, понимать.
— Да. Ему нравится плести интриги, и он не мыслит жизни без хитрых комбинаций. Я не особо верю игрокам, но и не сужу их. У каждого свои радости. Жизнь-то длинная.
— А ты?
— А я наблюдатель, ниида. Я люблю смотреть. Мне интересны чувства демонов, ангелов, людей. Их не особенно много, этих чувств, но нет ничего увлекательнее, чем следить за тем, что никогда не сможешь испытать. Иногда это играет против меня — ведь, если бы я не захотел посмотреть, кто из вас с Арианой одержит верх, она бы не обратилась и... — Фрэйно с раскаянием вздохнул. — Натэль интересная. Она свободна от проклятья, почти равна мне, не пуглива, не лебезит и этим притягивает. Так что я не вижу причин, по которым вам стоило бы волноваться.
— А как же твоя жена?
— У меня нет жены, — он развел руками. — Мало кто из демониц согласится на обряд бракосочетания, особенно, если избранник — воин.
— Но ведь мать Герда — обитательница Ада?
Телохранитель кивнул и пояснил тоном, каким говорят с несмышленышем:
— Чтобы завести ребенка не обязательно жениться, ниида. Ей понравился я, мне была любопытна она. И все. Демоны почти никогда не женятся. Это опасно.
— Почему? — девушка даже забыла, о чем изначально шел разговор. То, что она узнала сейчас, завораживало куда больше.
— Обряд связывает две жизни в одну. Жена не проживет и минуты после смерти мужа. Сколько живет демон, столько и его вторая половина. Эти узы нерушимы, их нельзя разорвать. Жена не уйдет от мужа — она просто не сможет без него выжить. Она становится рабыней, а он — ее божеством. И даже если ее воля сильней, муж всегда главенствует. Наших дев это не привлекает. Думаете, почему Ариана столько лет ломалась? Браки происходят только по взаимовыгодной договоренности или политическим соображениям, что, по сути, одно и то же. Но воины, — рассказчик усмехнулся, — почти все неженаты.
— Почему? — все еще не понимала слушательница.
— А вы представьте — ваши годы больше вам не принадлежат. Жизнь воина коротка — ее могут оборвать меч или стрела, но каждый раз, идя в поход, он к этому готов, а вы? Наконец, учтите, что ваша воля тоже будет полностью в его власти. Муж, конечно, может отпустить жену, но может и домашней зверушкой сделать. Одна жизнь. Одна судьба. Во всех мирах. Понимаете?
Кэсс кивнула.
— Так вот, — возвращаясь к первоначальной теме их разговора, сказал Фрэйно. — Я не буду терзать вашу подругу, ниида, но, в любом случае, даже, если и захочу, это не ваше дело.
Он поднялся на ноги и, увидев безмолвно возвышавшегося в дверях квардинга, склонил голову. Сколько тот стоял, слушая разговор, оставалось только гадать.
— Иди, — спокойно отпустил телохранителя Амон.
Тот кивнул и бесшумно вышел.
— Кажется, ты с ним о сердечных делах Натэли поговорить хотела, — задумчиво отметил демон. — Как так получилось, что вы перешли на семью?
— Сама не знаю, — собеседница все еще находилась под впечатлением от узнанного и сидела неподвижно. — Удивительно...
Наставник прочел ее мысли и усмехнулся. Дотронулся до браслета, снова усмехнулся.
— Значит, считаешь демониц глупыми?
Рабыня покраснела, смутившись, и пожала плечами, поднимаясь с дивана. Живот на мгновение перехватило болью. Девушка задержала дыхание. Нет, нет. Слишком рано!
— Просыпается, — тихо сказала она.
Как же мучительно теперь будет тянуться время! Тоскливые мысли прервал жесткий, болезненный поцелуй. Тело опалило огнем, выжигающим страх. Кассандра подалась навстречу своему мужчине, растворяясь в пламени. Все неважно... только он.
— Когда ты научишься слушаться? — раздраженно спросил хозяин, отстраняясь. — Я доживу когда-нибудь до этого дня?
— Не думаю, — улыбнулась строптивица.
Квардинг нахмурился, схватил ее за руку и потащил из дома. На вопрос "куда?" не ответил.
Через полчаса, поглаживая лоб Феньки, хозяйка виновато шептала:
— Он сказал попрощаться. Соревнования подходят к концу, и тебя заберут. Будешь жить с другими козами, счастливо и долго.
Рогатая бестия прикрыла желтые глаза и опустилась на колени, ласкаясь.
— Хорошая девочка. Хорошая, — приговаривала ниида, обнимая любимицу.
На душе было гадко, хотелось плакать от несправедливости.
— Ты должна от нее отказаться, — спокойно выговаривал ей Амон по дороге на конюшню. — Иначе ваша связь не прервется.
— А зачем ее прерывать? — хмуро спрашивала упрямица. — Зачем?
— Она сыграла свою роль, Кэсс. После второго соревнования ты видела животное хоть у одной из девчонок?
— Не-е-ет, — протянула она. — Но они же, наверное, как и Фенька...
— Их забрали. Они больше не нужны, к тому же делают претендентку уязвимой. Умрет животное — помнишь, что случится с хозяйкой?
— Тогда почему только сейчас? Ведь уже прошло почти два месяца и...
— Было не до того, — последовал короткий ответ. — Когда я стану убирать из тебя это, — демон кивнул в сторону ее живота, — коза умрет. Сама же потом будешь реветь. А я не люблю слезы.
Он подтолкнул спутницу к стойлу, не давая ничего возразить. И вот она сидит на соломе, грустно смотрит на четвероногую парнокопытную подружку и чувствует себя предательницей. Наконец, собрав в кулак всю свою довольно-таки чахлую силу воли, Кассандра поднялась на ноги и отступила от питомицы.
— Прости меня, девочка, — тихо сказала она. — Я тебя отпускаю.
Внутри словно до предела натянулась и лопнула со звоном струна. Яркая вспышка перед глазами на миг ослепила. Бывшая обладательница рогатой плутовки зажмурилась. К горлу подступили горькие слезы, но девушка сморгнула соленые капли и вышла из конюшни, не оборачиваясь. За спиной жалобно мекнула животинка, так и не сумевшая понять причины, по которой от нее столь легко отказались.
